Ташкент

Самая первая командировка пришлась на май. Я должен был лететь в Ташкент через Ашхабад, так как не было прямого рейса. А конечный пункт – Алма-Ата. Перед отъездом в курилке в разговоре с инженером ОМТС, с которым мы быстро нашли общий язык, узнал, что по этому маршруту уже ездили ведущие инженеры, но возвращались ни с чем. Причина осталась неизвестной. Я и раньше слышал о непонятных моему уму отношениях нашего предприятия с другими производственными организациями в разных концах страны, связанными друг с другом контрактами.

Задержка в выполнении договорных пунктов по поставкам той или иной продукции одного партнёра вынуждает тормозить отгрузку своих изделий другого. В результате даже «пресловутому ежу» становится понятно, что страдают оба предприятия. И любая пауза в непрерывном процессе производства чревата срывом государственных заказов и затягиванием выполнения планов. Свою точку зрения на эту обоюдную и странную манеру поведения производственных коллективов я озвучил шефу перед командировкой, но он не стал тратить время на объяснения, сказав лишь, что очень надеется на меня.

Главной целью моего визита в Среднюю Азию был Ташкент, где мебельное объединение с таким же названием задерживало отгрузку редкого сорта бак - фанеры ФСФ, используемую для отделки кают и служебных помещений на морских судах и буровых установках. В свою очередь, наше объединение не спешило поставлять фурнитуру для узбекской мебели, что так же вынуждало нервничать наших восточных партнёров. Замкнутый круг.

Самолёт из Астрахани приземлился в Ашхабаде с опозданием, из-за чего я не успел пересесть на другой транзитный лайнер, чтобы в тот же день добраться до Ташкента. Следующая машина ожидалась только ранним утром. Остаток ночи провёл в аэровокзале.

Город – красавец и сердце узбекской столицы Ташкент встретил меня ещё более жаркой для середины мая погодой. Как и Ашхабад, он стал мишенью стихийных сил Земли, случившихся в 1966 году. Первыми к месту трагедии для расчистки завалов прибыли солдаты из ближайших воинских частей и кинологи со своими четвероногими помощниками. Каждая советская республика сочла своим долгом без промедления направить в районы бедствия стройматериалы, медикаменты, продукты питания. Тысячи молодых добровольцев из разных уголков страны участвовали в восстановительных работах. Профессиональные бригады строителей по своим технологиям сооружали кварталы жилых современных домов. Особенности применяемых архитектурных новшеств в разных республиках страны при возведении многоэтажных корпусов придали хорошеющей столице Узбекистана свой оригинальный и неповторимый облик. Отсюда и возникшее позднее определение – «жемчужина Востока»!

В местном республиканском управлении комитета госбезопасности уже несколько лет работал мой земляк и друг Евгений, которому я тут же и позвонил из аэропорта, сообщив о цели приезда. Он невероятно обрадовался звонку, объяснил, на какой автобус сесть, чтобы доехать до остановки «Тезиковый базар». Заново отстроенный город поразил меня великолепными автострадами, на разделительных полосах которых, насколько охватывал взгляд, простирались густо посаженные кусты различных сортов роз. Воздух был пропитан необыкновенным ароматом цветов, который легко уничтожал выхлопные газы автомобилей. Подъехал к месту встречи с другом. Обнялись. Базар удивил размерами и разнообразием продаваемых товаров . Торговый Вавилон, открытый всем ветрам, находился практически в центре мегаполиса. Из короткого разговора с Женей услышал забавную шутку, что здесь, как и на любом восточном базаре, можно купить всё: от швейной иголки до подержанной атомной бомбы, от томиков Омара Хайяма в прекрасном переплёте на трёх языках – фарси, узбекском и русском до необходимого в хозяйстве ишака. Меня больше всего интересовала художественная литература, новые произведения советских и зарубежных классиков. Удивительно, но книги продавались свободно, никакой очереди. И я с лихвой «затарился» этим богатством, с удовольствием втягивая носом оставшийся запах типографской краски. Неприятно поразила и другая картина. Вдоль городских автомагистралей тянулись неглубокие арыки, в проточной воде которых плавали выброшенные посетителями рынка испорченные или гнилые куски овощей и фруктов. Эту дармовую пищу поглощали большие серые крысы. Они совершенно не боялись людей и не обращали ни малейшего внимания на автомобили, которые проносились буквально в полуметре от них. Друг потащил меня в общежитие гостиничного типа, где проживал сам. Предложил отдохнуть и выспаться в его достаточно просторной комнате, а вечером после работы выпить за встречу и поговорить о планах.

