«Светильник тела – есть око».

(Евангелие от Луки, глава 11, 34-36)

 

 

 

Она просящим голосом тянула в телефонную трубку:

 

-Ну, пожалуйста, Оленька, миленькая, давай поедем вместе…

 

Вера заранее боялась, что не сможет уговорить своенравную подружку. А ведь в кампании будет гораздо спокойнее... Да что там спокойнее! Одна она просто никогда не решится. А ей надо, очень надо!

 

-Ну, что тебе стоит? Прокатимся… Туда – и сразу обратно…

 

Опасения сбывались, Ольга на уговоры не поддавалась.

 

- Верка! Да я из принципа не поеду. Наверняка очередные глупости! Не бывает такого. Только зря деньги на билет потратим. И вообще, что ты хочешь, чтобы я улучшала?

 

- Конечно, у тебя всё в порядке… Ради меня, Оль… если хоть один шансик… Сама знаю, что глупости… Но вдруг…

 

- Да не всё, вообще-то, - Ольга задумалась.

 

Вера представила себе выражение ее круглого, чуть простоватого лица в состоянии глубокой мысли.

 

- Если бы это была пластическая операция, да кто-нибудь еще и оплатил, я бы нашла, что подкорректировать – можно было бы тако-ой носик забабахать! А в водички всякие я не ве-ерю… - протянула подруга.

 

- Ну, хуже-то ведь не будет, правда? – на горизонте забрезжила надежда.

 

- Ладно, едем, - вдруг резко согласилась Ольга, - только если там очередюга такая, как говорят…

 

- Я слышала, она быстро идет!

 

- Поехали, поехали, успокойся. Только не в эти выходные, в эти я иду на концерт, помнишь, да?

 

- И как ты можешь этих своих «Заек» слушать – не тошнит тебя? «Какая ты красавица, мне это очень нравится», или как там…

 

- А сама-то? Тоже хочешь красавицей заделаться… Ладно, ладно, не обижайся.

 

Вера давно не обижалась. Подруга никогда и не пыталась сказать хотя бы дежурный комплимент, а любые «приятные» слова по поводу Вериной внешности только усиливали застарелые комплексы. Но сейчас слезы были наготове…

 

Как мечтала она в детстве о прекрасном любящем Принце! Человеке, который полюбит ее такой, какая она есть. И она покажется ему самой красивой на земле. Он не заметит ее недостатков… Нет, он будет любить ее со всеми недостатками и смело кидаться на ее защиту. Ну и что с того, что эту мечту высмеяли не единожды? Разве от этого хоть одна девушка перестала ждать?

 

Обделяя ее внешностью, Бог, как это у него принято, наделил Веру умом. Поэтому она прекрасно знала, что в жизни не бывает таких принцев, и никто не хочет искать красоту в дурнушках. Но как трогал ее потрясающий Янковский в фильме «Влюблен по собственному желанию»! Или самый любимый герой – Эдвард Фейерфакс Рочестер, до безумия влюбленный в неказистую, но такую необыкновенную Джейн Эйр. Да, пожалуй, именно с Джейн Эйр ей и хотелось себя олицетворять…

 

Нельзя, нельзя было поддаваться слабости и влюбиться в такого парня, как Дима! До чего глупо и банально - увлечься самоуверенным красавчиком, который в их классе нравился всем, ну всем без исключения. Разум и реализм – Вера с детства выбрала себе этот девиз. А сама едва пережила выпускную ночь в школе. Димин роман с Наташей был как раз в стадии апогея…

 

После школы стало легче – должно быть, оттого, что она больше не видела каждый день эту парочку, да и вообще никого из класса не видела. Все были заняты - поступали в ВУЗы, устраивались на работу.

