Небо прохудилось. Уже третьи сутки подряд шел проливной

дождь. Тяжелые капли со звоном бились о холодное стекло, словно

пытаясь ворваться в дом. В окне, в тусклом свете свечи, показалось

бледное лицо взволнованной молодой женщины:

 

- Ну, где же он? – беззвучно прошептали алые губы. Большие серые

глаза напряженно всматривались в непроглядную тьму.

 

Со двора послышался собачий вой.

 

- Опять Пират воет! – покачала головой Люба, - не к добру это! –

сердце екнуло в предвкушении беды.

 

Целый день Любовь ждала возвращения своего мужа с ярмарки. Илья

обещался к вечеру быть, а уже ночь-полночь на дворе. «Может,

случилось чего?» – не находила себе места взволнованная женщина.

Тяжелые мысли прервал детский плач. Вот и Маше не спится. Видать,

чувствует дете тревогу матери.

 

Люба быстро подошла к колыбели и взяла на руки дочь. Малютка,

почувствовав заботливое прикосновение, успокоилась и жадно припала

к материнской груди.

 

- Баю-бай, усни малышка! – накормив ребенка, тихонько, тонким

голосом, запела Люба, пытаясь убаюкать кроху. Женщина покрепче

запеленала дочь.

 

Вдруг, ночную тишину разорвал раскат грома, небо озарила яркая

вспышка молнии. Словно огненная стрела, она пронеслась по темному

небосклону и ударила в окно. Стекло со звоном разбилось, и множество

мелких осколков засыпали деревянный пол.

 

Утро встретило хуторян теплыми ласковыми лучами летнего солнышка.

Во двор медленно, скрепя и покачиваясь, въехала большая телега.

Рыжая, уставшая лошадка остановилась перед домом и громко заржала,

тряхнув косматой гривой. На встречу приехавшим, выбежала

взъерошенная дворняга. Собака, вместо того, чтобы лаять и весело

вилять хвостом, поскуливая, легла у ног, спрыгнувшего с воза, хозяина и,

подняв морду кверху, грустно завыла.

 

- Что с тобой, Пират? – удивился Илья, глядя на пса. – Ну, все, все, будет

тебе, - мужчина потрепал четверолапого по холке. – Любань! – весело

прокричал приехавший, направляясь к дому.

 

В ответ тишина. «Ох, Любушка, » - подумал мужчина, - «Умаялась,

наверно, за ночь с ребенком голубка моя!» - улыбнулся Илья.

 

- Ну, Любаня, - мужик приблизился к дому и толкнул тяжелую дверь, -

мужа с гостинцами встречай! – развеселым голосом прокричал он,

переступая через порог.

Оказавшись в комнате, мужчина замер, как вкопанный. Руки задрожали,

на глаза навернулись слезы.

 

У окна, на лавке, прижав ребенка к груди, сидела молодая женщина.

Остекленевшие серые глаза воззрились в побеленный потолок. Русые

волосы растрепались от легкого дуновения теплого летнего ветерка,

который то и дело, врывался в помещение через разбитое окно и играл

в непослушных русых локонах.

 

- Любушка, - Илья бросился к почерневшему телу любимой жены, -

голубка моя, - мужчина упал на колени, к ногам возлюбленной. Его

плечи задрожали. Слезы ручьями текли по обветренному лицу. В

одночасье потерять и жену, и дочь было невыносимо. Он, с болью в

сердце, дотронулся до маленького, неподвижного тельца, завернутого

в теплое одеяло. Сверток, тут же зашевелился, послышался детский

плач.

 

* * *

 

- Маня, Маня, - настойчивый мужской голос прервал тяжелые

воспоминания, вернув молодую женщину к действительности. Мария

тряхнула головой, пытаясь отогнать тягостные мысли, которые уже

давно не давали ей покоя.

 

В последнее время Маша все чаще думала про покойную мать, про то,

как же плохо ей было в детстве без нее. Отец постоянно пил и бил

девочку. Не мог простить дочери утрату любимой жены. Хотя и сам

прекрасно понимал, что никакой вины в случившемся на Мане нет. «Нет

ничего страшнее сиротской доли» - именно об этом постоянно думала

Мария. «Сироту каждый обидеть может!» - слезы наворачивались

молодой женщине на глаза.

