Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: РассказыАвтор: Ольга Грушевская
Объем: 24113 [ символов ]
Вина
солнечный луч
на ладонь мою...
смотрит
линию жизни
Е.Талаева
 
Двери лифта закрылись, и я нажал кнопку с цифрой 8. Лифт гулко пошел вверх.
«Ну, что ж, - подумал я, - неприятные вещи надо делать быстро. Пришло время все объяснить и поставить точку, тянуть нет никакого смысла».
«И все-таки странно, - думал я. – Три года вместе, а я так и не узнал ее до конца - никогда не знал наверняка, как она себя поведет. А ведь поначалу именно эта непредсказуемость так меня в ней привлекала. Женщина – загадка. И что же? Теперь мне это кажется вздорностью, элементарной неорганизованностью. Вот так плюс перешел в минус. Вот и теперь, кто ее знает, что она сделает. Главное, не смотреть в ее сторону. Не смотреть, как ее глаза наполнятся слезами, как задрожат приоткрытые губы, как вся она сожмется и руки нервно потянутся за сигаретами. Скорее всего, она прошепчет: «Как ты мог!» или эти слова прокричит. А я пожму плечами и поморщусь. А потом она скажет: «Нам же было так хорошо, ты помнишь…», и мне опять станет ее жалко, и я начну сомневаться, ведь хорошо, действительно, было. И я тоже закурю и почувствую досаду, зачем я начал этот разговор. Надо было просто позвонить. Или оставить утром записку. И тихо прикрыть за собой дверь, пока она спит. Хотя, кто знает? Возможно, все будет иначе. Может быть, она просто засмеется и высоко поднимет брови, а потом подойдет и скажет: «Брось, это все несерьезно, пройдет», и, может быть, будет права. Она спросит: «Зачем?», и мне тогда придется что-то опять объяснять. «Разве ты уходишь к другой, разве у меня кто-то есть?» - «Нет». - «Тогда почему?» - «Не знаю». Знаю только, что это конец, и она это знает. Она чувствует это, как зверь, который чует опасность, она затаилась и ждет – кто же первым сделает шаг? Кто мудрее? Тот, кто, набравшись смелости, решится сказать: «Ухожу!»? Или тот, кто позволит другому быть первым, пощадив его самолюбие. Каждый раз, когда я к ней прихожу, она встречает меня немым вопросом, ловит взгляд, а потом поспешно отводит глаза; она следит за моими руками, как я поворачиваю голову, как я ем. Она прислушивается к моему дыханию по ночам, она смотрит с тревогой мне в спину, когда за мной закрывается дверь. А иногда… Иногда говорит что-то громко, уверенно, голосом, не допускающим возражений… А иногда резко встает и, сложив на груди руки, начинает ходить, словно места ей мало. И тогда мне становится душно и хочется сразу уйти, ничего не сказав. Уйти до того, как мы ляжем в постель. Я помню, как проснулся однажды ночью и долго смотрел в потолок, а потом, повернув голову, увидел, как она мирно спит, по-детски подложив руку под щеку. Я смотрел на нее долго, и с каждой минутой черты ее становились мне все менее знакомыми, пока я вдруг не осознал, что все для меня в ней чужое: и руки, и губы, и волосы. Я понял, что рядом лежит незнакомая женщина, и я не хочу узнать ее имя. Потом наступило утро, а с ним новый день, и я решил тогда, что мне показалось. Но я ошибся. В ту ночь во мне что-то сломалось, и я стал другим. Я больше не могу ее видеть: не могу видеть, как она ест, как спит, как улыбается; я больше не могу слышать ее голос. Она мне кажется навязчивой, искусственной. Ее обиды мне больше не понятны, я больше не теряю голову – я больше ее не люблю. Я ухожу.
Нет, конечно, она не сорвется на плачь, она не будет кричать, она не скажет: «Подлец!» и не хлопнет дверью.
И все-таки, что ж она сделает? Ведь что-то она сделает. И что сделаю я на ее «что-то»? Нет, я не знаю. А, впрочем, какая разница, все уже не имеет смысла».
 
* * *
 
Лифт чуть подпрыгнул и внезапно остановился – мысли прервались. Мой этаж - я вышел.
Лестничную площадку пересекал мутный солнечный луч, в его свете хаотично кружили частички пыли. Я окунул руку в солнечный луч и увидел, как на ладони заманчивыми иероглифами проступили линии жизни: та, что указывала на ее продолжительность, показалась мне странно короткой. Я усмехнулся – посмотрим.