 

А потом… Пару месяцев назад она встретилась с ним на автобусной остановке. В школе они почти и не разговаривали, так, пару слов ни о чем – «ты сделала математику?» или «дай конспект посмотреть». Все его мимолетные обращения она хранила в сердце, как драгоценные жемчужины, долго перемалывала про себя, вспоминала интонацию. А тут он увидел ее, обрадовался встрече с одноклассницей, и они разговорились. Вера старалась вести себя естественно и спокойно. Кажется, это удалось… Хотя Димка наверняка знал, что нравится ей. Всё же - очень душевно поговорили. Этого у нее было не отнять – Вере часто доверяли переживания. Сама она не любила говорить о себе – просто не имела надежды, что выслушают.

 

Домой Вера пришла, не сомневаясь, что ему было приятно с ней пообщаться, и весь день летала от счастья. Но и это было ещё не всё – он позвонил!!! Позвонил тем же вечером, и они долго говорили по телефону про его институт, сокурсников, бывших одноклассников и его проблемы с родителями. Неужели он, наконец, разглядел ее, понял, заметил?! И она, как и Джейн Эйр, нашла своего Рочестера? Сказка продолжала сбываться. Вечером она уже сидела в парке с ним на скамейке…

 

Но… Что она хотела? Обязательно должно было случиться это «но». Ведь она намеренно не спрашивала его о Наташе, делая вид, что ее нету в помине. Однако Наташа была. В тот вечер она была в каждом его слове. Именно о ней он и собирался говорить. О том, какая она плохая, неблагодарная, неверная… Да какая разница! Вера прекрасно поняла, что ее выбрали как самую лучшую жилетку для страданий по Наташке. Ее способность сочувствовать эксплуатировали жесточайшим образом. Догадываясь о Вериных чувствах, Дима поддерживал свое самолюбие, говоря об изменнице именно с ней. Радость превратилась в жесточайшее страдание. С ней дружили, ей рассказывали о любви к другой, а она должна была, если хотела его видеть, утешать и давать советы.

 

Несколько недель она не могла разорвать этот порочный круг. Однако Дима не мог не заметить, как ему хорошо с ней. Появились в его разговорах и новые фразы, что-то типа: «эх, вот ты – человек», и даже: «вот если бы я мог полюбить тебя!». Он стал иногда интересоваться ее делами, демонстрировать дружеское расположение. Несколько раз надежды сменялись разочарованиями. В конце концов, он снизошел до того, что стал обнимать ее за плечи. Несколько суток она вообще ни о чем другом не могла и думать.

 

А потом… Потом состоялся разговор, расставивший все точки над «и». Он мог бы полюбить её. Но… не нравится она ему внешне. Хотя очень-очень нравится, как друг и человек. Всё это она и так хорошо знала, но до этого разговора еще на что-то надеялась.

 

Тогда она и подумала впервые об Источнике. Точнее, она и раньше думала о нем, но примерно с тем же скептицизмом, что и Ольга. А теперь ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку.

 

Статьи об источнике давно появились в желтой прессе, в газетах про НЛО и прочую дребедень. Но вскоре и пара солидных газет, типа «Известий», напечатали небольшую статейку в рубрике «Очевидное-невероятное». «Источник красоты», так он и назывался. Обнаруженный полгода назад в 130 километрах от Москвы, родничок привлек внимание своими чудотворными свойствами. Первыми это заметили строители, его раскопавшие. Якобы вода из родничка обладала способностью устранять физические недостатки, улучшать внешность. Тысячи людей, в основном, разумеется, женщин, рванули за бесплатной красотой.

 

Отец, химик по профессии, сказал, правда, что, скорее всего это очередной соляной источник - действительно лечебная водичка. Из-за большого количества минеральных веществ полезна для полоскания горла или подсушивания прыщей. Так что никакого волшебства, а городок, пожалуй, отличное место для будущего соляного курорта. Но, разумеется, и верующие, и неверующие – все хотели проверить чудеса на себе…

 

Электричка была наполнена до предела. Девушки повисли где-то в тамбуре, протиснуться в вагон было невозможно. Говорила же она Ольге, что надо ехать с утра. Но та полдня потратила на парикмахерскую. Видимо, чтобы новое лицо лучше соответствовало прическе.