Первое, что я услышал от Жени, так это об открывающемся в столице Узбекистана 6-ом Международном кинофестивале стран Азии, Африки и Латинской Америки, работу которого он будет курировать со своими коллегами. Друг заявил, что такого знаменательного события, которое происходит раз в два года, упускать нельзя, и что он позаботится о моём пропуске во Дворец Искусств, где было запланировано торжественное открытие мероприятия. Выяснилось, что незадолго до начала кинофестиваля интерьер дворца изрядно пострадал от пожара. А вырывавшийся из окон сильный огонь нанёс существенный урон даже растущим в нескольких метрах от здания пирамидальным тополям. Но городские власти сделали невозможное: в кратчайшие сроки не только ликвидировали следы пожара внутри огромного зала, но и заменили повреждённые деревья на новые, такой же высоты. Конечно, соблазн поглазеть на праздник кино такого масштаба был очень велик, и я, как киноман со стажем, после недолгих колебаний согласился.

Вход в храм искусства контролировался тремя кордонами: первые два – милиционеры, третий – сотрудники органов безопасности. Я нацепил на грудь пропуск, добытый моим другом, и беспрепятственно вошёл в зал. Несколько первых рядов в роскошном убранстве внутреннего помещения занимали чопорные государственные чиновники и партийные работники с семьями и детьми, а также одетые в гражданские костюмы сотрудники силовых структур. Между ними затесался и я. Следующие ряды были заполнены счастливыми обладателями входных билетов. Ни одного свободного места. На высокой украшенной цветами и цветочными гирляндами сцене я разглядел любимых миллионами советских зрителей актёров, народных артистов СССР Николая Крючкова, Бориса Андреева, молодых Олега Видова, Ирину Мирошниченко, Сергея Шакурова. Чуть поодаль, ставшую очень известной после фильма «А зори здесь тихие», актрису Ирину Шевчук. Эти актёры были приглашены на кинофорум в качестве почётных гостей.

Ну и, конечно же, в президиуме восседали невероятно популярные и узнаваемые артисты из Средней Азии: Шукур Бурханов, Суйменкул Чокморов, Дилором Камбарова, Ульмас Алиходжаев, Наталья Аринбасарова и др. Ведущие представили и ряд зарубежных знаменитостей, актёров и режиссёров, сидящих бок о бок со своими российскими коллегами. Переводчик-синхронист с английского, не торопясь, уверенно произносил краткие аннотации к картинам с участием иностранных гостей, делая паузы лишь перед переводом названий фильмов. И вдруг одна именитая гостья, высокая светловолосая красавица с лёгким загаром на лице, актриса из Мексики, после представления решила выйти на авансцену, вызывающе продемонстрировав абсолютно прозрачное, облегающее, сиреневого цвета платье, которое подчёркивало безупречную фигуру. Низко и смело поклонившись залу, она показала едва не вывалившийся из декольте самый выдающийся компонент совершенного тела, вызвав непреднамеренный стон у мужской невыдержанной публики. Затем с горделивой улыбкой смуглая богиня прошествовала мимо своего прежнего места, устроившись почему-то на краю президиума и притягивая восхищённые взгляды мужчин и ревнивые взоры женщин. Через какое-то время после оглашения имени и фамилии на сцене появился в джинсах и закатанной по локоть белой рубахе смазливый аргентинский актёр. Высоченного роста молодой мужчина с великолепно развитой мускулатурой и белозубой голливудской улыбкой. Теперь уже преобладавшая женская половина зала не сводила глаз с развязно ведущего себя плейбоя, который, покривлявшись, занял место рядом с ранее дефилировавшей красоткой. Забегая вперёд, надо сказать, что пошловатую ленту с участием этой приметной парочки показали вне конкурса после завершения просмотров других работ разной социальной направленности. Это был эротический цветной фильм под названием «Прикосновение», который, может быть, впервые избранная узбекская публика увидела в кинозале на огромном экране. Он повествовал о тяжкой доле девушек «облегчённого поведения» в бедных мексиканских кварталах. Мужчина сыграл роль владельца борделя, который озабочен лишь сбором заработанных девушками американских рублей, а породистая дама – самую «доходную», пользующуюся повышенным спросом у мужчин, обитательницу заведения. В этой связи норовистая ударница «горизонтального труда» считала вправе утаить для себя большую часть заработка, пряча деньги исключительно на… собственном соблазнительном теле. Но главный сутенёр и по совместительству хозяин «дома терпимости» прекрасно знал все уловки глупой женщины, грубо и бесцеремонно выуживая искусственные заначки из главного потаённого места обольстительницы – из трусиков. Когда во время показа картины внезапно произошёл сбой, и застрявшая в лентопротяжном механизме плёнка под воздействием мощной лампы накаливания стала быстро расползаться на экране огромными коричневыми пузырями, то после секундного замешательства ташкентский бомонд повёл себя так, как обычные зрители сельского клуба в российской глубинке. Раздался оглушительный, возмущённый свист и нарастающее топанье сотен ног по кафельному полу. Не хватало только скандирования известного слогана: « Са – пож - ни – ки!» Шум и гам мгновенно захлебнулись после возобновления демонстрации первых же кадров. Несколько лент были сняты с акцентированным тогда вектором на популярные восточные единоборства, в которых главные герои, примерив костюм благородного защитника обездоленных и обиженных, играючи расправлялись с непомерным количеством обнаглевших врагов, не получив в качестве сдачи даже разбитого носа. Эти фильмы отдалённо напоминали снятую в США и прогремевшую на весь мир «Великолепную семёрку» с неподражаемым Юлом Бриннером в одной из главных ролей. Правда, в том вестерне проблема защиты простых крестьян от вылазок ненасытных и кровожадных бандитов решалась не приёмами рукопашного боя, а длинноствольными винчестерами. Эти популярные ружья в руках мстителей демонстрировали просто чудеса снайперской меткости.

