Так назвал нашего земляка Григория Муравина писатель Юрий

Дойков. В этой статье он сравнил его с Жаном Вальжаном, героем романа

Виктора Гюго "Отверженные", который за кражу булки отбыл

двадцатилетнюю каторгу.Чем дальше бег времени уводит нас от

революционных событий 1905 -1917 гг., тем все сильнее влекут к себе

биографии людей, отдававших все силы борьбе с царизмом.

 

Воспитанник Горецкого земледельческого училища

 

Декабрь 1911 года. Успешно завершилась голодовка политических

заключенных каторжной тюрьмы в Пскове. И вот покачивающихся от

голода заключенных, подозреваемых в руководстве голодовкой, построили

в тюремном дворе. Их решили перевести в каторжные тюрьмы еще более

сурового режима и строгой изоляции.

 

— Муравин Григорий Моисеевич, из мещан, 1883 года рождения, —

громовым голосом объявил начальник тюрьмы, — в Шлиссельбургскую

крепость.

 

Потянулись томительные дни ожидания перевода. Будущие тяготы и

лишения не страшили революционера. У Муравина в 28 лет за спиной был

уже большой опыт борьбы.

 

Он родился в Горках в многодетной семье Моисея Муравина. Отец

мечтал, что старший сын выбьется в люди, и поэтому в семнадцать лет

Григорий — ученик земледельческого училища. Днем – занятия, работа на

учебной ферме, а вечерами члены группы искровцев, переросшей затем в

организацию РСДРП, собирались тайком, читали подпольную литературу,

сами печатали листовки и прокламации.

 

На всю жизнь запомнилась ему демонстрация протеста 16 января

1905 года, когда погибли боевые товарищи — Петр Бруцер и Фома

Ерофеев. В августе 1905 года с «волчьим билетом» — без права

поступления в

учебные заведения России — он уехал к родственникам в Екатеринослав.

 

Школа классовой борьбы не прошла даром

 

Школа классовой борьбы, пройденная в Горках, не прошла даром. В

октябрьские дни 1905 года Г. М. Муравин сражается на баррикадах вместе

с екатеринославскими рабочими с полицией и казаками и выполняет

ответственное поручение местного комитета РСДРП: участвует в

организации побега товарища Артема.

 

Активного участника революционной борьбы полиция взяла на

заметку, и он в 1906 году переезжает в Самару, где революционера

избирают секретарем Самарского комитета РСДРП.

 

Руководствуясь указаниями ЦК РСДРП не уклоняться от военной

службы, а идти в казармы для пропаганды революционных идей среди

военных, в сентябре 1906 года он приезжает в Горки, где и был призван

на службу. Солдатом служил в Финляндии. В 1907 году за принадлежность

к Выборгской организации РСДРП и революционную пропаганду среди

солдат был арестован. В 1908 году по судебному процессу 32 солдат

«Выборгской крепости» он был приговорен к 10 годам каторжных работ с

последующей ссылкой на вечное поселение в Сибирь.

 

Пока был суд, Муравина как активного организатора группы РСДРП

среди солдат царские жандармы пытали одиночеством: 16 месяцев

держали на гауптвахте без права выхода на прогулку и 3 месяца – в

подземелье Выборгской крепости. Каторгу он отбывал в Финляндии и

Пскове. И вот теперь — Шлиссельбург. Об этом зловещем месте он много

слышал от товарищей по революционной борьбе. Внезапно открылось

окно в двери камеры.

 

–Муравин, с вещами на выход, — послышалась команда дежурного

жандарма.И в жизни революционера начался новый этап борьбы и

испытаний.

 

«…Здесь вас услышат только камни и волны…»

 

Шлиссельбургская крепость. Наряду с Петропавловской она занимала

главное место в карательной системе царизма. «Безысходный, каторжный

остров» – так называли эту тюрьму.Полное одиночество. Прогулка — 15

минут в сутки. Ни книг, ни переписки, ни свиданий, ни физического труда.

Пища – черный хлеб да каша. Надзиратели – испытанные жандармские

унтер-офицеры, лишенные права покидать остров без особых

надобностей. И в эту тюрьму 26 января 1912 года привозят бывшего

учащегося Горецкого земледельческого училища Григория Муравина,

закованного в кандалы.

 

Он хорошо знал о порядках, царящих в этой крепости. Об этом ему

ещё в 1904 году рассказывал Сергей Сидоров, член подпольной

организации РСДРП, ученик Горецкого земледельческого училища, отец

которого был надзирателем в Шлиссельбургской крепости ещё при

народовольцах (о судьбе С. Сидорова, к сожалению, ничего не известно).

 

В 1967 году в Ленинграде в издательстве «Лениздат» вышла книга

«На каторжном острове». В ней помещены дневники, письма и

воспоминания политкаторжан Шлиссельбургской крепости. И среди этих

воспоминаний — мемуары Г. М. Муравина «Пять лет в Шлиссельбургском

централе». Раскроем их...