 

Вера со страхом ждала, что Ольга начнет ругаться и ворчать. Но, как ни странно, такое количество желающих попасть к Источнику внушило подруге уважение. Вон их сколько... Молодых, и не первой молодости, привлекательных и дурнушек. И все исподтишка разглядывают друг друга… Значит, не она одна такая особо несчастливая, подумала Вера. Ей всегда помогало чувство юмора. «Вот вернусь красавицей бесподобной, он еще у меня поползает! А я… Я еще подумаю тогда», - думала она вчера, а сейчас ей стало смешно. «Красавицей вернусь! Представляю, обратный поезд, полный неописуемых красоток, омолодившихся до 18 лет старушенций, и мужики в Москве на станции – не могут понять, где же ихние-то бабушки и страшилки»

Но, кажется, попасть к источнику будет нелегко. После трехчасовой давки они вывалились, наконец, на платформу. Уже смеркалось. На небольшой станции горели два тусклых фонаря, а сразу после спуска на платформу начиналась… очередь. Ольга даже присвистнула.

 

- Ладно, не ехать же обратно, раз мы почти у цели, - заявила подруга, еще раз удивив Веру, и достала термос с бутербродами, - будем ужинать.

 

Примерно то же самое делали и остальные вновь прибывшие. К тому же от одной потенциальной красавицы к другой передавались всевозможные слухи. В частности, действительно оказалось, что очередь идет достаточно быстро. Однако не понятно, куда потом девались те, кто уже удостоился омовения в Источнике. Конечно, в темноте было плохо видно, но на платформе в обратную сторону стояли вроде как совершенно обычные люди.

 

-Ничего, неизвестно, какими они были до Источника, - заявила Ольга, - к тому же очередь через весь город идет. Может, они где-нибудь там, в гостиницах.

 

-Ага. Или их просто расхватали сразу, не отходя от кассы, - засмеялась Вера.

 

Они как будто поменялись ролями. Ольга, кажется, совершенно уверилась, что такое столпотворение не может быть напрасным, и была настроена по-боевому. А Вера глядела на окружающих женщин и редких мужчин, и как будто видела со стороны свои наивные, но совершенно напрасные надежды на чудо…

 

Через несколько часов они продвинулись к началу улицы. Было так темно, что Вера уже едва различала впереди, вдоль небольших деревенских домиков, контуры очереди. Местные жители давно погасили свет. Им было не до красоты. Завтра предстоял полный труда августовский денек – сбор урожая был в самом разгаре. В чистом, насыщенном свежестью воздухе, пахло яблоками, и еще чем-то необыкновенно вкусном. А на черном, свободном от городского смога, таком близком небе, разворачивалась потрясающая звездная панорама, которой Вера уже сто лет не видала. Звезды были так близко, их было так много… Казалось, все мироздание пело о чем-то важном, грандиозном, и только это одно имело какой-то смысл, а не их стояние «за красотой».

 

Вере захотелось все бросить и поехать домой. Ничего не надо, ничего… Какая все-таки глупость! Даже если представить, что случится чудо, и она необыкновенно похорошеет… Разве сможет она простить Димке, что он так и не полюбил ее дурнушкой? Нет, конечно. Вера всегда будет помнить, что она - только превращенная принцесса, а на самом деле… Все это такие простые вещи. Любовь не покупается внешностью, не берется силой. Наверное, стоило сюда приехать, чтобы это понять.

 

-Оль, ты иди одна. Я тебя подожду просто, ладно?

 

-Да ты с ума сошла! Столько отстояли! Сама меня сюда притащила, нет уж, теперь не отмажешься…

 

-Ну, прости, дура я… Вернемся, пока еще электрички ходят, а?

 

-Знаешь что? – решительно начала Ольга,- ты уж не сердись, пожалуйста, но… Тебе ведь это больше меня нужно…

 

-Да знаю я… Только не хочу… Пусть буду такая, как есть.

