*****

За окном стояли вечерние сумерки. Зима, темно, холодно, и свистит вьюга. В окне пятиэтажного дома тускло горел свет. В комнате происходило семейное собрание. Отчим, мама, сын Данилка, тёща Людмила Ивановна и дед Иннокентий. Грозно спорили между собой.

— Пусть будет как будет, — вздыхала мама. — Авось за голову возьмётся.

— Не дури, не дури… — влезала командным голосом Людмила Ивановна. — Надо пойти и дать.

— Лучше не надо? — робко произнёс дед Иннокентий.

— Кеш… Помолчи, а! — гаркнула на него Людмила Ивановна. — Иди ешь свой суп и не лезь!..

Иннокентий поморщился, слегка вздрогнул всем свои обрюзгшим от старости телом и дрожащим голосом произнёс:

— Я высказал своё мнение. А дальше тута решайте, как хотите.

Дед Иннокентий сделал взгляд нашкодившего домашнего питомца и окончательно затих.

— Ой, Кеш! — нервно вскрикнула Людмила Ивановна. — Замолкни, ради бога! Знай своё дело, иди ешь и спи. У парня между тройкой и двойкой оценка за четверть решается, — она указала пальцем на играющего за компьютером Данилку.

— Да не орите вы мамаша! И так жить тошно! — высказался разбуженный отчим.

Дед Иннокентий лениво встал с дивана и, косолапо шмыгая тапочками, вышел из комнаты.

— Сейчас жизнь такая, — не унималась Людмила Ивановна, — хочешь не хочешь, а надо дать.

— Ой… — выдохнула Данилкина мама Алёна и встала с кресла. — Лучше заниматься… Он и на тройку не знает… Ну тройку-то она ему поставит. Будет заслуженная тройка! Так будет правильней.

Ей явно не нравилось, что мама Людмила Ивановна постоянно вмешивается в её жизнь. Сколько раз, тысячу раз! В порыве злости и гнева она клялась съехать из этой квартиры, разменять, снять, взять ипотеку… Только не это… Невозможно терпеть весь этот старческий бред полоумной мамаши. Всю жизнь Людмила Ивановна принимала решения за свою дочь. Во что одеваться, какую причёску носить, с кем дружить, какие фильмы и музыку слушать, кем пойти работать и, наконец, за кого выйти замуж. Однажды, когда Людмила Ивановна уехала на майские праздники в гости к сестре в Липецк и строго-настрого запретила дочери выходить из дому, а тем более шляться по ночам, непослушная дочь Алёнка не выдержала заточения и отправилась в местный дворец культуры на дискотеку. Там она и познакомилась с молоденьким курсантом из воинского училища, привела к себе домой и отдалась ему вся без остатка. Спустя несколько месяцев обнаружилось, что она беременна, и аборт делать поздно. Курсантик испугался навалившейся на него ответственности, добровольно подписал все бумаги и отправился воевать по контракту. А на восьмом месяце родился Данилка. Людмила Ивановна через знакомых по работе тут же подыскала, как она сама говорила: «интересный вариантец». Данный вариантец представлял из себя богатого вдовца, который годился Алёнке в отцы и был старше на двадцать пять лет. «Не будь дурой!», — кричала на дочь Людмила Ивановна. — Вон я вышла замуж за Иннокентия, и ничего, живём. Тут главное, как себя поставишь. Он у тебя и будет как шёлковый». Молоденькая дочка, так рано ставшая сама матерью, лишь горько плакала, не смея ослушаться хитроумную Людмилу Ивановну. Экстерном Алёна закончила школу, а вдень выдачи аттестата у неё состоялась свадьба. Богатый вдовец, превратившись по документам в новоиспеченного молодожёна, оказался не таким уж и богатым, взял большой кредит в банке, заложив всю свою недвижимость. В итоге разорившись вдрызг, он лишился квартиры, и в результате, все они дружной оравой вынуждены переехать в квартиру к Иннокентию, мужу Людмилы Ивановны. «Куда тебе одному дураку двухкомнатная квартира?! — сказала она с вечной претензией цепного цербера. — И так больно жирно будет!». Иннокентий лишь побурчал, побурчал в ответ… Но на претензии супруги, так ничего путного и не возразил. Затем он как-то смирился, стал задерживаться до поздна на работе, приходил съедал без аппетита приготовленный ужин и сразу же ложился спать. В выходные всегда возвращался домой под утро пьяным. И сам не заметил, как обзавёлся свисающим до колен пузом, шелушащейся лысиной на голове, где на висках торчали седые островки волос. Последняя стадия старости вошла, не церемонясь, жизнь, по сути, приближалась к концу.

