Алтайские сказы открываются не сразу. Спрятаны горами, быстрыми реками, автобусными переездами и пешеходными тропами. Чтобы узнать что-то, надо изрядно потрудиться. Но это делаешь с душой: чувствуешь, здесь есть много интересного, необычного. На то он и сказ, чтобы быть тайным. Для души…Может, и существуют какие-то программы, изучающие Алтай, но меня они не интересуют. Самой это делать гораздо приятнее. Самой потопать, понаблюдать, подумать…

 

Заинтересовали старые дома около Набережной Иртыша. Это совсем рядом с тем местом, где мы живем в Усть-Каменогорске.

- Почему их не сносят до сих пор? - спрашиваю у мужа. Он родился в Усть-Каменогорске, много знает про город детства.

- Там находится дом Бажова. Его сносить нельзя.

- Пойдем посмотрим.

- Ты разве не видела? Ведь каждый день мимо ходишь, – удивляется.

Подхожу к дому. Конечно, видела. И не раз. Не знала, что Бажов здесь жил. Дом обыкновенный, бревенчатый, крестьянский. Рядом подобные дома, они утопают в кленах. Интересно, а если зайти посмотреть, кто здесь нынче живет?

-В нем живут совершенно посторонние люди. Не ходи.

-А ты помнишь этот дом в шестидесятых годах?

-Его здесь не было.

-Как? А где же он был?

-Говорят, на Верхней пристани, там Бажов и жил, - отвечает. Оказывается, когда строился город, дом много раз переносили с места на место. Берегли память о Бажове.

 

Облик города начала века сохранился на улице Кирова. Бредем вечером вдвоем, пешеходов и машин мало, почти все жители за городом отдыхают. Солнце, жарко припекавшее днем, мягко и устало скользит по остывающим тротуарам. Уже не надо спасаться в тени деревьев, спокойно можно рассмотреть дома, принадлежащие до революции купцам. Одно- двухэтажные здания, но в первоначальном виде редко теперь сохранившиеся. Живут же в них люди, вот и ремонтируют. За Ульбой есть тоже одно такое, старинное кирпичное. Его видно с переулка, если свернуть с проспекта Абая. Интересные полуциркулярные своды окон. Арочные надоконные карнизы украшают фасад. Мемориальная доска, установленная на стене дома со стороны переулка, извещает о том, что здесь в 1919-1920 гг. будущий писатель-сказочник Павел Петрович Бажов редактировал и выпускал газету Усть-Каменогорского ревкома.

 

"Одним из лучших моментов нашей жизни, - пишет впоследствии жена писателя В. А. Бажова, - была встреча, после долгой и страшной разлуки... В конце 1919 года Павел Петрович с партизанскими частями вступил в город Усть-Каменогорск, где на первом собрании членов РКП(б) избран в городской, а позже - в уездный комитет партии. Одновременно ему было поручено организовать большевистскую газету в городе. Он стал редактором этой газеты. Ему также вменяется в обязанность "сохранить общее наблюдение за работой отдела народного образования". Он создает учительские курсы, организует школы по ликвидации неграмотности, принимает участие в восстановлении Риддерского рудника...

 

Город хранит память о Бажове: одна из улиц названа его именем, есть библиотека имени Бажова. Идем по Набережной Иртыша, ищем историю. Здесь начинался город, здесь находится крепость, здесь Ульба впадает в Иртыш. Вот могилы людей, замученных при восстании в крепости. Кто они были?