 

Несколько женщин обернулись на нее, оценивающе смерив взглядами. Кажется, они тоже не слишком одобряли, чтобы она осталась такой, как есть…

 

- Кто тебе еще скажет, как ни я? – продолжала Ольга, - у тебя с твоим лицом… шансов нет никаких.

 

-Что же ты делаешь, милая моя Оленька, - слабо улыбнулась Вера, - ведь если мне источник-то не поможет, что же мне теперь, удавиться, что ли?

 

-Ну почему… - рассудительно продолжала Оля, - дальше можно будет принимать радикальные меры. Пойти к хирургу…

 

-Оль, все, хорош издеваться. Остаемся, только ничего больше не говори…

 

«Если ты настолько глупа», захотелось добавить Вере, но она сдержалась. Ей не доставляло удовольствия говорить неприятную правду в лицо. Да, у нее есть физический недостаток. Не уродство, а недостаток. Но хирургическому вмешательству это не подлежало. Просто один глаз был расположен несколько ассиметрично относительно второго, совсем чуть-чуть, но это создавало иллюзию косоглазия. Уродкой ее назвать было нельзя, мама всегда говорила, «всего лишь маленький недостаток». Красивой - «ма-а-ленький недостаток» тоже не делал. Лучшие подружки, вместо того, чтобы ничего не замечать, любили посочувствовать и предлагали обратиться то к окулисту, то к косметологу. Как ни странно, косой ее в классе не обзывали, как-то внимания она к себе не привлекала, особенно когда близко с людьми не общалась. А никто и не стремился общаться. От страха, что ею пренебрегут, Вера сама старалась держаться ото всех подальше. Постоянная память о недостатке придавала ее лицу выражение скованности. Острое ощущение собственной некрасивости усиливало эту самую некрасивость.

 

Кстати, Димка при более близком общении с ней, разумеется, всё заметил. Но ничего не сказал. «Все-таки, он хороший», - подумала она…

 

Стараясь отвлечься от невеселых мыслей, Вера стала рассматривать окружающих. Почему-то стоять всю ночь на ногах оказалось не так тяжело. Может быть, в самой атмосфере было что-то бодрящее? Ночь постепенно проходила, светало, усталая очередь двигалась, и вот уже вдали замаячили очертания небольшого деревянного сооруженьица, видимо, построенного вокруг родника. Над еще спящими домами вставало ярко-красное солнце. Какая красота! Когда бы еще она увидела этот рассвет, напилась утреннего воздуха, неописуемо вкусного?

 

Вот уже около часа она вдумчиво наблюдала за очередью. Ноги к утру стали отказываться их держать, и девчонки по очереди отходили к зеленой полянке невдалеке, где сидели на мокрой от росы земле, подстелив куртки. Казалось, происходило что-то не очень понятное, не подлежащее логическому объяснению. По крайней мере, ясной теории о том, что же делает Источник, у Веры пока так и не появилось.

 

Очередь заворачивала, и со своего места девушка видела, как напряженные, сосредоточенные люди заходят в черный проем сарайчика, находятся там некоторое время, а затем женщина, сидящая на стуле у самого входа, громко стучит по стенке колотушкой, вызывая «клиента» наружу. Человек выходит и идет в другую сторону, не возвращаясь в сторону очереди, а стоящие сзади пытаются за эти несколько секунд разглядеть, что же изменилось в лице «пациента». Но вот уже входит следующий…

 

Все-таки кое-что рассмотреть удалось. К примеру, еще на самом рассвете один из немногих стоявших в очереди мужчин, с ужасными шрамами на лице, зашел в сарайчик. Вышел, как показалось Вере, без шрамов. Это заметили многие, и вздох восторга пронесся по толпе. Информация передавалась от человека к человеку. Однако следующая, приятная на лицо девушка, вышла такой, как и была. Никаких изменений Вера не заметила. В принципе, ничего удивительного, подумала она. У девицы и так все было нормально, так чего же она хотела - стать «мисс Вселенная»?