 

*****

На следующий день Людмила Ивановна, врач-офтальмолог по профессии, отработав первую половину дня в городской поликлинике, направилась в школу. Предварительно положив в белоснежный почтовый конверт денежную сумму и ласково назвав этот подкуп — «подарок». В голове роились мысли, она шла по серой нечищеной от снега улице и смаковала свой рабочий день. Людмила Ивановна не из категории тех людей, кто живёт на одну зарплату. Она приноровилась, приспособилась, деликатно и, главное с точки зрения закона – чисто, взымать деньги с пациентов. Она продавала им собственные лекарственные препараты. Панацея от всех болезней! С девизом: «Нигде не купите! Авторская разработка». И за небольшую, а иногда и за очень приличную сумму (всё зависело от внешнего вида клиента, Людмила Ивановна умела определять достаток на глаз) она продавала в майонезных баночках с наклеенной маркировкой в виде лейкопластыря: целебные мази и капли. Бизнес шёл на «ура»! Услышав с десяток хвалебных отзывов по поводу чудо-препаратов от Людмилы Ивановны, если верить её характеристикам, и мёртвого из гроба подымут, больные пациенты открывали кошелёк и вынуждены потратиться. Надо понимать, что именно данные денежные средства от больных пациентов и составляли содержимое конверта для учительницы английского, за то, чтобы она поставила внуку Данилке твёрдую четвёрку.

Людмила Ивановна провернула операцию по даче взятки превосходно, опыт налицо, молоденькая учительница даже и рта не успела открыть, как конверт оказался у неё в сумочке, а лживая физиономия Людмила Ивановны прощалась с ней в дверях класса:

— Ничего, ничего, — говорила она. — И не надо стесняться, какие глупости! Сейчас жизнь такая… Ты мне, я тебе. Делов-то…

Учительница английского молча проводила окаменевшим взглядом нежданную гостью, испуганно моргая левым глазом ей вслед. После обеда из школы пришёл Данилка, как и следовало ожидать, в дневнике отчётливо красовалась четвёрка по английскому языку. Четверть закончена без троек! Он жутко торопился, сегодня вечером в школе должен состояться музыкальный бал, посвящённый дню святого Валентина. Данилка пригласил на этот бал одну девочку из параллельного класса, которая ему давно нравилась. Быстро перекусив на ходу и надев белоснежную рубашку, которую с утра бережно погладила ему мама, он снял с вешалки пиджак… Взял мамины духи и вылил половину флакона на чёрную ткань пиджака. Последним элементом шика было то, как он неумело защёлкнул сзади в районе шеи два пластмассовых крючочка на резинках, и между острыми уголками воротничка появилась стильная бабочка как у настоящего джентльмена. Напялив кое-как шапку и пальто, он пулей вылетел из дома. Она ждала на углу магазина «Пятёрочка» и «Ремонт обуви».

 

*****

Февральский воздух был по-зимнему свеж. По дороге к школе неспешной походкой шли под ручку два человека.

— Во сколько там у них заканчивается этот бал? — спросил отчим.

— Вроде, вот-вот должен закончиться, — ответила мама Алёна.

— Пошли тогда быстрее, — заторопился отчим и ускорил шаг.

— Погоди ты! — одёрнула за рукав Алёна. — Стой же!

— Что такое?!

— Сказала же, погоди… — Отчим остановился. — Пошли помедленнее, — Алёна улыбнулась и снова продолжила. — Ему там одна девочка из параллельного класса нравится.

— О, как!

— Ну да. Поэтому и говорю же, пошли помедленнее, пускай они после этого бала погуляют там, что ли…

— Тепереча понятно, дело молодое, — и отчим откашлялся. — Кхе-кхе…

— Вот и я про то же.

— Может, они к нам в гости там придут? Не знаю там…

— Да я тоже про это подумала. Данилка говорит, что они где-то не в городе живут, а комнату у какой-то бабульки снимают, кажется, где заброшенная воинская часть. Где-то там, в том районе, короче, где-то там, рядом.

