Рецензии
| | Завлекательно, присоединяюсь к Кате Клюевой. | | Дорогой Станислав,
Сначала еще раз повторюсь: прочитала, как всегда читаю Ваши работы, - с трепетом. Впечатление от работы - сильное и, как Вы догадываетесь, гнетущее. А как иначе? Иначе и не могло быть, Вы это не могли не предвидеть. Какое-то опустилось опустошение, наступающее при недосказанности, но при этом большом мысленном напряжении и внутренней тревоге. А какая еще тревога может быть, если не внутренняя? Вечно Вы так...
Да, тогда я поставила многоточие, чтобы вновь вернуться к своим впечатлениям, как и обещала.
Прочитала работу еще раз, и вдруг захотелось определенностей – так гнетуще оказалось повествование, а точнее монолог отчаяния и самоуничижения. Опять это мистическое раздвоение на «себя» и… «себя» И подумала тогда: что это? Вариация «маленького человечка» (простите, мое школьное воспитание – это намертво)? Нет, вовсе не мал Ваш персонаж, наоборот даже. О лишнем человеке? Тогда мы почти все лишние. Скорее это о потрясении-перерождении…открытии самого себя через внутренний бунт. А с другой стороны, ведь не важны все эти скучные определения и определенности – любое «точное» есть начало «неточного». А «уточняющие» слова – кирпичики для иллюзии.
Да, повествование Ваше тяжелое и страшное, воздействующее на подсознание и подавляющее, но при этом вновь – бесконечный диалог героя со «зрителем», автора с читателем – диалог через монолог, вопросы-обращения (это вообще Ваша особенность), но ответы «спровоцированы», фокусируя внимание на Целом через частности:
"Где вы сыскали такое омерзительное лето?! Как вас угораздило жить в такую пору?!"
"Откуда я вообще такой взялся?"
"И это мне нужно любить, и этим вы предлагаете мне гордиться? И с этим нужно ощущать знаки тождества, сходства или причастности?"
"Ты комфорта захотел, человек?! Ты на знамени своём написал «процветание»?!";
Хочу сказать о своих ощущениях, идя прямо по тексту, не обо всем пишу, многое оставлю для себя, за кадром, но Вы все равно уловите:
"Сколько воздуха проходит мимо моей груди!.." – Первое предложение почти всегда самое «ответственное», «сильное» должно быть, как рукопожатие, из которого больше не вырвешься, пока до конца не дочитаешь. Как у Вас.
"Невозможно здесь жить, уворачиваясь от остальных, так, чтобы быть для всех неизвестным. Одно лишь остаётся – прятаться за нелюбовью, сколько бы её ни было, и вот же я никого не любил, и никто не любил меня, так было спокойнее". – И вот она беда Вашего персонажа – самая большая и невосполнимая – нелюбовь. Да, чтобы от остальных уворачиваться надо «не любить». Будет спокойно… и будет никак, «никак» приведет к отчаянию, человек с отчаянием не справляется, теряет смысл своего пребывания, но прикрывается ерничаньем, псевдо-силой и псевдо-мудростью. От слабости. От неспособности любить. Да?
"Сам Бог, если вдуматься, не слеп и не глух. Не скуден и не бессловесен. Он только лишь держит паузу. Да нет же: Он и Сам – пауза". – и еще дальше: «Бог есть некое преувеличение». Как бы да… Не поспоришь, но… вот ведь в чем заковырка статистическая: мы обращаемся к Богу в беде, когда уже некуда больше обратиться, как к последней инстанции. Не хотим идти, а приходим. Ругаемся с ним, философствуем, ищем «истоки» его и смыслы, приходим к нему с претензиями на наши беды и несовершенство, приходим через боль… а ведь лучше б чуть раньше, да?… «загодя»… а почему-то нет времени… Нам плеть нужна, получается.
А вот: «Бог только для того и придумал смерть, чтобы мы придумали Бога». –Да-да, от безысходности. Человек ведь не может «без ясности».