 

Теперь, когда Маша сама стала матерью, ее не оставляла в покое

тревога. Тревога за любимую кровинушку.

 

- Опять ты в облаках витаешь! – услышала Маня, возле самого уха, голос

мужа и тут же почувствовала на своей щеке жаркое прикосновение его

губ. – Ну, - Андрей выразительно посмотрел в большие голубые глаза

жены и вытер рукой с ее раскрасневшегося лица слезы, - что случилось?

– с тревогой в сердце он притянул Марию к себе и заключил в крепких

объятиях.

 

- Андрюша, - Маша всхлипнула и уткнулась носом в широкую грудь

возлюбленного, - обещай, что ты никогда не будешь обижать Алешку!

Даже если со мной что-нибудь случится! – Маня отстранилась от мужа и

серьезно посмотрела в его зеленые глаза.

 

- Обещаю! – твердо сказал мужчина, - Алеша – мой сын, разве я смогу

его обидеть? – Андрей насупил черные густые брови. – Ты же знаешь,

что я вас с Алешкой больше жизни люблю! – он притянул жену к себе и

обхватил ее за тонкий стан.

 

- Ну, Андрюшка, отпусти! – заупрямилась Мария. – Алешку разбудим.

 

Она с опаской глянула на стоящую возле окна колыбель.

 

- Поцелуй, тогда отпущу, - жарко выдохнул на ухо супруге Андрей.

 

Его крепкие руки скользнули вверх по трепетному женскому телу,

нежно коснувшись полной груди. Маня почувствовала легкую дрожь,

кровь прилила к щекам. Зардевшаяся женщина припала жаркими

устами к небритой щеке мужа и тут же вырвалась из крепких объятий.

 

В это самое мгновенье, дверь со скрипом распахнулась, в комнату

вбежала взволнованная соседка:

 

- Война, война началась! – срывающимся голосом прокричала она.

 

Мария, в недоумении, захлопала глазами, в голове все перемешалось.

Она ошарашено уставилась на Зину, тщетно пытаясь понять, про что та

толкует. Видя недоумение в глазах супругов, Зинаида решила пояснить:

 

- Только что по радио передали, - заголосила она, - немцы идут! Мой

Гришка уже на фронт собирается, по-бабьи, завыла пришедшая,

заливаясь горькими слезами.

 

Мария, все еще не веря в сказанное, перевела взгляд на Андрея. Он не

произнес ни слова. Так и стоял, застыв на месте. Его зеленые глаза,

всегда светящиеся добротой и весельем, были как никогда серьезны. Ни

один мускул не дрогнул на загорелом мужественном лице, взгляд был

полон решимости.

 

При мысли, что любимый отправится на фронт, голова женщины пошла

кругом. В глазах потемнело и Маша, словно подкошенная упала на пол.

 

* * *

 

Тук-тук-тук – раздался приглушенный стук в дверь. Мария открыла

слипшиеся ото сна глаза. В комнате было темно, хоть глаз выколи,

ничего не видать. «Показалось!» - решила Маша. Она покрепче

укуталась в теплое одеяло, чтобы хоть немного согреться и закрыла

глаза, пытаясь вернуться в дивный сон. Именно там, в ночном видении,

Маня была по-настоящему счастлива.

 

Она видела себя на берегу большой и быстрой реки. Теплый песочек

приятно рассыпался под ее босыми ступнями. Солнышко ярко светило на

голубом небосклоне, согревая все вокруг своим теплом. А главное –

рядом был он, тот, кого она ждет уже несколько месяцев – любимый

муж.

 

И никакой войны, никакой разлуки. Андрей улыбался Маше своей

лучезарной улыбкой, с нежностью глядя ей в глаза.

 

- Люблю! – сквозь сон прошептала Мария.

 

В ответ, возлюбленный, ничего не сказал. Он, молча, отвернулся от

супруги и направился к реке. Вдруг, ясное небо почернело, поднялся

сильный ветер.

 

- Куда же ты? – бросилась вдогонку мужу взволнованная женщина.