Рассказы о конкурсных лентах с участием зарубежных актёров сопровождались короткими фрагментами из них. Разброс тем и сюжетных линий киноработ, допущенных к показу на фестивале, был чрезвычайно обширен. В конце торжественного вечера было объявлено, что демонстрация фильмов будет проходить ежедневно с 10 до 24 часов. К великому сожалению, последующие события командировки не позволили мне по ряду причин посмотреть разрекламированные в местной прессе ленты.

Находясь под сильнейшим впечатлением от увиденного организационного великолепия, от созвездий знаменитых актёрских лиц, коротких отрывков из фильмов с их участием, я, тем не менее, переживал за благополучный исход своей первой в качестве «толкача» одиссеи. И на следующий день бодро отправился на разведку в мебельное объединение «Ташкент». В приёмной генерального директора сидела колоритная рубенсовского типа секретарша в ярком цветастом платье и со сросшимися на переносице бровями. Учтиво поздоровавшись, представился как посланец предприятия, имеющего свой п/я с номером, протянул удостоверение для отметки прибытия. Упитанная девушка, оккупированная телефонами, прищурила и без того раскосые глаза и неожиданно выдала с язвительной ухмылкой: « А чё это ты, красавЕц, припёрся к нам без подарка, без ни х..? Тебе чё, никто ни х.. ничё не говорил штоль, не объяснил?» После чего расплылась в обворожительной улыбке в ожидании ответа. Я опешил от мата, впервые адресованного мне, да ещё из уст этой «шахерезадницы» с забавным произношением. Надо было что-то противопоставить. Не представляя конечной реакции пухлой дамы на мой менторский тон, я заговорил об американском писателе Эрнесте Хемингуэе, который в детском возрасте, не до конца понимая смысл выражений, сыпал вульгарные словечки направо и налево. Строгая и религиозная мать будущего нобелевского лауреата, застукав чадо за этим занятием, безжалостно принуждала его «мыть свой поганый рот с мылом». Расколовший приёмную заливистый хохот секретарши убедил меня в том, что в семье девушки просто не подозревали о существовании такого эффективного средства родительского воспитания. А, может быть, просто мыла не было. Пробурчав что-то вроде - «молодой – исправлюсь!», я сграбастал удостоверение и вышел из ворот предприятия. Мой взгляд упёрся в бесхозные розы на разделительной полосе трассы. Достав перочинный нож, безо всяких угрызений совести, легко срезал несколько стеблей с тугими бутонами и снова пошёл сдаваться в плен восточной деве с оригинальными замашками общения. Завидев букет, она равнодушно сунула его в красивое цветное кашпо. Достав печать из ящика стола, пару раз вдавила её в штемпельную подушку, потом поднесла к полным губам и шумно, по-коровьи, дыхнула на штемпель и плотно приложила к официальной бумаге. Не горя желанием о повторной встрече, попросил девицу поставить сразу и второй штамп. На что последовал безапелляционный ответ и, как не странно - без ругательств, что для второго штампа нужен… второй подарок, и, желательно, получше первого. С трудом скрывая раздражение, про себя в сердцах послал наглую бабу до ближайшего конечного пункта. Но она осталась в кресле, а я пошёл искать отдел сбыта.

На объединении работало много русских, но начальственные должности преимущественно были сконцентрированы в руках местных работников. Выслушав мою настойчивую просьбу относительно ускорения отгрузки бак – фанеры сорта ФСФ по названному адресу, меня без лишних объяснений «отфутболили» к главному инженеру. Тот – к заму генерального директора по общим вопросам. Последний, видя, как во мне постепенно закипает «ярость благородная», предложил добиться аудиенции у самого хозяина объединения. Я посчитал, что для первой половины дня впечатлений достаточно, поэтому разумнее атаковать руководство после обеденного перерыва. Встреча с шефом предприятия, этаким «китайским мандарином», обладавшим непроницаемым лицом истукана, прошла также бесполезно, словно поговорил сам с собой. На извечные русские вопросы – что делать? и кто виноват? – генеральный посоветовал найти ответ на вопрос в … Министерстве лесной и деревообрабатывающей промышленности Узбекской ССР! Обалдеть! Из Главпочтамта я телеграфировал в Астрахань своему начальнику о первых и пока безрезультатных наскоках на неприступные позиции упёртых узбекских коллег.

