Где б ни был я, в каких краях бескрайних меня закат катарсисом застал, я облаков облатки собираю с небесного знакомого листа. Я прочертил своей клюкой корявой обочины всех тропок и дорог, и бородой, когда-то кучерявой, просеял пыль. Зачем? Помилуй бог!

 

...Меж рубежей рублевого пространства, в границах ли валют совсем иных - везде все так же ночи ино-странны, и зорь узором дни озарены. Знакомый лик улыбчивой Луны сменяет ражи рыжей рожи Солнца. Бушмены и индейцы и японцы, и даже шведы в них отражены. Какая разница, какие рядом флаги, идут по левой или правой стороне...

 

...Вот дождь собрался, куст так жаждет влаги, и капли первые на пляпу пали мне. Я шляпу снял, и плешь дождю подставил – он говорит со мной знакомым языком. Знакомым мокрым языком без правил, за шиворот стекая ручейком.

 

Подует ветер, лист сорвется с ветки, кружась, приклеется к моей щеке. Я узнаю везде такие метки – на людях, на скамейках, на реке.

 

Брожение людей по белу свету сродни броженью юного вина. Возможно, где-то к следущему лету букет созреет за барьером дна. Возможно – нет. Броженье... Пораженье... Умелый винодел – но ведь не бог. В движеньи – жизнь? С неведомым сраженье посредством перемены места ног?

 

Зачем топтал я дальние долины, зачем переводил чрез воды рек, и утолить позыв неутолимый пытался весь свой бесконечный век. Зачем искал я, мучаясь и веря, таинственную сущность бытия, когда ключи от потаенной двери давно уже хранит душа моя?

 

3/31-4/8/08