Старенький жакт с потрескавшимся экстерьером, обшарпанной голубой краской, покрывающей основание дома и напоминающей небеса после апокалипсиса. Потные окна - свидетельство внутренней духоты, ну просто банная безысходность жизни, томящая паровым адом человеческую душу!

Стены жакта были искусно украшены историей советского союза, в исполнении все согревающего журнала «Огонек» и общепризнанной «Комсомольской правдой». Над этим огромным блоком информации сиял серый потрескавшийся потолок, с живописно свисающей черной паутиной. Пол был неопределенного цвета, наверно, на нем была земля, хотя пола вообще могло и не быть. Углы комнат инкрустированы огромным количеством бутылок, разного содержания и без содержания: «Водка столичная»; Пиво - «Арсенальное крепкое»; Портвейн - «Три семерки».

В комнате стоял могильный смрад и нестерпимый запах мочи, перебиваемый чуть сладковатым, пивным ароматом.

Атмосфера была унылой, если бы не праздный визг Бобовича, прыгающего внутри черного ящика, в национальном ненецком костюме, пьющего водку «Русский размер»

Перед адской машиной сидит холостой и не менее адский Ваня, чешущий вздутый, булькающий живот. Его бодун яростно ассимилирует пиво, препятствуя погружению в коматозную бездну сновидений, которая так сильно настигала, и без того вытоптанную тяжелыми мыслями, блестящую в сумраке домашней помойки, голову.

Размышлял Ваня о жизни, о доме, не оставил без внимания и потешного Бобовича, видимого с помощью средств неоценимого человеческого прогресса.

– А, как вот эту «плекасную клоху» зовут? Просуслявил дружелюбно моргающий

телеведущий, соблазнительно шевеля усами и поднимая густые, поседелые от мудрости брови.

– Он наверное педофил! Безразлично обсуждал выпивший телезритель, ничего не смыслящий в актерском подхалимстве.

– Настенька! Говорила беспокойным тоном мать.

– Ваш ход! Обрезал Бобович, передав право крутить лохотрон бородатому мужичку из Ростовской области.

– Ваня! Послышался голос за дверью, вынуждая покинуть приятную атмосферу.

– Ну чего тебе? Да, я так, с женой поругался, она меня выперла. Можно, я у тебя денек поживу, потом что-то, да прояснится?

- За что?

- Нервное, это у нее: Начальник у них на фирме… просто, козел кокой-то, и внеплановое сокращение штата.

- Вот увлекся рассказам; подожди пока открою!

Иван медленно поднялся сотрясая пузом, не обнаружив тапочки он одел старые туфли, жадно открывшие свои разорванные рты с устрашающе выставленными стальными зубами.

Когда он шел, туфли старательно ели мусор с поверхности пола, злобно шваркая гвоздями о подошву, поедая дюжину не в чем не повинных сигаретных окурков. Нещадно закусывая пыльными шариками, которые словно «перекати поле» то и дело уплывали, мечтая подальше удрать от страшного рта голодных ботинок, но те агрессивно всаживали в легкие тела острые колья, заставляя бессмысленно болтаться в воздухе.

Когда «Ирод» подошел к двери, он с детским умилением взглянул на свою сытую обувь

– Ну вот и грязь заметать не надо: пройтись так, по комнате раза три. Сказал Ваня почти вслух, и увидев в зеркале, висевшем в прихожей, свое хозяйственное отражение – возгордился, втянул синее брюхо, выпучил грудь и глаза. С эти видом, полный решимости, он открыл дверь.

– Распахнул «врата рая» – подумал, и еще больше гордясь собой, взглянул во тьму.

Там он увидел свою полную противоположность: хорошо одетый худенький мужичек,

доверчиво смотрел ему в глаза, нервно почесывая свой рыжий чубчик.

- Чубчик…! Чубчик…! Чубчик кучерявый…! – издевательски напел Иван, и испытав на себе настороженный взгляд друга сказал:

Ну…заходи, с планом эвакуации квартиры ты знаком…чувствуй себя как дома но не забывай, что ты в гостях. Шутка!