И вообще отношения героя с Богом нелегкие получаются. Он словно с ним спорит, выдавая достаточно точные выкладки, но в них много софистики. Герой утверждает, но ответов не находит, не слышит отклика … как обиженный ребенок… засыпая в слезах, бормочет о своих обидах, рисуя картины страшных угроз и расправ над родителями-обдчиками, а те ни о чем не догадываются, сидят себе в соседней комнате, пьют чай… Ведь и родители нужны для того, чтобы их не слушаться.
"Человек – самое неудовлетворительное из животных". – Да. Только сам он в этом никогда не признается, поскольку в большинстве своем ТАК не думает. Спросите, спросите – общественное мнение покажет обратное. А ведь в признании Вашего утверждения лежит не греховная ненависть к человеку, как к творению Божьему, а любовь – любовь к природе и миру, здесь тоска слышится по утраченной гармонии природы и человека, не оправдавшего себя как составляющего Целое. И потом ниже будет: «Впрочем, дух человеческий и смысл человеческий дышат софистикою, поэтому удивляться ничему не приходится».
"Я уже поел и стал складывать посуду".- «Поел» вместо «доел» - сознательно даете? Что-то в этом есть уничижительное, забитость какая-то.
"В кухне летал шмель". – Я бы дала с красной строки. Иначе ритм нарушается.
"Жить, жить и мыслить с придыханием, бесцельно брести тропой парадоксов. Потеря сигнала. Если бы весь свет удалось истребить неистовою своею застенчивостью!.. Убийственною своею кротостью!.. Потеря сигнала". Это Вы чувствуете, правда, Станислав? Но, согласитесь, сигнал потерялся в общей массе, там и не знали о его существовании… Те, кто знал и чувствовал, наверное, по-прежнему пытаются прислушиваться, замирать на полуслове, вглядываться. Ведь потеря сигнала – это фатально. Но, наверно, «видящих» все меньше становится.
Знаете, что я заметила? Разных «зверушек» у Вас много, забавных:
барсучьих, росомашьих или волчьих шарад, …но могло внезапно диким зверем, свирепою рысью наброситься на шею мою, на плечи и на затылок мои,... юрким зверьком, незаметной мышкою,.. – Образность… Что-то от этих зверушек суетливое передается, семенящее, затравленное – все они «убегают», прячутся, защищаются.
"Я стал забываться, может, даже и совсем забылся, так мне показалось. Какою-то невыносимой забывчивостью. С её трагической слабостью сердца. С её глухим минорным удушьем". – Вы, действительно, знаете такую забывчатость? Мне это знакомо. Кажется, Вы очень точно описали такое состояние. Не перепутаешь.
«…интуитивная сволочь» - очень метко подмечено. Можно в речи использовать? Буду на Вас ссылаться.
"Космос же был повсюду, со всех сторон, и был он настороженным. В ключичных, височных, тазобедренных и прочих окрестностях он был насторожен. Космос вблизи меня всегда насторожен". – И причина тому – понятна! Если даже Вы это и для «красивости» дали, то все равно «зеркальность космоса» логически вписывается в образ Вашего персонажа. Космос, хоть и нейтрален по определению, всегда (говорят) зеркалит наше внутреннее состояние. То, что внутри – то и снаружи. Мир таков, каким МЫ его видим. А герой Ваш перманентно насторожен, даже его расслабление есть настороженность. В нем заложено некое грустно-торжественное отторжение и непринятие обыденности, граничащее с озлобленностью и вычленением себя из Целого. Добр ли он, Ваш герой?
"Я бы и гроша ломаного и затёртого не поставил на победу этой расы, этого народа, над обстоятельствами. И далее: Но ведь не просто же так нам даны эта беспредельность, эта гулливерова необъятность, совершенно не случайно... Разве не так? Взамен мы просто обязаны удивить все прочие народы, восхитить беспредельными своими эманациями, напугать беспрекословностью духа (или бездушия) своего, ошарашить, разжалобить". – Тема, и в «Инферно» у Вас она хорошо «препарирована», цепляет, много горькой иронии.