— Ничего себе их занесло, к чёрту на куличики!

— А что ты хочешь? Мать-одиночка одна эту девочку воспитывает. Нелегко, небось…

— Это да, — послушно закивал отчим.

Они и сами не заметили, как за этим неспешным разговором подошли к школе. У крыльца активно дежурили пары таких же родителей, встречающих с бала любимых чад. Некоторые из них сбились в небольшие кучки и активно обсуждали… Из разговоров доносилось: «Опять надо деньги сдавать?! Ах, какие поборы в этих школах! Школа нам должна, а не мы ей!». Отчим закурил сигаретку, но кто-то сделал ему замечание, что курить возле учебных заведений запрещено! Тогда он решил пройтись и сделать один кружок вокруг школы. Алёна осталась ждать на месте. Ситуация с дачей взятки дико раздражала. «Ладно, моя мама… Её хотя бы ещё можно понять чисто по-человечески. Но что же они за люди такие?! Педагоги чёртовы… Тоже, учительница мне называется! Не можешь научить ребёнка, лучше вообще тогда не берись. А то и зарплату получаешь, и ещё подачки в конвертах. Хорошо устроилась. Небось, вторую квартиру себе купила, на третью, видимо, не хватает», — думала про себя Алёна. Как вдруг она увидела, что из школы выходит та самая учительница английского языка. У Алёны всё закипело внутри, в мозгу помутилось, она перестала контролировать себя и не отдавала себе отчёт в происходящей ситуации. Она плотно сжала кулаки и направилась быстрыми шагами навстречу учительнице. Назревало что-то невообразимое. Ей вспомнилась драка из далёкой юности, когда они с подружкой избили после уроков свою одноклассницу. За то, что она не дала им списать контрольную по математике. Подкараулив после школы. Они разорвали ей платье и вывалили из портфеля тетради и учебники в грязь. Избитая одноклассница лежала на земле, из носа у неё текла кровь, она сильно плакала и умоляла о пощаде. Но Алёнка со своей подругой продолжали глумиться над ней, подло и гнусно издеваясь, продолжали больно избивать её ногами. После этого случая произошёл громкий скандал в регионе. Избитая девочка была вынуждена сменить школу, чтобы избежать весь ужас навалившегося на неё позора.

— Извините, вы мама Данилы Совина? — робко спросила учительница английского.

 

*****

— Вы меня извините, — опять повторила учительница. — Я здесь недавно работаю, ещё плохо всех знаю. Я так понимаю, вы мама Данила Совина? Я вас видела на родительском собрании, — учительница достала из сумочки пресловутый конверт с деньгами и протянула его остолбеневшей Алёне, которая, ничего не понимая, автоматически взяла конверт. — Вы передайте обратно Данилиной бабушке и на будущее скажите, что не надо ничего этого. Она сегодня так быстро ушла, я даже и ничего ответить не успела. В общем, не надо, — вновь обратилась учительница к сконфуженной от такой ситуации Алёне и к подошедшему отчиму.

— Да мы… того, всё понимаем. Кхе-кхе, — сказал отчим.

Раскрасневшаяся Алёна продолжала молча стоять неподвижно. Из дверей школы вышел Данилка с девочкой, они держались вместе за руки, и в глазах было столько счастья, сколько не смогло бы поместиться в целой вселенной. Они резво вприпрыжку спустились по ступенькам и должны вот-вот поцеловаться, но их прервал голос:

— Диана, давай быстрее прощайся, и нам пора ехать, — крикнула учительница девочке.

Девочка обернулась на крик и послушно сказала:

— Хорошо.

— А как его, это самое… Это? — попытался спросить отчим.

— Это дочка моя, Диана, — ответила учительница. — Мы просто далеко живём, нам на последний автобус пора. Всего доброго, до свидания.

— До-сви-да-ния, — произнёс по слогам отчим.

Диана нежно обняла Данилку и нехотя побежала к матери.

— Диана, всё, всё! Пошли! И так опаздываем, бежим скорее на остановку.

Алёна, отчим и Данилка провожающим взглядом смотрели им вслед. Каждый думал о своём в меру своей испорченности. А из окна второго этажа школы доносились нежные звуки Бетховенской сонаты (номер восемь). Данилка поднял голову и увидел, как кто-то написал на небе яркими звёздами следующие слова: «Любовь и доброта всегда побеждают».