Мишенька проснулся, открыл глазки, радостно потянулся.

И сразу вспомнил, что он никакой не Мишенька, а Михаил Петрович. Гипноз сна кончился.

Во сне родители забирали его из детского садика и по дороге, как всегда, поили томатным соком.

Родители давно умерли, но Михаил Петрович верил, что оттуда, сверху, они его видят. Так его загипнотизировала одна книжка.

 

Кряхтя и скрипя суставами, Михаил Петрович встал. Помахал руками, поприседал и загипнотизировал свой организм, что у него ничего не болит.

Потом пошел в ванную, почистил верхние искусственные зубы и с трудом надел протез с нижними. Протез давил и натирал десну, но стоматолог загипнотизировал Михаила Петровича: нужно носить, потом привыкнете.

 

Жена Михаила Петровича спала до полудня, потому что однажды кто-то ее загипнотизировал, что она по биоритму сова. Василиса Ушеровна разменяла шестой десяток. Но Михаил Петрович пребывал под гипнозом, что она молода и красива. Гипноз поддерживался ежедневно с помощью косметики и словесных внушений.

 

Михаил Петрович сварил на завтрак овсяные хлопья. Ему очень хотелось кофе, но печень побаливала и не желала поддаваться никакому гипнозу. Внушая себе, что каша вкусная, он позавтракал.

И сразу сел работать.

 

Работать не хотелось. Но где же еще взять денег? Их ни на что не хватало. С экрана телевизора политики гипнотизировали Михаила Петровича, что экономика страны растет, увеличиваются средняя зарплата и пенсия. Он был не прочь поверить. Но загипнотизировать этими речами продавцов в магазинах не получалось.

 

Гипнотизируя себя, что работа доставляет удовольствие, Михаил Петрович продолжил написание заказанной статьи. В ней нужно было ввести читателей в транс: дескать, такой-то салон красоты самый лучший, и не посещают его только немодные женщины.

 

Михаил Петрович мечтал купить цифровой фотоаппарат. Но жена гипнотизировала, что ему нужен новый костюм с галстуком. А ей – новые туфли.

На все одного гонорара не хватит. Зато можно утаить десятку, купить интернет-карточку и потихоньку от жены общаться в интернете. Там Михаил Петрович гипнотизировал всех юзеров, что он тоже молод. А они гипнотизировали его, что он интересно пишет.

 

Михаил Петрович, загипнотизированный виртуальным общением, даже влюбился в одну девочку. Как это можно – влюбиться, не слыша голоса, не видя глаз живого человека, только по маленькому изображению-юзерпику? Можно, если гипноз хороший, качественный.

 

Мишаня молодел на глазах, отвечая на комменарии к своим записям и комментируя других юзеров. Он торопился. Скоро Василиса Ушеровна проснется, гипноз интернета кончится, и он снова превратится в Михаила Петровича.

 

Если она сегодня будет нормально себя чувствовать, они пойдут гулять. Недалеко. Далеко идти сил не хватает. Но всю аптечку и шприц, как всегда, надо носить с собой. Потому что Василисе Ушеровне может стать нехорошо.

 

Потом они будут долго отдыхать у телевизора. А если у нее опять не хватит сил выйти из дому, они станут разговаривать, и Михаил Петрович привычно и умело загипнотизирует Василису Ушеровну, что никакая она не развалина, что им и вдвоем хорошо, и что все у них прекрасно.

 

Миха щелкал мышью, нажимал клавиши и все глубже погружался в виртуальное общение. За окном гудел город, граждане ехали на работу, и страна желала им доброго утра.

А может, ничего этого и не было. Просто Вселенная загипнотизировала себя, что есть Солнечная система, планета Земля и люди на ней.

 

***

 

С воем и грохотом поезд метро всосался в тоннель. В вагоне Михаил Петрович протолкался к поручню, повис на нем всей тяжестью и приготовился к долгому ожиданию.

Тут поднялся парень и уступил ему место. Опять, подумал Михаил Петрович, присаживаясь. Что-то часто в последнее время мне уступают место. И вроде не старик еще, всего пятьдесят с небольшим.

Странно.

 

Поднявшийся парень протолкался к выходу из вагона, дождался остановки, вышел на перрон. Огляделся, прочитал название на стене, потряс головой. Очнулся. Что такое? Зачем он вышел не на своей станции? Тьфу!.. Наваждение какое-то. Уснул, что ли?

Придется теперь ждать следующего поезда...

 

Когда Михаил Петрович вышел из метро, мелкий дождик сразу, как по команде, прекратился. Он окунулся в звуки города, отмахнулся от крыла теплого ветра. Улица повела его вверх. Вот здесь перейти бы дорогу... Но транспорт течет рекой, не вклинишься.

Михаил Петрович шагнул на мостовую, и машины сразу же застыли как вкопанные. Водители закивали – ну давай, проходи!

Странно, подумал он уже на той стороне.

 

Вот и дом. Там, наверху – она.

Однажды она возникла. Звуком трубы – чистым, торжественным, сильным. И бесконечно далеким.

Вначале просто картинка, лицо на мониторе. Потом несколько слов. Ни к чему не обязывающих. Просто комментарии, смешки, остроты. Забавные смайлики.

Потом письма-письма-письма.

Ожидание, когда напишет. Ожидание, когда ответит.

И вдруг этот диалог стал важнее устоявшейся жизни. Важнее того, кто рядом.

Несколько часов без общения с этим человеком – тревога и сосание в мозгу.

Сутки без этого человека – лихорадка.

Дела остановились. Все остановилось.

 

Михаил Петрович был шокирован. Он ничего не понимал.

Сделать шаг в другую жизнь? Остаться на месте? Это тоже шаг...

Он снова посмотрел вверх. В высоком доме-корабле, за иллюминатором окна бушевала молодость. Вдвое младше.

Что может сказать этой девочке он, мужчина без будущего? Сказать хочется нестерпимо, слова обжигают сердце. Но – молчание. Нельзя грузить человека своей зависимостью от него.

Хорошо, что она ничего не подозревает, не знает об этих его приходах.

 

Пока он стоял, родилась, выросла и умерла вечность. Пора возвращаться.

На перекрестке компания молодых людей громко веселилась и задирала испуганных прохожих. Когда Михаил Петрович подошел, почему-то притихли. А он смотрел на них, чувствуя себя почти их ровесником, потому что они – ЕЕ ровесники.

И тут увидел свое отражение в зеркальном боку табачного киоска. Вздрогнул и отвел взгляд. Седой, мрачный, сутулый...

 

Парни уставились на молодого стройного мужчину, который только что прошел мимо. Странно, почему-то не захотелось его трогать, как всех остальных... Но невидимая рука, сжавшая их горло, уже отпустила. Можно веселиться дальше.

 

Ожила, задрожала трубка мобильного телефона. Михаил Петрович поморщился. Вот ты и засуетилась, обычная жизнь, и нужно жить тебя дальше. Требовательный женский голос спросил, когда он вернется, сколько можно. Скоро, сдавленно ответил он, и голос обиженно исчез в трубке.

Ну вот, начинается...

 

Река транспорта расступилась, давая ему возможность пройти. Михаил Петрович нырнул в метро.

И сразу полил дождь.

 

***

 

Наверху, в маленькой комнате под крышей, юная женщина шамански нашептывала: береги его... защити его... охрани его... Потом вздохнула, разжмурилась, включила музыку.

И унеслась на ее широкой волне.