Андрею Валентиновичу Федорову

12.09

Маленький, но уже властный и глотающий всё, что может, огонь набирал

силу, пожирал все больше и больше дров. Люди по-своему походят на него.

Костёр разгорался. Языки пламени резвились все выше и выше. Тьма,

окружавшая нас, отступала к краям поляны и пряталась за деревья. В небе

сверкали звезды, туда же взлетали искры от огня, полностью набравшего

силу. Физик, сидевший напротив меня, щурился и отворачивался от жара.

Он пел «Осень» ДДТ и играл на гитаре. Одноклассники подпевали. Я тоже

хотел подпевать, но стеснялся. Голос у меня тонкий, писклявый, в такт

постоянно не попадаю.

Но я бы хотел, чтобы так продолжалось вечно: турслёты, песни, гитара,

костёр. Может быть это и глупо, но я считаю его лучшим учителем нашей

школы. Он ведет не ради программы, часов, и тому подобного, а ради того,

чтобы научить нас. Физике или способности выживать - не важно, главное,

что не на бумаге, а в реальности. Как он говорит: «Ты должен уметь

выжить, а знать физику тем более».

Утром я увидел костровище: вчера здесь бушевало пламя, а сейчас одна.

Рано или поздно все кончается. А огня, сказки языков пламени, звона

гитары, звука голосов как будто не было. Осталось лишь зола и истоптанная

земля вокруг.

 

20.01

Я видел смерть своими глазами. Она успокоила его лицо, сделала

отрешенным, другим. Я смотрел и смотрел на него: на аккуратно

зачесанные волосы, на выглаженный костюм, на красиво завязанный

галстук. Вокруг безмолвно стояли застывшие люди, которые вглядывались в

это лицо, в это тело. Я не мог понять… Поверить, что он сейчас не откроет

глаза, не посмотрит удивленным взглядом на собравшихся, не скажет:

«Люди, вам что?»

Я вспомнил, как он пел на турслёте. Я думал, что это будет продолжаться

вечно, что это случается с кем-нибудь другим… Не с ним… Не с тем, кого я

знаю. Не с моим учителем физики. Пустота и холод сияют в голове. Ни

единой мысли, ничего, кроме: «Этого не может быть!» Я не могу

представить школу без него, не знаю как это.

Смотрел и смотрел на него. Вспоминал уроки, жесты, движения, речь,

голос, глаза и улыбку. И понял: этого больше нет. Нет!!! Нет... и первая

слеза поползла по щеке...

Потом было много слез, когда мы, кто захотел проводить его в последний

путь, пришли на кладбище. Был мороз, но все сняли шапки; гроб стали

медленно опускать в могилу. Медленно, медленно, а я не верю, что это

происходит со мной… Все. Нет физики; нет турслётов. Слезы не кончались.

Я не мог надеть шапку, хотя все их уже надели.

В ушах стоит ужасный звук падающей на гроб земли и звук плача. Кто-то

сказал мне: «Надень шапку, простудишься», - я не смог. Все. Ничего нет.

Осталось только пустота и страх: перед будущим, перед смертью. И больше

ничего. НИЧЕГО...

 

24.02.

Первый урок физики с новой учительницей огрел, как обухом по голове.

Все опять всплыло, как будто было вчера. Он тенью стоял за ее спиной…

Все изменилось: практика заменилась зубрежкой, турслёты стали

формальностью. Не будет песен, гитары, будет выпивка тайком и день

сдачи нормативов. Впрочем, многим все равно. Ну, был. Ну, нет. Его смерть

их не коснулась. Они тихо и мирно живут дальше. Мол, все помрем; мол,

незаменимых не бывает. Врете!!! Бывает…Зола, одна зола.

Костер прогорел и погас. Кто хотел, согрелся от него. Взял кусочек пламени,

впустил в душу, чтобы раздать тем, кому он нужен. А у кого в душе пусто, у

кого пламя давно потушено, тем все равно. Для них и костра-то не было.

Зола, кругом одна зола…