Счастье — это выбор, а не результат.

Ничто не сделает вас счастливым,

пока вы сами не решите быть счастливым.

Ваше счастье не придёт к вам.

Оно может исходить только от вас.

 

IV Джамгён Конгтрул Ринпоче

 

В Уганду я летела через Эфиопию. Уже при первой пересадке можно было насладиться другим миром. Ты сразу попадаешь в иной срез реальности: другие люди, одежда, головные уборы, другой ритм жизни, новые звуки, запахи и другой ты в этом пространстве.

В аэропорту в зале ожидания я сидела как зритель в театре, разглядывая костюмы актёров и новые декорации, представляя себе, каково будет продолжение действия.

Второй полёт до Энтеббе, столицы Уганды изрядно утомил меня, и я крепко заснула, а проснулась когда мы шли на снижение. Глянув в окно, я увидела бескрайнее море, или океан, хотя, что могло быть сейчас под нами, если мы находимся в центре материка? Может самолёт изменил курс, пока я спала? Может это Индийский океан? Однако голос пилота подтвердил, что скоро мы приземлимся в аэропорту Энтеббе. В этот момент я осознала величие озера Виктория: безбрежное, гладкое, оно сверкало на солнце и даже с высоты садящегося самолёта мы уже не видели противоположных берегов.

На паспортном контроле в первую очередь у нас потребовали сертификаты о прививках, особенно от Жёлтой лихорадки. Только после этого нам поставили визу-штамп.

Я вышла на улицу и вдохнула этот новый тропический запах. Меня никто не встречал. Ни на одной табличке не было моего имени. Народ потихоньку стал расходиться, улица пустела, пока я не осталась совсем одна. По всей видимости, про меня забыли. Я села на свой чемодан и начала звонить по номеру, который мне дал Лесли Лобел ещё в Израиле, как экстренный, так как это был личный телефон директора института UVRI (Uganda Virus Research Institute, Угандийский вирусологический исследовательский институт).

Интеллигентный голос вежливо ответил мне по-английски, просил не беспокоиться и обещал через полчаса забрать меня на машине. Это был Джулиус Лутвама – директор института. Он лично приехал за мной, смеясь над ситуацией, шутками и рассказами развлекая меня всю дорогу до UVRI. В первую очередь мы поехали в лабораторию, потому что половина моего чемодана содержала среды и растворы для работы, и требовала хранения в холодильнике. По пути Джулиус спросил, не голодна ли я, и тут же достал пачку каких-то снэков. Я кушала и глазела по сторонам: на необычные повозки, многочисленные мопеды, жилища с соломенными крышами и людей в красочной одежде.

В институт мы приехали в то время, когда большинство работников уже разошлись по домам. Длинный коридор был совсем пуст, тишина воцарилась в здании, и только цоканье колёс моего чемодана нарушало её. Джулиус постучал в какую-то лабораторию, где слышались звуки, и горел свет. Дверь открылась, и в проёме появился Уилл Смит, да тот самый голливудский актёр, высокий с белозубой улыбкой. Я не могла не узнать его, потому что смотрела почти все фильмы с его участием. Вот это неожиданность, встретить Уилла Смита здесь, в Уганде. Хотя почему бы и нет, они же могли снимать какой-нибудь новый фильм в джунглях Африки.

Джулиус сразу представил меня ему: «Анна из Израиля!»

«Здравствуйте. Меня зовут Джон», – сказал Уилл Смит, приветственно протягивая руку.

Я взволновано протянула ладонь к нему, как будто он мне сейчас отдаст свой Оскар. И пока он тряс её, спросила: «Почему Джон? Разве не Уилл Смит?»

Уилл Смит расплылся в своей белозубой улыбке, довольно запрокидывая голову назад: «Нет, Джон, просто Джон, хотя да, говорят, что мы похожи».

