Я и мой друг Степан обессилено полусидели-полулежали на скамейке крытой автобусной остановки и безуспешно пытались восстановить наше прерывистое, хриплое дыхание. Дрожащей от перевозбуждения рукой я достал из кармана клетчатый носовой платок, давным-давно утративший свою изначальную чистоту и свежесть. Мне понадобилось немало усилий, чтобы вытереть взмокший от пота лоб, а потом и щёки, и шею, и взопревший затылок. Безумный бег по закоулкам и задворкам ночного Порто вымотал меня и моего попутчика до полного изнеможения. Я невольно припомнил произошедшие с нами невероятные события – и вздрогнул от холодящего душу ужаса.

Прошло не менее часа с тех самых пор, как мы повстречали высокую, стройную даму, ведущую на поводке игривую собачонку. И дёрнул же меня Нечистый у прохожей спросить, нет ли поблизости недорогого пенсау для ночлега. Женщина неопределённого возраста ответила отрицательно, однако предложила нам уютную комнату в её доме за довольно-таки умеренную плату.

Дама, которая назвалась Розой, привела нас к ветхому четырёхэтажному зданию и открыла дверь парадного входа старинным массивным ключом. Из не закрытых покоев с правой от входа стороны исходил неясный, мерцающий свет, а также запахи затхлости, плесени и ладана. По словам опечаленной хозяйки, там покоился её престарелый супруг, доживающий свои последние дни в этом Мире. Парализованный полковник в отставке медленно угасал, приговорённый врачами к неизбежной кончине.

Мы поднялись на второй этаж, и Роза провела нас в весьма комфортную опочивальню с высокими стенами, окрашенными в тёплые персиковые тона. Тем не менее моего двухметрового, сто двадцатикилограммового компаньона крайне огорчила единственная полутора спальная кровать, которая никак не способствовала полноценному отдыху двух статных мужчин. Но гостеприимная хозяйка успокоила гиганта, заверяя его в том, что лично он будет отдыхать в соседнем помещении.

Смежным помещением оказалась огромная, просторная спальня, которая больше напоминала большой танцевальный зал. А громадная, многоместная кровать у её дальней стены возбудила у меня навязчивое подозрение, что Степан едва ли будет почивать на этом «танкодроме» один. И это предположение усиливала не только обстановка опочивальни, но и фривольные, и откровенные картины, висевшие на её стенах.

Не знаю, чем бы закончилась эта ночёвка, если бы не воскресший герой колониальных войн, которого Роза, видно, и вовсе не принимала в расчёт. Своим негаданным появлением он явственно доказал, что у него всё-таки ещё есть порох в пороховницах. И об этом свидетельствовал воронённый револьвер «Смит-энд-Вессон», который полковник сжимал в своих одряхлевших руках. Ретироваться нам пришлось не просто поспешно, а крайне стремительно, сметая попадавшуюся на пути мебель и выбивая так некстати закрытые двери. Остановили мы наш спринтерский бег лишь за несколько километров от злополучного дома.

 

- Ничего себе - полуусопший ветеран колониальных войн! - кое-как приходя в себя, прохрипел Степан. - Да он, как дедушка Ленин, живее всех живых! Чуть нас на тот Свет впереди себя в разведку не отправил! Видно хотел, чтобы мы выяснили: всё ли там готово для торжественного приёма его полковничьего благородия!

- Силы небесные! И что за ночка! - сокрушённо посетовал я. - То стучишь зубами от ползучего холода и сырости, то обливаешься едким потом, бегая как заяц по задворкам этого заколдованного, старого городища!

- Да-а-а! - согласился Степан и возмущённо добавил: - И что за страна?! Вот уже в третий раз меня здесь преднамеренно пытаются подстрелить! Я им что, заяц пушистый или кролик, откормленный на убой?!

Мы умолкли, пытаясь привести в порядок наши взбалмошные мысли.

Я глубоко вдохнул холодный ночной воздух и сделал продолжительный выдох, окончательно укрощая моё не в меру учащённое сердцебиение. Затем я внимательно присмотрелся к лицу великана, раскрасневшемуся от неистового бега, кипучих эмоций и пережитых острых ощущений. Степан неспешно сунул руку в карман брюк, пошарил в нём и вытащил оттуда два металлических шарика: точно такие же, как я видел на журнальном столике в спальне Розы.

Степан словно почувствовал мой пристальный взгляд, заёрзал на своём мягком месте и с нескрываемой подозрительностью покосился на меня:

- Ты чего на меня уставился, как вождь мирового пролетариата на мелкую буржуазию?! Что, на моей бедной головушке уже кроличьи усы и ушки произрастать начали?!

- Похоже, сегодня я уже где-то видел подобные яйца. Вы что, с Розой в одном продуктовом магазине отовариваетесь? - полюбопытствовал я.

Гигант густо-густо покраснел, смущённо пожал плечами и сконфуженно пробубнил:

- Яйца, они и в Гондурасе, и на Гваделупе - яйца.

- А ну, кайся, злостный искуситель нимфоманок и коварный похититель дамской бижутерии! - прогремел в ночи мой грозный и обвинительный глас. - На воре шапка горит!

Уличённый грешник виновато взглянул на меня исподлобья, тяжело вздохнул и начал смущённо исповедоваться:

- Вообще-то, это и есть те самые штучки, которые я совершенно случайно подобрал со стола нашей сексуально озабоченной знакомой. Никак не могу сообразить, из какого металла или сплава они сделаны.

- Ты мне зубы не заговаривай, заяц пушистый! Теперь-то я отлично понимаю, почему Роза так истерически орала нам вдогонку, что её ограбили! - упрекнул я товарища. - По-видимому, она очень дорожила этими раритетными вещицами. А на кой чёрт тебе они, вдруг, понадобились?

- Наверное интуиция мне подсказала, что эти цацки мне сегодня ещё пригодятся, - пробубнил в своё оправдание богатырь.

- Эх! Знать бы только точно, для чего же они все-таки служат, - задумчиво почесал я затылок.

Степан озадачено поднёс один из шаров к уху, тряханул его и прислушался. Та же участь постигла и его второго металлического собрата. И, вдруг, лицо гиганта воссияло светом озарения и понимания:

- Ага-а-а! Дошло-о-о! Читал я об этих штучках в одной старой книженции, напечатанной ещё дореволюционным шрифтом с буквами «Ять» и «Тать». Нашёл её случайно в куче макулатуры, когда был ещё совсем зелёным юнцом.

- Как? Ты в юности ещё и книги читал? - криво усмехнувшись, усомнился я.

- Вообще-то, я макулатуру сдавал, а не книги читал. Но именно эту увлекательную книгу я как раз и прочёл от корки до корки, - заверил меня Степан. - Первая фраза, которую я там ненароком узрел, заинтриговала меня до полной невозможности. Но речь не о том. В книге описывалась это старинное японское бытовое приспособление под кодовым названием «Голубиные яйца».

- Какой кошмар! - с деланным ужасом схватился я за голову. - Если в Японии голуби несут яйца подобных размеров, то что же тогда говорить о курах, утках и индюках!

- Ну, ты, как человек образованный, должен понимать, - терпеливо принялся объяснять мой сведущий товарищ. - Япония - страна необычная, находится на стыке двух тектонических плит в зоне повышенной сейсмической активности. Там почти каждый день извержения вулканов, землетрясения, цунами, тайфуны и прочие стихийные бедствия. Скажу тебе, как орнитолог орнитологу, что от таких стрессов и переживаний куры не то что золотые, а и яйца фабрики «ЖЕ» нести начнут.

- Яйца фабрики «ЖО»? - несказанно изумился я.

- Ни «ЖО», а «ЖЕ»! - хладнокровно развеял моё заблуждение Степан. - Яйца фабрики «ЖЕ» изготавливались из золота или платины и украшались искусными эмалевыми миниатюрами. И к тому же они были щедро усыпаны самоцветами и драгоценными камнями. Русские цари и их родственнички просто обожали получать к своему столу такие яйца в подарок, особенно на Святую Пасху.

- А у них запоров после яиц птицефабрики «ЖЕ» случайно не бывало? - наивно спросил я у непризнанного орнитолога.

- Ты что, совсем тупой или нахально таким притворяешься? - недобро прищурился Степан.

Я по-детски невинно взглянул на гиганта и удивлённо захлопал ресницами. Но решив, что обострять отношения с попутчиком лучше не стоит, подобострастно улыбнулся и примирительно произнес:

- Нет. Если ты имел в виду пасхальные яйца ювелира Петера Карла Фаберже, то я всё отлично понял. Но давай всё-таки вернёмся к имеющимся в наличие «голубиным яйцам».

Степан обиженно взглянул на меня из-под белёсых бровей, но сдержался и, подав мне один из шариков, небрежно предложил:

- Встряхни его!

Я последовал его совету, но этот опыт не произвёл на меня абсолютно никакого впечатления.

- Шарик как шарик, - недоуменно пожал я плечами. - Может это протез для самураев, потерявших в бою часть мужского достоинства?

- Теперь встряхни второй! - невозмутимо протянул мне шар-близнец знаток японских древностей и чудес.

Второй шар неожиданно будто ожил на моей хладной ладони, мелко дрожа и приятно вибрируя.

- А-а-а! Почувствовал разницу! - возликовал Степан, глядя на мою растерянную физиономию. - Этот шар полый, а внутри его с мизерным промежутком встроен ещё один, который при малейшем движении начинает вращаться, и создаёт механические колебания. Вообще-то, «голубиные яйца» были нескольких типоразмеров, в зависимости от вкусов и наклонностей светских японских дам. Особо привередливым это жизненно необходимое приспособление изготовляли по индивидуальным меркам. Ты же не думаешь, что «голубиные яйца» принимали вовнутрь на ужин. Вернее, их всё-таки принимали внутрь, только после ужина и совершенно с противоположной стороны. Первый шар аккуратно вводился во влагалища до соприкосновения с маткой. За ним вводился второй с «изюминкой» так, чтобы он касался первого. Теперь стоило даме слегка качнуть бёдрами, как второй шар создавал вибрацию, которая передавалась первому и далее на матку. Так что перед нами превосходно сохранившийся образец составного архаического вибратора.

Я буквально окаменел, держа на ладони шедевр средневековой эротической техники и лихорадочно переваривая в голове полученную информацию. Неожиданно я совершенно непреднамеренно дико вскрикнул от ужаса и брезгливо сбросил извращенческие шары с моей мгновенно вспотевшей ладони. Степан едва успел подхватить падающий антиквариат и удивлённо взглянул на моё смертельно побледневшее личико:

- Ты чего? Это ведь вовсе не змеиные и даже не крокодильи яйца. И динозавры из них, несомненно, в ближайшее время тоже не вылупятся.

- Ох! Как представил себе в скольких п-п-п... скольких хозяек и сколько раз обслужили эти занимательные штучки, так сразу же в дрожь бросило!!! - потрясённо воскликнул я, с трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту. - Ведь им на вид не менее пяти с лишком веков!

Я нервно выхватил из кармана влажный носовой платок, одним махом вытер холодный пот, выступивший на моем пылающем от шока лбу, а затем начал тщательно протирать мои непослушные от мелкого трепета длани.

- Ну и чистоплюй же ты, Василий! - с упрёком отреагировал на моё непристойное поведение гигант. - Что естественно, то не безобразно! Быть может, эта фамильная реликвия из поколения в поколение передавалась от матери к дочери, от тёщи к невестке. За прошедшие века они стали настоящими сакральными талисманами и амулетами. Если разобраться, то это творение безымянного мастера сродни скульптурам Микки Анжело или картинам Леонардо Довинченного.

- Если ты имел ввиду произведения Микеланджело Буанарроти и Леонардо да Винчи, то я никакой параллели между ними и этими внутриутробными приспособлениями и близко не нахожу, - едко подметил я.

- А всё это из-за твоего примитивного и поверхностного мышления, - как на малого ребёнка, с любовью и сожалением взглянул на меня Степан. - Возьмём, к примеру, картину великого Раффаэлло «Секстинская Мадонна».

- Только не надо путать живопись со сладостями! - снова ядовито съязвил я. - Хочу тебя предупредить, что картина Рафаэля Санти «Сикстинская Мадонна» никакого отношения ни к сексу, ни к кондитерским изделиям не имеет! А тем более, не имеет никакого касательства к популярной певице Мадонне!

- Ты это серьёзно?! - искренне удивился гигант, но тут же взял себя в руки. - В принципе, это сути дела не меняет. Гениальный художник своим талантом вдохнул в полотно такое огромное количество позитивной энергии, что эта картина вот уже пять столетий несёт величайшее наслаждение и духовное блаженство миллионам восторженных зрителей! Взаимодействуя с ними, с их чувствами и эмоциями, шедевр великого мастера стал выполнять функцию умножителя и накопителя положительной энергии. Так и эти антикварные штуковины за пропасть прошедших лет аккумулировали такое громадное количество позитивной сексуально-психической энергии, что даже стало заметно, как они излучают в полумраке мягкий серенево-розовый свет. Поэтому со всей ответственностью заявляю, что перед тобой такое же потрясающее произведение искусства, как и знаменитый холст Рафаэля Сантиста!

- Хорошо хоть не полотно Рафаэля Сатаниста! – подколол я исполина и вдруг невольно не на шутку разозлился: - И как у тебя только язык поворачивается, сравнивать Мадонну с какими-то вонючими, полутухлыми яйцами! А светятся они только потому, что в 45-ом году побывали в Хиросиме или Нагасаки!

- Да ты, Василий, просто ретрогад и мракобес! - взбесился Степан.

- Сам ты ретрогад! – огрызнулся я - А я, судя по всему, самый обыкновенный, порядочный ретроград!

- Речь вовсе не о том, кто и к какому подвиду гадов относится, - уточнил тему дебатов расходившийся богатырь. – Скажу тебе, как искусствовед искусствоведу, что умение утончённо удовлетворять свои сексуальные инстинкты и потребности - такое же высокое искусство, как живопись, ваяние, или музыка!

- А я не знал и не догадывался, что ты такой компетентный искуйствовед и мастурбознавец! - не удержался я от крепкого словца. - Хотя не исключаю, что японские дамы смогли развить и поднять сексуальные извращения до уровня народного балаганного кукольного театра.

- Твоя беда в том, что ты не в состоянии сочувствовать жертвам жизненных обстоятельств и сопереживать вместе с ними, - печально покачал головой гигант. - Ведь несчастных японок вполне можно понять. Женщины они горячие, темпераментные, обделённые мужской лаской и вниманием. А их бестолковые мужья-самураи по полгода таскались в набегах и походах за своими беспокойными честолюбивыми князьками. Если самураю уж очень «приспичивало», то он мог законно, без страха и упрёка посетить ближайший бардак с размалёванными гейшами и спокойно выпустить излишне накопившиеся «пары». А их супружницам за малейшее подозрение в измене отрубывали не только головы, но и все выступающие части тела. Вот японские дамы, как могли, и выходили из этого затруднительного положения. Мне вот только одно интересно, откуда у Розы взялась эта диковинная японская «щикоталка»?

- Ты, наверно, и не подозреваешь, что португальские мореплаватели первыми из европейцев достигли Страны восходящего солнца и почти триста лет имели эксклюзивную монополию на торговлю с императорской Японией, - просветил я друга, незаметно выбрасывая в мусорный ящик использованный носовой платок. - Но нам пора двигаться вперёд. Смотри, там вдали, эта улочка упирается в широкий, хорошо освещённый проспект. Я вижу над крышами дряхлых домов верхние этажи современных высотных зданий. Кажется, мы, наконец-то, выбрались из лабиринтов Старого города.

Мы встали со скамьи и направили наши стопы по пустынной проезжей части улочки в указанном мной направлении. Похоже, нам всё-таки удалось восстановить утраченные силы и внутренне подготовиться пусть даже к самым непредсказуемым событиям, которые вполне могли нас поджидать впереди.

Мы двигались бодро и уверенно, постепенно приближаясь к такой необходимой нам промежуточной цели.

Степан принялся на ходу одной рукой ловко подбрасывать и ловить раритетные «голубиные яйца». Я с величайшим интересом наблюдал за клоуном-аматёром, ожидая, когда же он наконец-то уронит ценнейший музейный экспонат на жесткую гранитную брусчатку. Но шары продолжали ритмично подлетать один за другим вверх и падать точнёшенько на правую ладонь моего крайне сноровистого попутчика. Меня это почему-то стало жутко раздражать, и я решил преднамеренно рассеять внимание доморощенного жонглёра.

- Интересно, зачем Розе в век электроники и полимерных материалов эта замшелая, допотопная древность? - лукаво спросил я. - Ведь современные вибраторы весьма комфортны, эффективны и гигиеничны.

- Глупый ты, Василий! - развеселился Степан, не прекращая своего увлекательного занятия. - Во-первых, это весьма и весьма романтично, ощутить экзотическое сексуальное блаженство таких далёких и таинственных восточных краёв. Так сказать, прочувствовать головокружительный кайф тех ушедший в небытие эпох, веков и тысячелетий! А во-вторых, какая потрясающая экономия на очень дорогих и быстро садящихся пальчиковых батарейках!

- Я бы не сказал, что Роза, как и её выживший из ума супруг, отличаются особой экономностью и рачительностью! - не согласился я с философствующим циркачом.

Мы прошли ещё метров пятьдесят, но шары упорно подлетали вверх и никак не желали добровольно падать на землю.

- Да двумя шарами и любой дурак жонглировать сможет! - не выдержал я этого издевательства над моей обманчивой интуицией. - А вот ты попробуй двумя руками и тремя предметами.

- Ну, во-первых, далеко не каждый дурак сможет. Я, к примеру, конкретно знаю одного, который делать этого так и не научился, - и Степан как-то странно покосился в мою сторону. - А во-вторых, где же я тебе сейчас найду третий шарик?

- А ты пошарь в своих широких штанах! Там должны быть, по крайней мере, ещё два сходных по весу и по размеру! - дружески посоветовал я.

- Нет! Этими не могу! - с сожалением отклонил моё остроумное предложение попутчик. - Я к ним с раннего детства очень и очень привязан. Вот если бы какой-нибудь иной, третий предмет!

- Совсем недавно один мой долговязый знакомый мудро подметил: кто ищет, тот всегда найдёт, - опять съехидничал я.

Не прерывая процесс жонглирования, гигант потянул левую руку в сторону, сдёргивая рукав куртки со своего запястья, и мельком взглянул на свои ручные часы:

- А, дьявол! Часы остановились! Глянь на своём мобильнике, который сейчас час! Мой, как ты знаешь, совсем недавно разбился.

Я вытащил из кармана мою «Моторолу», но даже не успел взглянуть на слабо светящийся экран. Степан молниеносно выхватил мобильник из моих одеревеневших рук и продолжил жонглировать, только теперь уже двумя руками и тремя предметами.

Я оторопело уставился на звезду цирка, от которой в ужасе сбежало шапито, и где-то с минуту не мог обрести дара речи.

- Отдай мобильник, бандюга! - наконец взвизгнул я и бросился спасать мою частную собственность от артиста оригинального жанра. - Он у меня первый и единственный!

Но Степан ловко увернулся, подставив мне спину, и, наслаждаясь своим виртуозным мастерством, деловито порекомендовал:

- Пора тебе уже сменить эту отжившую свой век модель. Покупая «Моторолу», ты финансируешь экономику американских империалистов. Рекомендую «Самсунг». Удобен, практичен и к тому же с русским текстом.

Я услышал гул мотора приближающегося автомобиля и истерически заорал:

- Сойди с дороги, клоун несчастный! Если расколотишь мой мобильник, я тебе никогда в жизни этого не прощу!

Из-за поворота пересекающего улицу переулка на огромной скорости вылетел легковой автомобиль и, визжа покрышками, свернул в нашу сторону. Я стремглав метнулся с проезжей части и прижался к стене дома. Степан последовал моему примеру, но споткнулся ботинком об один из чугунных шаров, вмурованных в асфальт у края пешеходной дорожки. Такие шарообразные ограничители устанавливают в городах Португалии, чтобы недобросовестные водители не парковали свои автомобили на узких тротуарах старых густозастроенных районов.

Гигант начал падать, а атрибуты циркача-любителя, кувыркаясь, разлетелись в разные стороны. Изогнувшись винтом, Степан каким-то чудом умудрился поймать падающую «Моторолу», но приземляясь плашмя на асфальт, больно стукнулся головой о стену соседнего здания. Звук поразительно напоминал удар мощного тарана в крепостную стену осаждённой вражеской цитадели. В страхе и отчаянии я бросился к моему пострадавшему другу, но услышал его громоподобный разъярённый рык:

- Й-й-й-о-общество инвалидов!!! Понатыкали тут рекламы боулинг клуба, да так, что и пройти невозможно! У меня запасные ноги ещё в четверг закончились!

- Голова?! Голова-то целая?! - дрожащим от волнения голосом осведомился я.

- А что с ней будет?! Кость - она и есть кость! - буркнул Степан, но дотронувшись рукой до макушки, болезненно вскрикнул: - Ой! Нет! Кажется, шишка всё-таки будет! Держи своё чудо электроники!

- Да чёрт с ней, с «Моторолой»! Не стоило рисковать жизнью ради куска пластмассы с набором допотопных микросхем! Жизнь человека - самое ценное, что есть в этом Божественном мире! - патетично заявил я.

- Но ты же только что сказал, что никогда не простишь мне, если твой бесценный мобильник вдруг разобьется, - вкрадчиво напомнил мне исполин.

- И ты поверил?! - благодушно засмеялся я.

- А-а-а! Ну, раз так... - Степан привстал и замахнулся с явным намерением забросить мою «Моторолу» как можно подальше.

- Нет-нет! - в панике подпрыгнул я и вырвал мобильник из лап великана. - Я оставлю его себе, как память о нашей преданной и бескорыстной дружбе.

Я спрятал мобильник в карман, облегчённо вздохнул и только сейчас услышал развязанные голоса и гогот, нахально оглашающие тихую улицу. Подняв голову, я заметил, что машина, так неожиданно напугавшая нас, притормозила на углу квартала и нагло испускала струйку дыма из жерла вибрирующей трубы глушителя. Из раскрытых окон «Опеля» выглядывали головы развесёлых молодых людей, осыпающих нас непристойными шутками и язвительными насмешками. Из верхнего люка легковушки до пояса высунулся волосатый молодчик с чёрными усиками и бородкой а-ля Джордж Майкл. Парень был одет явно не по сезону: в чёрную футболку с короткими рукавами, с лаконичной надписью крупными буквами на груди: «NÃO». В руке он держал откупоренную бутылку пива и размахивал ей так яростно, что содержимое сосуда расплёскивалось равномерно по всей крыше автомашины. Оратор, безусловно, произносил речь, но заплетающимся языком и так быстро, что, кроме ругательств и сквернословия, я ничего толком так разобрать и не смог. Однако друзья спикера отлично понимали смысл слов своего вождя и сопровождали его доклад разнузданным смехом и одобрительными криками. Юнцам было на вид не более семнадцати лет, хотя их горластый лидер мог быть и постарше своих восторженных прихлебателей. Все мальчики были изрядно навеселе от недавно принятого сверх меры алкоголя. А может быть, они ещё и затуманили свои куриные мозги дурманящим дымком из запретной «травки».

- Os caros amigos! O qué aconteceu? - поинтересовался Степан, вставая на ноги и обтряхивая свою одежду от грязи. (Прим. «Дорогие друзья. Что стряслось?» порт.)

Этот вполне естественный, невинный вопрос вызвал новую волну насмешек и издёвок со стороны разгулявшихся любителей ночных автопрогулок. Наглый хохот усилился ещё больше, уже перейдя все дозволенные рамки благопристойности и приличия.

- Venham cá! Vamos rir juntos! - ненавязчиво предложил мой друг зарвавшимся весельчакам. (Прим. «Идите сюда! Давайте посмеёмся вместе!» порт.)

Насмешники притихли, осмысляя заманчивое предложение исполина, а потом затараторили все вместе. В этом грандиозном хаосе пьяных голосов совершенно невозможно было что-либо уяснить. Но я достоверно понял, что наши голосистые собеседники не горят особым желанием познакомиться с нами поближе.

- Как ты думаешь, я успею добежать до их машины? - тихо спросил меня мой друг.

- Навряд ли, - отрицательно покачал я головой. - Водитель газует и, как только ты сдвинешься с места, он сбросит педаль сцепления. Они отъедут чуть-чуть подальше и там уже обхохочутся до коликов в животе.

Тем временем вожак стаи, решив, что его прихвостни нагоготались вволю, грюкнул донышком бутылки по крыше «Опеля» и мгновенно утихомирил свою распоясавшуюся свору. Затем он погрозил нам костлявым кулачком и, брызгая слюной, злобно прокричал:

- Vai p'ra sua terra, filho da puta! (Прим. «Езжай на свою землю, сын шлюхи». порт.)

Не знаю, к кому из нас именно относилось это «дружеское» пожелание, но Степан всецело воспринял его на свой личный счёт. Физиономия его побагровела, вены на висках вздулись. Гигант сделал два шага в сторону, молниеносно нагнулся и что-то ловко подобрал с поверхности мостовой. Головы насмешников как ветром сдуло из окон газующего автомобиля. Их заносчивый предводитель как трусливый суслик, узревший голодного лиса, сломя голову юркнул в спасительную норку. Да так резво, что бутылка пива не вписалась в люк и, выпав из рук юнца, скатилась по крыше «Опеля» на капот и далее вниз на тротуар. Брякнув об асфальт, она к моему величайшему удивлению не разбилась, а, вертясь волчком, отлетела куда-то в сторону.

Согласно древнему народному поверью посуда обычно бьется к счастью и удаче. Но так как этого не произошло, то в эту ночь суждено было разбиться чему-то совершенно другому. Машина мгновенно сорвалась с места, однако было уже слишком поздно. Степан быстро метнул два раза подряд что-то одно за другим в след «Опелю», и дважды сухой треск разбиваемого пластика донёсся до моих замёрзших на холоде ушек. Автомобиль унёсся по улице с такой скоростью, будто за его рулём сидел сам Михаэль Шумахер, спешащий на свидание к своей капризной невесте.

- И что это было? - недоумённо спросил я у друга.

- Сегодня наши друзья нахохотались где-то на 36 контушей с копейками. Я уже не говорю об обмоченном и испачканном нижнее бельё, - с чувством глубочайшего удовлетворения изрёк Степан. - Замена каждого зеркала заднего обзора новенькой «Астры» стоит не менее восемнадцати контушей. На новые деньги – это в сумме около 180 евро. Мой коллега Руи имел неосторожность расколотить на своём «Опеле» такую штучку о встречную машину. Потом месяц плакался мне в жилетку, что его безбожно ободрал как липку его закадычный друг-механик.

- Я не о том спросил, - перебил я гиганта. - Чем именно ты разбил зеркала заднего обзора?

- Древнеяпонскими «голубиными яйцами», - растолковал мне происхождение своих «снарядов» вольный полесский стрелок. – Не зря мне подсказывала интуиция, что они мне сегодня пригодятся.

- Что ты наделал?! - искренне ужаснулся я. - Ведь это же музейный экспонат! Искуснейшая работа древних мастеров! Непревзойдённый памятник культуры Древнего Востока! Их можно смело поставить на одну ступень с так впечатлившими тебя пасхальными яйцами династии ювелиров Фаберже! А ты этим бесценным шедевром - об какой-то задрипанный «Опель»!

- Не о какой-то там задрипанный, а о последнюю модернизированную модель! - веско возразил мне взволнованный Степан. - Бывают в жизни такие моменты, когда прошлое непосредственно соприкасается с настоящим. И только в эти мгновения мы можем воистину осознать колоссальные достижения научно-технического прогресса и величие неугомонного человеческого гения.

- Но ты же сам сказал, что за прорву прошедших лет эти вещицы приобрели свойство талисманов и амулетов! – не смог сдержать я моих бурных эмоций. – А значит, они должны приносить своему хозяину счастье, успех и удачу!

- Материальные предметы, сами по себе, в духовном Мире не имеют никакой силы, - высказал своё непреложное мнение мой собеседник.

- Выходит, ты не веришь в силу чудотворных икон и священных реликвий? – растеряно уставился я моего друга.

- Ну, почему же не верю, - успокоил меня богатырь. – Однако силой и магическими свойствами вещи наделяет могущественный дух праведного человека, обладающего неординарными, сверхъестественными способностями. Или же душевное тепло великого, гениального мастера, сотворившего настоящий шедевр высочайшего искусства. Но зачем человеку нужны талисманы, амулеты, идолы и кумиры? Чтобы найти хоть какую-то зыбкую опору для своего вечно сомневающегося и колеблющегося в неведении разума! Но ведь в Священном Писании не зря говориться: «Не сотвори себе кумира». Ибо каждое живое существо несёт в себе величайшее сокровище - частичку Предвечного и Вездесущего. Опору для своего сознания человек может найти только в своей душе, если осознает её тождество и единство с Великим Творцом Вселенной. И тогда вся Сила этого бесконечного Мира станет ему подвластна. Идём! Нам здесь уже более делать нечего!

И гигант уверенно зашагал в сторону сияющего светом уличных фонарей проспекта.

Я было дёрнулся на поиски пропавших «голубиных яиц», но властный голос Степана остановил мой безотчётный порыв.

- Не оглядывайся и не возвращайся назад, - не оборачиваясь, предостерёг он. - Что было, то прошло. В прошедшем никакого счастья нет и отыскать его там даже теоретически невозможно. Счастье можно найти лишь впереди, на пути к своей истинной жизненной цели.

И я, как послушная собачонка, побежал за посланным мне Провидением попутчиком. Однако моё уязвлённое и униженное самолюбие злобно протестовало. Какой-то невежда и недоучка, бросивший после второго курса институт, учит меня как жить! Хотя какой прок в том, что я перечитал горы книг, приобретя ворох ненужных и бесполезных для меня знаний. Быть может, святая простота и врождённая интуиция ценится в этом Мире куда выше, чем рафинированный и расчётливый разум. Правда, мне уже давно начало казаться, что мой спутник не так-то и прост, и как двуликий Янус предстает предо мной то в одном, то другом обличье. Чаще он является в образе малообразованного детины или шута горохового, который с завидным постоянством находит приключения на свою голову. Но иногда он преображается в странствующего философа, вещающего весьма своеобразные и оригинальные воззрения. И даже говорил этот «Второй» совсем по-иному: неторопливо, веско и в тоже время проникновенно.

Неожиданно в моём сознании созрела шальная, парадоксальная мысль: внутри гиганта живут две противоречивые личности, которые борются за право обладание его плотью. И если одолеет тот Второй Степан, то стоит ему сказать горе: «Прейди сюда!» и гора незамедлительно сделает это. И я изумлённо прокричал вдогонку моему удаляющемуся загадочному товарищу:

- Эй, сеньор Мыслитель! А не могли бы Вы идти не так шибко? А то я никак не поспеваю за Вами в наше лучезарное грядущее!

Мне наконец-то удалось настичь исполина, и мы пошли плечом к плечу навстречу раскрывающему нам свои объятья Непостижимому Миру.