"Пейзаж здесь был дрянь:…" - И дальше идет «зона». Читая всю работу Вашу, словно в «зоне» Тарковского пребываю, «сталкеровский» фон, простите за сравнения: сепия с мокрыми расплывчатыми темно-серыми пятнами неухоженности и потерянности.
"Мир что-то снова тявкнул". – Кличка собаки «Мир» - фонетическое предпочтение или игра слов? («всякая собака вообще есть согласие», да?)
Правый бок, левый бок – я читала внимательно – очень я впечатлительная, тут же вспоминать начала о своих «боках». Хороший ход. Правое-левое есть противоположности. У Вас «беда, ужас, затмение», с одной стороны, а с другой, как противоположность, - «изощренное воображение и пустое прожектерство». Но в Целом одно дает начало другому: вот и ужас порождает у Вас изощренное воображение, а затмение - пустое прожектерство. Интересно.
"Трудная это работа – истреблять себя! Здесь мало одних лишь мужества и отвращения. Здесь нужны ещё сила и безразличие. Здесь нужны ещё педантизм и удачливость". – Это можно применить и ко всему народу… А ведь правда – много на это сил уходит: на истребление себя!
"Свобода существует лишь для того, чтобы подчёркивать наше одиночество". – Или так: за свою свободу мы расплачиваемся одиночеством. Или: То, что мы называем красивым словом «свобода» есть ничто иное, как одиночество. Да...
"Голову за пазухою моей я не слышал теперь". – Мир, голова, лапа, «двойник» - объекты почти бессознательной перцепции – линия с убийствами, смешение настоящего с прошлым – здесь нельзя что-то комментировать, здесь все на уровне субъективного восприятия. И опять Вы читателя на предметное стекло кидаете, зверушку несчастную, - не он разглядывает Ваши фантазии, а Вы его реакции. Да, умеете Вы это делать.
"Я, впрочем, действительно на многое способен". – На мой взгляд, это большое преувеличение. Не чувствуются «многие» способности героя – во всяком случае, в этом эпизоде его жизни. И даже последние сцены с «расчлененкой» плохо с ним ассоциируются – у него вся энергия уходит на внутреннее «бормотание». Но фраза все равно к месту. Такой персонаж, безусловно, должен говорить про себя именно такие фразы – он так себя видит и силы чувствует.
"Ныне мой удел – расщепление (вот, наверное, корень мрачности всего рассказа – любое «расщепление» приводит личность к бессознательной и интуитивной мрачности), а хорошая литература всегда строится на нелюбви к позитивному. Но попробуйте-ка восторг или тоску (тоску – можно, ее просто надо покрутить под разными углами, как кристалл) долго держать на одной ноте!.. Окажетесь обречёнными на неуспех. Как обречено на неуспех всё живое, монотонное, искреннее, самозабвенное… Живое вообще есть жертва неуспеха". – Парадокс, но верно, как и стабильность ведет к застою и смерти, так трудности, препятствия и «неуспех» порождают движение и жизнь. Очень точно Вы все подмечаете, Станислав.
"Я вздрогнул и щёлкнул его пальцем, чтобы он меня не кусал". - … он не кусал меня… - я бы поменяла местами «меня и «не кусал» - для сохранения Вашего ритма.
"Ах да, это телевизор!.. Со своими сигналами, монологами, шелестом, призвуками, со своею беспорядочной энергией и статическим электричеством, со своим ужасом обыденности, услужливым ужасом". – Понравилось.
"… и душа моя в крови, пёсье и человеческое во мне противоборствует, божеское же отступает, да и разве было оно когда-то вообще – божеское?!" - Нет, не было, наверное. Отсюда тоска и отчаяние.
Гнев и эмоции героя пафосные, но в этом то вся стилистика – все выдержано в едином звучании, и концовка со всеми убийствами «закольцовывает» весь рассказ.