Дом был безобразно старый и требовал давно ремонта. Стены привычно встретили меня отвалившей штукатуркой и облупившейся краской, серо-зелеными лохмотьями еле-еле прикрывающими бледную наготу дома. Я не хотел открывать дверь своими ключами – я пришел их отдать, а потому позвонил и прислушался.
Дверь открылась зразу, словно она стояла за ней целый день, а, может быть, увидела меня в окно. Я улыбнулся, и она потянулась для поцелуя.
«Как одинок без твоего ответа поцелуй».
Я решил не снимать пальто – не хотел задерживаться, сразу прошел в комнату и тут же остановился. Меня не было дня три - здесь ничего не изменилось, и все же я почувствовал, что в воздухе что-то витало - новое. Я огляделся, но ничего не заметил: книжные шкафы, до отказа забитые старыми пыльными книгами, глухое масло - натюрморты, не допускающие свет; круглый стол с вышитой скатертью и стопкой бумаг, сухие цветы в керамической вазе – нет, все по-старому. Тогда что же? Запах. Неуловимый запах тревоги и напряжения. Я удивился: дверь на балкон была открыта, и ветер колыхал белую штору. Нет, все по-старому, ерунда. Здесь по-старому душно - уютная клетка, черная дыра, из которой нет выхода. Чем я дышал здесь все эти три года?
Я оглянулся – она по-прежнему молча стояла в дверях. Она держала руки за спиной, и мне вдруг почудилось, что она прячет нож. Наваждение. Но я протянул к ней руку, и она растерялась – я так раньше не делал. В ответ она взяла мою ладонь и прижала к щеке - мне показалась, что рука моя застыла в пощечине. Ее щека, мягкая и шелковистая, как если бы на ладони моей лежало тельце маленькой птички, вызвало во мне странное чувство брезгливости, смешанное с жалостью, - я выдернул кисть. Пора было что-то сказать, и я сказал:
- Нам надо поговорить.
Она улыбнулась:
- Я знаю, - и потянулась за сигаретами.
Мне стало легче - не надо делать вступления.
- Я знаю, - повторила она, закуривая, - я ждала.
Я ничего не ответил и вышел на балкон. Внизу чернели остатки снега, природе снились сны о пробуждении. Мартовское солнце лениво грелось в собственных лучах, пытаясь разглядеть свое отражение в весенних лужах. Я выкурил сигарету, предчувствуя скорую свободу – она витала в воздухе, в природе - во всем, что меня окружало, и наполняла каждую клеточку моего тела чем-то тревожно сладостным. Но я понимал, что это еще не свобода, а лишь ее предвкушение, и женщина, которая стоит за моей спиной, глядит выжидающе, с обидой и болью. Я обернулся.
Белые шторы по-прежнему колыхались в дверном проеме и напоминали театральный занавес, тот должен был раздвинуться и выпустить на сцену главную героиню. Опершись спиной на балконный поручень, я ожидал ее появления. И она появилась.
Она вышла из-за занавеса новая, незнакомая, с улыбкой, которую я раньше не знал, с улыбкой, в которой смешались решимость и грусть.
- Я ухожу, - сказала она, и голос ее прозвучал очень громко: «Жу-жу-жу» -отразилось эхо в соседних домах. – Я ухожу от тебя.
Я не понял, почему она это сказала. Мне даже показалось, что это сказал я, но только ее голосом – странно. Еще через мгновение я осознал, что это были не мои слова, эти слова были ее - мои слова, которые она просто украла, подслушав мои мысли! Мне стало обидно.
- Ты слышишь? Кто-то должен быть первым. Я-у-х-о-ж-у-о-тт-е-б-я!
Я понял – она не шутит, и смысл ее слов понятен, я изумился – зачем? Зачем уходит она? Неужели ей тоже плохо? Значит, я ей тоже чужой?
Наверное, на моем лице появилась растерянность и досада, что она все- таки меня опередила, но она расценила это по-своему, а потому подошла и погладила меня по руке.
- Я не знала, как мне сказать тебе об этом, прости… мне было так сложно…я все искала повода…случая…но его все не было…я каждый день ждала, что ты о чем-то спросишь, и тогда бы я все объяснила…но ты молчал и думал о своем… я не хотела причинять тебе боль…
Я смотрел на нее внимательно, и мое удивление постепенно прошло, как уходит вода сквозь песок. И я убрал ее руку. Она отошла в сторону и, не глядя на меня, продолжала сумбурно говорить каким-то задыхающимся голосом: она говорила о себе и обо мне, об одиночестве и о старом доме, а еще о каком-то другом человеке, очень хорошем, умном и добром, с которым ей было значительно лучше…
Я почти не слушал, запрокинул голову вверх и смотрел, как в синем небе летит самолет, как еле заметно плывут большие белые облака-лоскуты.
