Тебе плохо?

 

-Тебе плохо?

-С чего ты взяла?

-Какой-то ты мрачный. Или по жизни такой скучный?

Вместо ответа он взял с тумбочку пульт с инвентарным номером и протянул его мне:

- Развлекайся.

-Вот развеселил. Может пойдём, тогда?

-А что, уже время?

В коридоре раздались шаги, голоса, смех. Потом захлопнулась дверь и всё стало тихо.

-Скажи, у тебя были в жизни счастливые мгновенья?

-Наверное.

Каменная маска на его лице будто треснула от улыбки.

-Расскажи. Не бойся, ревновать не буду.

-Хм, - ухмыльнулся он, - я как раз недавно вспоминал. Тоже под Новый Год было.

-Когда?

-Сейчас посчитаю: 53 — 15 = 38 лет назад.

-Ни фига себе! Моя мама только родилась. Ну, рассказывай!

-Был Новогодний вечер. Раньше я учился в восьмилетке. Там, в основном, народ с бараков. Шпана к восьмому классу отсеивалась, но дух уркаганский всё-равно царил. У нас учился Женька Нигматуллин. Талант. На гитаре играл всё: от Иванова-Крамского до Роллингов и блатняка. Группу сколотил. Все тогда гитары рогатые из досок выпиливали, звукосниматели доставали, динамики воровали.

-И ты воровал?

-Не, к тому времени я за учёбу взялся, да ещё тренировки.

-Штангой?

-Легкой атлетикой. Короче, дел по горло, но на репетиции к ним похаживал, уж очень нравился звук электрогитары. От одной вибрации балдел. Если вдруг гитара освобождалась, я к ней прилипал и бренчал самозабвенно в уголке. Это твой сотик?

-Да. Я потом перезвоню, сейчас занята. Чем? Тебе рассказать? А чё спрашиваешь. Пока, - я бросила трубку под подушку. - Извини, ну-ну, рассказывай.

-Тебе, наверное, не интересно. Надоело уже всё...

- Типа, со мной и поговорить не о чем?

-Не выдумывай. Ладно, а в 9-й мы перешли в еврейскую школу.

-Такие были?

-Да нет, просто так называли. В их квартале начальство жило: фонтаны со слонами, флигели, скверы, клумбы, служебные черные «Волги» и всё такое. Ну, и дети, соответственно. Орловичи, Рабиновичи, Мариупольские, Сутоцкие.

Снова запиликал сотик, на этот раз его.

-Да. Извини, я немного занят. Совещание. Ну какое-какое, - такое. Может попозже? Хорошо, заеду. Минут через сорок. Возьму. Ну, давай.

-Жена?

-Да нет. По работе, - он отключил телефон. - Продолжать?

-Как хочешь.

-Ладно, дорасскажу. Нас, новеньких набралось на один класс, 9-В. Но были мы не в авторитете. У нас раньше спортзал был размером с обычный класс, с козлом. А у них манеж. Вызвали нас на товарищеский матч в баскетбол. Они на площадку вышли в белых китайских кедах, атласных трусиках, на майках эмблемы. А мы в красных «сланцах» и вытянутых трико. Продулись под улюлюканье 4:98. Кстати, 2 очка я забросил. Стыдно. Я даже на школьные вечеринки не ходил. Впервые рискнул в Новый Год. У них группа была, «Свистящие раки», известная на весь город. В ДК играли, летом в ЦПКиО. Их солист после школы во ВГИК поступил. Все ждали, когда он на экранах появится.

-Появился?

-Канул. А барабанщик, - вылитый Ринго. На всю жизнь запомнил, как он в пиджачке с бархатным воротничком на лыжах по грязи и остаткам снега нарезал круги вокруг школьного двора.

-Прикалывался?

-Ну да, со слезами на глазах. У нас физрук был, отличник народного образования. Поставил ему 2 за четверть, за то, что тот ни разу не встал на лыжи. А с двойкой к выпускным не допустят. И прощай аттестат. Как последний шанс предложил ему сдать норматив в начале апреля. Стоял посреди двора в синем спортивном костюме с лампасами и в секундомер посматривал.

-Круто!

-Дай затянуться.

-Ты же не куришь!?

-Молодость вспомнил.

-Ну, а вечеринка-то как?

-Началось всё хорошо. Ребята играли замечательно. «Шисгару» им петь не давали...

-Чё это?

-Ну, «Shoken Blue», не слышала? Хит всех времён и народов. Так они сделали вот такой перевод на русский язык:

 

Громче зазвени струна

Вот и мне грозит война

Лист повестки небольшой

Крест поставит надо мной

И потом самое -самое:

Та-ра-ра-ра-ра, Та-ра-ра-ра-ра

 

Он начал махать руками и подпрыгивать на кровати:

 

Гитара, пой песню гитара!