Не знаю, насколько интересно и ценно все то, что я написала (звучит, как кокетство, да?), но мне хотелось это написать.
Станислав, Ваши работы очень выразительные, хотя, может, и не вся всякого читателя, но ведь всякий – он и не… интересен. Всегда интересен созвучный.
С уважением,
Ольга | | Воистину: сложно сказать, где более бездны более пугающие: за «возвышенными небесами» героя или, так сказать, в его… реале.
«Трое ментов молодых проходили мимо» - поначалу покоробило немного простонародное «ментов», но потом привыкла… Тем более, что вокруг этого слова (оскорбления) здесь идет весь сыр-бор.
«Охранник, увидевший на лице твоем стигматы твоей обреченности, не хочет тебя пускать, но ты, расправив все свое смирение воина, проскальзываешь мимо него. Ветер он ухватит рукою своей, если посмеет оной ухватить тебя.»
Вспоминается пушкинское: «Швейцара мимо он стрелой Взлетел по мраморным ступеням» :)
А вот – на мой взгляд, самый красивый кусок в тексте:
«Вена и Франкфурт сорвались со своих орбит, типографские знаки помчались миллионами злых муравьев, случайные любовные приключения метнулись темными мотыльками, змеями по углам расползлась ликующая кривда правозащитников, весь мир расточился горсткою чечевицы».
Станислав, и все же: прости мне мою недогадливость, но что же это за старикашка такой, к которому обращается ГГ и который в финале получает свою поживу?
У меня есть своя интуитивная версия, но я хотела бы от вас услышать хотя бы туманный намек… Да-да, лучше именно иносказательный намек. | | Станислав, я опять у Вас в гостях, читаю «Сигнальщиков». Вы верны себе… Читала с интересом, опять погрузилась медленно в ритм и словопострение, только Вам свойственное. Вообще заметила (или я льщу себе?), что, когда читаю Вас много, например, «Инферно» сразу после Зеркала, или Людей и сумерек, начинаю даже головой покачивать и как-то иначе фразы строить. А вот теперь «Сигнальщики»… Интересно мне то, что Вы пишете.
А за пятерых всадников Вы еще не были «биты»? Скажите, зачем Вы их сюда «затащили»?
А рыжий с самых первых строк обречен был, впрочем, как и все посвященные… не огонь так что-то еще было бы… могло быть и не сразу, могло потом быть, спустя…
И еще захотелось сказать Вам, что вот это понравилось, но это лишь часть: все перечислять – утомительно:
«Напряжение было напряжением особенности. День сей будто поперхнулся своею особенностью...»,
«День этот не должен был иметь числа» - и все сразу становится ясным, а ведь кто-то подумать может, что эта некая таинственность, недосказанность. И странно, что есть не поверившие: «Кто были эти не поверившие?».
«Все мои пресловутые повести полны некоей эксклюзивной четырёхмерной бессюжетности». Знаете,.. вдруг вспомнила Дэвида Линча, странно, да? Вчера даже пришлось остановить его «Внутреннюю империю» – в таком странном напряжении оказалась я от этой вашей общей «четырехмерной бессюжетности», от прямоходящих кроликов, от чего-то невероятно простого и понятного, но ощутимого и доступного только во сне. И вот Вы – опять то же напряжение, странно, да? Или Вы играете с читателем?
«Вообще же мир кишит знаками, символами, предупреждениями» - как змеями, но мало кто видит, а если и видит, думает: и что? Что мне делать с этими знаками? – Ведь ключи к ним потеряны, думали: не понадобятся.
И что же получается «Сигнальщики» Ваши – это о счастье написано? Так вот, получается.
Станислав, успехов и удачи!
С уважением,
Ольга | | Мне кажется, автор давно прошел ту стадию, когда его интересовали комплименты в адрес языка и стиля. Потому можно сразу перейти к попытке некоторого анализа содержания.