 

У двух девчонок подросткового возраста была очень «нечистая», изрядно покрытая угрями, кожа лица. Одна из них вышла, смеясь от радости, ощупывая те места, которые, очевидно, особенно донимали ее. Вряд ли простая минеральная вода смогла бы решить проблему так быстро. Однако на лице ее подружки все прыщи остались на месте. Она ушла очень злая, и ее чувства вполне можно было понять…

 

А вот очень старая женщина, лицо которой испещряло невероятное количество морщин. Вере показалось, что морщин поубавилось, но не только… Трудно сказать, что произошло. В молодую она не превратилась. Но и как будто помолодела. Глаза глядели светло, улыбалась каждая черточка лица. Красота как будто проступила изнутри, пробилась сквозь старческую внешность. Вот это превращение особенно подействовало на Веру. Может быть, подумала она, Источник не просто улучшает внешность или исправляет недостатки, а помогает обнаружить красоту души? Истинную красоту?

 

«А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?»

 

- вспомнила она любимые строчки из Заболоцкого. Мама вот тоже говорит: «Красота без ума и доброты – словно конфета без вкуса. Фантик яркий, а есть нельзя». Тогда она принимала ее слова за утешение…

 

Так что же делает Источник? Вера решила проверить свою догадку. Перед ними уже стояло всего человек пятьдесят. В очередной раз поменявшись с Ольгой, Вера встала на свой наблюдательный пункт. Вот крашенная высокомерная блондинка неопределенного возраста, явно желающая продлить молодость, вышла, огляделась, пытаясь понять по окружающим лицам, изменилось в ней что-либо или нет. Вера ничего не увидела, кроме того, что лицо женщины как будто стало растерянным и менее надменным, даже немножко наивным…

 

Вот молодая бизнес-леди, хорошо, но слишком строго одетая, с темными кругами под глазами. Миловидное лицо заметно портили резкие, как будто врубленные в лицо складки – на переносице между бровями, и носогубные. Взгляд жесткий, губы сжаты, вид усталый. Вышла… Что-то изменилось? Может, складки чуть-чуть разгладились? Или не разгладились? Вера не успела понять. Ей показалось, что вместо тридцатилетней женщины из сарайчика выбежала совсем юная девчонка, раскованная и доверчивая. Как будто постоянное напряжение наконец отпустило ее… А может быть, в ожидании чуда дама просто перестала думать о делах? Женщина, точнее, молодая девушка ни стала глядеть на реакцию очереди, а летящей походкой убежала туда же, куда и все…

 

А вот другая, совсем другая девица. Тоже дорого одетая, очень ухоженная, но только по-другому. Все в ней было по последней моде, и явно напоказ. Она, одна из немногих, приехала сюда со своим мужчиной. Такие ходят со спонсорами даже к стоматологу. Не понятно было, с какой целью они прибыли. Видимо, раз что-то где-то раздают, это надо получить. У таких всегда все под контролем - распродажи в фирменных магазинах, последние новинки и цены на турпоездки.

 

С этой парочкой произошло нечто странное. Она, выйдя, даже не оглянулась - ни на толпу, ни на своего спутника. Просто рванула и убежала, оставив его с открытым ртом. Ну не уходить же зря? Он тоже скрылся в темном проеме. Вальяжно вышел, аккуратно вытирая платочком мокрое лицо. Это было странно, ведь все выходили совершенно сухими, вода из Источника моментально впитывалась и исчезала. Даже его платочек сразу высох, а с лица все еще стекала, как растительное масло, целительная вода, как будто не желая впитываться в его кожу. С трудом вытершись, мужчина проследовал в ту же сторону, куда скрылась его дама, делая вид, что просто прогуливается.

