Ура! Мы едем на выставку! Это я понял сразу, потому что мама два дня подряд намывала и причёсывала меня. Я перестал нормально пахнуть и стал вонять какой-то душистой гадостью. В последнее время хозяева, как сдурели! Ни дня не дают покоя, то на выставку везут, то на занятия, то по полю гоняют, как сидорову козу. Но мне нравится! Всё лучше, чем дома сидеть, как мама Веста. А мыться я вообще полюбил! Так приятно, свежо и легко становится, только вот воняет не очень...

Рано-рано утром меня покормили и прогуляли. Но что это? Папа не пошёл в гараж, а вместо этого приехал какой-то дядя, и мы залезли в его машину. Мама не поехала! Я лаял в окно, царапал стекло, но она так и не пришла на мой зов. Зато папа сел спереди и посадил меня к себе в ноги. Скоро я успокоился, потому что впереди должно было быть самое интересное!

Ехать было неудобно. Места мало, бока постоянно упираются в папины острые коленки. Я не понимал, почему меня не посадят сзади, ведь там совсем свободно. Чтобы дать понять папе, что хочу назад, я скулил, лез ему на ручки, лизал в лицо. Папа плевался и делал вид, что не понимает.

Мы ехали, ехали и остановились. Я радостно выскочил пописать. Кругом так много незнакомых запахов! А когда мы с папой вернулись, в машине уже сидели гости. Какой-то человеческий дядя и пушистый наглый парень с нездорово синим языком. Чего же он такого нализался? Потом мы поехали снова, но скоро остановились опять. К нам присоединились красивая блондинка с тётей-хозяйкой и большая пушистая девушка, тоже, естественно, в сопровождении хозяйки. И почему нас всё время сопровождают люди? Что, неужели мы сами не сможем съездить на какую-то выставку?

Блондинка радостно виляла хвостом, когда я её нюхал, а пушистая серая громадина недовольно ворчала и косилась на хозяйку. Я решил, ну её!

Дядя, который сидел за рулём, был почему-то без собаки. Наверное поэтому он всегда смотрел на меня и улыбался, а иногда гладил и чесал у меня за ухом. Он был добрый, этот дядя, только звали его, почему-то, по-собачьи, как моего брата-дегенерата, Димой.

Мы ехали, ехали, ехали, ехали, но никак не могли приехать. Я устал... Папа ругался на меня, потому что я отдавил ему задние лапы и измазал слюнями всё вокруг. Я то ложился, то садился, то пытался встать, то лез помогать дяде Диме рулить, то отправлялся знакомиться с пушистой девушкой сзади, но та лишь угрожающе рычала. Когда я выглядывал в окно, то видел там только деревья и поля, иногда какие-то дома или больших рогатых вкуснопахнущих животных. Мы много раз останавливались, и я думал, что уже приехали и радостно выскакивал на улицу, но потом папа загонял меня обратно в машину.

На улице стало темно, и я кое-как поспал. Разбудил меня свет. Вокруг были высокие дома, навстречу попадалось много машин. Мы долго кружили по улицам, потом высадили девок с хозяйками и поехали дальше. Я уже хотел есть и спать, но дядя Дима всё звонил кому-то по телефону и о чём-то договаривался. Наконец мы приехали к какому-то дому и зашли внутрь. Там была странная железная комнатка, у которой двери сами собой исчезали в стенах. Мы зашли туда, двери опять вылезли из стен, пол задрожал, и лапы отяжелели. А когда выход опять открылся, там было всё уже совсем по-другому, и пахло по-новому. После этого мы всегда входили в дом и выходили из него через эту комнатку.

Потом мы зашли ещё в одну комнату. Там стояли кровати, стол, стулья. Было тесно, но для моей клетки нашёлся свободный уголок. Я с наслаждением растянулся на родной мягкой подстилке. Фу! Теперь можно и отдохнуть!

Папа дал мне корма, а пушистому синеязыкому парню наложили какого-то мяса из банки. Тот жадно чавкал, но я лишь снисходительно поглядывал на него. Не люблю мясо! Перекормили меня им в последнее время...

Люди долго о чём-то говорили, но я уже крепко спал в своей крепости и наверное сладко причмокивал во сне языком.

Утром мы пошли с папой гулять. На улице мне не понравилось. Травы нигде не было, мы ходили по острым камням и песку. Пахло почему-то дымом и пылью, всё время хотелось пить, а нос стал совсем сухим. Пыль попадала в глаза, и папа постоянно вытирал мне каки влажными вонючими тряпочками.

Потом начался марафет. Папа долго чесал меня щёткой, протирал полотенцем, брызгал какой-то дрянью и чертыхался. Я давно привык к таким процедурам, поэтому стоял не шелохнувшись.

Потом мы все забрались в машину и куда-то поехали. Когда подобрали девок, я даже догадался куда. От всех собак пахло чистотой и шампунем. Так бывает только перед выставкой. Сердце забилось в томительном волнении.