Джон был научным сотрудником лаборатории, вирусологом, кандидатом наук, таким же, как и я. Он помог мне быстро разобрать растворы из чемодана и разложить их по холодильникам. Я же не могла отвести от него глаз, постоянно пытаясь найти подтверждение, что это актёр. Но судя по всему Джон был всё-таки учёным, потому что Джулиус обсуждал с ним какой-то серьёзный научный вопрос.

Закончив с привезёнными средами, мы отправились в гостевой дом, где мне предстояло жить ближайшее время. Прямо посреди джунглей стояло несколько одноэтажных строений. Между домами была высокая трава, которая напоминала мне сибирское лето. Вечерело, солнце садилось за деревья, природа наполнялась звуками леса и треском цикад. В моем домике уже кто-то жил, в окне горел свет, и слышались голоса.

Джулиус поставил мой чемодан на крыльцо и постучал в дом. Дверь отворил мужчина азиатской внешности, в кимоно, с длинными чёрными волосами. Ему не хватало двух-трёх мечей, чтобы завершить образ какого-либо аниме-персонажа. С тех пор, как я приехала в Африку, у меня не проходило ощущение, что я попала в какой-то фильм, герои которого тщательно подобраны.

– Здравствуйте, я доктор Чан, – представился новый герой, по-восточному наклонив корпус вперёд.

– Здравствуйте, доктор Демина, – ответила я.

Мы вошли с Джулиусом в дом.

Доктор Чан провёл нас в салон, где на диване сидели девушка и мужчина в возрасте. Они остановили свой разговор, с любопытством разглядывая меня. Джулиус вновь представил меня, потом попросил показать мне свободную комнату и, откланявшись, уехал.

Мы начали знакомиться: все были учёными, имеющими свои проекты в UVRI, девушка приехала из Голландии, мужчина в возрасте – из Южной Африки, а доктор Чан – из Гонконга.

В доме было четыре отдельные комнаты для гостей, салон и кухня. Посередине салона стоял большой обеденный стол, не было телевизора, зато на каждой полке лежали разные настольные игры. Кушали все вместе в салоне, на кухне только готовили.

Комната, которая мне досталась, была маленькой, в неё помещался только старый деревянный шкаф, кровать с большой рамой для противомоскитной сетки и маленькая прикроватная тумбочка. Зато вид из окна был на легендарное озеро Виктория.

Развесив вещи в скрипучий шкаф, расправив противомоскитную сетку над кроватью, я вышла к моим коллегам, чтобы вместе попить чай перед сном. Они уже играли в шахматы, обсуждали планы на выходные и завалили меня своими предложениями. Поскольку я была новенькой, они обещали мне показать всё интересное в Энтеббе. Компания мне однозначно понравилась, что было очень важным, тем более нам предстояло жить и работать вместе в ближайшее время.

Поутру меня разбудил аккуратный стук в дверь. Я ответила, что можно войти. В проёме появилась «тётушка Жануария», точь в точь как в бразильском сериале «Рабыня Изаура», который мы без отрыва смотрели в советском детстве. Точно такой тюрбан на голове, цветная блуза и яркая длинная в пол юбка. Жануария вплыла в комнату, покачивая бёдрами, положила мне на тумбу махровое полотенце для душа и спросила, чем я изволю завтракать. Она обещала приготовить всё, что закажу, пока я умываюсь.

Я ущипнула себя, чтобы удостовериться, что я не сплю, не смотрю кино, и это не бразильский сериал, и я не рабовладелец. Реальность не изменилась, Жануария не растворилась в воздухе, а стояла передо мной, ожидая мои пожелания на завтрак.

«Яичницу и тост с сыром, пожалуйста», – придумала я, угадывая, что может быть в наличие на кухне. В любом случае эти продукты казались мне самыми универсальными в мире.

Пока я умывалась, на кухне загремела посуда и запахло вкусным. В салоне уже был накрыт стол, некоторые коллеги позавтракали раньше и ушли в свои комнаты собираться на работу. Я ела одна, а Жануария вертелась вокруг меня, то наливая мне чай, то убирая тарелки. Она была радушной, весёлой, постоянно шутила и успела посвятить меня в традиции ДОМИКА В ДЖУНГЛЯХ. Оказалось, что никто в доме не обедает, потому что в институте есть своя полевая кухня, где всех кормят. Ужин же каждый готовит по своему усмотрению, традиционным привычкам и в то время, когда возвращается с работы. Потому что у всех разные проекты и разный рабочий график.