Нельзя сказать, что рассказ несовременен. Он вне времени. Действие может происходить в любую эпоху – во времена Достоевского, шестидесятников или наши дни. Рефлексии героя остаются такими же какими они были сто лет назад и какими они будут через сто лет для определенного слоя общества. Не случайно герой – преподаватель истории. Он живет вне времени не только в силу своей профессии, он живет там в силу своего склада, своего устройства. Жизнь для него река, по течению которой он плывет, встречая разных людей, которые для него ничем не отличаются, и для которых он точно такой же, как все прочие. Какая разница Денис или Олег. Правда от того пахло краской, вот и все. И его метафизические соития и этими людьми совершенно одинаковы, вне зависимости от биологического возраста объекта. Отсюда и мертвая старуха, которая по большому счету ничем не отличается от молодой Веры.
«Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё-суета и томление духа!»
(Екклесиаст) | | Ольга, спасибо Вам за внимание к моим текстам.
С полным текстом романа-пасквиля "Инферно" можно ознакомиться, например, здесь: http://www.my-works.org/content/works/autho r.html?user_id=1757
С уважением,
С.Ш. | | Станислав, здравствуйте. Читаю "Инферно", а где продолжение? Гл.8 - потом все обрывается. Подскажите, куда "идти".
С уважением. | | Станислав, читаю Вас с интересом, с каким-то странным ощущением deja vue – словно я уже побывала в такой вот квартире, с таким зеркалом, длинным коридором, шагами и тенями. Спросите меня, когда и что это было? Не отвечу… не знаю… Игнатий… - фонетическое звучание имени создает человеческий образ: движение головы, чуть сутулую спину, затылок такой неопределенный, островерхие плечи, рост… какой-то неравномерный.
Плыву по волнам Вашего «Зеркала» - не могу выбраться, вижу берег, а повествование, наполненное не столько развитием сюжета (хотя и это интригующе: надобно знать мне во что бы то ни стало, а тело? Тело заберут тоже?), сколько ощущением присутствия все утягивает меня назад – в глубину. Я, кстати, не умею плавать – когда нет дна, испытываю панику. И эта трава вблизи плинтуса – вижу ее, чувствую, так и в нашем старом загородном доме: встаю утром, а наш фамильный лабиринт устелен травой и цветами, предельно традиционными – кашкой, ромашками, но они уже больше не растут ни в поле, ни в лесу – в доме растут, как бродячие и потерянные мысли…
Да, про газету – как это верно, а Вам это, наверное, еще более известно.
И обязательно про женщину хочу сказать, об этой Наташе, без плоти…Похоже, есть такое в пространстве – жить с человеком без плоти, вот и озвучено это, наконец, кем-то… А то самой признаться было бы в таких ощущениях неловко. А как это точно у Вас подмечено: «Сколько в том хмельного пульса, сладкого воздуха лёгких, но сколько и боли сердечной, неизбывной, безбрежной!» - так написано, словно не «теория», не искусственная оригинальность или красивость какая, а заподлинность чувств пережитых и всколыхнувшихся.
Странную Вы, Станислав, вещь написали, магическую почти, а стиль Ваш, вернее, стилистика - такая особенная, ну и вот это, конечно:
«Единственное было лишь во мне сожаление – от того, что никогда не мог сам собою производить в мире ультразвука или ультрафиолета» - и я задумалась, но потом поняла, что мне многое и другое хочется (некоторые на мои «хочется» сердятся: «Мне бы твои заботы» - говорят мне и отворачиваются). Или:
«Жизнь - … маргинальное занятие» - да-да…
«Мозг мой нередко выступал первопроходцем в жанре отпетых предательств и безобразий» - здесь я совсем не оригинальна, уверена, за эту фразу Вас многие хвалили, я со всеми - тяну руку.
