Ночь медлила. Скверы и парки, улочки и площади окутали серые сумерки. В домах загорались лампы. В той комнате света не было. В полутьме легко угадывались очертания книжного шкафа, кофейного столика, тумбочки с телевизором, встроенного стеллажа и стула. На стуле сидел кот, некастрированный кот, полный желаний, и смотрел в окно. Уши его то прижимались к голове, услышав проезжающий мимо автомобиль, то, как два стража, вытягивались по струнке, слыша людские голоса. Иной раз в такт тиканья часов хвост кота ритмично покачивался. В миндалевидных глазах его отражались освященные окна напротив.

 

Ночь была на исходе, кот по прежнему сидел на стуле. В глазах этого бывшего грешника, посланного на землю в котовском обличье плескалась горькая дума. Казалось, небольшое усилие, и мечта, главное его стремление – улица, станет осязаема. Надо только вовремя и незаметно выскользнуть в проем входной двери. Или удачно спикировать с балкона на ближайшее дерево, или просто выпрыгнуть в окно, и опровергнув законы физики, воспарить над верхушками деревьев. А там уже по накатанной. Красавицы-кошки, летний ветерок, взъерошивающий каждую шерстинку нежным прикосновением, соперники в делах амурных и лучшие отбросы с городских помоек. Ах, если бы!

 

Кот безучастно полакал молоко из блюдечка, умылся известным ему способом, и равнодушно свернулся на пуховой подушке сиреневого цвета, невнятно пахнущей хозяйкиными духами. Положив лапу под голову, он закрыл глаза, вдохнул омерзительный аромат духов, стиснул покрепче зубы и подумал: "Собачья жизнь".