 

В 19l9 году начались боевые действия регулярных частей Красной Армии с колчаковцами. Только близостью китайской границы можно объяснить ожесточенность борьбы того времени. Проживая у Шмелева Лога, где казнили, мучили всех, несогласных с колчаковским режимом, Павел Петрович подвергал себя и свою семью большой опасности. Шмелев Лог – это страшное место. Изрубленные, искромсанные тела оставляли на месте казни, не разрешая родственникам хоронить их. По улицам города и пригорода Верхняя пристань разъезжали конные казачьи патрули, выискивая новые жертвы. И в то же самое время участники большевистского подполья за спинами патрулей, среди бела дня расклеивали на заборах листовки, призывающие к свержению колчаковской власти. Бахеев - Бажов был составителем этих листовок. А сам он в это время под видом страхового агента восстанавливал связи в Риддере, в Шемонаихе, на золотых приисках Акжал, в кержацких селах Горного Алтая, в степи левобережья.

 

Уже после разгрома белых, в 1920 году в селе Согре, близ Усть-Каменогорска, вспыхнул новый белогвардейский мятеж, который возглавлял эсер Козырев, командовавший одним из соединений партизанской армии Мамонтова. И опять Бажов там. Он организует разведку в Согру, разговаривает с рабочими. В результате атаман Козырев вынужден убраться восвояси.

 

Павел Петрович объездил и обошел весь Горный Алтай, выполняя под носом у колчаковцев подпольную работу. Он изучал быт алтайских крестьян, рабочих, старообрядцев.

"Хотел я показать Алтай,- говорит Бажов в беседе с писателем К. В. Боголюбовым в 1943 году, - как боролись за прииск Акжал в двадцатом...: Или вот еще деталь - горцы Кавказа в чеканных поясах, папахах, кинжалах и прочее. А деревня Орловка - выше кавказских гор, жители в зипунах, овчинах: партизанский отряд. И называются эти бабы и мужики - "полк горных орлов". Пиши, не отрывая пера".

В архиве Бажова сохранился составленный им конспект, озаглавленный

"Из записок рядового крестьянского полка". Это и есть план его книги об Алтае, о легендарном полке "Красные горные орлы",- которую он не успел написать. Сохранился и ряд рукописей - фрагментов этой книги.

 

Сказ "Каменный цветок», по свидетельству В. А. Бажовой, был навеян Павлу Петровичу Рудным Алтаем, если вы внимательно вчитаетесь в него, то поймете, что и сам писатель говорит о том же...

 

Растение папора растет и в Рудном Алтае. «Она будто цветет на Иванов день. Тот цветок колдовской. Клады им открывают. Для человека вредный. На разрыв-траве цветок – бегучий огонек. Поймай его – и все затворы открыты. Воровской это цветок. А то еще каменный цветок есть. В малахитовой горе будто растет. На змеиный праздник полную силу имеет. Несчастный тот человек, который каменный цветок увидит». А что за цветок, бабушка Вихориха, рассказывающая это сказку Данилке, не знала. Да и почему тот человек несчастным будет, не объяснила.

 

А мы эту «папору» на Иванов день ночью специально искать ходили. Закончили институт, проработали уже несколько лет, решили посетить все места, где наши однокурсники лямку трудовую тянули. В основном это были деревенские школы, но места, где они расположены, были великолепны. Специально выбирали на распределении села, где бы можно было отдохнуть.

 

Был июль 1989 года, выбор пал на Черемшанку, где Лена, наш председатель студкома, работала. Компания собралась человек десять, мой муж да еще была мама Лены, Валентина Ивановна, она к дочери из города Балхаша приехала. Лена, когда нас приглашала, рассказывала о великолепном лесе, грибах, ягодах, которые около дома растут.

-Отдохнете, не пожалеете. И школу мою посмотрите. Я когда грибов жаренных хочу – в лес иду.

Тогда шли дожди – грибы были и в июле. Приехали, место действительно красивое. У нее квартира в пятиэтажном доме на первом этаже, но за домом сразу начинался лес. Стали распределяться на ночлег, парни пошли со спальными мешками в школу, а мы у Ленки остались. Мой муж был недоволен тем, что я с ним не пошла. А мне было все равно…

 

Дело в том, что выйдя замуж только год назад, родив ребенка, опять стала собираться в декретный отпуск. И так мне это было противно – слов нет. Муж противен, жизнь моя противна. Все гуляют, отдыхают, а я – детей рожаю и пеленки стираю. Надоело! А тот, кто в этом больше всего был виноват, еще и обижается на меня. Все! Не то, что не хочу в школу ночевать идти к нему, жить с ним не хочу! Разводиться решила, о чем и рассказала ночью девчонкам. Те молчат. А муж еще больше утром на меня обижается, даже не разговаривает. А мне все равно!