«Дорогой мой, послушайте же! – приговаривала через дверь эта глупая женщина. – Отчего вы уединяетесь?» - ах, какой милый вкрадчивый вопрос (Ах, Федор Михайлович!), такой докторский, располагающий к общению, но одновременно ставящий и диагноз, отсюда нет никакой возможности отвечать – не объяснить ведь…
«Иногда я представлялся себе великой рекой, но, даже несмотря на все попытки, никак не мог представиться себе рекой малой» - точно, точно! Спросите у каждого, пусть ответит искренне. И не надо заслуг, позиций, просто смотришь на себя «любого» и только такой вот рекой себя видишь - великой, а сам себя спросишь: почему? – не знаешь. Где-то там внутри так заложено, даже у самого тщедушного… И это правильно.
«День будто порошком просыпался мимо меня» - знаю, ощущаю необыкновенно, до мурашек.
И вот это забавно: «мистерии межбуквенных интервалов» - смеетесь над читателем, да? Но мне нравится. И это: «Человек есть пародия на божественную недееспособность».
«…что-то проскочило между мной и воздухом» - да, бывает так, попадаешь при этом в щель безвременную – хлопаешь глазами, что бы хоть что-то «унести» в свою реальность, но тщетно – только ощущения.
А вот это уж так грустно – целый абзац написали! Прочитала просто, притворяясь непонимающей, не допуская до себя, словно хорошо знаю, но вовсе не хочу думать: «Да какое право вы имеете быть никакими или даже просто заурядными при такой-то согбенности?» и далее.
«Дома казались… присевшими» - !
«А всё же – сколько бы ни было будущего – всё оно без остатка раньше или позднее перетечёт, пересыплется в прошлое, и это уж навсегда» - ничего не скажешь на это, только головой в согласии закиваешь и рукой так странно поведешь в сторону – вроде как есть что добавить. Но живем ведь – не всегда об этом думаем,.. думаем, наверное, только когда плохо – чтобы скорее прошло, а когда хорошо – хватаем миг за ниточку, тянем за собой… Но ведь все перетечет в прошлое! Боже- боже, и как с этим жить?..
Станислав, написала здесь скорее свои ощущения, чем хвалу на Вашу работу, так получилось.
С уважением,
Ольга | | Станислав, знаю, не мне прощения - так давно я не отзывалась. Был длительный период молчания, из которого, кажется, начинаю выходить. Прочитала сегодня итоги конкурса "Вся королевская рать", увидела вас в победителях - спешу поздравить! Хотя, вряд ли вас устроило звание "Свита Короля Прозы - 2006". Какая же вы свита? Самый настоящий Король! Правда, рассказ "Кровоподтёк номер девять" - не самое ударное из ваших произведений. Прочитала очень внимательно, наслаждаясь, как обычно, тонким психологизмом, умением держать читателя в напряжённом внимании (вам бы детективы писать - не было бы равных!), напряжённостью, динамизмом. Разбросанные по всему тексту афоризмы радуют глаз филолога: как обычно, отмерено и пронзительно до боли каждое слово ("Если уж ты вышел на битву с собою, так уж, разумеется, ни один из вас не должен в ней выжить", "Дар наш земной – наши ненавистники" и проч.)
Кровоподтёки у вас - как герои: каждый со своей судьбой, характером, историей. Умеете же вы оживлять такое, о чём не то что Андерсон, но и сам Чехов не мог помыслить!
Как обычно, ваша почитательница (и читательница),
О. | | "Лейтенанту пуля попала в тазобедренную кость, отскочила и разбила все кишки и яичник".
Зачем же он с такой выдающейся анатомией лейтенантом стал - мог бы детей вынашивать, а может - и рожать? | | | И все умерли. И здорово. И правильно. И самоубийцы. И влюбленные. И убегающие от смерти. И хотящие её. И верящие в неё. И сомневающиеся в ней. Все верно. Все правильно. Но чего-то не хватает, кого-то вроде героев что ли... Хотя про них говориться... Вы настолько отстранились от героев, что хочеться спросить: "А вы-то кто?" или нет: "А вы выберете какой путь? А почему?" Нет, мне не то чтобы не хватало направляющего, просто хотелось узнать мнение автора. Или вы Гид? Наблюдаете, как мы изчезаем в бездне, а сами остаётесь беспристрастным наблюдателем? Ведь С нами от вас уйдут и ваши близкие. Не страшно? | | | У на что, так много на портале пьес, да еще и хороших, что ни одного отзыва, ни одной рецензии? | | Я уже не помню (или вообще не знаю) риторику Ницше, и теперь даже решила освежить ее в своей голове… (Обычно дело это у меня не шло после уже первых нескольких его фраз, становилось однообразно, и мгновенно находились неотложные дела, вынуждающие прекратить чтение.)
