Я скоро уеду, а через три месяца - вернусь. Мы обе в это верим. Ты искренне, я - не очень. Ровно через неделю ты отвезешь меня в аэропорт и, считая минуты до отлета, будешь всматриваться в мои глаза, спрятанные за стеклами "хамелеонов", ты же вернешься, правда, скажи мне, вернешься, шептать пересохшими губами, любимая моя, вернись. Скомканное прощание, поцелуй, еще один, все, пора, отпусти мою руку. Исчезнет взлетная полоса, заложит уши, и, уткнувшись в иллюминатор, я заплачу горько-горько, зная, что никогда больше не услышу, как ты тихонько сопишь во сне мне в плечо.

Я уеду, и пять ночей подряд ты будешь рыдать, а по утрам клиенты в офисе будут отводить взгляд от твоих опухших от слез глаз. Ты будешь шататься по квартире, трогать мои вещи, забыла колготки, расческу на столе, духи. Одиночество, жуткое, невыносимое, пустое, каждый вечер будет баюкать тебя на своих коленях. Я буду звонить, правда, все реже и реже. Я буду слушать в трубке твой голос, растерянный и такой родной. Господи, помоги мне, я умираю. Извини, малыш, я побежала, сейчас мой выход, позвоню, чмок.

Ты привыкнешь к тому, что меня с тобой нет. И через месяц ты устанешь плакать. Через два уже не будешь хватать трубку телефона после первого гудка. Все равно это звоню не я. Через три месяца ты поедешь встречать меня в аэропорт. День моего возвращения наверняка отмечен у тебя в календаре красным фломастером, а на дверцу холодильника ты магнитиком прикрепила трогательную открытку с танцующими танго влюбленными мышами. Ты веришь, что я вернусь, потому что я просто не могу тебя обмануть. И к тому же я показывала тебе обратный билет, ты запомнила дату и все это время считала не дни, а даже часы и минуты до моего приезда. Ты хватаешься за эту мысль, скользкую, как обледенелые перила моста через Неву, она не может меня обмануть, я же видела ее билет, видела, господи, я без нее не умею жить. Пусть только она вернется. Ты едешь в аэропорт с самого утра, вдруг самолет прилетит раньше. Когда на табло загорается время очередного прибывающего рейса, ты кидаешься к выходу, туда, где толпятся встречающие, и никак не протиснуться вперед. И снова возвращаешься в зал прилета, наверное, рейс просто задерживается. Вечером ты узнаешь в справочном сводку погоды, нет, девушка, Вы ошибаетесь, никаких штормовых предупреждений не было, и самолеты прибывают согласно расписанию. Поздно ночью ты решаешь переночевать в здании аэропорта, потому что очередной рейс, на котором я обязательно прилечу, будет в 4.47 утра, и смысла ехать домой нет. Ты проведешь в аэропорту 72 часа. В справочном тебя уже знают и предусмотрительно вешают на окошко табличку « Перерыв 20 мин.», едва заметив, как ты поднимаешься по лестнице на второй этаж. Старенькая уборщица, моющая по ночам пол в кафетерии, однажды скажет тебе, сходящей с ума от ожидания: «Езжай домой, дочка. Хватит уже. ОНА не прилетит». Ты посмотришь в ее не по годам молодые, но такие знающие глаза, и заплачешь, зажимая рукой рот, потому что безжалостное эхо аэропорта разнесет твою боль по этажам, всхлипами отчаяния сливаясь с гулом прибывающих самолетов.

Ты захочешь разбиться по дороге обратно, но встречные машины будут торопливо прижиматься к обочине, и ты не сможешь забрать с собой чужую жизнь. Ты зайдешь в квартиру, сядешь на пуфик в прихожей и подумаешь, что так, наверное, должно было быть. А еще ты подумаешь, что надо лечь спать, и рухнешь в кровать на ходу, засыпая, прижимая к себе мохнатого милого мишку, мою игрушку. Мистера Пибоди, которого я оставила тебе под подушкой на память. Все, что я оставила тебе от меня. Через две недели в нашей с тобой квартире примутся весело обживаться другие люди, а ты в это время будешь спешить в нарисованный тобою светлый город, в котором я обязательно, обязательно жду тебя, смеясь.

И в этом городе, где по утрам танцуют танго смешные толстые мыши, нам хорошо будет жить вдвоем, моя любимая, потому что больше я тебя уже никогда не смогу обмануть.