 

На следующий день к вечеру пошли всей компанией гулять в лес. Со мной шла Валентина Ивановна, она почему-то меня все о муже расспрашивала. Ей грибы попадались, мне – нет. Может, я их просто не видела?

Говорит она мне:

-Как мне нравится твой Саша, такой добрый, хороший парень, - и так дальше продолжает, упоминая это к месту и нет. Я молчу. Мне все равно.

 

-Смотри, - говорит, - папоротника так много.

-Ну и что? – мне на папоротник еще больше наплевать, чем на мужа.

-Сегодня же Иван Купала, сегодня цветы папоротника искать надо.

-Зачем?

-Наверно, чтобы богатым быть. Точно не знаю.

 

Стали мы искать цветы этой самой папоры. Растения огромные, в низине растут, размером с человеческий рост. Как будто ходим по сказке или древнему лесу. Тогда я действительно поверила, что если найдешь цветок – богатым станешь. Ищем. Тут все остальные подошли. Мой муж тоже.

-Что вы делаете?

-Колдовской цветок папоры ищем!

-Вы сказок начитались! Папоротник вообще не цветет, зря ищите.

-Сегодня Иван Купала, а вдруг цветет.

К нам и остальные присоединились. Когда мы все заросли проверили, Ленка говорит:

-Видно не судьба, не будет нам богатства в жизни, пошли домой грибы жарить.

Грибов мы набрали, цветок не нашли, не цвел он, зато странное превращение произошло со мной. У меня вдруг любовь к мужу опять в том лесу проснулась. Не знаю, что у других было, но мы тогда помирились…

 

Может это и к лучшему, что не дано было нам цветок увидеть? А вот каменный видели…

 

В сказе "Горный мастер" Данило ходил учиться в Колывань. «Прослышал про тамошнего мастера по каменному делу, будто лучше его нет по работе. Вот и заохотило поучиться маленько».

 

Колыванский камнерезный завод… Это уже Алтай. Что осталось от старого завода? Неширокий пруд, невысокая сопка, покрытая редкими соснами, и белое, лишенное архитектурных фантазий двухэтажное здание, не кажущееся высоким, потому что основание его скрыто от глаз старой плотиной. А от Колыванской крепости и вовсе ничего нет, только названия бастионов. Сами бастионы сравнялись с землей, кое-где поросли травой, а кое-где разрезаны дорогами. А плотина стоит уже третий век. Когда-то здесь искали заводчики Демидовы золото. Есть даже такая легенда. Я её рассказываю так, как она записана у М.Ф. Розена.

 

«...Случилось это давно. Как-то летом две женщины из села Колывани отправились в лес. Собирая ягоды, они забрались довольно далеко и неожиданно вышли на небольшую лесную полянку, где за зарослями густых кустарников заметили какие-то развалины, ямы, груды камней. На земле валялись различные горные инструменты, среди которых находились различные кайлы чрезвычайно больших размеров. Обойдя поляну, женщины обратили внимание на лежащую на земле плиту. Попробовали приподнять – тяжела. Осмотрели её, поцарапали и видят, что это слиток чистого золота. Ошибки быть не могло, так как одна из женщин, звали её Бобылихой, хорошо умела отличить золото от другого металла. Чтобы не потерять это место, они решили идти домой и помечать свой обратный путь. Сняли с головы платки, порвали их на ленточки, шли и повязывали тряпочки к кустам и деревьям. Кончились все ленточки, а идти еще далеко. Сняла Бобылиха юбку, порвала её на ленты и продолжала привязывать к кустам. В потемках, чтобы не стыдно было идти без юбки, по задворкам вернулись домой. В тот же вечер обе женщины отправились за советом к одному самому старому (115-летнему) жителю Колывани, много повидавшему в своей жизни.