Этот ваш неожиданный хеппи-енд, который для слезливого зрителя скрывает под собой финал поистине трагический, фатальный, подобно тому, как цветочек – прикрывает срамное место на картинке, которую предлагают скачать на сотовый телефон… Да вообще-то неизвестно, что было бы здесь комичнее: такой вот финал либо финал «трагический», когда герой и трамвай встретились-соединились бы в гораздо более пронзительном и вечном объятии...
Этот рассказ хорош тем, что постоянный внутренний диалог героя с самим собой, так характерный для ваших произведений, совершенно логически оправдан тем, что он (герой) - воображает себя фигурой неординарной, которая непременно будет иметь последователей.
А стиль здесь уходит куда-то к вашим литературным предшественникам в глубь времен, и потому с удивлением отыскиваешь приметы нового нашего времени: садо-мазо по телевизору, господин начальник цеха, книжные издательства «Азбука» и другие. | | студент с часовщиком:) знание и время?
а рецу я Вам в вытрезвителе оставила.
чистое обожание рассказа этого умиротворяюще разливается по жилам:) | | Заполучите!:)
http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=forum .php&m=3&vid=112217&project=191 | | Да уж, ваш герой все призывает и призывает нас, неустанно призывает (вот только непонятно, к чему же), и мы замираем вместе с ним навечно в той самой точке, когда шнурок на его шее затягивается бесконечно медленно, и мир за это время успевает прожить весь свой цикл.
Главное здесь, как и в любви – сам процесс, главное – призывать, а уж к чему – после нас разберутся, не правда ли?
Понравились гипнотизерские вкрапления, перемежающиеся с сентенциями некого проповедника, тождественно равного главному герою. А также – суетные приставания из мира газетной редакции, время от времени напоминающие ему о его социальной принадлежности.
Да уж, преодолеть прямохождение – это труднее всего, наверное! От этого не каждый в силах отказаться, как бы ни была велика его решимость!
В своих метафорах вы изготавливаете коктейль из разноречивых субстанций. Вообще стиль, на мой неискушенный взгляд, напоминал описание жития какого-нибудь святого.
«В душе моей вдруг встрепенулись все её прежние козлиные песни и бараньи бормотания.» - Так вот почему мальчишки на улице кричали «Бэ-э-э»? | | Смысл этого рассказа можно выразить репликой главного героя:
«…орешек вроде меня миру не по зубам.»
Грани реальности и безумия - стёрты.
«Я», погружённое в поток сознания – больное, пугающее, з а з е м н о е…
Ум, поднявшись к вершинам и одиноко затаившись в печальной пустоте, теряет связь с жизнью…
То, что Вы называете сумасшествием, всего лишь – способ спасения от тех, кто остался в низине…
Приговор человечеству: «Для чего вы прожили свои жалкие жизни? Какую работу, угодную миру, делали вы в меру жалких навыков, умений, сил и смысла своих? Красили скамейки, сводили дебиты с кредитами, растили помидоры на жалких своих грядках? Производили ничтожные потомства, которым и не могли передать ничего иного, кроме идиотизмов своих, желчностей и понуростей? И так уж мир задыхается от человека, а тут ещё вы все!.. Отчего вы к концу дней своих не излучаете тихого света благородства, совершенства и мудрости?! Увидишь такой свет и порадуешься. За человека порадуешься, за себя самого порадуешься. Есть, мол, и у тебя шанс на достоинство в исходе дней твоих. Чёрт побери, да кто вам сказал, что вам вообще следовало бы являться на свет с этакими-то скудоумиями и неприглядностями?! Ничтожные, обыкновенные, заурядные, к вам моя великая ксенофобия!»