Вскоре мне позвонил Джулиус и сказал, что заберёт меня на машине, чтобы показать дорогу до института. Я быстро оделась, завязала шнурки на огромных ботинках, которые были обязательным атрибутом одежды в этот сезон дождей.

В институте нас ждал Джон-Уилл-Смит, как я его впоследствии стала называть. Он провёл мне экскурсию по всем комнатам и складам, инструктируя как нужно работать у них в лаборатории.

Затем мы собрались в кабинете Джулиуса, где нам предстояло обсудить мой проект. Планов было много: проехать по всем деревням вокруг Зика-леса и посетить все три больницы Энтеббе. Мне нужно было собрать сыворотки большого количества людей для изучения их иммунитета. В какой-то момент директор стал с сочувствием смотреть на меня, потому что он понимал, что одной мне не справиться. Нужен был водитель с машиной, местный врач, и рабочая сила. Он взял трубку телефона и кому-то позвонил. Через некоторое время в кабинет вошли американские военные учёные, которых Джулиус предложил мне в помощь. Он как-всегда представил меня им: «Доктор Анна из Израиля!»

Военные вытянулись по стойке смирно, и сказали: «Здравствуйте, Мэм!»

Мне честно, стало так смешно, потому что это опять напоминало какой-то фильм, никто меня раньше так не называл.

Теперь у меня был в распоряжении целый состав людей, и оставалось только правильно организовать план работы. Не зря же нас в институте учили разворачивать полевые госпитали. Про себя я думала, что вот сейчас, я русский офицер, под прикрытием учёного из Израиля, буду командовать американскими военными. Как только не поворачивались события жизни.

В обеденное время директор показал нам полевую кухню. Прямо рядом с институтом стояли навесы, под которыми располагались котлы с едой. Мне выдали большую тарелку, и столовые приборы. Я шла вдоль кухни и пыталась найти какую-нибудь еду, похожую на европейскую. Но ни цвет, ни консистенция, ни запахи не были похожи ни на что. В последнем котле было что-то вроде картофельного пюре, но розового цвета. Мой мозг отказывался пробовать местные блюда. Ничего не вызывало аппетит, даже не возникало никаких ассоциаций с едой. Честно говоря, я даже пробовать ничего не хотела, не понимала из чего все это приготовлено, и запах еды мне был незнаком. После некоторых сомнений я взяла всего по чуть-чуть, ведь нужно было хоть что-то съесть. Из этой еды мне понравилось только розовое пюре, оно действительно было похоже на картофельное. В общем, я поела немного, потому что подумала, что вечером куплю себе что-нибудь привычное в магазине.

Мы продолжили работать. Договорились о том, что завтра выезжаем в экспедицию по деревням, приготовили материалы, документы и информированные согласия на взятие крови.

После рабочего дня я пошла искать магазин, но по дороге к нашему домику в джунглях его не было. Я свернула на какую-то улочку, в поисках пропитания. Мне несказанно повезло, я попала на маленький рынок, где продавалось всё от одежды, до еды. Моё внимание привлекла женщина, продающая бананы. Бананы были зелёные, на большой ветке с полметра. Я подумала, что могу купить себе штук пять на неделю, они созреют в тепле комнаты и у меня всегда будет вкусный перекус.

– Здравствуйте, дайте мне пять бананов, – сказала я женщине, доставая кошелёк.

– Это не бананы, – ответила она равнодушно, глядя куда-то в сторону.

Возникла нелепая пауза, где я стояла с деньгами в руках, но никто не собирался вступать со мной в торговлю.

– Можно мне купить пять «небананов»? – уточнила я.