 

Григорий Моисеевич вспоминает, что начальник тюрьмы речь, полную

угроз, сказанную вновь прибывшим каторжанам, закончил словами:

«Здесь вам не где-либо, здесь вас услышат только камни и волны». В

мемуарах Муравин подробно рассказал о том, как претворялись в

действительность эти угрозы, о его пребывании в одиночной камере,

строгой изоляции, о той повседневной борьбе, которую вел революционер.

 

С особым интересом читаются страницы, рассказывающие о

голодовке, к которой в первые недели заключения присоединился

Муравин. В наказание Григорий Моисеевич был помещен в карцер на хлеб

и воду, лишен постели и вынужден был спать на холодном каменном полу.

После этого наказания, вспоминает он, не действовали ни ноги, ни руки, и

его долгое время в лазарете кормили с ложки. Но в результате борьбы

положение заключенных улучшилось. Им разрешили чтение книг,

увеличили время для прогулок. На одной из прогулок Г. М. Муравин и

познакомился с Г. К. Орджоникидзе и Ф. Н. Петровым — соратниками В. И.

Ленина.В январе 1917 года закончился срок пребывания Г. Муравина в

крепости и его по этапу отправляют в бессрочную ссылку в Сибирь.

 

В феврале 1917 года в России произошла буржуазно-

демократическая революция. И 3 марта 1917 года его освобождают из

Иркутской пересыльной тюрьмы.

 

Первый редактор "Правды Севера"

 

После Февральской революции 1917 года бывший политкаторжанин,

меньшевик – интернационалист, Григорий Муравин приезжает в

Архангельск. Из архивных документов известно, что Архангельский Совет

восторженно приветствовал его.

 

Во втором номере Архангельских "Известий" за 1917 год в отчете об

общем собрании только что созданного Архангельского Совета рабочих и

солдатских депутатов читаем: "Председатель оглашает приветствие

только что прибывшему Г. М. Муравину, десять лет томившегося на

каторге и теперь амнистированного. Собрание восторженно приветствует

Г. М. Муравина. По предложению А. В. Папилова постановлено

кооптировать Г. М. Муравина в состав Совета Рабочих и Солдатских

Депутатов(СР и СД). Среди присутствующих собрано в пользу Муравина

112 рублей".

 

На заседании Исполкома от 30 марта Муравин был кооптирован в

редакционную комиссию "Известия Архангельского Совета рабочих и

солдатских депутатов" и, начиная с четвертого номера газеты, играл в её

издании ведущую роль.

 

Многие годы имя Муравина вообще не упоминалось в истории

Архангельска и его печати, так он был меньшевик, хотя подпись

"ответственного редактора Г. М. Муравина" стоит во всех номерах газеты,

начиная с 19 августа 1917 года (до этого газета выходила также под его

редакцией, но без указания имени). Поэтому первым редактором газеты

было принято считать большевика Я. Тимме. Его именем названа и улица в

Аргангельске. Кроме того, он был членом Архангельского губисполкома

(секретарь его президиума), Временного губернского комитета, Военно-

промышленного комитета, Архангельского комитета РСДРП (меньшевиков),

губкомиссаром финансов.

 

Делегат Второго Всероссийского съезда Советов

 

В сентябре 1917 года Г. М. Муравин избирается делегатом Второго

Всероссийского съезда Советов, провозгласившего победу Советской

власти. Из Центрального государственного архива Российской Федерации

нам сообщили, что в списке делегатов съезда Г. М. Муравин числился за

номером 44.1 ноября Муравин вернулся в Архангельск, а 17 ноября

состоялось экстренное заседание Архангельского Совета.

 

В своём выступлении он говорил: "На II съезде я присоединился к

фракции меньшевиков-интернационалистов. Наш лидер – товарищ Мартов.

Он повторил ваши и наши требования. Вы дали нам (делегатам) вашу

волю на организацию власти со всей революционной демократией, а не

одной из её частей. Большевики отказались от этой программы. Мы ушли

со съезда". И в заключении он сказал: "Я призываю вас голосовать против

признания власти одной партии большевиков, возглавленной Лениным и

Троцким".

 

Но большинством голосов (135 – за, 46 – против, 7 – воздержались)

переход власти в руки Советов был санкционирован Архангельским

Советом. Еще через день состоялись выборы председателя

Архангельского Совета РСиСД. Было предложение избрать Муравина на

этот пост.

 

Однако он снял свою кандидатуру и заявил: "Я 10 лет отбыл каторгу,

и мои руки и ноги были закованы в кандалы 2 года, и я был 6 раз под

расстрелом. Но все это, все ужасы, мною пережитые, не вынудили меня

уклониться от моих убеждений. Я с ними приехал к вам и 8 месяцев без

единого часа отдыха, без устали, стоял на своем посту. Честно проводил

свои убеждения в своей работе. И теперь, оставаясь в Исполкоме, я вам

открыто заявляю, что ни на йоту не отступлю от них. Вы предлагаете меня

в председатели? Но это значит подписываться под вашими

постановлениями, которые я считаю, по моим глубоким убеждениям, ведут

страну и революцию к гибели. Нет, я этого не сделаю. Я от своих

убеждений не откажусь. И во главе этого Совета, который стоит на такой

позиции, не стану".

