Разбираемое произведение: Черная Дама, красный Король. Поэма. Автор Lana2008. Оригинал произведения:
Текст произведения На земном краю, Газеты расстелив на асфальте, Ангелы вовсю С чертями режутся в карты. Ругань и крики — Кто последний ходил, кто первый... Ангелы ходят в пики, Черти — в червы. Играют помалеху, Да только знай, не зевай, Сыграешь плохо — Пойдешь забор красить в рай. Дадут ведерко поболе — На все небеса хватит краски. Такая уж наша доля... На носу Пасха. Черти мухлюют безбожно, В рукавах козырные карты. Ангелам тоже можно, Да неудобно как-то Знать бы, на что играют, Да не служки, а судьи. Кажется мне, что ставят Наши судьбы. Так и вижу: Сидит вся Троица, играет в карты, Ставки немалые, коса нашла на камень. И тут я, не вовремя, как водится, кричу всякими нехорошими словами. «Тише, — говорят — нечего поднимать панику, у каждого свои слабости и страсти. Ты — бесконечность, вывернутая наизнанку, Черная дыра в простыне пространства». В мире все справедливо, Хвала Небесам! Хочешь быть счастливым — Играй сам. * Я ищу тебя по свету, Босая, седая, Скрюченными руками хватаюсь за чужие спины, Вселенную истаптываю От края до края, Если не найду тебя — сгину. Ступнями усталыми на звездные обломки Стану, голову положу на небосвод. Вселенная меня, как мать ребенка, Обнимет и на руки возьмет. Разревусь, побреду, ни на что не похожая, Ношу своей памяти в ночь нести. Я уже не женщина — иголка Божия, Чтобы зашивать прорехи на Вечности. ** В церкви старой сыро и прохладно, В полудреме к алтарю приник Сладкий запах времени и ладана, Да иконы серебристый лик. Поклонилась перед чистым обликом, Жду, что сердцу станет хорошо, Но священник, как святой по облаку, Вниз по старой лестнице сошел. Что же Вы, святой отец, так юны? На лице покой и благодать, Мне бы ваши веки или губы, А не руки надо целовать. Мне б за вами в яростную вьюгу И в пустыню на жестокий зной... Холодны застенчивые губы. Извините дуру, отче мой. *** Четвертый вечер за окном метель... По улице нельзя ступить ни шагу, На небе месяц обнажает шпагу, Холодным светом разрезая тень. Смотрю в окно на шкуру декабря, Лишь кое-где протравленную черным. Где лица звезд? Где профиль фонаря? Чьи голоса утрачивают форму? **** Ночь, словно кошка выгнет спину, Негромко звездами звеня... Скажи мне правду, мой любимый, Зачем ты предавал меня? ***** Матушка, солнышко, дай мне водицы. Матушка, слезы спать не дают. В небе сиреневом белые птицы Звездное просо до утра клюют. Матушка, что это в окна глядится? Белый и яростный бесится зверь. То ли мне чудятся темные лица, То ли от вьюги скрипнула дверь. Матушка, солнышко, дай мне умыться, Чистой рубахой плечи накрой, То ли мне ангел на сердце ложится, То ли с чертями пора на разбой. ****** Шила крылья белые долгими ночами, По лунному свету чистым серебром. Думала, назавтра нас обвенчают, Только вот не думала, что потом... Шила крылья черные поутру рано, Из вороньих перьев речной водой, Думала, христовой невестой стану, Да вот только снова ушла с тобой... Шила крылья красные в полдень хрустальный, Из опавших листьев цедила цвет, Думала, женой тебе буду тайной, Только вот не думала, что тайны нет. Сумерки упали. Куда спешить? Буду крылья синие до ночи шить... ******* Себе судья неумолимый, Гляжу на шкуру декабря... Скажи мне правду, мой любимый, Когда ты предавал меня?
Критический разбор (по договоренности с Автором разбиралась поэма): Уважаемый Автор, повесть Ваша велика есть… :) Отбросив шутки в сторону, перво-наперво скажу, что это – поэзия. Как бы то ни было, что бы ни говорили, но строки живые, в них бьются и звенят чувства, в них неподдельная горечь и вместе с тем – та необходимая всечеловечность, которая позволяет предполагать, что произведение найдет своего читателя. Пусть даже и принимая во внимание явно не ортодоксальный взгляд Автора на божественную действительность. Дабы не поставить и себя, и Автора в заведомо худшую позицию, сразу расставлю все точки над «i» - я не считаю, что Автор не имеет право на такую точку зрения. Вместе с тем полагаю, что подобное осмысление взаимоотношений райских и адских сил есть результат расшатывания веры уже с эпохи Средневековья, на которое наложилось свободомыслие нашего времени с его корнями в идеологиях второй половины XIX и, почитай, всего XX века. Не являясь убежденным апологетом точки зрения истинно верующего, могу признать, что Автор в некоторых случаях мог преступить некую грань дозволенного с точки зрения ортодоксального христианина. Но я здесь не собираюсь защищать или уличать Автора в этом. Я принимаю такую трактовку как данную и работаю с ней как с художественным явлением. Перейду к моим впечатлениям от поэмы. Честно признаться, когда прочитал в первый раз – ахнул, что взвалил на себя такую ношу. Впоследствии же тем более стало интересно взяться за такую работу, за своего рода тест на профпригодность, ибо поэма, пусть даже ее половина – это уже не просто единичный стих. Прежде чем я начну анализировать форму, необходимо определиться с содержанием. Ибо в поэме соответствие формы и содержания накладывает еще большую ответственность. Итак, о чем же поэма? Мне представляется, что можно выделить несколько смысловых пластов текста. Во первых, можно выделить общефилософский план отображения бытия, раскрытый в большей степени именно в первой миниглаве – хочется назваьт ее прологом. Если несколько упрощать, то здесь выражена концепция предопределенности человеческих судеб и протест лирической героини против нее, стремление самой выбирать свою судьбу. Что интересно, это