– Нет, во-первых, это не бананы, а матоке, а во-вторых, они продаются целиком, – ответила незаинтересованная моим предложением продавщица.

– Да, но мне не нужно столько много матоке, можете мне отломить пять? – ответила я, мне казалось, что это разумная идея.

– Нет, – сухо ответила женщина и опять отвернулась в сторону.

Я стояла в полной растерянности, что сложного было в том, чтобы продать мне 5 бананов с огромной ветки. Даже если их отломать, то никто не заметит их недостачу. Мне даже не важна была цена, я просто хотела есть.

– Извините, сколько денег вы хотите за пять матоке? – повторила я.

– Матоке не продаётся поштучно, только куст, – ответила раздражённо женщина и так сверкнула своими глазами, что я поняла, что разговор окончен.

На всякий случай я ретировалась, потому что её взгляд был многоговорящим, и раздражать её не стоило.

Я побрела дальше по рынку, чтобы найти что-нибудь знакомое из еды и нашла папайю. Кажется, её можно было кушать дольками, как дыню. Мне разрешили выбрать самой плод, хотя, что я могла выбрать, если решительно не разбиралась в папайях, просто пила когда-то смузи в Тайланде и мне понравилось. Вот на этом все мои знания об этом фрукте заканчивались.

Взяв самую большую и мягкую папайю, я рассчиталась с продавцом и пошла домой. Папайя была тяжёлая, учитывая, что идти до дома минут сорок, я уже пожалела, что взяла самый большой плод. Но самое главное было ещё впереди.

Вернувшись в домик в джунглях, я радостно сообщила всем соседям, что на ужин у нас есть вкусный фрукт. Но разрезая его пополам, чтобы удалить косточки, я почувствовала плохой запах. Какое это было разочарование! Папайя оказалась гнилой, вот почему она была мягкой. На мгновение меня охватило отчаяние, сменившееся досадой и обидой. Папайю пришлось выкинуть. Голод нарастал, желудок бурлил, а еды у меня вообще не было на вечер. Я обессиленно села на кресло, думая, пропаду ли я с голоду в этой Африке, или выживу?

Доктор Чан откликнулся первым, он жил в этом доме дольше всех, поэтому не удивился моей истории с едой, наоборот, сказал, что все с этим сталкивались. Поэтому они на выходных ездят в супермаркет за покупками.

– Не переживай, сейчас я приготовлю тебе покушать, – быстро предложил он.

В пик голода мне было всё равно, что есть: хоть африканскую, хоть гонконгскую кухню.

– Спасибо большое за помощь, мне будет очень приятно попробовать вашу еду, – ответила я, уже изнывающая от голода.

Вскоре из кухни начали проникать божественные запахи, знакомые, вкусные. То ли я была такая голодная, то ли гонконгская кухня такой привлекательной, то ли доктор Чан так хорошо готовил. Я тут же прибежала посмотреть, что он там делает.

– Что это за вкусный запах, мммм? – спросила я, глубоко вдыхая и смакуя аромат.

– Это неповторимый запах жареного лука и чеснока, – ответил Чан, смеясь надо мной. – Сейчас мы добавим мясо, специй, и всё готово.

– Мммм, я запомню, почему я раньше так не готовила, – философски заметила я.

Действительно, лук мы всегда пассировали, но никогда не добавляли туда чеснок. И вот только этот один маленький нюанс придавал блюду новый аромат и притягательность. С того момента в Африке, я всегда буду использовать только такое сочетание.

Мы вкусно поужинали, пригласив к столу всех соседей.

Что мне больше всего нравилось, что в отсутствии телевизора в гостиной, мы много общались. Каждый рассказывал свои уникальные истории. Это было чем-то похоже на пионерский лагерь, где каждый по очереди у вечернего костра рассказывает что-то о себе. Мы ведь так мало знаем о культурах и традициях народов, и что хорошо у одних, неприемлемо у других. Я не перестаю удивляться, какие интересные воззрения есть в мире. И чем больше путешествуешь, тем больше узнаёшь, но и тем больше понимаешь, что ничего не знаешь о мире.