«Ну, вот, - думал я, - нить оборвалась сама, а я так мучился: искал пути, проигрывал сценарии! Дурак, как я был далек от реальности! Она сама все решила, мне не пришлось ее бросать, я не виновен. И хорошо. Так даже лучше! Нет вины – нет угрызений…».
Я смотрел и смотрел вверх, и все казалось новым: и небо, и облака, и самолет. Я вздохнул, и в мою душу вошло пятое время года.
Наконец, я опустил голову и посмотрел на чужую мне женщину: та стояла напротив меня и смотрела в растерянности. Да-да, именно это лицо я и видел тогда на подушке рядом с собой. Я моргнул и улыбнулся.
И тут внезапно что-то стало происходить – стремительно и неотвратимо. Я почувствовал, что у меня за спиной что-то хрустнуло, наклонилось: сначала чуть-чуть, а потом еще и еще, опора исчезла, а спина «ощутила» пустота! Теряя равновесие и хватаясь за воздух руками, я сделал несколько неуклюжих спасительных движений, но ноги мои продолжали скользить вперед, а сам я мгновенно стал заваливаться назад - перила, на которые я опирался, рухнули, и я полетел вниз головой в позе, напоминающей перевернутую букву «г».
Видел ли я, действительно, в ту минуту такую четкую картинку происходящего или восстановил ее позже - по обрывкам воспоминаний, не знаю. Могу лишь сказать, что ноги мои оказались над моей головой, я видел свои туфли, слегка забрызганные с носков, я чувствовал, как собирается где-то в подмышках мое пальто, а полы его раскрываются в разные стороны, я видел свой галстук, который упал на подбородок и свесился вниз куда-то за голову… Сон?
Мне казалось, что я летел очень долго, словно в замедленной съемке: и я опять видел в небе самолет, но он стоял на месте. Я даже разглядел, как с соседнего балкона свесилась странная голова с испуганными глазами, а потом медленно удалилась куда вверх. Потом я почему-то увидел свою бабушку – она заглядывала под стол, грозила пальцем и звала обедать. А еще я вспомнил, что оставил в офисе документы – теперь придется звонить… Потом… потом я все-таки стал ждать удара, ведь подо мной был черно-синий асфальт и удар был неминуем – и мне стало страшно. Я ждал его и ждал, но удар все не наступал, и я уже перестал верить в то, что мое падение происходит на самом деле. Я решил, что это просто сон, ведь только во сне все движется так медленно, а смерть никогда не наступает.
Внезапно… я прекратил что-то видеть и слышать: свет и звук отключили.
 
* * *
 
Я сидел на скамейке. На мне было мое черное пальто, тот же галстук и те же забрызганные туфли.
Мимо меня проходили какие-то люди, и я ждал, когда же они пройдут, чтобы встать и уйти куда-нибудь в сторону. Но они все шли и шли, поэтому я решил встать и пойти вместе с ними. Оказавшись среди этих людей, я заметил много знакомых лиц. Они почти не разговаривали и были напряженно-скованы.
- Здравствуйте, - тихо сказал я человеку справа, который оказался моим сослуживцем. Тот ничего не ответил - я пожал плечами и ускорил шаг.
Вскоре все куда-то пришли и остановились, встав полукругом. Я удивился - в первых рядах со скорбными лицами стоял мой отец, а рядом - тетка и моя родная сестра. Я протиснулся к ним и взял отца за рукав:
- Привет, - прошептал, чтобы не нарушать общего настроения. – Хреново выглядишь. Что происходит?
Но и отец мне ничего не ответил, только горестно моргнул глазами. Тогда я повернулся к тетке - за черными очками прятались ее опухшие от слез глаза, и она то и дело подносила к носу мятый платок. Сестра была тоже не в лучшем виде. Но я был бесконечно рад ее видеть - мы не виделись почти год из-за какой-то дурацкой ссоры, о которой потом оба сожалели. И теперь я нежно обнял ее со словами: «Прости, идиот был, давай все забудем!», но сестра осталась безучастной. Я был опять неприятно удивлен и, отстранившись, вновь обратился к своим родственникам шепотом:
- Черт подери, да объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит?