-Ванек, а у тебя пиво есть, расслабиться охота!

-Конечно, сколько угодно, для своих не жалко!

Друзья направились к ленивому дивану, растопырившему поломанные ножки.

Телевизор тут же захлестнул внимание, все движения стали машинальными: Шла реклама.

Никто не мог сказать что он видел, все было просто потрясающее, мелькало, бегали люди, что-то делали, струились красочные потоки соков – все было просто идеально!

Когда Ваня пришел в себя, казалось, прошла вечность, и снова Бобович, сказал – Ваш ход!

Все обрело реальность, в глазах померкли краски, и рекламные переживания, несбывшиеся мечты, сладкие надежды.

– Миша! А ты задумывался над …

– Чем? Удивленно перебил Друг.

– Не чем, а кем! - Раздраженно ответил Ваня, продолжил: - Над Бобовичем?

– Нет, а что, нужно? - Сказал Михаил и хлебнул пива из подарочной деревянной кружки.

Иван погрузился в глубокое созерцание, такого ощущения не было даже во время рекламы: Тусклый свет фонаря падал на бритое лицо Михаила, было видно как мельчайшая капелька пива медленно сползала по гладкому подбородку вниз, готовая окропить собой маленький участок черной рубашки.

- Так чего, там ты про Бобовича хотел? - Озабочено спросил Миша.

- Педафил он…!

- С чего ты взял?

- А ты на него посмотри! - настойчиво сказал спорщик.

- Посмотри какой он вожделеющий по отношению к ребенку, как он сюсюкается с ним, одаривает подарками…

- Тю! Так может он просто любит детей, я тоже люблю, а он вроде мужик неплохой, людям помогает.

- Все это маска, «елка он среди кленов»! С сарказмом сказал Иван, улыбнулся, хлебнул пива, и ленно потер шею.

В комнате послышалось шварканье ногтей о щетину; заработал холодильник; было жарко, Михаил снял свитер, резко как будто снимал кожу древний ящер - корчась и шипя.

Когда свитер был повержен, то был откинут в почетное место среди пустой тары, наполняя комнату - ощущением холостяцкого уюта.

Как он прекрасен! Думал Ваня, глядя на своего товарища.

-Помнишь этого - … американца? Ну который негром был, а стал белым?

- Майкл Джексон?

-Во- во! Так по его грешную душонку пришел закон, вчера в новостях видел; узнали как он детей «любит», он на спонсирование детских домов, интернатов, приемников - миллионы тратил а сам…?

Но про Бобовича не факт?

Нет конечно! Сказал Ваня и сам себе не поверил.

-Я понимаю, что все великие, знаменитые, тоже люди и иногда не совсем нормальные, но не скажешь про них, что они все извращенцы. Убедительно доказывал Михаил.

- А как же «Шура», «Боря Моисеев», «Тату», Мэрлин-Менсон который даже два ребра удалил чтобы наслаждаться собой?

- Да они все это ради скандальной славы а по жизни они совершенно нормальные люди, с нормальной личной жизнью, детьми и собакой. С другой стороны Майкл Джексон, все-таки попался, правда ведь никто не предполагал…

Может быть и Бобович … просто никто не зна…

Комнату медленно начал наполнять туман, скрывая, и обрывая все на своем пути: По телевизору шла детская драма Ёжик в тумане.

Но спор не прекращаясь, казалось, обретал бесконечность, можно, только гадать чем кончилась эта борьба.

Телевизор был выключен, казалось нечего вообще не было, была темнота. Под тусклым светом уличных фонарей в темной комнате на диване сидели рядом два силуэта.

- А ведь еще народ говорит: «Если человека называть свиньей, он хрюкать начнет».

Может и про нас кто-то сказал… или подумал, иногда даже мысль может решить «исход бытия». С сожалением сказал Миша.

Да! Как же низко может пасть человек? – надменно сказал Ваня, ласково обнимая за талию друга.