Четырнадцатый гном.

 

Четырнадцатый гном болел уже вторую неделю и всё это время до его слуха доносился ни на минуту не прерывающийся собачий лай. Четырнадцатый был уже не молод и отлично знал что это может означать на самом деле. И уж конечно ничто не мешало ему подняться, выйти на улицу и проделать там все необходимые манипуляции. Но шансов на успех было слишком мало, а времени отняло бы уйму. Поэтому гном лежал сейчас на своём коврике, глядя в потолок и спокойно улыбался, как будто не побеленные зачем-то доски были сейчас над ним, а ярко-голубое летнее небо с бегущими по нему пушистыми и всем довольными облаками. Как это и должно обязательно быть, когда гном отправляется в дорогу.

Четырнадцатый на мгновение прикрыл глаза, заткнул уши большими пальцами и попытался вспомнить когда он сам был в дороге последний раз. Ничего не получилось, и тогда он, тяжело вздохнув, снова распахнул заслезившиеся вдруг глаза, а руками принялся отирать со всего тела обильный пот, проступивший то ли от болезни, то ли из-за слишком большого и безрезультатного усилия памяти.

Интересно, - подумал Четырнадцатый, - а какое сейчас время года? Он потянулся рукой, и, достав за пределами коврика до утоптанного земляного пола, пощупал его всей ладонью. Земля показалась ему холодной. Правда это ведь могло означать, например, что температура его собственного тела сейчас была слишком высокой. А на самом деле за стенами дома стоит жаркое и засушливое лето. Нельзя было долго держать руку на земле и он убрал её, чтобы подложить под поясницу, честно намереваясь уснуть. Но не тут-то было. Это в молодости стоило только, - не руку, даже, - один палец сунуть себе под спину, как в тот же миг он уже храпел так, что из вековых брёвен сруба дождём начинали сыпаться вниз всякие жучки, древоточцы и гусеницы. А теперь вот и сна нет больше для него.

И тогда, в последний раз отерев руками с живота, плеч, бёдер липкий и резко пахнущий пот, Четырнадцатый гном решил не испытывать больше судьбу. Он тяжело вздохнул,.. потом, позволив себе маленькую поблажку, вздохнул ещё один раз,.. и всё-таки – третий, уже последний вздох можно было расценить даже как своего рода вызов, и только тогда, собравшись с силами, Четырнадцатый гном трижды перекатил своё грузное, но всё ещё исполненное достоинства, тело таким образом, что оно полностью оказалось за пределами защитного коврика, на прохладной, однако вполне живой земле. Там он раскинул руки и ноги пошире, чтобы прижаться к ней поплотнее, закрыл глаза, затаил дыхание и, почти что с радостью стал ждать того, теперь уже совсем близкого, момента, когда его тело, оказавшись в непосредственном контакте с плодородной почвой, пустит в неё корни, прорастёт десятками и сотнями уходящих вглубь ростков. Всё более твёрдых, толстеющих прямо на глазах, набирающих силу и деревенеющих в сплетённые узлы уже мощных, надёжных корневищ, которые теперь будут жадно и терпеливо высасывать из глубин планеты воду и необходимые минеральные соли , чтобы Четырнадцатый гном мог ждать все эти годы. Десятки лет. Столетия. Столько, сколько понадобиться для его ожидания, которое будет ничуть не меньше, но конечно же и не больше, чем у любого другого вдруг заболевшего гнома.