Позвольте рассказать стихотворенье.

Раз Вы молчите – значит расскажу.

Я пафосное создаю творенье

О том, как тяжело дышу,

Когда Вас вижу… Лики предвкушенья

Меня убить готовы!

Я вступаю в бой - и побеждаю!

Побеждаю снова!

Моя любовь… Моя душа…

Я к Вам стремиться буду не спеша.

 

 

Прилетает однажды Жар-птица к Кастанеде.

- Привет!!! Не ожидал!!! Ты откуда?

Она улыбнулась ему, едва заметно наклонив голову.

- Ах! Извини… Ну как там?

- Как в СКАЗКЕ!

Они оба рассмеялись. Из ее глаз вылетали маленькие счастливые звездочки. Они резвились и играли, поднимались к самому потолку, и серебряным дождём рассыпались по комнате. Он проводил ее к креслу, сам сел напротив.

- Давно ты к нам не залетала.

- Да. Многое изменилось?

- Порядок остался прежним. Изменились лишь персонажи и декорации – еще пара витков… Время идет. Законы остаются.

Как настоящая Жар-птица, она говорила величественно и осторожно.

- Карлос! У нас ходят слухи, что Вы – Великий Сказочник!

- Нет, что ты… Я – простой Волшебник

И он забивает кальян. Жар-птица поджигает.

И начинается долгая беседа о смене места понимания, предупреждении маниакально-депрессивных «начал» и тенденциях пространственно-цветовой деградации, как следствии хаотичного медиа-зомбирования. Он достал Волшебный чемоданчик, она корзину Сказочных фруктов. И с каждым мгновением тем для разговора становилось все больше…, больше…

Они уже давно поняли глупость сопротивления и жили в гармонии с миром. Они были благодарны за возможность наслаждаться разнообразием жизни, общаться, являться частью Единого. Они давно не видели друг друга, и не скрывали радости встречи. Пространство вокруг них постепенно меняло свою плотность, становилось воплощением доверия моменту. С каждым новым вдохом взаимное стремление душ друг к другу становилось сильнее. Волны откровенности разбивались о кожу, разливаясь потоками тепла, впитываясь в плоть. Стремились проникнуть в сокровенные глубины существа, прикасались к главному. Преображали, донося самую суть, соединяли два создания в единое, чистое, невероятно хрупкое, прикрытое лишь бесконечной нежностью, что питает основы «начала».

Секунды прошли за время их беседы или месяцы – не важно. Время - относительно. Чувство - способно превратить мгновение в бесконечность, а годы - в один лишь миг. Однажды она встала, расправила крылья и подошла к окну. Аккуратно приоткрыла штору. Он видел, как она посмотрела за пределы созданного ими мира. Он все понял.

- Мне пора.

Закрыла штору.

- Куда ты?

- Скоро осень. Надо перекрасить листья…

Озорные звездочки уже не вылетали из ее глаз. Они подарили себя, заботливо окутав мир своим счастьем. Целебное родное тепло, излучаемое счастьем, тоненькими ручейками разливалось по миру, и питало озябшую от одиночества пустоту. Долгожданное спокойствие близости щедро наполняло все вокруг, доводя до абсолютной радости. Звездочки дарили свое счастье, пока мир не насытился. А чтоб окончательно его покорить, радостно опустошенные звездочки своим откровенно довольным видом щекотали кокетливо обнаженные случайные пустоты. Это вызывало в сердце мира яркие вспышки радости, которые стремительно заполняли всю оставшуюся пустоту веселыми улыбками. Украшение из ярких улыбок идеально дополнило оживший мир. Неотразимо притягательное сияние радости набирало силу, и вырывалось в небо радугами восторга.