 

…С пожилыми людьми вообще все было проще. Не всегда это было приятное зрелище, и не все уходили просветленными и омоложенными. Но лица несколько старых женщин просто потрясли ее. Это было очень трудно объяснить… Говорят, что старость беспощадно обнаруживает те недостатки души, которые раньше скрывала юность и красота. А вот сейчас Источник, наоборот, проявлял в измученных возрастом лицах то, что пряталось под морщинами и старческой кожей, какими эти люди были на самом деле, что ли? Вера оглянулась – Ольга размахивала руками, делая ей знаки подойти.

 

-Оль, послушай, я кажется, поняла. То, что делает Источник… - тихо заговорила Вера.

 

-Да подожди ты, представляешь, какой ужас… Говорят, дамочка-то, ну которая с мужиком пришла и убежала быстро, вся покрылась жуткими фурункулами. Уже сидит в очереди к дерматологу в поликлинике, вот те тетки сами видели. Вот кошмар! Приехать, чтобы стать красивой, и…

 

-Странно, почему после этого никто из очереди не ушел?

 

-Ну, не знаю… Столько простоять…

 

-А вдруг тоже фурункулами покроемся?

 

-Да нет, говорят, у нее просто аллергия на состав воды. А у меня никогда никакой аллергии не было. И потом, у меня есть с собой супрастин. Я уже выпила, дать тебе?

 

-Супрастин не поможет. По-моему… Источник выявляет… как правильно сказать… Короче, внутренний и внешний облик человека приводит в соответствие друг другу. Например, если у тебя шрамы – ну ты же в душе не урод, вот Источник и разглаживает лицо. Или у этих бабушек всех…А если ты лощеная супермодель, а в душе – одно гавно, прости, вот тебе и фурункулы. Ну, поняла теперь? А если у тебя все в соответствии, то ничего и не изменится.

 

-Да ладно, вечно ты философию разведешь…

 

-Ну, не хочешь, не верь. Только я теперь точно не пойду.

 

-Это почему? По твоей теории ты должна стать красоткой. Ты ведь у нас хороший человек, разве нет?

 

-Много ты знаешь, что у меня на душе! Если это все у меня на лице выступит, то уже никакой косметолог не поможет.

 

-А что у тебя на душе?

 

-Ревность, зависть, злоба на весь мир…

 

-Это сиюминутные чувства, - неожиданно мудро заявила Ольга, - а так ты добрая.

 

-Вот спасибо, - Вера посмотрела на подругу с искренней благодарностью, - все-таки боюсь, знаешь ли… Хотя… Может быть, это даже интересно. Посмотреть, какая ты на самом деле.

 

Вера вдруг с удивлением поняла, что все эти часы почти не вспоминала про Димку, ради которого и совершала этот изнурительный подвиг. Действительно, она здесь находится уже ни из-за несчастной любви. Ей на самом деле чрезвычайно любопытно происходящее… Быть может, она просто вернется отсюда совершенно равнодушной к своему предмету. А что? Это был бы самый лучший выход – просто перестать страдать.

 

Ольга с силой толкнула ее, выводя из размышлений:

 

-Осталось всего пять человек! Ой, ой, только ты первая иди, иначе я не смогу… - вдруг запричитала ее смелая подруга.

 

И вот… Женщина–смотрительница предупредительно постучала, из проема кто-то вышел, и Вера, даже не глядя на свою предшественницу, с отчаянностью ринулась в темный сарай. Сразу, через шаг от входа, увидела неровные каменные ступеньки и начала спускаться, удивившись, как глубоко. А может быть, это просто показалось от страха. Голова немного кружилась. Внизу, несмотря на подземелье, почему-то было светлей, чем в сарае, и пахло не сыростью, а чем-то приятным, родным и таким знакомым, что если бы у нее было время, она обязательно начала бы вспоминать, откуда помнит этот запах. С утренника в детском саду, когда Дед Мороз почему-то выбрал именно ее, чтобы зажечь звездочку на елке? Или из старой, уютной, заставленной вещами квартиры, которую они поменяли на новостройку? Или это запах осенней земли? Может, пахнет липой, под которой они сидели с Димкой, когда он вдруг обнял ее?