 

Но Андрей, будто, не слышал ее, он, молча сел в деревянную лодочку,

которая, непонятно откуда, появилась у берега. Прозрачная бирюзовая

вода потемнела, поднялась большая волна. Она подхватила хлипкое

суденышко с пассажиром на борту и стремительно унесла подальше от

убитой горем Маши.

 

В одно мгновенье, сладкий сон превратился в кошмар. Небо разразилось

раскатами грома и обрушилось на землю проливным дождем.

 

Стук становился все настойчивее и сильнее. За дверью послышался

перепуганный голос Зины:

 

- Маня, ты что, спишь что ли? – Зинаида ломилась в закрытую дверь.

 

Маша резко села на кровати. Сердце бешено стучало, казалось, оно

вот-вот вырвется из груди.

 

Ворвавшись в комнату, соседка быстро подбежала к окну и отдернула

занавеску. Там, вдалеке, ярким пламенем горели высокие костры.

Послышался грохот рвущихся снарядов.

 

- Немцы уже совсем близко подошли к городу, - тихо сказала она.

 

Маша вскочила с кровати и быстро пробежалась босыми ногами по

студеному полу через всю комнату. Оказавшись у окна, она выглянула

наружу. На улице была самая настоящая суматоха.

 

Люди, в панике, выбегали из своих домов. Спросонья жители города не

могли понять, что происходит. Они, зябко обхватывая себя руками за

плечи, чтобы хоть немного согреться на морозном ветру, с ужасом

смотрели в сторону яркого зарева. Это горели дома, находящиеся на

окраине города.

 

Столбы черного дыма взмывали высоко вверх, заволакивая

прилегающие улицы пеплом.

 

- Что делать? – Маша испуганно глянула на соседку.

 

- Бежать! – твердым голосом заявила Зина. – Пока весь город не

сравняли с землей.

 

В ее глазах заблестели слезы. Женщина худой рукой смахнула с

бледной щеки слезинку и посмотрела на растерянную Марию.

 

- А как же Андрей? – тихонько пролепетала Маня. – Где ж он нас с

Алешкой искать будет? – женщина отвернулась от окна и медленно

приблизилась к колыбели.

 

Там, тихонько посапывая, спал розовощекий карапуз.

 

- Некому вас уже искать, - Зина подошла к оторопевшей Маше и обняла

ее за плечи. – Нет больше твоего Андрея. Мне Гришка в письме

написал, - Зинаида вытащила из кармана свернутый лист бумаги и

дрожащей рукой подала его подруге.

 

* * *

 

Медленно тянулись тоскливые зимние дни, за днями проходили недели.

Маша тряслась от холода, сидя на голом бетонном полу сырого подвала.

 

Она прижала к своей груди маленького сынишку, чтобы его накормить.

Ребенок жадно припал к набухшему розовому соску, пытаясь утолить

голод. Но молока было слишком мало.

 

Мария боялась, что от постоянного недоедания и сильных переживаний

оно и вовсе пропадет. Это будет катастрофой, ведь достать еду, в

осажденном городе, было практически невозможно, тем более для

маленького ребенка.

 

- Зря я не ушла вместе с соседями, - корила себя убитая горем женщина.

– Но разве я могла уйти? – этот вопрос, словно заноза, засел в ее

голове.

 

Сколько раз, прячась от постоянных бомбежек и вражеской авиации,

Маня пыталась найти ответ на этот вопрос.

 

- Я не могла уйти, - тихонько, бледными губами, прошептала она. –

Здесь мой дом.

 

Мария взглянула на Алешку, который так и остался голодным. У ребенка

не было сил даже плакать.

 

- Другого дома у нас нет! – Маша потеплее укутала малыша и крепко

обняла его. – Нам некуда было бежать!

 

Женщина, медленно покачиваясь, чтобы убаюкать кроху, тихонько

запела:

 

- Баю бай, усни малыш!

 

Маня поцеловала сынишку в холодную щеку. Алеша притих.

 

От мелодичного голоса родной матери, то и дело прерываемого звуками

рвущихся снарядов, ребенок закрыл слипающиеся от холода и голода

глаза и мирно посапывая, погрузился в безмятежный сон. Он уснул,

чтобы больше не проснуться.