А звездочки спокойно погружались в темноту зрачков Жар-птицы. Прощаясь, поблескивали на границе мира внешнего и внутреннего мира, индивидуального, неповторимого, удивительного. Они исчезали где-то в глубине ее мыслей, возвращаясь в создавшее их царство заботы и уюта. От этого взгляд Жар-птицы приобретал оттенок легкой грусти и наполнял душу осознанием простоты постоянства счастья.

Он смотрел в ее глаза и наслаждался. Там он был абсолютно свободен.

- Когда ты вернешься?

- С первым снегом.

 

 

Они шли по улице. Вдвоем.

Фонари горели желтым. Предупреждали.

Он взял ее за руку.

Пошел снег.

- Ты любишь снег?

- Вода мне нравится. Она – Море, Озеро, сверкает под солнышком, потом испаряется, чтобы забраться на высокие Горы и спрыгнуть оттуда шумным Водопадом! Или наоборот тихим ручейком крадется по лесу. Вода везде - под Землей, на Земле, в Воздухе. Зимой она замерзает, не может течь. Бывает, что тысячи маленьких капелек собираются в огромные Тучи-Облака, желая Грозовым Ливнем пролиться на Землю – но замерзают в полете, и тихо падают Снежинками. У каждой из них своя история путешествий.

С первым Снегом они снова встретились.

А Фонари горели желтым. Сегодня пошел Первый Снег, и фонарям надо было оповестить весь город: «Скоро зима! Будьте осторожны! Зимой скользко, смотрите, куда падаете!»

Один фонарик так старался, что начал мигать. Тогда они его заметили и прислушались.

Фонари гордо выстроились по обе стороны улицы. Вытянувшись во весь рост, они важно освещали первый, медленно падающий снег. И чтобы особо подчеркнуть неповторимость момента - пели новогодние песенки. Свет заботливо касался снежинок и поблескивал, чтобы отразиться прямо в небо, ведь там его ждали огромные снежные Тучи. А снежинки, покидая тучи, плавно опускались на землю пушистым ковриком, чему необыкновенно радовались в этот день фонари! Сияние благодарности окутало весь город, направляясь высоко в небо…

Хорошо, что ты есть в моей жизни!

Они молча шли по новому снежному ковру босиком, не оставляя следов.

Они легко меняли места и миры. Они меняли роли, себя, внутри, снаружи. Меняли температуры, краски, силу, дороги, степени и направления…

Они шли по улице. Вдвоем.

 

 

В то утро солнечные лучики поспорили, кто из них сможет пробраться через плотные шторы. Им было очень любопытно, какие секреты скрывают всегда закрытые шторы. Так бы ничего и не узнали, если бы не любопытный воробей. Воробей уже успел позавтракать и чирикал, сидя на ветке возле того самого загадочного окна. Воробей был молод, в прекрасном настроении и не знал, чем бы сегодня развлечься. По привычке, утром после сытного завтрака он чирикал. Чирикал без мелодии, без мотива. Просто так, от души – что на ум придет. Да к тому же так громко, что старые вороны с помойки недовольно на него каркали. Но воробей не боялся дряхлых помойных ворон, и не скупясь их обчирикал. Вот так он поднимал себе настроение, ежедневно упражняясь в произвольном чириканье. Благодаря регулярным тренировкам воробей обладал самым громким во дворе голосом. Даже кошки с ним не связывались. Предпочитали наведаться на помойку, заодно погонять старых ворон, чей полет с возрастом становился все комичнее. Кошки гоняли ворон для развлечения, но не стали бы есть дряхлую помойную птицу.

