«Я душу бросаю на ветер, Как голубя, что окольцован. ПОЭТ — в двадцать первом столетье Я встану и гляну в лицо вам!» (1966) «Каждый человек Подобен чуду, Только гений — Тихая вода... И меня как смертного Забудут, Чтоб потом вдруг Вспомнить навсегда» ...Вечеринка была в зените: уже ощущался некоторый напряг со спиртным и взаимные предпочтения становились все более очевидны. — О-о, какие люди!.. Величайший поэт земли русской изволил посетить,— громко сообщил кто-то, отворяя дверь. — Не Предземшара — и на том спасибо! — пробурчал я. Поэту были рады. Еще больше — паре ”Московской” и дюжине пива. Среднего роста, с мягкой русой бородкой и сам весь какой-то уютный, легкий, улыбчивый, он был не то что пьян, но внятно нетрезв. Обустроившись, выпил, прочел, нараспев, нечто ласкающее слух и столь же до невозможности несоответствующее, был ободрён, выпил, прочел еще, на сей раз что-то о Божественном, и как-то складно так переместился под стол. Я устремился туда же, желая порадеть, и именно тут, под столом, и состоялся диспут о сущем и преходящем. Достойный наследник Вани Бездомного, я наседал: — Как же Вы, человек образованный и мыслящий, можете верить, да вот еще и стихи о том складывать!.. Поэт утомленно отмахивался: — А Вы, друг мой юный, ... читали? — ?? — А это? — ?? — Ну Бердяева хотя бы? — ?? — Розанова?.. Я взвыл: — Да я бы и читал, где же взять-то?.. Или не знаете, что книги те в спецхране?! — Так приходите ко мне, дружок, — ответствовал он, — и почитаете... ...Так Он вошел в мою жизнь — Поэт милостью Божьей... ”каждый пишет как он дышит...” это о нем. Мы — задыхались. Он дышал воздухом Сфер: «Поэтом может быть лишь чистый От грубых помыслов мирских. Ты раны на коленях выстой, Чтоб написался первый стих. И то лишь, если пламень Бога Насытит трепетную грудь, Ты от Него получишь много, Чтоб больше во сто крат вернуть!» Ему было семнадцать, когда он написал эти строки. На дворе стоял год 1946... Понимал ли, насколько был не ко двору? Еще как понимал! «Художник, ты — дитя больное В постели века своего! Все мечешься в бредовом зное Не понимая ничего. Высокая температура, Нет воздуха, поэт хрипит: ”На помощь!”, а эпоха-дура как глупая сиделка спит» (1960) Понимал ли, каким Даром отмечен?.. «Мне страшно самому от силы, Которую в себе ношу. Такая б музыка — убила... Я переделался в левшу, В чудовищного пианиста — Берущего одной рукой Аккорд от Генделя до Листа!.. О! Если б я сыграл другой!» (1957) ”Быть знаменитым некрасиво...— писал знаменитый Пастернак и призывал ”... окунаться в неизвестность, и прятать в ней свои шаги... ” Он — был неизвестен. Он, в числе друзей и знакомых которого были Антокольский, Сельвинский, Арсений Тарковский, тот же Пастернак... Он был неизвестен. Ни одного напечатанного при жизни стихотворения!. Такова была цена свободы. А что ”цель творчества — самоотдача...” — ему не надо было обьяснять: «Трезво себя оцени, После — собой опьяней... Будут счастливые дни, Будут мученья ночей... Даль, уводящая ввысь: Тоже дорога раба! И в зеркала не глядись! Зорких не терпит судьба.» Был добр. Был щедр. Был хлебосолен. В комнатешку коммунальную на Ленинском набивалось порой и до тридцати, и всем было место, и на столе всегда было, и как это возможно при хроническом безденежье — про то лишь жена, Маргарита Рейнгольдовна, добрый ангел его, — ведала... А Он... «Я смеялся, плакал, Верил и любил, Потому что молод И наивен был. А теперь я трачу Все, что ни куплю... И смеюсь, и плачу, Верю и люблю!» ... «Я — звезда! Понимаю прекрасно. Сердцем выше обид... Лишь когда на Земле я погасну, К вам мой свет долетит. Кто сидел, кто лежал на диване, Кто работал в цеху... Я — горел! Это тоже призванье: ПРИГВОЖДЕННЫЙ К СТИXУ» Серебряного века русской поэзии звезда первой величины — Николай Владимирович ШАТРОВ (1929-1977) | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
