…свет зажигать не надо. Хватает от фонарей за окнами. Он прошел к кухонному столу, слил воду из чайника в банку. Залил новую, поставил кипятиться. Чайник зашуршал, смешивая невнятные звуки телевизора из комнаты. Взял кастрюлю с плиты, выплеснул остатки вчерашне-го дня в раковину, вымыл кастрюлю и поставил на плиту. Руки сами выхватили из темноты коробок, чиркнули спичкой, и кухня озарилась синеватыми всполохами горящего газа. Открыл холодильник. Пусто. Достал из морозилки пачку пельменей, кинул на стол. Прислонился боком к холодильнику и бездумно замер, ожидая пока вскипит чайник.

Чайник выключился, щелкнув кнопкой, он вздрогнул, оживая. Снял чайник, вылил воду в кастрюлю. Зачерпнул соли, кинул в воду. Привычно разорвал упаковку и высыпал пельмени в воду.

Подошел к обеденному столу напротив окна. Взял тарелку с вилкой. Смахнул крошки в тарелку. Со скучающей сноровкой вымыл. Поставил на стол.

Открыл хлебницу. Рука нащупала два пакета. Вытащил тот, что показался мягче. В другом хлеб наверняка заплесневел. Надо выбросить. Завтра. Не глядя, отмахнул тупым ножом два куска. Кинул их на стол. Опять залил чайник, включил его. И вновь в бездумном молчании замер, прислонившись к холодильнику.

Когда пельмени сварились, вывалил их на тарелку и сел к столу. В мрачном молчании жевал, тускло глядя в окно. Размеренно отправлял их в рот, один за одним отправлял их в рот. С безразличной старательностью пережевывал.

За незанавешенным окном колыхались верхушки деревьев, горели огнем окна противоположного дома. Второй от окна фонарь мелко мигал.

Вилка несколько раз тупо звякнула о тарелку, не находя очередной порции. Пусто.

Он отложил вилку и откинулся на стуле, не отрывая взгляда от окна. И погрузился в безмолвную пустоту мыслей.

Хотелось курить. Правая рука уже потянулась к нагрудному карману рубашки, когда он вспомнил, что не курит. Бросил. Давно. Или не курил никогда. Не важно.

Наверху сосед опять включил музыку. Ритмичные удары с сиплым треском пробива-лись сквозь перекрытие. Значит все. Поужинал. Под скрип стула он встал и, тяжело шаркая, пошел в комнату…