 

Все эти мысли промелькнули и исчезли. Она увидела Источник. Родник бил прямо из земли, небольшим фонтанчиком вверх. Время как будто замерло, а ведь наверху она так боялась, что ничего не успеет, и тетка постучит раньше, чем она умоется. Откуда-то точно зная, что делать, Вера тихонько подошла сбоку по круглым камушкам, присела на корточки, погрузила в воду обе руки и провела ими по лицу, сделав полукруг ото лба к подбородку. Трижды, больше нельзя. Встала и вышла, даже не поняв, стучала тетка по стене, или нет. Краем глаза увидела метнувшуюся к проему Ольгу. И потихонечку отошла влево, спускаясь по тропинке, рассчитывая подождать Ольгу ниже.

 

Настроение было каким-то странным – задумчивым и радостным, грустным и ликующим одновременно. Мир заиграл яркими красками. Она смотрела вокруг, словно просидела несколько лет в темнице, а вот теперь ее впервые выпустили на свет, и она задыхается и от радости, и от новизны, и он ожидания чего-то неизведанного. Неужели это Источник так повлиял на нее? Или она сама приписала ему мистические свойства? Не важно. Просто стало легче и дышать, и терпеть.

 

И еще. Теперь она точно знала, что любит и не разлюбит. Возможно, этот человек не слишком достоин ее любви. Глаза ее были открыты. Но ни подавлять в себе любовь, ни получать ее насильно или неполноценной она не будет. Ей надо или все, или ничего. И не зачем больше с ним встречаться. Димка должен устраивать свою жизнь сам, помогать она не будет. Но будет… молиться о нем, что ли?

 

Но и чувства к Диме были не главными… Самое главное она сформулировать не могла. Про внешность свою она забыла. Просто шла и мечтала о том, как достанет любимую книжку, поставит старую, незаслуженно забытую кассету с любимой, но непопулярной нынче музыкой, заберется с ногами на диван и не будет отвечать на телефонные звонки. И, кстати, не станет слушать посвященных Наташе бездарных стихов. Она напишет свои стихи. О звездном небе ночью над Источником…

 

Подбежавшая сзади Ольга резко схватила ее за плечи, развернула к себе:

 

-Ну, как? Что у меня с лицом?

 

Вера как будто проснулась и посмотрела на нее растерянным взглядом, удивившись такой панике и нетерпению. Ольга жадно вглядывалась в ее лицо, то ли желая понять, что изменилось в Вере, то ли пытаясь увидеть в ее выражении, что изменилось в ней самой. Вера посмотрела на нее повнимательней:

 

-Кажется, ничего… Не пойму, вроде бы что-то по-другому, - и вдруг тихонько рассмеялась.

 

Ольга отпрянула:

 

-Ну, говори, что?!

 

-Да ничего особенного, просто брови твои отросли опять, ты их обычно до ниточек выщипываешь, а они у тебя опять, как будто и не трогала. Как у Маргариты после крема Азазелло.

 

Ольга разочаровано отпустила ее.

 

-Ну вот, блин… И чего ехала… Всю ночь на ногах…Теперь все заново выщипывать.

 

-А зачем тебе их выщипывать? Тебе же Источник ясно показывает, что не надо.

 

-Источник, источник… чепуха сплошная… У тебя вот ничегошеньки не изменилось. Как была косая, так и осталась! Ой, прости меня, дуру, это я от раздражения… Прости, Верочка, ну, пожалуйста! Ты не косая совсем, только чуть-чуть…

 

Вера расхохоталась уже громче.