 

* * *

 

Мария медленно шла по заснеженным пустынным улицам. Она куталась

в старое потрепанное пальто от морозного ветра и сильного снегопада,

чтобы хоть немного согреться. Но потертая ткань пропускала холод,

словно сито.

 

Женщина шла, куда глаза глядят, не обращая внимания на канонаду

вражеской артиллерии, раздававшуюся где-то совсем недалеко от

города.

 

Маня устала жить в постоянном страхе, ей надоело трусливо сидеть в

сыром подвале и бояться смерти.

 

- Будь что будет, - думала она, - теперь мне уже нечего терять! –

слезинка скатилась по раскрасневшейся на морозе щеке, оставив за

собой заледеневший след. – Я осталась одна!

 

-- Мария Ильинична, - Маша вздрогнула, услышав за спиной низкий

мужской голос.

 

Она никак не ожидала встретить кого-нибудь на безлюдной улице.

Женщина робко оглянулась и тут же встретилась взглядом с маленькими

злыми глазами незнакомца:

 

- Откуда вы меня знаете? – Мария убрала выбившуюся из под платка

прядь темных волос и, с интересом стала рассматривать подошедшего.

 

На вид это был самый обычный мужчина средних лет. Низкий, полный, в

надвинутой на самые брови шляпе.

 

- Работа у меня такая, - неопределенно ответил он, - все про всех

знать.

 

Мария удивленно приподняла изогнутые коромыслицами брови. Ей было

совсем не интересно, что это за субъект.

 

- А от меня вам что надо? – грубо отрезала она, давая понять чужаку,

что этот разговор ей неприятен.

 

Незнакомец крепко схватил ее за руку и грубо притянул к себе, обдав,

оторопевшую женщину, теплым дыханием и страстно впился поцелуем

ей в губы. Маня, с трудом, вырвалась из цепких пальцев и ударила

наглеца по лицу:

 

- Нахал! – со злостью выпалила она.

 

Мужчина ничуть не смутился. Он потер рукой ушибленную щеку и

процедил сквозь зубы:

 

- Теперь ты мне еще больше нравишься, Маша, - наглец сально

улыбнулся, оглядывая разъяренную женщину с ног до головы. – Люблю

непокорных! – он вновь приблизился к Марии и выдохнул ей прямо в

лицо. – Я заеду за тобой вечером! – его горячие пальцы коснулись

нежной тонкой шеи, - запомни, мне еще никто не отказывал.

 

С этими словами незнакомец резко развернулся на каблуках и сел в

подъехавшую к тротуару машину.

 

«Черный воронок!» - ахнула Мария. Она еще долго смотрела вслед

удаляющемуся автомобилю. В голове крутилась только одна мысль:

 

- Надо бежать!

 

* * *

 

- Сестра, сестра! – послышался охрипший мужской голос, полный

страдания и боли.

 

Тут же в комнату вошла не высокая стройная женщина в белом халате.

Она торопливо приблизилась к постели, на которой лежал раненый и,

нежно коснулась взмокревшего лба маленькой теплой рукой:

 

- У вас опять жар, - покачала головой медсестра.

 

В ее больших голубых глазах появилась тревога:

 

- Я позову врача, - Мария уж собралась уйти прочь, но не смогла.

 

Мужчина осторожно сжал ее тонкое запястье в своей крепкой руке:

 

- Не уходите, - еле слышно произнес он, - просто побудьте рядом и мне

станет легче!

 

Уже месяц Маша работала в военном госпитале при летной части.

Бежав из осажденного города, она не знала куда податься. Ни

родственников, ни близких друзей у женщины не было.

 

Чтобы не умереть от голода, Маня решила пойти на фронт. С

медицинским образованием не составило труда попасть в медсанчасть.

 

- Я все же позову доктора, - Мария высвободила руку из горячей ладони

офицера, - он даст вам лекарство и вам станет легче! – она ласково

улыбнулась раненому, пытаясь подбодрить его.

 

- Ваша улыбка лучше любых пилюль! – Иван скользнул взглядом по

стройной фигуре медсестры, немного задержав взор на вздымающейся

от волнения полной груди.

 

Под пристальным взглядом больших карих глаз, женщину бросило в

краску. Зардевшаяся Маня стыдливо отвела глаза от раненого:

 

- Вот, видите, Ваня, - сконфужено произнесла она, - у вас такой жар,

что вы уже бредить начинаете.