В Министерстве с огромным трудом пробился к Георгию Лазаревичу Круповлянскому, занимавшему пост заместителя министра и курировавшего отгрузки древесины и деревянных изделий из республики по всей стране. Этот крупный, относительно молодой, но уже обрюзгший чиновник с непомерно выдающимся животом, говоривший нараспев тонким голосом евнуха со стажем, выслушал короткий рассказ о моих скитаниях по мебельной империи города, просверлил меня тёмными заплывшими глазками и … отказал в помощи. В запальчивости для установления справедливости я с лёгким вызовом пообещал заму министра дозвониться и пожаловаться самому министру СССР - Шувалову Василию Николаевичу. Владелец кабинета насмешливым тоном обрубил, что телефон москвича я найду в рекреации, где для переговоров с поставщиками и смежными предприятиями установлены аппараты. Таких телефонов в помещении было штук 10. Все были заняты. Каждый звонивший с кирпичным от напряжённых выкриков лицом пытался превзойти издаваемыми децибелами своих соседей. Некоторые бедолаги осипли. Заткнув свободной рукой ухо, они из последних сил верещали о результатах своих титанических, но бесполезных усилий. Я начал понимать настроение и поступки моих земляков-предшественников, которые, промаявшись у аппаратов пару-тройку дней, видимо, теряли терпение и уезжали восвояси. Глазами отыскал телефон «главного министра» и ужаснулся: чтобы до него достучаться, надо было набрать невообразимое количество цифр с кодами Ташкента и Москвы. Глупо было надеяться, что жалобы неопытного «толкача» на толстокожих узбекских бюрократов найдут понимание у высокого московского чина. Но очень не хотелось возвращаться домой с пустыми руками. Сейчас и самому не верится в то «чудо», что произошло тогда. Ближе к закату недельного терзания телефонного диска в рекреации министерства республики на другом конце провода вдруг послышался звонкий щелчок. Затем спокойный женский голос достаточно чётко произнёс, что это - приёмная министра СССР… Я оторопел на пару секунд, а потом сбивчиво зачирикал о цели своего приезда в Ташкент, сделав акцент на то, что торчу здесь неделю, но так ничего не добился и не понял инертности ответственных лиц. Приятный голос сообщил, что меня сейчас соединят с «главным». Мне показалось, что трубка завибрировала в руке, когда послышался низкий густой бас: «Да-а-а! Слушаю…» Я поздоровался, назвав собеседника по имени-отчеству. Он тут же резко оборвал: «Короче!» Кратко изложив суть, я с беспокойством подчеркнул, что из-за непонятной волокиты с отгрузкой бак-фанеры, пусть даже очень ценной, под угрозой срыва оказался госзаказ. Перебив меня, бас загудел: «Круповлянского ко мне, срочно!» Я помчался по ковровой дорожке коридора, думая только о том, чтобы всесильный Шувалов оставался на линии. Не обращая внимания на секретаршу, которая необъятной грудью попыталась самоотверженно защитить любимого шефа, я бесцеремонно ворвался в кабинет толстяка и торжествующе крикнул, что на проводе в рекреации его ждёт сам Шувалов… Бегемот на секунду вылупил глазки, а затем пулей вылетел из-за стола и с невиданной для его комплекции прытью поскакал к ожидающему телефону. Я сумел догнать его только в помещении и схватить смежную трубку. Тяжело дыша и по - холопски согнувшись пополам, Круповлянский прерывисто и жалобно запел: « Здравствуйте, уважаемый Василий Николаевич, как Ваше драгоценное здоровье, как семья?» В ответ раздалось: « Слушай, ты, какого х.. этого парня из Астрахани неделю мурыжишь? Мне что - больше делать не х.., как только разбираться с вашим говном? Короче – распорядись и доложи!..»

…Сопровождавший меня визгливый мат Георгия Лазаревича звучал в ушах на всём обратном пути до мебельной фабрики. Пока я до неё добирался, подогнали вагон, погрузчик, нашли и рабочих. С моим появлением работа закипела. Я едва успевал пересчитывать упакованные листы. Быстро оформили накладные, доверенность, поставили подписи и печати. В тот же день я с едва скрываемой радостью и гордостью телеграфировал на свой завод об успешно завершённой эпопее на мебельном объединении «Ташкент», указав на примерные сроки прибытия груза.

( Продолжение следует)