Доктор Чан оказался практикующим буддистом, он медитировал каждый день на террасе дома. Из моего окна было видно, как он сидит в позе лотоса в лунном свете и перебирает бусинки своей малы. От него мы постоянно слышали цитаты Далай Ламы и других буддийских учителей. Возможно, именно поэтому он был спокойным и мудрым. Одну буддийскую цитату я очень хорошо запомнила. Про то, что счастье – это не результат, это твой личный выбор. Ничто не сделает тебя счастливым, пока ты сам не решишь быть счастливым. И вот сейчас, в Африке, я проверяла это утверждение на собственном опыте. Вместо того, чтобы страдать от голода, усталости или страха, я теперь всегда говорила: «О! Как интересно! Чем же это закончится?» В конце концов, еда всегда находилась, коллеги выручали, а страх оказывался глупостью.

Девушка из Голландии была такой загадочной и мечтающей, она изучала какую-то новую неизведанную инфекцию или редкую болезнь. Все её разговоры сводились к мистике. Она рассказывала о странных симптомах, новых случаях, за которыми она охотилась по всей Уганде. Без сомнения ей хотелось стать первооткрывателем болезни. Мне, как врачу, эти симптомы ничего не напоминали, или же были весьма общими для большого количества заболеваний. Поэтому я просто слушала её и просила сообщать новости об научных открытиях.

Мужчина из ЮАР был белым, седым, бородатым, молчаливым и очень занятым. Он редко задерживался с нами после ужина, ссылаясь на работу, уходил к себе. Иногда они с Чаном играли в шахматы. В конце концов, я тоже научилась играть в шахматы, какая это захватывающая игра. Почему в детстве меня никто не научил играть в них? Я знала только шашки, домино и нарды. Вот теперь из Африки я приеду с новыми знаниями.

***

Итак, утро следующего дня, я начала с двойной порции яичницы и двойного тоста с сыром, чтобы дольше продержаться в экспедиции по деревням. Машина типа джипа ждала нас у ворот территории. Американские военные жили в соседнем домике, с которым нас разделяла та самая высокая трава. Они появились из этой травы, как «двое из ларца, одинаковых с лица» с фразой: «Доброе утро, Мэм».

«Доброе, доброе утро, – отвечала я, улыбаясь, – вы чего так красиво нарядились, мы ж в деревню едем».

Они и в правду стояли в белых рубашках, выглаженных брюках и начищенных ботинках. Мне даже стало неловко быть перед ними в обычной майке и джинсах. Нам предстояла поездка в Зика-лес, чтобы пробираться через эти джунгли и ходить по деревням, одежда должна была быть удобной. Но оказалось, что у них так положено.

Мы попали в лес, такой как в фильмах, с настоящими лианами, обезьянами и тропическими звуками. Я долго смотрела на эти свисающие стебли, и даже подёргала некоторые, чтобы убедиться, что они надёжные. Но, в конце концов, не выдержала и спросила коллег: «Вы не возражаете, если я покачаюсь на лиане?» Мне было неловко признавать, что я серьёзный человек, очень хочу попробовать себя в роли Тарзана. Оказалось, что в принципе все об этом думали, просто стеснялись говорить об этом. Мы начали искать подходящие лианы и повисли на них. Все, кроме Джулиуса.

Он, наверное, стоял и думал про нас, что мы дикие белые люди. А мы, как дети пытались раскачиваться на них или взбираться наверх. Откровенно говоря, ни то, ни другое не было похоже на то, как это показывают в фильмах. Лично я смогла бы подняться на сантиметров пятьдесят вверх и всё. Потому что за лиану сложно держаться, она неровная, толстая и местами колючая. В итоге я просто оттолкнулась ногой от земли и покачалась минуты две. Дальше руки начинали соскальзывать, а любопытство уже было удовлетворено.