Лишь о мире, лишь о мире пою я сейчас!

 

-Патриотично.

-Пацефично. Зато никто не придерётся.

-Неплохо у тебя получается.

-Ты что! Все торчали. Её на бис раз пять подряд долбали. Паркет проломили. А потом из Пресли. Я уж не помню ни хрена. Может слышала: «Эй Мамбо!»?

 

Everybody Coca-cola

Everybody rock'n'roll-a

 

-Что-то типа того я видела в «Стилягах»

-Ну, это рафинад. Москва!. Но экстаз и у нас царил невероятный. И в этот самый момент, на сцену из тёмного угла запрыгивает сама Маньшикова, секретарь комитета комсомола или председатель совета дружины, я уж забыл, как там правильно, а вернее, и не знал никогда, и выдергивает из розетки электропитание всей аппаратуры. От тишины чуть перепонки не лопнули. Зал онемел. Точнее, охренел. Все уже поддали по углам, с девочками пошоркались, и тут такое! А эта серая мышка, с комсомольским значком на недоразвитой груди, яростно сверкая стекляшками очков, встала против готового взорваться зала, как Александр Матросов против дота и завернула пламенную речугу про идейную ущербность псевдомузыкантов - подражателей, тлетворное влияние запада и т.д., т.п. У неё вихор был над челкой, никогда не разглаживался. Тут он аж дыбом встал от классовой ненависти.

-Да, времечко было.

-Время не причём. Она к солисту клеилась, в меру комсомольских приличий, конечно. А он взял да и привел на вечеринку красавицу из 2-й школы. Вот Маня и сорвалась. А дежурная училка не осмелилась прервать благородный порыв. Музыканты психанули, обиделись и ушли. Училка нашла было альтернативу, «трудовика» с баяном, но он меха не успел развернуть, как его освистали. Народ был возмущен до предела. Маньшикова тогда много нового услышала о себе. Чуть не прибили. Учительница уже в милицию побежала звонить. И тут девчонки из нашего 9-го «в» стали Жеку уговаривать. Басист у нас был, на ионику Инку поставили, она музыкалку закончила. А вот на ритм — некого было. И тут Жека увидел меня:

-Ты квадрат строишь?

-Ну, так, себе под нос.

-Нормаль, я слышал, как ты играл. Сбацай вот так.

-Я повторил ритм указательным пальцем по лацкану пиджака.

-Сойдёт. Пошли.

-Ты чё, я опозорю всех!

-Нормаль, говорю. Слушай меня и строй квадрат до посинения.

-Меня чуть кондрат не хватил, когда я поднялся на освещённую сцену. Гитара оказалась лёгкой и удобной. И струны куда мягче, чем те, на которых я раньше бренчал. Жека покрутил колки, щёлкнул по микрофону, сказал «Раз, Два, Три» и мы погнали. Вначале от волнения пальцы онемели. И Инка не в ту тональность залезла. Я аж зажмурился, ждал, что в зале засвистят. Но Жека только сморщился, будто ему серпом по сердцу, и начал на шести струнах один за всех выдавать! Потихоньку и мы подстроились. И понеслась! Я так сосредоточенно долбал свои четыре аккорда, что глаз не мог оторвать от грифа. Когда же, наконец, на секунду поднял голову, увидел в зале такое! Апофеоз! Минута славы! У меня, в натуре, ноги от пола оторвались. Войдя в кураж, начал было ритмом импровизировать, Но Женька показал мне кулак. Когда народ запросил медляк, на сцену поднялась наша Галя. Она своим жалостливым голоском и косеньким глазом слезу на спор вышибала. Я перешёл на три аккорда и начали шансон лабать. Блатной репертуар у нас был безграничный. Но хорошего много не бывает. Только я возомнил себя королём эстрады, как появился Вася. Его выдернули из какой-то компашки, прополоскали голову под краном. Мастерство не пропьёшь. Пришлось уступить ему гитару.

-И это всё?

-Разве мало? Ты меня не слушала.

Мне стало жаль его.

- А потом?

Потом объявили белый танец. И меня пригласила Маньшикова. У всех волосы духами пахли или каким-то особенным девичьим запахом, а у неё мылом. Чуб этот жесткий всё время в лицо тыкался.

-Так она и стала твоим счастьем? Твоей женой?

-Как ты догадалась?

- Я её где-то видела. С вихром.

-Не мудрено, её часто показывают.

-А тебя?

-Один раз. Когда приходили к нам домой у неё интервью брать.

-Бедняга Буратино, - погладила я его и он сразу уткнулся мне подмышку и заёрзал.

-Ну, ну, время, - показала я ему на стенные часы.

-Они спешат.

-Все спешат. Мне SMS-ка пришла...