Действительно, скоро мы оказались в каком-то парке, где было полно всяких разных собак. Большие и маленькие, лохматые, как наша угрюмая попутчица, или лысые, как папа, злые, как мама, или дурацкие, как мой брат. Я понял! Сейчас тётя Таня возьмёт меня и заставит бегать на огороженной лентой поляне, а папа и мама спрячутся. Будет весело! Я сделаю вид, что не знаю, где они спрятались, и буду стараться вытягивать шею и красиво выкидывать вперёд лапы. Потом придётся немного постоять в странной, но вполне удобной позе, и все станут радоваться и тискать меня, словно несмышлёного щенка. Но тут не было ни мамы, ни тёти Тани. Папа встретился с какой-то тётей, они поговорили, и тётя взяла меня за поводок. Я понял, что она вместо тёти Тани, и тоже начал стараться красиво тянуть лапы и шею.

Потом мы долго ходили туда-сюда, смотрели на других непонятных созданий, которые пахли, как собаки. Я уже давно перестал удивляться, а в первый раз чуть челюсть не отпала!

Наконец в одном углу начали собираться нормальные собаки — овчарки. Мы тоже подошли туда. Я увидел, что выставка началась, и начал волноваться. Пришла какая-то другая тётя и взяла меня за поводок. «Пошёл!» - сказал папа. Я удивился, но надо, так надо! Пробежал совсем чуть-чуть, потом встал в стойку. Какой-то дядя в кепке что-то говорил какой-то тёте, та записывала на бумажку. Потом мы ушли ненадолго и вышли снова. Все захлопали в ладоши, появился папа и забрал меня у тёти. Дядя в кепке что-то говорил папе, папа улыбался и кивал. Люблю, когда папа радостный! Он гладил и обнимал меня, я лизал его в лицо. Похоже, я всё сделал хорошо.

Потом мы опять ходили по выставке, сидели в тенёчке, гуляли по парку. Люди постоянно что-то спрашивали у папы, потом гладили меня и фотографировали. Было приятно! Папа взял какую-то бумагу, чертыхнулся, привязал меня к забору и ушёл. Вот так фокус! Меня забыли! Я не найду дорогу домой, очень далеко. А если папа уедет без меня? Я начал громко звать папу и рваться с поводка. Папа иногда появлялся из толпы, приказывал мне заткнуться и снова исчезал. И тогда я начинал орать опять.

Но вот мы все пошли в машину. Домой! Нет, не тут-то было! Мы поехали в дом с тесной комнатой. Папа закрыл меня в клетке и... ушёл. Все ушли, остался только пёс с синим языком. Как так? Папа бросил меня! Свободу Кеше!

Какая наивность! Надеяться на клетку! После нескольких моих мощных натисков клетка сдалась и выпустила меня. Я перепрыгнул через пушистого, который валялся у порога, и стал открывать дверь. Странно... Дверь не открывалась. Я так и этак поворачивал ручку, толкал дверь лапами и даже лаял на неё. Бесполезно!

Вдруг дверь отворилась, и я увидел на пороге папу с пакетами в руках. Папа злился, хмурил брови и что-то длинно говорил. Я понял только «Сиди!» и «Козёл!». «Сиди» - значит, никуда не ходи, а «Козёл» - это одно из моих имён. Меня редко так зовут. Обычно Кеша, Кешенька. Мама зовёт меня Кешавеем, а папа кратко — Кешан. Зато козлом часто кличут дядю Сеню, что живёт на улице в вольере. А ещё чаще моего убогого короткошерстного брата, особенно за то, что он голосит в своём вольере, как ненормальный. А я давно уже живу в своей отдельной комнате. Со мной ещё два человеческих щенка, но у меня есть своя отдельная клетка, большая и белая. Там уютно и просторно, даже когда в гости залазит младшая дочь папы и мамы.

Когда пришёл папа, я успокоился и задремал в своей клетке. Но скоро папа опять позвал меня и стал причёсывать. Что это? Куда ж опять? Мы сели в машину и снова поехали на выставку. Собак там было немного, но все разные. Тут появилась тёти Тани заменитель, и папа отдал меня ей. Мы вышли на площадку, где уже стояли другие собаки. Была одна овчарка, только стандартная, и несколько других пород. Кого-то я вообще видел впервые, например огромного лохматого кобеля, со спутанными, похожими на грязные сосульки, волосами. Его что ж, никогда не чешут? А ещё на выставку припёрлись! Как ни странно, нечёсаный понравился дяде со стеклянными глазами. Тот дал его хозяйке какую-то блестящую миску с ручками. Нам тоже дали миску, но очень маленькую.

Мы ещё немного потолкались на выставке, и подошла другая тётя. Мы опять вышли с ней на полянку. Здесь было ещё больше собак, нас даже загородили чьей-то мохнатой жопой. В тесноте я не смог нормально встать, а ещё устал и разозлился, что меня постоянно хватают за поводок разнообразные тёти. Папа спрятался где-то в толпе, но я его не чуял, потому что от кого-то волнительно пахло самкой. Поэтому я и не стоял толком, а дрыгался и голосил.