 

- Правильно, - ответил женщинам старик, - могли вы в тех лесах золото видеть, да и другие сокровища лежат в наших горах и лесах, но взять–то их не каждый может. Однако назавтра попытайтесь, сходите.

 

На следующее утро женщины взяли надежных помощников и отправились на поиски. Подошли к тому месту, где у дороги пометки оставили, но ничего не нашли. Стали искать свои ленточки, но их нет ни одной. Ходили до вечера – нигде никаких следов.

- Да, многие видят богатства в наших лесах, но взять-то их не каждому дано. Вот я слышал, что этот самый Потеряевский рудник найти могут три Ивана, взявшись за руки, и чтобы все они непорочными были». Так и нашли вместо золота, руду…

 

Вместе с большими предпринимательскими способностями Демидовы обладали исключительной жадностью. Движимое и недвижимое имущество, оставшееся после смерти Акинфия Демидова, оценивалось (в ценах конца ХIХ в.) суммой около 25 млн. рублей. А где оно? Не дает богатство Демидовых некоторым людям покоя до сих пор. Видели мы, как ныряли водолазы на Каменном острове Белого озера. По преданью, именно там похоронено демидовское золото. Верят ведь люди…

 

Колывань - центр художественного камнерезного производства. Какие же прекрасные вазы изготовлялись здесь! Они теперь украшают многие дворцы и музеи. Например, алтайские вазы и чаши в Павловском дворце в основном сделаны локтевскими камнерезами. Большинство локтевских ваз выполнено по проектам Камерона и Кваренги. Все вазы, изготовленные здесь, теперь можно только увидеть на фотографиях да на рисунках в местном музее.

 

Делают вазы и сейчас. Видели, как шлифуют вазу. Когда её изготовляют, стоит страшный шум, говорят: ваза «ревет». Она на самом деле ревет страшным ревом. Трудное это дело – красоту ваять! Вот и мучаются и мастера, и сама ваза.

 

Тогда, во время экскурсии, мастер достал свою коллекцию отшлифованных камней, и все руки приличных с виду посетителей протянулись к ней, как в детстве:

-Дайте, пожалуйста, подержать, потрогать, вблизи посмотреть. Какая красота!

Камни отшлифованы так, что смотрятся как драгоценные. Узоры на них будто выписаны кистью. А мастер прижал их к груди и говорит:

-Не дам, издалека смотрите…

Не рассказал он, что кто увидит близко такую красоту, то заболеет, захочется ему богатства, будет он всю жизнь искать сокровища. Тут я вспомнила знаменитую «Царицу ваз». Не это ли чувство побудило создавать подобное? Ведь ваза – это символ роскоши, изобилия, богатства. Вот тебе и каменный цветок раскрылся! И только мастер, который может не только увидеть красоту камня, но и постигнуть её, становится настоящим «горным мастером». Ведь его богатство – это его умение, его руки, его точный глаз.

 

Так и мы свое богатство искали вместе со сказами Павла Петровича Бажова. Не знали, что искали… А нашли ведь! Усть – Каменогорск - это открытие любви. И Бажова, и своей тоже. С этим городом связаны лучшие годы моей жизни. Я когда-то первый раз сюда к мужу приехала. А дом Бажова теперь стоит в парке имени Кирова, в музее под открытым небом, рядом с нашим домом. Когда грустно – мы гуляем с мужем по улице Бажова, вспоминаем молодость, детей, историю изучаем. А около дома, где была редакция первой советской газеты Усть – Каменогорска, мне почему-то захотелось узнать о городе, об Алтае все, и писать, писать, «не отрывая пера»…