Следующим аттракционом была москитная вышка. На ней стояли ловушки для комаров, которые затем снимали и везли в институт к энтомологам. Те, в свою очередь, сортировали комаров и изучали инфекции, которые они переносят. Мы по очереди слазили на эту башню, с которой открывался прекрасный вид на весь Зика-лес.

И наконец, пройдя этот лес, мы вышли к первой деревне, где и начали свою работу. Надо мне вам сказать, что эти американские ребята были настолько высокоорганизованы, чётко выполняли задания, никогда не спорили, не говорили «нет» и не жаловались на усталость. Если нужно было работать без перерыва, без еды, без воды, без отдыха – мы работали. И никто из них ни разу не попросил ни перерыва, ни отдыха. Какая это была выдержка, закалка и дисциплина! По умолчанию я была старшей, и пока я не садилась, не садился никто, пока я не говорила им остановиться передохнуть, никто не отдыхал. Мне даже порой было жалко их, потому что это был мой проект, а их просто попросили помочь. Они же полностью отдавались работе, как и я. Так мы и продолжали с ними исследования.

Постепенно наша коллекция росла. Мы объездили почти все деревни в округе, все больницы, даже собрали кровь у сотрудников самого института UVRI. Без такой помощи я бы и впрямь не справилась бы.

 

***

На выходных мы с девушкой из Голландии и доктором Чаном поехали в обещанный супермаркет. Вдруг среди этих домиков с соломенной крышей появилось огромное здание, прямо настоящий торговый центр, с кафе, кинотеатром и кучей магазинов. Удивление моё смешалось с радостью.

Самое же главное, что в продовольственном магазине я наконец-то видела знакомую еду. Конечно же, я набрала полную тележку. Совсем забыв, что я не на машине, и всё это мне придётся нести в руках.

В конце приятно проведённого дня в торговом центре, мы собрались домой. Такси, как такового, не было на улице. Зато куча водителей на маленьких мотоциклах окружила нас. Каждый предлагал цену, и доктор Чан отказывал, пока стоимость не уменьшилась вдвое. В итоге нам нужно было три мотоциклиста, потому что они развозили только по одному человеку.

Мне абсолютно не нравилась идея ехать на заднем сиденье мотоцикла с кучей пакетов в обеих руках, которые ещё и были тяжёлые. Но ничего не оставалось делать. В итоге я взгромоздилась на заднее сиденье и попросила ехать медленно. Сколько страха я натерпелась за эту поездку. Во-первых, я боялась упасть с мотоцикла, во-вторых, потерять пакеты, в-третьих, что они порвутся. Держаться было не за что и нечем. Я вспомнила все плохие слова в русском языке, и хорошо, что водитель меня не понимал.

Он объезжал какие-то телеги, какие-то заторы, виляя то вправо, то влево, так что меня начало укачивать. Мои ноги начали затекать, потому что я с такой силой сжимала сиденье. Мне приходилось напоминать водиле, чтоб он сбавил скорость. Но поскольку они везли нас троих, они устроили соревнования между собой, кто быстрее приедет до места назначения. «Черти!!!» – думала я. Признаюсь, что после этого мотоцикла ноги мои стали ватные, руки побелели, голова кружилась и тошнило.

Вся радость пребывания в супермаркете просто померкла. И когда они нас довезли до дома, мне уже не хотелось ни есть, ни пить. А просто я пошла отлёживаться в кровати.

На следующий день мои коллеги предложили просто прогуляться пешком по Энтеббе. Мы вышли на главную улицу, где нас тут же окружили какие-то дети. Они прыгали вокруг нас и что-то говорили, но ни доктор Чан, ни голландка абсолютно не обращали на них внимания.

Доктор Чан повёл нас в лес, чтобы показать интересный медицинский приём. Он подвёл нас к большому муравейнику и нашёл в нём муравья-солдата с «рогами-челюстями». Потом доктор нашёл у себя на руке какой-то небольшой порез, приложил к нему челюсти муравья, муравей схватил кожу слева и справа от раны и свёл челюсти. Чик, и получился эдакий зажим на ране! Оставив голову, доктор отщипнул тельце и выбросил его. Затем он наложил ещё пару «зажимов» в виде голов муравьёв-солдат и удовлетворённо повертел рукой перед нашими носами. На ране было три скобы, надёжно удерживающие края.