Разгадка наступила быстро и повергла меня в крайнее изумление. Оглянувшись, я увидел то, ради чего все собрались: я увидел себя, лежащим среди цветов головой на белой подушке со сложенными на груди руками. «Я» был одет в костюм, в белую рубашку и в галстук, который, на мой взгляд, был не самым удачным в моем гардеробе. Я подошел к себе поближе и наклонился, чтобы разглядеть это получше. Не могу сказать, что мне это понравилось, но выглядел я достаточно сносно. Примерно таким я видел себя в зеркале после бессонных ночей.
«Вот черт», - обескуражено пробормотал я и обвел присутствующих взглядом - больше всего смущало то, что все относились к происходящему в высшей степени серьезно. – Голливуд какой-то», - подумал я, и это было правдой. Сколько раз подобные сцены красочно и трагикомично представлялись во множестве голливудских фильмов – одно «Приведение» чего стоит. Но чтобы это случилось со мной?! Бред какой-то. Наваждение.
Я тут же предпринял несколько попыток обратить на себя внимание и всех успокоить - я жив, ничего не случилось! Я подходил почти к каждому, протягивал руку и говорил: «Добрый день», «Зрас-сти», «Привет», «Я тут», «А-у», «Вы меня не забыли?». Но мне никто ответил.
Меня захлестнула досада, которая мгновенно выплеснулась в свирепую ярость: «Да что же это такое?! Розыгрыш с подставными лицами!». Я начал дергать всех по очереди за одежду, похлопывать по щекам и кричать в лицо: «Разыгрываете, да? Недоумки!», «Глупо! Безмерно глупо!», «Безобразие!», «Откуда этот напудренный манекен? На прокат взяли? Идиотская шутка!».
Когда нелепость ситуации достигла апогея, я начал смеяться. Сначала тихо, потом громко. Хохоча, я принялся бегать среди собравшихся, не ощущая никаких столкновений, и это позабавило меня еще больше! Очумев от безнаказанности и войдя в неподобающее воспитанному человеку состояние, я кривлялся и строил рожи всем им вместе и каждому в отдельности: «Да вот же я-я-я! Вот!». Я был клоуном на арене цирка, над шутками которого никто не смеялся.
Потом я увидел ее. Она стояла рядом со всеми, но как-то с краю. Одета была в старый плащ - воротник был поднят, на голове черный платок - затянут на шее, глаза закрыты зеркальными очками. Я быстро к ней подбежал и встал напротив – очень близко, так, чтобы разглядеть свое отражение в ее очках – не получилось.
«Привет», - сказал я и сквозь темные стекла постарался заглянуть в ее глаза, но глаз так и не увидел. Я вздохнул и почему-то погладил ее по щеке. Сначала ничего не произошло. А потом она вдруг подняла в нерешительности руку и коснулась своей щеки пальцами. Я был поражен и закричал, что было сил:
«Ты видишь меня, да?! Видишь?!» - Я так обрадовался, что решил: сейчас она мне бросится на шею: «Прости-прости, неудачно пошутили!», а все, тут же скинув черные одежды и оказавшись в желто-голубых, заорут: «Happy Birthday to you!» и загудят гуделками и захлопают надувными шарами.
Но… все было напрасно: никто на шею мне не бросился и в гуделки не загудел, и не хлопнул шаром. Она же лишь наклонила голову и заплакала.
И мне стало страшно. В моей голове холодным металлическим шаром прокатилось: «Нет никакой ошибки, нет никакого розыгрыша, а есть реальность - все кончено, ты умер!».
«Не-е-ет! Не правда!»
В это невозможно было поверить, это невозможно было допустить, и, тем не менее, это было правдой: никакой не манекен, а я сам, собственной персоной, лежал там разряженный с издевательской улыбочкой, насмехаясь над самим собой. Кричать и дергаться больше не было смысла – я был в другой плоскости как в телевизионном шоу «За стеклом».
И тогда я опять стал ходить между ними, притихший и подавленный, прислушиваясь к тихим голосам, чтобы, наконец, понять, что же все-таки произошло. Говорили они, как и положено, шепотом, вздыхая и покачивая головами.