 

-Ой, ты уж лучше не смеши меня. Я и без тебя знаю, что не изменилась. Я такая, какая должна была быть. Значит, это внутри во мне что-то … ассиметрично… Тут уж ничего не попишешь. А ты все равно брови не выщипывай, ты с ними… только теперь ты не обижайся, ладно? умнее намного выглядишь, честное слово. А то лицо круглое, и брови тонкие – ну, слегка… удивленный вид у тебя был. А так – прям учитель литературы.

 

-Издеваешься, да? Имеешь право… Ладно, дома в зеркало посмотрюсь… Пойдем лучше на станцию, электричку пропустим.

 

…Больше всего на свете, когда они добрались до дома, ей хотелось спать. Родители, очевидно, куда-то ушли. Она открыла дверь своим ключом, и, не раздеваясь, бухнулась на диван. Но заснуть не успела – задребезжал телефон. Звонил Димка.

 

-А ты где была вчера? Я заходил, твоя мама говорит, в гостях ночуешь. А мне ничего не сказала, - голос был недовольный.

 

Ну да, разумеется, как это она посмела использовать свое время без пользы для него, усмехнулась про себя Вера.

 

-Дим, ужасно хочу спать, только пришла. Позвони вечером. А лучше завтра, ладно?

 

Не дожидаясь ответа, она повесила трубку. А потом раздосадовала на себя. И зачем она велела ему позвонить завтра? С этим надо кончать. Она ведь решила. Больше никаких Наташ, никакого унижения, «если бы ты была покрасивее» и тому подобного. Не нравится, пусть себе гуляет.

 

Но сон уже слетел. Вера села на диване, задумалась. Не видеть его больше… Решимость уже была готова покинуть ее. Но что-то она забыла. Ах, стихи… В электричке сложились стихи…

 

Над черным безмолвным лесом

Мне весть об иных мирах.

Страшусь этой звездной бездны,

Люблю этой тайны страх.

 

Как там дальше было, надо записать поскорее! Звонок, но уже в дверь. Ну вот, теперь забуду, свое первое стихотворение забуду! В дверях стоял Дима. Нет, это уже издевательство!

 

-Привет!

 

-Привет… Я же сказала, что хочу спать!

 

-А почему ты хочешь спать? Где ты была? – его интонации ей сразу не понравились.

 

Собственность позволила себе отлучиться, вместо того, чтобы работать «жилеткой».

 

-Я должна тебе дать отчет? – ее голос стал строгим.

 

-Нет, я просто, - он даже слегка растерялся…

 

Посмотрел на нее повнимательней, и застыл в проходе.

 

-В чем дело? Я что, превратилась в писаную красавицу, что ты в ступор впал?

 

Дима не отвечал, только молча смотрел. Вера пожала плечами.

 

-Мне уйти? - наконец-то выговорил он полувопросительно, полуобреченно.

 

Ей стало жаль его, и она не хотела, чтобы он уходил. То есть, чтобы насовсем уходил. Но сейчас она хотела спать.

 

-Если захочешь завтра увидеться, я буду рада, - нехотя проговорила она, ругая саму себя за мягкотелость, - только… при одном условии… больше ничего не хочу слышать про Наташу. Про нее будешь рассказывать только ей.

 

-Не услышишь, - он обрадовался, - так я позвоню?

 

-Ага, - Вера закрыла дверь перед самым его носом, пошла в комнату и заснула крепким детским сном.

 

…Хоть у Ольги и отросли брови, и лицо стало умнее, ничегошеньки-то она и не увидела. Зато увидел Дима. Он увидел уверенную в себе женщину, которую даже подумать нельзя обидеть. Которая по определению своему не может быть некрасивой. Потому что у нее прекрасные густые волосы, свежий цвет лица, но самое главное… Зеленые, невероятной красоты глаза, чуть-чуть раскосые, лукавые, ироничные, яркие, полные неведомых ему искр из какого-то другого, тайного, недоступного ему мира. Глаза, впитывающие в себя этот мир, и излучающие в него собственный, не менее насыщенный и глубокий. И он понял, что если завтра эти глаза не захотят на него смотреть, он этого не перенесет…