Сегодня, 15 августа 1952 года, у пастухов третьей оленеводческой бригады совхоза «Андыгичан» тяжелый и ответственный день. Они должны перекочевать через бурную реку Бурдах, затем преодолеть затяжной высокий перевал Черского хребта и спуститься в долину реки Мома, пройдя путь около двенадцати километров. С ночного дежурства Фторов Константин с сыном подогнали трёхтысячное стадо оленей на стоянку к восьми утра. Женщины со старшими детьми сразу же стали ловить «сольных» чалымов. Так эвены называют обученных смирных оленей, умеющих ходить и под седлом и тащить грузовые нарты.

Сольные олени отличаются от остальных тем, что они приучены, как наркоманы, к употреблению соли. Как только человек, маленький или большой, скажет: «Мак-мак» - и протянет к нему руку, он уже тут как тут, только лишь не машет хвостиком, как собачка. Зимой «чифиристы», так их называют пастухи, постоянно крутятся около юрт и ждут, когда люди пописают. Не дождавшись от нетерпения, когда человек уйдет, они сначала съедают влажный снег, пропитанный мочой, а потом копытами долбят желтый снег и поедают его. Секрет очень прост: моча у человека солёная.

Мама подманивала «чифиристов», набрасывала на них уздечки, привязывала их друг за другом. Толянча с чувством гордости на лице вёл этот караван за мамой. Колянча попросту путался под ногами. Благо, прирученные олени отличаются добрым и кротким нравом. Никогда олень не толкнёт и не наступит на ребенка. Его печальные мудрые глаза как бы говорят: делайте со мной все, что хотите, но я буду служить вам, как собака. Колянча этим и пользовался: бегал у них под брюхом, таскал их за рога, пытался покачаться на уздечке, таскал их за губы и уши, но они только безобидно отмахивались ветвистыми громадными рогами и дзилинькали колокольчиками, привязанными им на шее.

Виктору отец доверил окарауливать стадо, пока не отловят всех чалымов. С ним были оленегонные лайки Тайга и Буран, которые не давали оленям разбежаться в разные стороны. А отловить надо было не менее ста двадцати голов. В третьей бригаде трудились четыре семьи и два холостяка. У Гоголя Василия Антоновича, бригадира, был один сын Володя двенадцати лет и супруга Лизавета, родная сестра мамы Толянчи.. У Фторова Константина была жена и восемь детей мал-мала. У Нестроева Константина тоже жена и шестеро детей. Холостяки Савчук Алексей Васильевич и Бугай Виктор Иванович жили в одной юрте. Они являлись главной ударной силой бригады и постоянно трудились. Толянча даже не помнил, спали ли они когда-нибудь. У Будариных Сидора Андреевича и Елены Дмитриевны было три сына: Виктор, Толянча и Колянча.

Для перекочёвки необходимо было снарядить не менее сорока нарт и запрячь более восьмидесяти оленей. Кроме этого навьючить седлами для перевозки женщин и детей не менее сорока оленей. Отловив и привязав сольных, все приступили к решающей фазе – маутами*1 надо было отловить шестьдесят полудиких голов. Женщины и дети не выпускали оленей из котла, а пастухи с маутами пропускали между собой на небольшом расстоянии бегущих оленей. Пастухи прекрасно знали каждого оленя в лицо, особенно своего личного. У каждого пастуха было не менее десяти оленей в собственности, а потомственные оленеводы эвен Фторов и якут Нестроев держали более пятидесяти. Петля на конце маута в несущейся на большой скорости куче оленей находила именно того, которого хотел поймать пастух. Особенно это красиво и выверено, как у фокусников, получалось у Фролова и Неустроева. Толянча от восхищения просто замер и, как заворожённый, наблюдал за театром действий. Часа за три все олени были отловлены и впряжены в нарты. Большинство домашнего скарба было уложено и увязано заранее.

 

Подкрепившись после утомительного трудного лова оленей, чем бог послал, напившись чайку с травами, оленеводы быстро разобрали юрты и стали увязывать оставшийся скарб. Витя и Толянча аж вспотели, помогая папе и маме таскать и увязывать разные домашние вещи. Люди торопились, изредка поглядывая на соседей, кто же первый тронется в путь.

Первым тронулся бригадир Василий Антонович. Весил он около ста двадцати килограммов, а его жена Лизавета около сорока пяти. Он подсадил ее, как пушинку, на учика*2, а потом сел и сам в седло и тронул караван. Крупный и выносливый учик по кличке Бизон спокойно понес хозяина, даже не покачнувшись. За ним следом двинулся с пятью нартами Бугай, потом Сидор Андреевич с восемью нартами. Елена Дмитриевна вела караван из шести оленей, связанных друг за другом. На первом олене за мамой сидел Витя в специальном детском седле, затем Толянча, потом Колянча. Последние два оленя везли разные легкие домашние вещи. Заскрипели полозья нарт, застучали копыта оленей, загавкали собаки - началась обычная перекочёвка оленеводческой бригады на новые необжитые места. Последним тронулся табор из семьи Фторовых и Нестроевых. Мама Фторовых вела караван с восемью детьми сразу, а мама Нестроевых – с шестью детьми. Поднялся шум, ор, плач, крики женщин, стук копыт – это последние члены бригады № 3 замкнули живописную процессию. А следом в облаке пара, с шумом, хорканьем немичанок*3, жалобными ищущими призывами инканов*4 потекла лавина переливающегося различными оттенками белой масти трёхтысячного оленьего стада, оставляя за собой широкую полосу – дорогу. Стадо направляли и охраняли Савчук и младший Фролов.

