4. Псков

 

На второй день пути с самого утра зарядил дождь. Шел он целый день и ночь и только к утру следующего дня закончился. Выглянуло солнце, обещая погожий день, пригрело, и от намокших крытых повозок, продрогших всадников повалил пар. Но дождь успел сделать свое дело – дорога размокла, и телеги то и дело съезжали в неведомо откуда появившиеся рытвины, пешие ратники шли вдоль дороги, там было суше.

Бурнаш всю дорогу старался держаться поближе к Чеславу. Из самой большой повозки домочадцев Скуманда то и дело выглядывала Гая, и если поблизости не было Градора, всячески старалась привлечь внимание Бурнаша, то посылая ему воздушные поцелуи, то показывая язык. Бурнаш старался не обращать внимания на эти знаки расположения, прятался за спину Чеслава. Чеслав же только ухмылялся в бороду:

- Вишь какое дело, Бурнашик, не успел ты еще от заставы отъехать, а уже любу завел. Глянь-ка, може тебе прушанку в женки взять? Ишь как тебя завлекает. Не гляди, что мала еще, все ж дочь Скуманда. Глядишь и породнишься.

- Не, дядя, не выйдет. У нее жених есть. И потом, где дочь вождя, а где я. Я еще даже не воевал. Повоевать хочу.

- Ой, Бурнашик, воевать – не медовуху пить. Тут тебе сладко не будет, а вот крови да грязи этого сколь хош… одна только радость и будет, ежлив живым да не раненым из боя выйдешь…

- Тем паче, как тут жениться, вдов да сирот плодить… И потом…

Не успел сказать Бурнаш, что есть у него зазноба. Краем глаза ухватил – повозка, в которой ехали дочери Скуманда, одним передним колесом по самую ступицу провалилась в грязную лужу. Лошади встали, возничий кубарем скатился в придорожный кустарник, повозка сильно наклонилась, готовая вот-вот опрокинуться, а внутри послышались женские вопли.

Подставить плечо под наклонившуюся повозку почти одновременно, чуть не столкнувшись лбами, успели Бурнаш и Градор. И удерживали, пока не подоспели пешие воины. Общими усилиями повозку вытащили из выбоины. Еще не успели перевести дух, как Градор схватил за грудки Бурнаша

- Как у вас, руссов говорят «наш пострел везде поспел»?

- Ну, так я как увидел…

- Ты гляди, да не заглядывайся. Я все вижу. То моя невеста.

- Да, она…

Тут и Скуманд на коне подоспел:

- Да, твоя невеста, твоя. Я свое слово всегда держу. Отпусти русса.

- Да, кто ж его держит? Я, можно сказать, благодарю за спасение… повозки. Вон кафтан его чищу.

- То-то же. Чего встали? До Пскова может еще верст двадцать, до темноты добраться нужно. Лучше возничего выпори, чтоб не спал. Все. Тронулись.

Не удержался Бурнаш, тихонько добавил:

- А еще лучше выпори дорогу за выбоины, она все стерпит.

Градор грозно нахмурил брови, но вдруг захохотал во все горло.

Бурнаш оглянулся. Из повозки выглянула растрепанная головка Гаи с синяком на лбу.

- Что попало от отца? Так вам и надо. А я может за тебя, Градор и не пойду замуж. Вот тебе. Бе-е-е… - и показала язык.

Бурнаш только вздохнул и пошел седлать свою лошадь.

- И надо было тебе встревать. Не твоя печаль чужие повозки спасать – буркнул Чеслав – есть кому.

 

Как не спешили, все же подошли к Пскову уже затемно, сторожа закрыли ворота. В посаде тоже было тихо. Зато вокруг в поле стояло много палаток, повозок, костров и было довольно шумно. Скуманд распорядился устраиваться на ночлег поближе к посаду, чтобы уже с утра пораньше «идти на поклон».

Чеслав же повел четверых своих подопечных в монастырь, что с восточной стороны города. Там у него были знакомые инвалиды. Стучали в ворота долго и уже думали отправляться восвояси, как им открыли.

 

За полночь. В небольшой келье на овчинах давно храпят юные отроки. Снится им будущие сражения и непременные победы. Только Бурнашу не спиться, прислушивается к разговору двух стариков. В оконце светит полная луна, так что и свечи жечь не надобно. А два старика никак не могут наговориться. Давненько не виделись. Много чего произошло за это время.

- Ты, вот чего мне, Оглобля, поведай, что за вера новая на Русь пришла? Что за напасть такая?

- Я, Чеслав, не шибко во всем этом понимаю. Да нас, стариков и не заставляют ее принимать, крестят молодых. Вот новые жильцы монастырские те на кресты молитвы бормочут, на коленях часами стоят. Пробовал разузнать, что и как. И выходит, что объявился лет сто назад или чуть боле в Царьграде человек. Стал говорить, что Бог один, и царство его на небесах. И судит он всех умерших по делам их. И одних награждает, других наказывает страшно.

- Да, откуда же он может это знать?

- Еще говорят, что был один… волхв… или как там у них… пророк, что ли, так его Ромеи убили, а он возьми и воскресни. Воскресни да и передай от единого Бога послание. Как-то так в моем понимании… а може и не так, поди разберись-ка. Только я так скажу – раз князья наши крестились, то и народу сомневаться не стоит. И так уж многих, кто не желал идти в другую веру, кровью умывали… вот так.