 

Маша кокетливо убрала под белую косынку прядь непослушных темных

волос и твердым шагом направилась к выходу.

 

Оказавшись в коридоре, женщина прижалась спиной к двери. Сердце

бешено стучало, оно рвалось из груди.

 

- Что со мной? – тихонько прошептала она.

 

А сердце уже дало ей ответ:

 

- Ваня, Ванечка! – настукивало оно.

 

В душе зарождалось новое сильное чувство. Мария тряхнула головой,

отгоняя от себя это наваждение. Она стремглав бросилась от палаты.

 

* * *

 

Вот и начался апрель. В воздухе витал запах весны, такой пьянящий,

такой дурманящий, кружащий голову. Птицы выводили свои чарующие

трели, восхваляя теплое солнышко, которое наконец-то согрело землю

своими ласковыми лучами, после затянувшихся холодов.

 

- Как же хорошо! – Мария обвела взором пробудившийся от зимней

спячки лес, зябко обхватив себя руками за плечи.

 

- Что, замерзла? – крепкие руки сзади обняли Машу за тонкую талию. –

Это первое тепло очень обманчиво! – Иван прижал Маню к себе,

пытаясь согреть озябшую женщину.

 

Мария почувствовала горячее дыхание возлюбленного на своей шее и,

тут же жаркий поцелуй обжег нежную кожу. Мурашки побежали по

стройному девичьему телу. Женщина резко развернулась и, оказавшись

в объятиях бравого офицера, встретилась взглядом с большими карими

глазами Ивана.

 

«Сколько же в них любви и заботы!» - Маня улыбнулась своим мыслям.

Ей не нужны были пылкие признания в любви и клятвы в верности. Все

это она читала во взгляде любимого. Впервые за долгое время Мария

была по-настоящему счастлива.

 

- Ванечка, - тихонько прошептали алые губы.

 

Она обхватила возлюбленного за шею и нежно припала устами к его

губам. Сильные мужские руки скользнули вверх, коснувшись

раскрасневшегося женского лица. Маня почувствовала прикосновение

горячих пальцев на своей щеке. Голова женщины пошла кругом.

Жаркие уста покрывали поцелуями лицо и шею Марии.

 

- Ванюша, - выдохнула на ухо Ивану она.

 

Глаза закрылись от прилива блаженства. Темные волосы растрепались и

упали непослушными кудряшками на хрупкие плечи.

 

Еще мгновенье и влюбленная пара оказалась на мягкой душистой

траве. Поцелуи становились все настойчивее и требовательнее…

 

Лежа в объятиях, друг друга, пара забыла обо всем. Не было больше

горя и страданий, не было ужаса войны. Существовали только они

вдвоем.

 

- Война скоро закончится, - прижавшись всем телом к Ивану, тихонько

прошептала Маня.

 

В ее глазах заблестели слезы. Ваня поцеловал Марию в затылок и

легонько провел рукой по ее темным длинным волосам:

 

- Да! – радостно произнес мужчина. – Конец войне, конец

кровопролитию! – он заглянул в лицо возлюбленной и увидел, как

слезинка стекает по румяной щеке. – Чего загрустила? – удивился он, -

мир пришел – радоваться надо, а ты, глупая, нос повесила.

 

Иван никак не мог взять в толк, отчего его подруга грустит.

 

- Я рада, - Мария попыталась улыбнуться, но улыбка не смогла скрыть

печаль на ее лице, - просто, - неуверенно начала она, - все разъедутся

по домам, - Маша повернулась к возлюбленному и взглянула в его

смуглое лицо, - уедешь и ты!

 

Мария горько покачала головой. Она опустила глаза и украдкой из-под

опущенных черных ресниц, посмотрела на Ивана:

 

- Я вновь останусь одна! – женщина сгоряча стукнула по земле

маленьким кулачком.

 

Глядя на расстроенную Марию, мужчина весело рассмеялся и притянул

ее к себе, заключив в крепких объятиях:

 

- Дурочка моя, - сквозь смех произнес он, - я заберу тебя с собой. Мы

всегда будем вместе!

 

-

 

-