Шамало Акиму Даниловичу моему дедушке Погода испортилась с самого утра. Безобидная, нарочито-ленивая позёмка сменилась резким ветром, и откуда-то сверху огромными хлопьями повалил снег. Старшая смены городского автовокзала, виновато пожав плечами, протянула ему только что подписанную путёвку: – Счастливого рейса! Николай улыбнулся. Он уже третий год работал на этом маршруте, побывал в разных передрягах, но, несмотря на капризы сибирской погоды, его верный жёлтый ПАЗик, благодарно всхрапывая выхлопной трубой, каждый день с удовольствием перевозил всё новых и новых беспокойных пассажиров. Казалось, автобус, вместе со своим "хозяином", прекрасно понимал, что людям постоянно необходимо куда-то ехать. Вот и сегодня первая половина рейса прошла спокойно, если не считать забытый знакомым дедом из Саратовки вещмешок с пятью буханками хлеба, да, то и дело повизгивающего на заднем сиденье, щенка неопознанной породы, на которого, впрочем, по всем правилам был куплен отдельный билет. Два с половиной часа пути оставили позади три села с веселыми названиями Самбор, Ямбор и Ермаковка. Вполголоса матерясь на всё усиливающийся ветер, Николай обнаружил у дежурного магазина села Успенка четверых пассажиров, ожидающих отправления автобуса в обратный путь. – Ну чего вам дома-то не сидится в такую метель? – привычно, по- шофёрски проворчал он, даже не слушая, что там оживленно забубнил ему в ответ коренастый дядька в новенькой черной фуфайке. К Сереброполю подъезжали почти шагом. Видимость на недавно отсыпанном шоссе была нулевой. Не обращая внимания на непогоду, в открывшиеся двери, вместе с завывающим ветром и кучей снега, радостно ввалились люди и, шумно отряхиваясь, начали располагаться на сидениях. Николай открыл "фирменный" водительский чемоданчик, который ютился прямо рядом с ним на коричневом чехле из кожзаменителя и, терпеливо переспрашивая "Куда? Сколько?", быстро "обилетил" новых пассажиров. Огласив свое обычное "Ну, поехали!", он обнаружил рядом, на кондукторском месте, глазастого мальчонку лет пяти-шести в облезшей цигейковой шапке шарообразной формы с прицепленной на ней блестящей армейской кокардой. – Чей пацан? – гаркнул водитель. С переднего сиденья поднялся высокий дед в треухе и длинном пальто с воротником из потертого каракуля. Быстрым движением поправив на шапке мальчика резинку, он наклонился к Николаю. – Мой, однако. Пусть посидит здесь, нравится ему с ш'офером рядом... И, услышав в ответ снисходительное молчание, вполголоса продолжил: – Сынок, а не подкинешь нас в Алтай? Мальчонка малой, да и мы уже старики, как бы не заблудиться в такой-то ночи... А там всего-то около километра, после переезда. – Нууу нет, отец, это не по маршруту, не положено нам, – недовольно покачал головой водитель. Дед на какое-то мгновение отступил, и вдруг, улыбаясь наполовину беззубым ртом, подался вперед и хитро спросил: – А если он тебе на гармошке сыграет? – Кто? Этот? – громкий шофёрский смех загремел на весь салон, – Да ты шутишь! Что он может, такой клоп, да еще и на гармошке? – А если сыграет, завезёшь? – не унимался дед. – Завезу! – Николаем неожиданно овладел нешуточный азарт. Всматриваясь в непроглядную снежную стену за лобовым стеклом, он и не заметил, как, на глазах у оживившихся попутчиков, дед извлёк из футляра переливающуюся зеленым перламутром гармонь "Чайка". И через пару мгновений, прямо на тёплом от двигателя чехле, уже сидел тот самый глазастый пацан с гармошкой в руках. "С гармошкой в руках"– было, конечно, громко сказано... Из-за верхней планки виднелась лишь белобрысая голова и два испуганных глаза. – Играй, внучок! – довольно осклабился дед. Пацан послушно растянул меха, тронул кнопки и, после нескольких сыгранных нот, вдруг тоненько затянул: – Враги сожгли родную хаааату. Сгубили всю его семью... * Поздним вечером у раскалённой докрасна круглой печки грелся маленький глазастый гармонист. Рядом сидел довольный дед и, захлёбываясь от удовольствия, рассказывал всем домашним историю про несговорчивого шофёра, который все-таки отклонился от маршрута и довёз их почти до самого крыльца. А в это самое время к железнодорожному переезду в Табунах подъезжал жёлтый рейсовый ПАЗик. Тяжело перевалившись через рельсы, автобус моргнул левым поворотом и запыхтел в направлении Славгорода. В салоне мирно дремали оставшиеся пассажиры. Напевая что-то из "недавно прослушанного репертуара", Николай приоткрыл форточку и закурил. Он вдруг пожалел, что так быстро и незаметно пролетели те самые тридцать метельных километров. Ведь наверняка ещё не все свои мелодии сыграл этот маленький глазастый пацан... Перед ним снова и снова мелькали зелёная гармонь, белобрысая голова, беззубый дед, и чего-то нестройно подпевающие, но совершенно счастливые люди. "Счастливые..." Водитель ещё несколько раз повторил это слово вслух, прикрыл форточку, зачем-то развернул к себе зеркало заднего вида и заглянул в него. Из зеркала на него смотрел точно такой же совершенно счастливый человек. Смотрел... и улыбался. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