Старики надолго замолчали, поглядывая на луну в оконце. Потом начали укладываться спать.

- Я вот чего хотел еще спросить, Оглобля… что завтра на Кону будет-то, к кому лучше моих бойцов пристроить? Что сейчас в Пскове творится? Слышно тевтонцы не сегодня нагрянут, може уже возле Изборска стоят.

- Это другая песня, Чеслав… про тевтонцев слыхал. Слыхал еще, что ведет их переметнувшийся князь Ярослав Владимира сын. Вон, вкруг города палатки видал? То воевода Ярополк дружину сбирает против их... Только навряд одолеют ворога. Так что твоих молодцов воевода оставит в свою рать…

- Нехорошо, когда в первом же бою костьми лечь.

- Да, я про тож… я бы по тихому к князю Александру сыну Ярослава Всеволодовича отправился. Молодой еще князь, годков двадцати, но дюже боек.

- Про него и я слыхивал, да только где ж его сыскать-то?

- А искать где его и гадать не нужно, ижорцы сигнал дали, что шведы на шнеках во множестве в Неву вошли, так, я думаю, князь супротив их поведет свою дружину на ладьях по Волхову из Новгорода. Вот туды их пристроить было бы славно. Да и твоих прушан так сделать надоумил бы, к ладожской дружине присоединиться, себя в бою показать… глядишь, Александр на службу примет… мимо Кона. А Псков, как пить сдадут. Мы-то что, в монастыре затворимся, какая от нас помощь, но за себя постоим. А там как Макоши покажет. Вот и кумекай сам, Чеслав. Утра вечера мудренее.

Бурнаш еще долго ворочался пытаясь осмыслить услышанное, но потом решил поручить все Макоше, легонько погладил ладанку на груди, чему-то улыбнулся и провалился в сон.

 

С раннего утра в детинце тесно, не протолкнуться - дружинники, посадские все при оружии ждут выхода воеводы Ярополка. Чеслава с его подопечными прямо к самому высокому крыльцу хором воеводы притиснули, ни чихнуть, ни охнуть.

- Да, Бурнашик, в самое пекло попали мы, – Чеслав кое-как стряхнул пот со лба, - Сдается мне не до Кона теперича седни. Чую я сразу всех новобранцев воевода в свою дружину определит. Не сегодня так завтра нагрянут вражины крестовые.

Тут из-за спины подал голос вечно шмыгающий носом Семак

- Дядя Чеслав, вот сразу и покажем у кого мечи острее.

- Тебе, Семак, это не грозит. Тебе рано, мне поздновато, так что к полудню собираемся мы с тобой на заставу. У нас там служба. Не наша это битва. А что до псковитян, може и покажут, да только как бы бочком не вышло, силенок будет маловато – побьют их. Тут надо по уму – в открытый бой не вступать, пусть осаждают крепость, може и надорвутся. А там, глянь и князь Александр с дружиной поспеет. Вот тогда и поглядим… Пождем, что воевода решит. Видал, что и Скуманд добился своего, вон, у воеводы на приеме. Успел я с ним парой слов обменяться. За тебя похлопотал тож.

- Зачем за меня говорил?

- Затем, что не нужно тебе в дружину псковскую. Твой путь подале, може даже за Рипейские горы. Вот там орда великая. Туда тебе надоть. А пока за Скуманда держись, он толковый старик, может чего насоветует воеводе, он с этими крестами уже сталкивался в бою…

 

В палатах воеводы идет жаркий спор. Бояре меж собой чуть не дерутся. Одни откупиться хотят от рыцарей ордена, другие за удержание города в осаде, благо запасов вдоволь, долго продержаться можно, может до холодов самых, а там уйдут вражины восвояси ни с чем…

Воевода Ярополк, в новом крещении Гаврила Гориславович, крепкий мужик чуть более сорока годов от роду, слушает их молча, изредка перебрасывается несколькими фразами со Скумандом, которого встретил приветливо, наслышан был о нем много доброго.

- Ты, княже, что посоветуешь? Я не вправе тебя просить о подмоге, твое место возле князя, подале отсюда. Впрочем, тебе самому решать.

- Не мне, воевода, тебе совет давать. Поступай по совести, да по воинскому разумению. Не знаю твоих сил против ордена рыцарей. В любом случае надолго задержишь их, до Новгорода не дойдут, а дале так и тем паче… Что до меня, то я обоз свой еще ранее в Новгород отправил, а сам с дружинниками пойду к князю Александру во служение и помощь. Слышал, на Неву князь спешит со шведами поратиться, Ярлу Биргеру показать, чья земля это.

- Ну, Скуманд, воля твоя.

С этими словами воевода встал со своего места. Дождался пока наступит тишина.

- Выслушал я вас и так решил. Пришел наш час, выйдем навстречу врагу с дружиной. Сам поведу в бой. Кон отменяю до прибытия князя. Новобранцев же, что прибыли на Кон, по доброй их воле приму в свою дружину, остальных же, если что пойдет не так… велю отправиться в Новгород. Да помогут нам старые и новые боги…