Голландка стояла с видом полном ужаса, бормоча что-то типа: «Какая гадость!» Вид действительно был холодящий сердце европейского человека.

Доктор Чан прокомментировал нам, что так можно остановить кровотечение в полевых условиях. У муравьёв-солдат нет мозга, голова почти целиком состоит из мышечной ткани, это просто могучие челюсти. Они защищают муравейник от врагов, а также измельчают особо крупную добычу.

Следующий фокус был с пауками. Чан нашёл большую паутину, в центре которой сидела самка паука «Чёрная вдова». С другой паутины он снял какого-то паучка и кинул к ней. Самка в мгновение ока метнулась к нему, схватила и тут же съела. Тут уже и мне стало не по себе. Какой каннибализм!

Потом доктор показал нам траву на деревьях. Действительно, на стволах и ветвях росла красивая травка. Но Чан объяснил нам, что она растёт за счёт дерева и разрушает его. Такое дерево очень быстро погибнет.

Каким прекрасным казался мне мир джунглей до этого дня, и каким ужасающим он предстал сегодня. Какая жёсткая конкуренция за выживание в природе.

Пока мы разговаривали, к нам на землю спрыгнула обезьяна. Такая милая, с человеческими глазами. Я так хотела её потрогать, и чтобы привлечь внимание достала из рюкзака орешки. Обезьянка мило протянула маленькие мягкие пальчики к моей ладони и аккуратно взяла орешки. Я насыпала ещё больше и протянула к ней. Вдруг, откуда ни возьмись, начали появляться и другие обезьянки. Все тянулись за орешками. Я радостно повернулась к моим спутниками, чтобы попросить их сделать фотографии меня с животными. Но доктор Чан почему-то шарился в кустах, а голландка начала отходить всё дальше.

«Эй, сфотографируйте меня с обезьянками!» – крикнула я им.

И вдруг поняла, что обезьяны не собираются ждать, когда я им насыплю новую порцию еды. Они буквально начали прыгать на меня, пытаясь выхватить пакет из рук. Я не собиралась отдавать им все мои орешки, но обезьянок это не волновало. Они начали выражать агрессию.

Доктор Чан вылез из кустов с большой палкой и, размахивая ею, побежал ко мне. Обезьяны испугались и в рассыпную кинулись прочь.

– Да, но я хотела фото, – разочаровано произнесла я.

– Я тебя спас только что от атаки дикими животными, фото ей надо, – буркнул серьёзно Чан. – Пойдёмте отсюда.

Мы вышли из леса и пошли вдоль дороги, пока не услышали какую-то музыку. Наше внимание привлекло здание, с открытыми дверями, в котором видно было скопление людей в красочных нарядах. Эти люди пели и танцевали.

Я подумала, что это местный праздник. Мы зашли туда, чтобы посмотреть. Каково же было моё удивление, когда я поняла, что это церковь. А народ, вместе со священником хлопал в ладоши, пел и плясал. Когда люди увидели нас, они схватили нас за руки и вовлекли в их пляшущий круг. Нам ничего не оставалось делать, как подыграть им. Мы тоже начали хлопать в ладоши и плясать. Всеобщая радость вселилась и в нас. Мы сами не заметили, что уже смеёмся и танцуем в этом круговороте цветных африканских одежд. Счастье исходило от нас.

Не помню, как мы смогли уйти оттуда. Видимо до самого домика в джунглях мы шли припеваючи и прихлопывая в ладоши. Потом мы долго смеялись над собой, шутя, что стали адептами этой церкви.

С понедельника начиналась новая рабочая неделя. Каждый расходился по своим проектам. Но в выходные мы собирались продолжить изучение Энтеббе. Всё-таки это был новый любопытный для нас мир.