Но скоро это закончилось. Мы вышли, и я увидел папу. Он хмурился и почему-то ругал меня. Я подпрыгнул и лизнул его в нос.

Вечером я сытый и довольный дрых в своей клетке, а рядом сидел папа и периодически гладил меня сквозь решётку. Они с дядей Димой наливали в кружки что-то светлое и тёмное, а потом долго тянули его и заедали чем-то пахнущим остро и непонятно. Под их монотонные голоса я счастливо и безмятежно заснул.

Утро началось, как обычно, с прогулки и причёсывания. Я думал, уже домой поедем, но нет... Поехали на выставку. Что? Опять? Сколько ж можно? Настроение упало. Но когда одна из местных тёть Тань взяла меня за поводок, я чего-то обрадовался. Было хорошо! Я засиделся в машине и, радостно припрыгивая, рванул вперёд. Только на третьем круге до меня дошло, что я делаю что-то не так. Я увидел среди зрителей папу. Он был хмурый и злой. Пришлось успокоиться и притормозить. Но дядька со стеклянными глазами, тот же самый, что вчера вечером, уже попросил остановиться. Перед этим он снял с меня красную нитку, которую повязала мама. Без неё было неловко и непривычно. Как-то всё быстро кончилось. Дядька что-то сказал, тётя заулыбалась, папа радостно выскочил мне навстречу. Значит, я всё сделал правильно!

Потом мы уехали отдохнуть, но на этом мои испытания не кончились. Я даже не успел толком задремать, как меня выгнали из клетки, сложили её, собрали вещи и погрузили всё в машину. «Домой!» - обрадовался я. Фигу! Мы поехали опять на выставку, будь она трижды обгажена кавказами. Папа долго гонял меня бегом по парку, пока я не выпустил пар. Когда вчерашняя тётя Таня взяла меня за поводок, мне уже вовсе не хотелось скакать и прыгать. Мы встали в один круг со вчерашними всякими разными собаками. Был и тот, который похож на гигантскую половую тряпку. Но сегодня на нас смотрел дядя в кепке, тот самый, который что-то долго говорил про меня хорошего папе. Не удивительно, что ему больше всего понравился я. Он по очереди подошёл ко всем собакам, а к нам с тётей подошёл самым последним. Тётя обрадовалась, папа обрадовался, и меня повели к каким-то тумбочкам с блестящими мисками и страннопахнущими мешками с чем-то съедобным. Потом мы ушли, но скоро вышли снова. Было ещё больше разных собак, даже самые маленькие, как наши лысые кошки. Тут дядю в кепке тоже разозлила моя вязочка. Он снял её и кинул на землю. И чего она им всем так не нравится? Красивая, мама старалась.

Половину собак дядя выгнал сразу, а нас вместе с другими заставил бегать туда-сюда. Потом он подошёл к одной собаке и что-то дал её человеку. Все вокруг захлопали. После этого он что-то дал другому человеку с собакой. Все захлопали ещё сильнее. Потом подошёл к нам и протянул тёте какую-то круглую штуку. Все снова захлопали, а папа в толпе крикнул: «Ура!» А дядька отдал такую же круглую штуку хозяину нашего пушистого парня с синим языком, и все пошли к тумбочкам. Тут выскочил папа, схватил меня в объятья и начал радостно тискать. Пользуясь случаем, я облизал всё его лицо от уха до уха. Папа забрал с тумбочки какие-то пакеты и большую блестящую миску с крышкой. Он был очень доволен и постоянно гладил меня и хвалил.

Потом мы ещё раз выходили в круг с разными собаками, но просто вернулись оттуда без ничего. Папа всё равно был доволен и сиял, как та миска.

Все залезли в машину и поехали. На этот раз уж точно домой, потому что не останавливались очень долго. На улице стемнело, а мы всё ехали и ехали. Скоро буду дома и увижу маму! Я по ней уже сильно соскучился! А ещё я соскучился по тёте Сане и маме Весте, что живут у мамы с папой под кроватью. Даже по трусливой тёте Роне соскучился, которая прячется от мамы Весты в клетке. И по неугомонной сестре, которая так виляет хвостом, что не поймёшь, то ли собака виляет хвостом, то ли хвост собакой. И ещё по грозному дяде Сене, которого боимся мы все, даже мой безбашенный брат. А вот мама Веста не боится никого, кроме папы и мамы! Как только приеду, всё расскажу про выставку своей семье!

Мы ехали всю ночь и полдня. Спать было очень неудобно, поэтому я и папа не выспались. Но когда мы приехали домой, то мне уже опять сильно захотелось на выставку. Так сильно, что я вновь запрыгнул в машину. Но дядя Дима, смеясь, выгнал меня вон. Пришлось переться домой, где я сразу завалился спать в своей уютной клетке. Всё! Сначала спать, а все рассказы потом!