В общем, это утро началось как обычно. И воробью стало особенно скучно. Он давно отвоевал себе эту ветку, кошки заняты… Воробей блуждал рассеянным взглядом по двору в надежде найти себе развлечение. И совершенно не стесняясь, как мог, чирикал на весь двор как ему скучно. Старушки не выдержали столь сильных эмоций и покинули лавочку. Воробей еще больше расстроился, что повысило громкость чирика. В результате кошки попрятались в подвал. Вскоре двор совсем опустел. Чирикать стало не на кого. Тогда воробей понял, что соседи у него бестолковые. Немного подумав, он решил, что пока молод, надо кардинально все менять. В этот момент его ищущий приключений взгляд уперся в окно, что всегда было за спиной. Теперь оно загадочно манило молодого воробья. Плотные шторы явно что-то скрывали, намекая на удивительно интересные открытия. Тайна до предела будоражила воображение молодого воробья, лишая его всякого страха. С громким решительным чириком настоящего полководца молодой воробей с разгона направился в окно! Протаранил штору, наполовину сорвав ее с карниза, и ворвался в комнату! Воспользовавшись подарком судьбы, следом за ним не менее решительно влетела группа солнечных лучей. Так обычное утро во дворе превратилось в веселый праздник приключений!

Она спала у него на коленях. Один из солнечных лучиков скользнул по ее щеке, аккуратно отобрав у мира снов. Воробей в восторге носился по комнате, по привычке открыто выражая свои эмоции. Он уже приметил для себя шкаф, на котором можно посидеть отдохнуть, и осваивал кухню. На кухне воробей обнаружил месторождение хлеба. Открытие позволит ему долгое время не гоняться за червяками, и численность червяков быстро возрастет. Воробей сделал приятный вывод: скоро он заживет очень хорошо! И, конечно же выразил свою радость в потрясающем по красоте чирике. В ответ из соседнего окна высунулась седая голова и настоятельно попросила хозяев бешеного попугая замотать птице клюв изолентой, иначе с птичкой придет разбираться ее кот Васька. Воробей знал Ваську. Десятилетний сиамский кастрат часто зевал на него из форточки, отравляя пространство отвратительной вонью протухшей рыбы. Местами у Васьки давно свалялась шерсть, а лапы он вообще не вылизывал. Образ Васьки сразу отбил аппетит, и воробью пришлось немного отдохнуть на шкафу. Со шкафа открывался прекрасный вид – можно было наблюдать за каждым уголком комнаты, и даже немного посматривать через окошко во двор. Впервые за долгое время воробей получил необходимую дозу впечатлений, и теперь предавался неспешному созерцанию. Молча. Солнце поднималось выше. По стенам и полу ползали солнечные лучи, лениво изучая только что открытый мир. Новая группа солнечного десанта уже пробиралась сквозь шторы.

- Сколько я спала?

- Несколько долгих мгновений.

- Здесь все стало иначе…

Она не обнаружила ни хвоста, ни крыльев.

- Я теперь человек? Ты тоже?

Он коротко кивнул.

Словно задыхаясь, ее взгляд вырвался из глубин подсознания, еще отряхиваясь от налипших по дороге мыслей и воспоминаний. Став невероятно пустым, вяло приземлился на один из ползающих солнечных лучиков, и даже немного на нем покатался. Вернулся к хозяйке, на секунду спрятавшись за веками. Выйдя в мир перерожденным, взгляд устроился на его животе, внимательно изучил особенности роста волос, и осторожно пополз наверх.

Воробей наблюдал за событиями со шкафа. Он с трудом понимал, что происходило, и почему его еще не прогнали. Но воробей был доволен утром! Он чувствовал, что все только начинается! Солнечные лучи, используя бесконечный запас времени, медленно ползали по комнате, а иногда и вовсе где-нибудь застывали.

- Разве это что-нибудь меняет?

Она спокойно смотрела ему в глаза.

Из ее глаз вылетали маленькие звездочки, поднимались к потолку и резво рассыпались по комнате. Звездочки приводили в смятение солнечные лучи, играя с ними в пятнашки. А несколько крупных звезд стали гонять по комнате смелого воробья, и довели птичку до настоящего визга. Потом звезды принесли страдальцу белых сухарей. Воробей простил. Молча.

Жизнь кипела!

Они смотрели друг на друга, как смотрят самые близкие люди, и улыбались. Теперь им было легко!