.Безумие и боль. Мир мельче твоих мыслей о нём. Смерть как способ уравнять себя и Вселенную.
Последнее из навеянного этим рассказом: когда достигаешь такой глубины и силы мысли - становится не для кого ни говорить, ни писать…
Достигнув подлинной гениальности, любое творчество тотчас теряет всякий смысл.
Как и жизнь, кстати...
Владимир Куземко. | | Вот - читаю уже второе ваше произведение и все больше убеждаюсь, что и в будущем мне стОит выкрадывать время, чтобы вас читать.
Таинственная атмосфера селения , заброшенный дом, персонажи-жители, рассуждения о болезнях… Все супер! Так же, как и мастерски выверенная композиция.
Нет ничего лишнего, режущего взгляд.
А если кто-то по привычке захочет найти ключевую фразу для понимания рассказа – пожалуйста: «Каждый день кто-нибудь помирает в нежелании простой долголетней жизни.»
Временами стиль напоминал мне Кафку, но думаю, что у вас есть и другие (мне неизвестные) образцы для подражания (я мало читаю).
Да, собственно – вы уже достигли такого мастерства, что и вашему собственному стилю впору подражать.
П.С. Особенно запало в душу: «Как же это плохо, когда за столом вдруг этакие здоровенные черные бороды, похожие на лопаты, по которым стекает блестящий сок от гуся.» | | ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
С момента появления матери составляется очень интересное трио. Мать – какой-то хамелеон (прямо как у Достоевского!), а герой – вязнет в своих мыслях, внутренне шарахаясь от каждой фразы.
Всего понравившегося не перецитируешь, и все же…
Понравилось: «шагнула комунальной матроной», «Я успел уже побывать за границею горделивости»
«Быть может, все это было не самой жизнью, но лишь фрагментом ее генеральной репетиции. – избито, но очень ласкает слух».
С удивлением замечаю: Ба, да такое здесь на каждом шагу!
Удивительно: такая неинтересная сюжетная схема и так хорошо написано!
Все проникнуто скрытой (скрытой ли? ) изящной иронией.
Ирония – над постоянным самокопанием героя. Комичная выжимка из его повседневных размышлений о том - о сем.
В разговоре речь идет о стене, о каком-нибудь там варенье, а обыгрывается так, будто на каждом шагу герой решает вопросы бытия.
Модные пародоксальные идейки в потоке сознания героя – тут и там.
Герой становится зрителем некого спектакля, разыгранного между матерью и дочерью. Интерактивного спектакля, в который он пытается вставлять свои реплики.
Пошла эротика:
«У мужчин всегда страх перед теснотою»… Ух, как я задумалась!
«Ее язык игриво облизывал ее верхнюю губу, какое-то обещание скрывалось в том, какое-то обольщение.» - я опять задумалась.
«И Бог более не был объектом наших муторных галлюцинаций» о коитусе с Верой – супер!
«Щепотка тусклого света»… как мило.
«Мир был застигнут врасплох в дебрях его угрюмой монотонности, мне же до того не было дела.» И такого – еще полкило!
Коитус с Людмилой – совершенно изыскан, особенно – «гонки» про солдат.
«В заплечных мешках наших человеческих – лишь любовь к родине, боязнь Бога и иные эффекты плацебо.»
Коитус со старухой… Герой познает здесь ВСЕ, и сам в итоге становится… Да кем угодно: Денисом, стариком, господином мира.
«Литература есть лишь искусство заносчивых приблизительностей» - да, пожалуй.
В общем – впечатления от рассказа у меня самые радужные. Я с удовольствием похихикала.
И, в некотором роде – я получила схему для подражания. Пошла переплавлять в себе. |
|
| 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