- …какая печальная история… зачем только она ему сказала…кто бы мог подумать… он даже плакал… Да что Вы? Я в это не верю! - Да-да, она так сказала: он все время смотрел вверх – не хотел показывать слезы… а потом прыгнул… не прыгнул, а бросился… Неужели? Никогда бы не подумал…да, и крикнул что-то…да, совершенно верно, «я тебя люблю» кричал... правильно, соседка слышала… она все видела… белье на балконе вешала…
Я качал головой и виновато улыбался: «Да, нет же, не так, погодите, все было не так. Был несчастный случай, никуда я не бросался, никуда не прыгал и уж тем более ничего не кричал. Это дом, этот чертов старый дом, перила обрушились, никто не виновен…»
Но голоса вокруг твердили свое:
- …да, он так ее любил…я знаю, я с ними дружила…он не пережил разрыва… покончить с собой – такая глупость… это так не по-мужски…нет-нет, не может быть, он бы никогда этого не сделал, глупости… а говорят, суицид это наследственность… бросьте, я в это не верю… а она, бедняжка, убита горем... так страдает… она чувствует себя виноватой… его сестра ее ненавидит… ее никогда не примут в его доме… да, она будет нести вину… теперь всю жизнь… вот она любовь…. такие страсти…
Больше я не мог слушать этот бред. Это была одна большая нелепость! Я был потрясен: мало того, что я умер, все эти люди еще и переиначили мою историю!
И тогда, забыв о тщетности всяких усилий, я опять в отчаянии выбежал в центр этого скорбного собрания, встал рядом с тем, кто некогда был мною, и завопил:
«Все это не так! Это была случайность!»
Я кричал в зрительном зале, а все, кто меня окружал, были на экране большого телевизора.
Печальная процедура завершилась, люди стали расходиться. Они обменивались словами, не торопясь, рассаживались по машинам, те медленно трогались, шурша колесами по сырому гравию.
Я же в пустом зрительном зале все кричал и кричал им вслед:
«Подождите меня! Послушайте! Все не та-а-а-ак!».
Титров не было, на черном поле появилось белое чаплиновское “The End”.
* * *
 
Двери лифта закрылись, и я нажал кнопку с цифрой 8. Лифт гулко пошел вверх.
«Ну, что ж, - подумал я, - неприятные вещи надо делать быстро. Пришло время все объяснить и поставить точку, тянуть нет никакого смысла. И все-таки странно, - думал я. – Три года вместе, а я так и не узнал ее до конца - никогда не знал наверняка, как она себя поведет».
Я сжал в кармане ключи: как хорошо, что все-таки я не успел их вернуть.
Лестничная площадка освещалась мутным лунным светом. Подставив ладонь свету, я увидел: линии жизни исчезли, - ладонь была чиста как белый лист бумаги. Я горько усмехнулся – постепенно я стал привыкать к своему состоянию.
Тихо открыв квартиру, я прошел в темную комнату - в ней все было по-прежнему: и шкафы, и натюрморты, и сухие цветы, и белые шторы, тихо колышущиеся в ночи. Я уже собрался открыть дверь в спальню, когда заметил, что в углу на диване кто-то вздохнул. Подойдя поближе, я узнал ее плечи, волосы, руки. Она спала, не раздевшись, трогательно подложив ладонь под щеку и укрывшись старым пледом.
Я долго смотрел на нее, не решаясь разбудить, - не хотел пугать. Но что-то надо было делать, иначе, зачем я сюда пришел. Я медленно протянул руку и дотронулся до плеча. Глаза ее тут же открылись, словно она только того и ждала, я вздрогнул и вспомнил старые «horror»-фильмы о вампирах и «Ночные звонки» – смех, да и только, ведь пугаться следовало ей! Я стоял не уверенный, видит ли она меня, но она улыбнулась и прошептала:
- Как хорошо, милый, что ты пришел.
«Видит, - понял я. – Видит и не боится», - а вслух сказал: - Это хорошо, что ты меня видишь.
- Конечно, - качнула она головой.
- И слышишь, - подсказал я.
- Конечно, - она привстала. - Ведь я же сплю. А ты – мой сон.
- Сон? – переспросил я и подумал с досадой: «Теперь я буду Casper-ом».
- Ну, да. А как же еще мы могли бы увидеться? Мой сон – наш единственный способ общения, - она потянула меня за рукав.
Я был разочарован: мне придется соединить свою реальность с ее сном. Я сел рядом и еще раз, на всякий случай, заглянул в ее глаза. Она же смотрела на меня и улыбалась самым естественным образом, как раньше - еще неделю назад, когда я был еще живой и румяный.
«Ну, что ж, пусть будет хоть так», - подумал я и сказал: - Нам надо поговорить.
- Да-да, - обрадовалась она и села. - Нам надо поговорить.
- Ты знаешь, - начал я, - мне надо тебе кое-что объяснить. Я не…
Но она не дала мне закончить:
- И мне надо тебе кое-что объяснить.
