А.Клюшина "Синее небо, зеленая трава"А.Клюшина

СИНЕЕ НЕБО, ЗЕЛЕНАЯ ТРАВА

 

Когда-то океан любви исторг тебя из своих недр и подарил тебе жизнь, как

каждому из нас. Позже он подкараулил тебя и захлестнул с головой, заставив

захлебнуться твое сердце так, что оно замолчало и стало глухим. Ты не

умер, но это было равносильно смерти для тех, кто умеет видеть сквозь

толщу воды и льда. Что ж...

Замерзающая кровь превращается в кристаллы и их острые грани прорывают

тонкие стенки сосудов. О великое таинство таяния ледников! О величайшая

несправедливость превращения божественной благодати в непоправимую ошибку

бытия, подмененного бытом! Ваши нежные лица, светящиеся сквозь призрачную,

прозрачную, неумолимо прочную пелену, печальны. Мы смотримся в зеркала и,

не узнавая своих отражений, закрываем глаза (потому что очень легко кануть

в небытие через эти глубины космических колодцев), и тогда наши тела

находят друг друга, и светлая кровь теплой волной омывает наши молчащие

сердца. Ледники растворяют невидимые двери и мудрая вечность поглощает

нас, показывая нам, незрячим, ослепительный божественный лик. Се видение

ни для кого из смертных; те, кто внял ему, уже переступил черту, из-за

которой нет возврата. Миротворец, увенчанный ожерельем сочащихся кровью

сердец, принимающий роды у звезд и уносящий в никуда наших возлюбленных

чад, ты мудрее всех сущих, рассуждающих о любви в саду, благоухающем

розами, но где же ты?.. Тысячу раз мы, освобожденные, умирали и множились,

перетекая из одной божественной ипостаси в другую, и это была благодатная

агония рождения; стоны наслаждения отражались от стен колодцев эхом

первого крика. Но стоило нам открыть глаза в этот мир, и мы уже не

находили друг друга, и дети наши были мертвы, и таяли в утренней пене

океана как призраки первородной искры.

Жизнь уходит через множество маленьких отверстий, пробитых в сосудах

острыми гранями некогда замерзшей, а теперь пробужденной крови, и глаза,

смотрящие поверх других глаз, спокойны, а тень вины на донышке колодца

быстро тает под утренними лучами, и все идут на работу, и бездушный

метроном — Время — равномерно щелкает бухгалтерскими костяшками, чтобы

когда-нибудь предъявить счет каждому из нас.