 

Комиссия М. С. Кедрова, посланная В.И. Лениным в мае 1918 года для

укрепления местных органов власти, арестовала его, как и многих других,

в том числе, более сорока членов городской Думы, действия которой были

признаны после ревизии Кедрова контрреволюционными.

 

Правда, долго в заключении он не был. Как сообщили нам из

Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории,

Муравин с сентября 1918 года по январь 1919 года учился в

Социалистической академии общественных наук в Москве, затем работает

зав.орготделом Архангельского губпродкома. В сентябре 1919 г. - январе

1925 г. – секретарь губернского отдела труда и социального обеспечения,

секретарь губернского профсоюза государственных, кооперативных и

торговых служащих , заведующий отделом труда в Архангельске,

секретарь Вологодской конторы Северолеса, г.Вологда. Известно, что в

1922 году он опубликовал заявление о разрыве с

меньшевизмом.

 

В 1925-1927 гг. – ревизор Моспо, г.Москва. В 1927-1930 гг. –

бухгалтер артели портных, член Общества политкаторжан и ссыльных

поселенцев, г.Москва. В 1930-1938 гг. – плановик артели "Технохимик",

г.Москва.Был активным членом Общества политических каторжан и

ссыльных поселенцев.

 

Власти не забыли его меньшевистское прошлое

 

3 марта 1938 года он был арестован в своей квартире в "Доме

политкаторжан" в Москве. Власти не забыли его меньшевистское прошлое.

Сохранились воспоминаниях Григория Муравина "Из мрака культа

личности", которые хранятся в Санкт-Петербургском филиале общества

«Мемориал». Перелистаем их страницы…

 

Из них видно, что арестованным предъявлялись разные чудовищные

химерные обвинения, но больше всего в шпионаже, в организации

восстаний против Советской власти для восстановления

капиталистического строя, в организации убийств членов Центрального

комитета Коммунистической партии и членов правительства, а также в

намерении убийств отдельных руководителей правительства и партии.

Вызовы на допросы следователями производились почти исключительно

по вечерам. "Обработка", т.е. избиение арестованных, шла по ночам. В

тюрьме ему было предъявлена выписка из протокола постановления

"Тройки" Московского областного управления НКВД от 29 мая 1938 г.

 

СЛУШАЛИ: Дело Муравина Григория Моисеевича, гражданина Горок

Могилевской области, еврея, рождения 1883 года, обвиняемого в

антисоветской деятельности.

 

ПОСТАНОВИЛИ: Муравина Григория Моисеевича, гражданина г. Горок

Могилевской области, еврея, рождения 1883 г., за антисоветскую

деятельность приговорить к исправительному принудительному труду в

концлагере на 10 лет». 20 июня 1938 года его вместе с другими 3000

осужденными в пульмановских вагонах, как и почти ровно 20 лет назад,

повезли в Сибирь. Лагеря – Свободный, Хабаровск, Известковый,

Тактамыгда – этапы заключённого Г. Муравина.

 

Жизнь «на свободе»

 

В 1948 году срок заключения Муравина закончился. На вокзале в Москве

его встречали жена и два сына.

 

Он вспоминал: «С нарочитой предосторожностью старший сын с моими

вещами пошел пешком домой, а затем, немного выждав, пошли и мы

втроем. Приблизились к "вдовьему подворью", так наименовали дом № 37

по Б. Покровке, так как чуть ли не две трети жен политкаторжан после

1937-1938 гг. оказались вдовствующими. Жена с сыном отделились от

меня и пошли вперед, а я сам поплелся за ними, держа дистанцию.

 

...Мой большой и длительный опыт времени царского подполья

"заметать следы" мне очень пригодился почти полвека спустя.

 

...При всей нашей осмотрительности, через три дня после моего

прибытия в семью, нас уведомили друзья по телефону, что представители

милиции рыскают по двору и, несмотря на то, что жена моя очень

серьезно заболела скарлатиной и находилась в полуобморочном

состоянии, я вынужден был спешно скрыться у родственников в другом

конце Москвы.

 

Так началась моя жизнь "на свободе"и продолжалась она в течение 7

лет 8 месяцев. Сверх десяти лет лагерей, дополнительно, я не мог быть

мужем своей жены и отцом моих детей, так как не имел права проживать

там, где они проживали, я не мог находить себе работу по своей

квалификации, так как никто не хотел рисковать и давать политическому

преступнику работу по силам и умению моему. Даже лечиться, когда мне

потребовалась срочная и весьма серьезная операция, приходилось мне с

сокрытием своего имени и звания, т. е. нелегально, устраиваться в

Боткинской больнице».

 

Известно, что в это время Г. М. Муравин жил в городах Кострома,

Галич и Покров.Только в октябре 1955 года Григорий Моисеевич был

полностью реабилитирован и ему была назначена персональная пенсия

союзного значения. Умер в 1969 году и похоронен на Новодевичьем

кладбище.

 

О нашем земляке подробно рассказала газета “Правда Севера” в

публикации Ю. Дойкова “Архангельский Жан Вальжан”.

Материал о Г.М. Муравине помещён в книге «Памяць. Горацкi раён» и в

экспозиции Горецкого районного историко-этнографического музея.