Для оленеводов перекочёвка - обычное дело. Каждую неделю они разбирают юрты и перекочёвывают все дальше и дальше по определённому маршруту, преодолевая вброд большие и малые реки, пологие и крутые перевалы, долины, леса. Толянча, сидя на белоснежном учике с огромными рогами, в такт шагам оленя качался в седле. Ему казалось, что он летит как птица над землей…

День выдался солнечный, ветерок шелестел резной листвой тальника, тополей и березки, хвоей изумрудной лиственницы. Полынь, вейник и пырей волнами ложились и трепетали под упругими струями напористого игривого ветра. Воздух короткого колымского лета напоен неповторимыми ароматами багульника и стланика. Малиновыми и багряными оттенками буйно цвели заросли шиповника и иван-чая. Хрустально чистая вода реки переливалась и сверкала синими и лазурными красками. В затонах и заводях реки отражались пушистые облака, берега с сочной изумрудной осокой и нежно – зеленым хвощом.

Неожиданно запела мама на эвенском языке. У неё был чистый грудной негромкий голос, но у мальчишек забегали мурашки по спине от восторга. Мама пела о своей счастливой судьбе, о заботливом муже, о своих красивых и здоровых ребятишках, которые скоро вырастут и превратятся в сильных и смелых мужчин. У них будет большое тучное стадо оленей, красивые жены и много ребятишек, которых она будет очень сильно любить.

Песня оборвалась, потому что надо было пересекать вброд глубокую реку. Отец всегда ходил пешком и на перекочёвках, и на дежурстве по дневному и ночному выпасу оленей. Но сейчас он ловко взметнул свое сильное гибкое тело на учика и тронул караван вперед. Олени сначала шли по дну реки, потом поплыли. Вскоре они добрались до пологого берега и, отряхиваясь, вытащили грузовые нарты из воды. Следом тронула оленей мама. У Толянчи от страха зашевелились волосы на голове, он пытался вырваться из седла, но был перевязан подмышками специальными деревянными планками, которые не дают ребенку в экстремальных условиях выпасть из седла. Послушные олени проплыли глубокое место и также вышли на берег. Тайга и Буран спокойно переплыли реку и, отряхиваясь, поднимая тучу брызг, скрылись из виду. На берегу остался лишь щенок Малыш, отчаянно скуля и плача, как ребенок. Он был еще маленький и никогда не переплывал такие глубокие реки. Караван шел вперед, долго было слышно, как Малыш плакал и скулил, но папа с мамой не обращали на него внимания. Старший брат Витя только нахмурился, у Толянчи предательски дрожали губы, но он молчал, а у Колянчи от жалости слезы текли градом. Он давился слезами, сопел, чихал, но старался делать это так, чтобы не слышал отец. Какова же была радость братишек, когда, наконец, Малыш догнал караван. Слезы разом высохли на их мордашках, а Малыш от счастья вился волчком около их оленей, повизгивал и крутил своим хвостиком-колечком так, как будто не видел ребятишек целый год.

 

Тем временем нарты отца полезли на высокий перевал, олени вывалили языки и с трудом натужно их тянули. Зимой по снегу им было бы намного легче, а летом по земле тяжелее втройне. За учиком мамы натянулась уздечка следующего оленя, далее следующая, и караван вьючных оленей полез в гору. Толянче было страшновато, но не так, как при переправе реки. Он стал даже насвистывать что-то, показывая всем, какой он храбрец. Когда они взобрались на перевал, перед ними открылась неописуемо красивая картина. Сколько хватало взгляда, раскинулась необъятная изумрудная, а вдали голубая тайга. По ней, как нарисованная кистью художника, текла искрящаяся лазурная река Мома с большими и малыми притоками. Над тайгой шатром висело голубое безоблачное небо, а вдали хрусталем светился хребет Черского с не растаявшим по распадкам еще белым снегом.

Стоянку бригадир выбрал на большой живописной ровной поляне около реки. Пока подъезжали остальные, Василий Антонович с сыном успели порыбачить бредешком. Не успели мальчишек снять с седел оленей, как их двоюродный брат Володя принес большой тазик со свежим хариусом. Отец поставил печку прямо на улице, растопил ее, достал большой семейный противень. Мама стала жарить рыбу на нем. Отец с мальчишками начал ставить юрту. В установленную юрту мальчишки настелили ветки лиственницы. В ней запахло дурманящим запахом смолистой хвои. Затем постелили шкуры, установили обеденный стол посредине, а тут и мама принесла жареного хариуса с луком. Хотя лук был сушеный, но рыбка таяла во рту и пошла на ура. От нее только полетели косточки ждущим у входа в юрту навострившим ушки собачкам. Затем семья приступила к чаепитию. Мама достала свеженького голубичного варенья, в чай насыпала шиповника и багульника, выставила на стол лепёшки со сливочным маслом и сгущёнку.

Распряженные чалымы*5 кормились неподалеку белоснежным хрустким ягелем, вкусно пришлепывая губами и позванивая колокольчиками. Вечерело. Заалел закат, ветер успокоился. По всем приметам завтра должна быть отличная ясная погода…

 

Маут*1 – (эвенск.) аркан из оленьей шкуры;

Учик*2 – (эвенск.) олень, прирученный ходить под седлом;

Немичанка*3 – (эвенск.) самка северного оленя;

Инкан*4 – (эвенск.) теленок северного оленя;

Чалымы*5 – (эвенск.) прирученные для перекочевок олени.

 

Пос. Талая, Магаданская область, 21 ноября 2013 г.

 

См.: М. Райзман, 4 июля 2014 г.