Сказка о Пограничнике

 

Есть среди нас люди, которых можно назвать большими специалистами в области пограничных состояний психики. Уж такими их сделала Природа и ничего тут не поделаешь. Им дано чувствовать все острее, чем другим. Их нервы обнажены, а чувства всегда в напряжении. Но именно эти люди обращают боль в радость, страдания в Красоту, ненависть в любовь. Они всегда идут по той границе, где разум последними усилиями цепляется за распадающуюся ткань Бытия. Они расширяют границы наших владений, кристаллизуют обрывки чувств в нечто НАСТОЯЩЕЕ, в то, что можно видеть и воспринять. Они всегда на страже наших границ. Они справятся. Они справляются. Но кто отблагодарит их?

 

 

 

Человек шел по городу, большому и шумному, сверкающему тысячами огней, искрящемуся рекламой, витринами, лопающемуся от дикой какафонии звуков, жадному, жующему и рыгающему, задыхающемуся от собственного же зловонного дыхания, гниющему, но ещё шевелящемуся скопищу бетона, стекла, хромированной размалеванной стали и пластмассы, и, наконец, разряженного человеческого мяса. Город медленно тек по обе стороны, наваливался сзади и медленно отступал спереди. Он стиснул, сдавил человека и не давал ему дышать, плевал в него каким-то гнильем и мешал вытереться. Люди смеялись человеку в лицо и показывали на него пальцами. Даже если они и не смотрели на него, то думали о нем или говорили. Их шепот впитывался в каждую пору, просачивался в любую щелку или дырку в одежде, терзал. Человек был совсем один, и все были против него. Они наслаждались его муками, ковырялись в его душе своими давно не мытыми, костистыми, сальными руками и, отыскав что-нибудь новенькое, выволакивали это на поверхность, вываливали в грязи и старались затолкать обратно.

Воздух обжигал легкие и причинял не меньше страданий. И человек не выдержал. Он побежал. Это было невозможно, но он все-таки бежал. Ему не давали, толкали в спину, в грудь, в бока, наступали на ноги. Кровь прилила к вискам и клокотала, затуманивая сознание и ослабляя зрение. Ноги размякли и не хотели слушаться, в спину вошла густая, липкая тяжесть и лезла все выше и выше, пока не подкатила к самому горлу колючим комком. Его нужно было непременно выплюнуть, но он цеплялся там внутри за что-то и прочно застрял. И вовсе он не бежал, этот человек. Разве же они дадут ему бежать, эти сытые, мясистые, похотливые кошки и спесивые, бесконечно злые, жадные кабаны? Он еле волочил ноги, тащился, покрывая одним шагом жалкие сантиметры. Земля тоже была против него. Она жгла ему ступни и толкала его, желая избавиться от обузы, стряхнуть с себя это никчемное существо. Скопище, склад, концентрат, огромное вместилище неудач, обид, болезней и оскорблений, несбывшихся надежд. Рыхлый мешок костей и мяса. Ни на что давно уже не годный. Ему было очень больно, но до этого никому не было дела.

Тучи тоже прилетели специально на него посмотреть. Им, как и всем, становится легче, когда болит у другого. Они спустились совсем низко. Тучи были большие, рыхлые, болезненно-черные и очень, очень старые. Им было плохо видно и они спустились поэтому ниже, царапая свои отягощенные лишней влагой истасканные тела об острую сталь антен и шершавый бетон. Раны сочились водой и она стекала по бетону каплями, собирая по пути всю пыль и грязь, скапливалась внизу, чтобы бросить свою ношу к ногам человека.

Городу надоело нести в своем чреве человека и он выплюнул его на один из немногих островков природы, которые ещё сохранились в безбрежном сером океане. Но и природа по горло была в своих заботах, чужие ей ни к чему. "Уходи…ходи…диии…", стонали деревья и швыряли человеку в лицо листья. "Я не хочу быть один! Не хочу!!! - кричал человек. "Хочу!!!" - хохоча передразнивал ветер и, подхватывая упавшие на землю листья, вместе с грязью бросал человеку в лицо. "Я не могу быть всю жизнь один!"- всхлипывая шептал он и деревья ехидно вторили - "Один! Один! Всю жизнь один!"

Он сел на скамейку и молча сидел, пока природа не смирилась с его присутствием. Ветер перестал обращать на него внимание и улетел играть с тучами. Те тоже пресытились зрелищем и сначала поднялись высоко вверх, а потом и вовсе улетели искать другие развлечения.

Солнце сначала брезгливо коснулось человека своим лучом, но потом пересилило себя и окутало его своим теплом. Оно ведь доброе, солнце! И всем дает тепла поровну, точнее кто сколько захочет. Солнце ведь не виновато, что кому-то внизу больно. У него для каждого припасен золотистый лучик. Деревья засверкали и обогатили воздух озоном. Заголосила птичья рать, запорхала, запрыгала, заскакала по светлеющей земле, окутанной теплым молочным паром. Деревья шептались и ласкали друг друга ветвями. Пришел погулять откуда-то здоровенный, матерый котище, уверенный в своей силе. Боднув мимоходом ногу человека, он пошел по своим делам. Простучала мимо каблучками легкая, как воздух, девушка, тоненькая живая струнка и, стрельнув озорно глазками в сторону скамейки, приветливо махнула ручкой. Просто так. Может быть, у неё было хорошее настроение, а может она спешила к любимому человеку и всем желала того же, что есть у неё.

Прошел мимо пожилой седоволосый мужчина. Может вовсе он был и не пожилой, а просто много, очень много повидавший на своем веку мужчина, знающий цену всему на свете - и любви, и предательству, и дружбе, и, наверное, больше всего знал он цену одиночеству. Может быть поэтому он на секунду задержался возле скамейки и без тени улыбки приподнял свою шляпу.

И человек согрелся. Он встал и пошел уверенно и легко.

 

 

1982г