стремление волею Автора разрешено, и в итоге миниглава заканчивается указателем, иллокутивным актом «играй сам!» Самая такая возможность при этом определяется весьма интересным вторым планом бытия, на первом плане которого - предопределение. Если учитывать, что игра в карты есть сочетание неопределенностей, то выходит, что возможность управлять судьбой означает игру, причем игру на свой страх и риск, и ставки в этой игре «не малые». Тем более, что человек в данной ипостаси как homo ludens (на ином, более высоком уровне) представляет собой истинное, хотя и превращенное подобие высших сил: «Ты — бесконечность, вывернутая наизнанку, / Черная дыра в простыне пространства». Не правда ли, за таким многообещающим началом, пусть и выраженным не самыми сложными словами, хочется узнать о поистине надмирных поступках героини, ее роке, выпавшем в игре?.. Но прежде чем мы обратимся к следующим миниглавам поэмы, обратим внимание на форму, технику, в которой воплотилась раскрытая идея. Можно отметить, что пролог написан в нарочито нечетком ритме, с использованием сниженной лексики. Я бы даже сказал, речью и ритмом, приближенными к бытовой прозе. Хотя несколько слов, на мой взгляд, выбиваются излишней стилистической маркированностью, например, «помалеху» - это в лучшем случае какой-то диалектизм. Вряд ли он сочетается с газетой, расстеленной на асфальте. То же касается и выражения «поболе». Одного «знай, не зевай» хватает вполне для создания эффекта. А поскольку все упомянутые слова входят в рифмы, то кажется, что они привлечены для ее подбора. Тем более, что сама рифменная структура в данной миниглаве весьма примечательна. Позволю себе несколько слов о ней. Перед нами редкий образец предударной рифмы, пересыпанной ассонансами и точными грамматическими созвучиями. Но прежде я хотел бы обратить внимание Автора на рифмы «краю – всю», «асфальте – карты», «играют – ставят» - если первые две еще можно пропустить, прецеденты в истории рифмы существуют, то последняя пара откровенно плоха. Также не блещут красотой пары «можно – безбожно» и «справедливо – счастливым» (кстати говоря, если дальнейшее повествование, как мы увидим, идет от лица лирической героини, то напрашивается «счастливой»). Вместе с тем нужно обратить внимание на удачные созвучия, несущие даже какую-то изощренность и оттого – особый шик, как мне кажется. Это пары «краски – Пасха», «карты – как-то» (предударная рифма, созвучие которой распространяется влево от ударного гласного, а не вправо), «судьи – судьбы» (та же предударная рифма), «панику – наизнанку» (неравносложная рифма, к тому же осложненная выпадением гласного), «страсти – пространства» (тоже предударная рифма). Есть и зашифрованная рифма «Троица – водится», но здесь как мне кажется, идет ритмический сбой – в сложном периоде явно напрашивается усечение на одну составную часть. Имеет ли эта часть поэмы в таком ее виде художественную ценность? На мой взгляд, да, безусловно. Но достаточно ли ее?.. Об этом поговорим чуть ниже. После такого интересного зачина переходим к первой миниглаве – по числу звездочек перед главами. Сразу бросается в глаза их смысловая непохожесть, при том, что ритмика обеих схожа. Первая глава (в дальнейшем миниглавы буду назовать для простоты главами) повествует уже о вселенских исканиях, вечном поиске лирической героини своей любви, суженого ей от века и на веки вечные… Беда в том, что поиски не увенчиваются успехом – героиня «уже не женщина – иголка Божия, / Чтобы зашивать прорехи на Вечности». Налицо явная перекличка с прологом, своего рода антитеза: взяв на себя право играть по-высшему, героиня получила и обязанность расплачиваться по самой высокой цене. Но будучи изначально существом несовершенным по сравнению с высшими силами, героиня, по всей видимости, не выдерживает напряжения поиска. И мы уже видим не надмирную Женственность, не «вывернутую наизнанку бесконечность», но обычную женщину, коей от века предназначено быть покороной обстоятельствам – быть «иголкой Божией, чтобы зашивать прорехи на Вечности». Чьей-то чужой вечности… Обращаясь к технической стороне дела, отмечу излишнюю, на мой взгляд, ритмическую затянутость строки «Скрюченными руками хватаюсь за чужие спины». Кроме того, обратил внимание интересную, вполне имеющую право быть консонансную рифму «ночь нести – вечности». Но она только одна в этом корпусе строк, и потому, стало быть, выглядит «белой вороной», при всей ее красоте. Вместе с тем бросается в глаза еще одна линия противопоставления первой главы прологу – противопоставление стилистическое. В самом деле, в первой главе можно отметить очень неплохие образы, которые несут отпечаток высокого стиля и в самой своей сути есть образы очень светлые, возвышенные. Трудно представить себе в этой канве слова, подобные оборотам из пролога «помалеху», «поболе», «знай, не зевай». Противопоставление это углубляется и противоположением ипостасей героини. Если в прологе она выступает на равных с высшими силами, горазда кричать на них «всякими нехорошими словами», то в первой главе она просто одна из тех многих женщин, которых довольно во всех странах и во все эпохи. Иными словами, первая глава сцеплена с прологом и в смысловом отношении, и стилистически, и ритмически, пусть эта связь реализуется разными средствами – ритмическим единством, но стилистическим и смысловым контрастом. Так ли будет дальше? Об этом я напишу во второй части обзора, с поволения Автора. Не прощаюсь, ибо продолжение воспоследует в ближайшее время... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