- Подожди, я хочу, чтобы ты знала – это очень важно!
- Нет-нет, это я хочу, чтобы ты знал, это еще более важно!
Почувствовав, что она опять меня опережает, я на этот раз твердо решил быть первым: я закрыл ладонью ей рот и начал быстро говорить:
- Ты ни в чем не виновата, понимаешь, ни-в-чем - это был несчастный случай.
Но она резко убрала мою руку и затрясла головой:
- Нет-нет, не успокаивай меня, не надо, я понимаю: ты хочешь снять с меня вину. Но я же знаю, что это неправда!
- Нет, правда! – воскликнул я. – Более того, ты вообще здесь не при чем – я сам хотел с тобой расстаться, я и пришел тогда, чтобы тебе об этом сообщить, но ты меня опередила…
- Да, я сделала глупость! – В ее голосе зазвучало отчаяние. – Я обманула тебя! У меня никого не было, я сказала это просто так…
Я удивился:
- Никого не было? Тогда зачем же ты…
- Зачем? - воскликнула она. – Ах, как же ты не понимаешь? Мне почему-то казалось, что ты хотел меня бросить, но не решался. Мне казалось, что ты жалел меня, потому и тянул. Вот я и решила разрубить узел сама - я сказала тебе неправду. Я решила, что, если я дам тебе повод - причину, тебе будет легче уйти!
Она замолчала, а я с интересом на нее посмотрел:
- Неправду? Ну, хорошо, допустим. Ты сказала неправду. Но это ничего не меняет! Тебе ничего не казалось – все было правдой, я, действительно, хотел расстаться с тобой – я больше не любил тебя. …а потом этот старый балкон… обвалились перила…я и не думал бросаться! Я случайно упал,…- тут я неопределенно махнул рукой, - и… разбился.
- Не думал? – переспросила она задумчиво.
- Конечно, нет, - обрадовался я - наконец, она все поняла! – Ты сама посуди: ежесекундно на планете тысячи людей расстаются или разводятся. И что же, им всем прыгать с балконов или топиться в ванной? Мое падение - случайная нелепость. Ужасная, конечно, но… факт. Нелепостей так много в жизни! По ошибке или просто не желая знать правду, мы часто принимаем одно за другое, а потом всю жизнь живем, заблуждаясь. Я пришел сказать, что мое падение - не твоя вина, живи спокойно. Все слу-чай-ность!
Она резко встала, нахмурилась и прошлась по комнате.
- Нет, я ошиблась – мне лишь показалось, что ты разлюбил. Ошиблась-ошиблась! Не успокаивай меня. Я не верю тебе, ты понимаешь? Не-ве-рю! Ты не хотел уходить, ты меня очень любил…
Я тоже встал, сделал шаг в ее сторону:
- Послушай, я не хотел бы, чтобы ты заблуждалась – это же было очевидно – любовь прошла, мы жили по привычке, просто никто не хотел быть первым…
Но она меня не слушала, а, может, не хотела знать правду:
- Нет-нет, - тихо убеждала она себя. – Ты меня очень любил… и любил так сильно, что… мысль о разлуке заставила тебя сделать шаг в пропасть! Ты прыгнул!
«О, Боже, - подумал я, - какая ж она упрямая, словно решается смысл ее жизни».
Я с досадой вздохнул и уже хотел опять возразить, но внезапно остановился. Я вдруг понял, что я зря приходил - ей не нужна была моя правда, ей нужен был самообман – ее вина – именно эта вина делала ее иллюзорно значимой в собственных глазах и наполняла смыслом ее жизнь.
Она вернулась на диван и снова забралась под старый плед:
- Любимый, - шептала она, закрывая глаза и свертываясь калачиком. – Прости меня, я так виновата! Память о нашей великой любви – единственное, что будет греть меня всю жизнь. Я стала женщиной, ради которой мужчины шагают в пропасть!
Передо мной на диване лежала незнакомая мне женщина, с незнакомой историей и незнакомой любовью, и ничего я не мог ей подарить, кроме вины, которую она добровольно на себя надела, как королевскую мантию – торжественно и чуть снисходительно. «Ах, это была такая история…», - будет она рассказывать своим внукам, свято веря в свое величие. Ну что ж, пусть так и будет.
Я наклонился и поцеловал ее прохладную щеку.
Copyright: Ольга Грушевская, 2006
Свидетельство о публикации №99111
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 01.08.2006 13:48

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта