Ранним утром, щурясь от первых лучей солнца пробивающихся

из-за сизых туч, Ийвэ прощалась с королем Майгэсом.

Крепко пожав друг другу руки, король сказал напоследок:

- Сегодня я провожаю тебя, Ийвэ, дочь Ластинефа в нелегкий

и смертельно опасный путь. В Хармалоге и Каргале ты не

встретишь друзей, надейся лишь на себя и свое везение. Хорошо ли

ты запомнила вчерашний карты?

- Да, о король Майгэс. - с трудом выдавила из себя Ийвэ,

стараясь изо всех сил не заплакать. Ей очень и очень не

хотелось расставаться с этим таинственным и мало кому известным

королем ольсов. X тому же сердце подсказывало, что она видит

его в последний раз. Клинок вручен и предсказание должно

исполнится.

- Я слову своему верен, - словно догадавшись о чем сейчас

подумала Ийвэ, твердо произнес король. - Ты вручила клинок

в надежные руки и эти руки не побоятся сразиться со злом.

Король Майгэс перевел взгляд на Клэфсина, стоявшего рядом с

Ональ.

- Возвращайся поскорее, брат. Будем готовиться к предстоящей

битве с Рагруотом. Да, и постарайтесь не задерживаться

около долины Наль-Им.

- Нашу гостью я проведу самыми безопасными

тропами, - ответил Клэфсин.

Освещенный утренним солнцем на фоне угрюмых скал, с величавой

осанкой, высокий и статный, с темно-синими глазами, сиящие,

как вечерние звезды, король Майгэс поднял руку и помахал на

прощание. Затем в скале открылась потайная дверь, и фигура

короля исчезла ь темном проеме. Дверь закрылась и молчаливые

серые скалы ничем не выдавали, что под ними находится дворец

ольсов.

У Ийвэ еще сильнее защипало глаза. Она продолжала стоять на

месте и неотрывно глядеть на скалу, где за потайной дверью

скрылся король Майгэс.

- Нам пора, Ийвэ. - напомнил Клэфсин касаясь рукой плеча

девушки.

Вздрогнув от прикосновения, Ийвэ виновато улыбнулась ему и

последовала за шестью воинами следопытами. Теперь ей не

завязали глаза, как прежде, хотя и повели тайными тропинками.

Ийвэ грустно вздохнула, дорога в подскальный замок короля

ольсов Майгэса навсегда закрылась для нее.

Март кончался, на смену ему шел апрель. Кругом распускались

цветы, пели птицы, а молодую зелень омывали краткие, но

обильные дожди.

Восемь дней пути промелькнули без осложнений и трудностей,

а на утро девятого дня, Клэфсин обратился к Ийвэ:

- Сегодня днем мы подойдем к самой окраине долине Наль-Им.

Я знаю одно место откуда можно понаблюдать за ней, но совсем

немного. Это очень опасно смотреть туда. Тебе же, Ийвэ, что-то

подсказывает мне, нужно хоть издалека глянуть на долину.

- Может это как-то - связано с велшей Челесс? - неуверенно

спросила его Ийвэ.

На ее вопрос, Клэфсин неопределнно пожал плечами. Ональ

больше не стала задавать ему вопросов. Она сразу поняла, что

ответ на свой вопрос получит, когда увидит страшную долину

своими глазами.

Ближе к полудню яркое солнышко светившие все утро тепло и

приветливо, вдруг померкло, словно спряталось за небольшую

тучу. Подняв голову, Ийвэ посмотрела на совершенно

безоблачное небо, но какое-то мутновато-белое. Солнце теперь

выглядело измученным и усталым, будто собиралось навсегда погаснуть

и никогда больше не светить. Помимо Ийвэ, Клэфсин и его

шестеро воинов тоже сразу заметили странную перемену с солнцем.

- Мы подошли к окраине долины Наль-Им. - затаив дыхание и

настороженно глядя в зловещую свинцовую даль, тихо сказал

Клэфсин.

Знаменитая и жуткая долина начиналась за скалистыми всхолмиями.

На них кроме ядовитых колючек и низких черных кустов ничего

не росло. Птицы и звери избегали долину. Лунное озеро

выкепело от огня Рагруота и пустая его котловина напоминала

обуглившиеся сердце.

Стоит поведать скорбную историю о молодой велше Челесс

решившей в одиночку победить Рагруота, Собирателя Тьмы.

Велхами или велшами назывались женщины постигшие тайны трав

и умеющие лечить целебными отварами, мазями, припарками.

Самой лучшей травознаей среди велш считалась Кальвусса. Она

была старая-престарая, но это не мешало ей день-деньской

бродить по лесам, лугам, рощам, чтобы найти новый корешок,

или редкостный цветок.

Когда-то у Кальвуссы было другое имя - Гальцин. Гальцины

распускались после захода солнца. Ярко-сиреневые

чашеподобные цветы с желтой серединой словно приветствовали

приход ночи. Сейчас цветок гальцин древняя легенда.

Кальвусса родилась, когда они кое-где еще росли. Некоторые

женщины из-за красоты цветов высаживали их в своих садиках.

Ходило предание, если в семье родится седьмая дочь и ее

рождение совпадет с цветением гальцинов, то девочка

непримерно станет великой травознаей. У Кальвуссы все это

совпало. Мать с отцом даже удивлятся не стали. В конце концов

быть травознаей совсем неплохо.

Кальвусса жила в деревянном домике в дремучем лесу.

Ластыйга назывался этот лес, то есть не ступай моя нога. И

действительно, стоило какому-нибудь путнику, охотнику, или

дровосеку сунуться в непролазную чащобину, как с ним чуть ли

не на каждом шагу случались неприятности. Путник блуждал до

изнеможения, набивая себе синяки и шишки об корявые корни и

поваленные стволы деревьев. Острые сучья рвали обувь и одежду

в клочья. У дровосека внезапно тупился топор, выскальзывал из

рук будто намыленный. У охотника, ни с того ни сего лопалась

тетива лука, а если не лопалась, то пущенные стрелы всегда

летели мимо цели. В расставленные калканы и ловушки

попадался сам охотник, но не звери. Так что не зря людская молва

окрестила лес Ластыйгой. Не любит он чужаков, быстро

выпроваживает из своих владений. Да собственно говоря, зачем

рисковать жизнями в этом дремужнике? Найдуться и более удобные

леса, изученные и исхоженные, без всякой дурной славы. Но

зато в таких непроходимых чащах любили селиться в полном

уединение - велши.

Кальвусса не принадлежала к отшельницам. Изредка, зато в

самый нужный момент появлялась в окрестных деревнях и

селениях.

Больные и хворые выздоравливали не только от травяных

отваров и мазей, но и от ласкового прикосновения рук Кальвуссы.

Они спокойно засыпали под монотонные бормотание

старухи шепчущей заклинания от болезней, сглаза и наговора.

В последнее время люди начали косо поглядывать на травяниц.

Увы! Многие неопытные и неразумные велши попали под тень

Рагуота. Как же! Их новый повелитель возвысил над простыми

смертными, почти сравнял с Долгоживущими. Теперь не надо

десятилетиями изучать каждый корешок, или травинку-былинку

в отдельности. Темные знания полученные от Рагруота

помогали велшам без всякого труда сразу определять свойства

даннйй травы или растения. Быстро и умело приготовить мазь,

настойки, порошки, снадобья. Кальвусса знала об этом.

" Глупые, наивные дуры! - размышляла она. - Нашли

чем хвастаться. Дескать за короткий срок узнали больше,

чем я за свою долгую жизнь. Дурищ-щи! Рагруот держит их

тела и души в железном кулаке. Малейшие неповиновение и от

велши останется кучка пепла. Маложивущие народы будут

изгонять прислужниц Собирателя Тьмы со своих земель. И

правильно сделают! Ведь они начнут творить только зло.

Наводить порчу на скот и птицу, губить урожаи, отравлять

колодцы с водой. Калечить, а не лечить людей. Долгоживущие,

те тоже не потерпят близкого соседства таких велш. Так

что, куда ни глянь, этим дурехам везде будет закрыта

дорога и поделом!"

Кальвусса затрясла седой головой от негодования. Сегодня

она возвращалась из ближайшей деревни, где вылечила

целебными настоями единственного сына бедной вдовы.

Обрадованная мать не знала чем отблагодарить Кальвуссу.

Разве пирожками с грибной начинкой, которые подрумянились в

печи.

Старая велша кивнула головой. Женщина вытащила противень и

выложила на чистый деревянный поднос вкусно пахнущие

пирожки. Кальвусса отсчитала десять штук и положила в свою

котомку. Много ей не надо, пусть лучше сын ест побольше.

Исцеленному юноше нужно набираться сил и здоровья, чтобы в дальнейшем

начать трудиться, кормить себя и мать.

Малохоженная тропинка вела через большой луг. Местные

жители скот на нем не пасли, боясь близости Ластыйги. мало ли

какая лиходейская тварь выскочит пастухов сгубит и животных.

Внезапно Кальвусса остановилась. Среди ярких луговых цветов

сидела девочка, лет семи-восьми. В заплатанном платьишке,

босая, худенькая, черные, смоляные кудри схваченные красной

ленточкой спускались ниже плеч. Глаза, как две спелые вишни,

удивленно уставились на незнакомую старуху с клюкой.

Кальвуссу поразило еще и то, что девочка разложила по кучкам

сорванные цветы. В первой кучке лежали желтые, во второй

краснорозовые, в третьей - белые, в четвертой - синие.

- Здравствуй, малышка, - поздоровалась Кальвусса, ласково

глядя на девочку.

- Здравствуйте, - немножко оробев ответила та, продолжая

настороженно разглядывать велшу.

- Чем это ты занимаешься, почему ты так разложила цветочки? -

Кальвусса ткнула клюкой на кучки.

- Что же тут непонятного, бабушка? - в вишневых глазах

девочки промелькнуло изумление. Дескать, такая старая и не

знает простых вещей. - Я играю в травяницу. Хочу, как Кальвусса

узнать все травы и цветы, понять язык зверей и птиц.

- Ты этого сильно хочешь, дитя мое?

- Даже очень. Я люблю приходить сюда в одиночестве. Хотя нам

детям, взрослые строго-настрого запрещают ходить на этот луг.

Но один раз, я пришла, полдня проиграла и со мной ничего не

случилось. Конечно, я боюсь. Однако здесь столько цветов и

никто не мешает мне играть.

- Какая ты храбрая девочка. Ну, а если волки выскочат из

леса, или еще кто пострашней?

- А у меня в узелке истолченная в порошок чихай-трава. Брошу

в морду зверя и убегу. Бегаю я бысто.

- Как же зовут тебя, моя маленькая и бесстрашная бегунья?

- Карин.

- Карин? Цветок зари? Тебя назвали этим именем?

- Да.

- А у тебя есть родители, братья, сестры?

- Есть отец и мать, шесть сестер. - Я самая младшая, последняя.

Наша деревня вон за тем большим оврагом.

- Ага, ага. - забормотала Кальвусса думая о чем-то своем.

Потом велша достала пирожок с грибной начинкой и дала его

девочке. Карин поблагодарила старуху и быстренько

проглотила угощение. Ей понравилась эта незнакомая старушка, с

ласковыми синими глазами. Она не походила на тех страшных

колдуний ворующих маленьких детей. Карин много наслушалась

сказок и историй, которые рассказывались вечерами в семейном

кругу. Съеденный пирожок пробудил аппетит и Карин скосилась

на котомку старушки, не даст ли та еще?

Кальвусса усмехнулась и протянула Карин два пирожка. Видя,

как быстро исчезают во рту у девочки пирожки, велша вновь

спросила ее:

- Видно семья твоя бедно живет, небогато?

- Угу, - ответила Карин дожевывая последний кусок.

- А согласна ли ты жить у меня?

Вопрос старухи ошеломил девочку. Она испуганно захлопала

длинными ресницами.

- А кто вы, бабушка?

- А я внучка, и есть сама Кальвусса. Ну, пойдешь ко мне жить?

Я научу тебя распознавать и сортировать травы. Выучу языку

зверей и птиц, раскрою тебе многие тайны леса. Не такой он

и страшный, как говорят люди.

- Кы..., Ка..., - слова застряли в горле Карин. Да, такого

подвалившего Счастья она и неожидала! Жить у самой Кальвуссы?

Сон это или явь? Все взрослые с почтением и уважением

отзывались о знаменитой травознае.

- Я бабушка согласна, но надо спросить моих родителей. Что

они скажут?

Кальвусса весело рассмеялась и погладила морщинистой ладонью

кудрявые волосы девочки.

- Это я быстро улажу, милая моя внучка, - пообещала старая

велша.

Родители Карин поначалу не соглашались отдавать

дочку в глухую чащу на проживание к Кальвуссе. Их пугал

таинственный и загадочный лес. И Лишь когда травозная выложила

на стол большой кожаный кошель с золотыми монетами,

родители не удержались. Золото помогло бы выбиться из нищиты,

обзавестись хозяйством, сделать приданое дочерям.

На прощание отец и мать попросили старую велшу хоть изредка

приводить дочь, что Кальвусса им пообещала и держала слово

в течение четырех лет. На пятый год родители умерли, сестры

повыходили замуж.

Карин все реже и реже приходила в родную деревню, а в

семнадцать лет совсем перестала навещать. Одна Кальвусса

по- прежнему выбиралась из леса, бродила по округе леча болезни,

исцеляя хвори и недуги. Только ей одной доверяло местное

население. Остальных велш прогоняли, так как они творили зло.

Однажды поздним осенним вечером, при свете трех свеч и огня

в очаге, Карин сидала за столом и прилежно читала вслух

старинный трактат о травах. Кальвусса лежала в постели и отдыхала,

закрыв глаза.

Карин перестала читать и посмотрела на дремлющую наставницу.

- Скажи мне, Кальви / так по-домашнему звала Карин травознаю/,

почему ты именно меня взяла в ученицы?

Веки велши дрогнули, сеть морщин разгладилась на усталом лице.

- Тому были все знаки, Кари. В первую очередь меня поразило то,

что ты собирала букетики по цвету, не боялась хищных зверей,

имея в запасе чихай-траву, которую сама высушила и истолкла.

Потом ты седьмая дочь, самая младшая, и я тоже была седьмой

последней дочерью. Тебя, как и меня назвали именем цветка.

Не слишком ли много совпадений сразу? Тогда я решила, ты

будешь моей преемницей. И у тебя еще было горяччее желание

стать велшой. Этого в последнее время не все девочки хотят.

Весной, когда тебе исполнится восемнадцать лет, в майское

полнолуние я сделаю обряд посвящения. Ты по-настоящему

станешь велшей и у тебя будет новое имя.

Польщенная ответом мудрой наставницы, Карин улыбнулась и вновь

с воодушевлением принялась читать.

Этой зимой Кальвусса долго и часто болела. Не помогали ни

какие снадобья и мази, целебные отвары и порошки. С риском для

жизни Карин пробралась в самый центр Заманных болот, и в

понолуние нарвала бледно-желтых в красную крапинку цветов похожие

на лилии - одинифы, продляющие жизнь. Они цвели только раз

в тридцать лет, на маленьких клочках суши Заманных болот.

Кальвусса говорила, что на месте болот в древние времена

находились совсем иные земли и одинифы последние отголоски тех

некогда цветущих земель.

Настойка из корней одинифов намного улучшила самочувствие

Кальвуссы.

Карин воспряла духом и с нетерпением ждала весны.

Когда кончились зимние дожди и яркое весенние солнце разбудило

серый спящий лес, Кальвусса опять почувствовала себя плохо.

Продляющие жизнь, одинифы, теперь мало помогали старой велше.

Видя, как переживает за нее Карин, Кальвусса утешала свою

ученицу.

- Ничего, моя дорогая девочка. Я постараюсь дожить до майского

полнолуния и сделать обряд посвящения. От старости нет лекарств.

Даже на прекрасные лица Долгоживущих ложиться тень уходящих лет.

Хоть мое тело давно состарилось, дух мой по-прежнему молод.

- Это правда, что ты принадлежишь к древней расе кийтов?

- Да, почти. Отец мой был простым смертным, но род матери

уходит далеко корнями в прошлое. Мои старшие сестры, как и отец

прожили положенный срок отмерянный судьбою и только мне,

младшей, достался драгоценный дар кийтов - долголетие.

В детстве, в молодости, реже в зрелом возрасте, мне часто

снились чудесные, красочные сны. Я видела города и крепости,

пристани выложенные белым мрамором, корабли с золотисто-алыми

парусами плывущие по лазурному морю. Видела бронзоволиких

кийтов, кадинхоров и морских хиилов. Когда мне в первый раз

приснился такой сон, я рассказала о нем матери. Она выслушав,

долго и радостно плакала от счастья. С ее слов я узнала какая

кровь течет во мне, именно во мне, а не в сестрах.

В молодости моей матери предсказали, что она родит великую

травознаю, какой еще не рождалось в их роду. Мать моя не

была велшей, но любила цветы, знала целебные травы. Когда

мне исполнилась шестнадцать лет, мать пошла рано утром за

цветами. Тропинка от дождя стала мокрой и скользской, она

упала и ударилась об острый камень. Если бы не это, мать моя

пережила бы дочерей, внуков и правнуков. В свои шестьдесят

лет выглядела тридцатилетней, здоровой, цветущей женщиной.

Вот так-то, дитя мое. Несмотря на долголетие мы все-таки

смертны.

Карин в немом восторге созерцала наставницу, такую старую,

но юную душою, умудренную знанием жизни и знающей, кем были

ее предки.

- Вот интересно бы знать мою родословную, от кого мы ведем

род, от кийтов, от кадинхоров, от оберегов? - мечтательно

произнесла Карин. - И так же долго я проживу, как и ты, Кальви?

Кальвусса уставилась на Карин долгим изучающим взглядом.

- Возможна ниточка твоей родословной тянется к кадинхорам.

Мой учитель и наставник, великий травознай Молней тоже

происходил из рода кадинхоров. А вот твое будущее, гм, гм,

теряется в сплошном сером тумане, мне не пробиться сквозь него...

Взгляд Кальвуссы прожигал Карин насквозь, но она не отводила

глаз. Красивые, цвета июньской вишни, глаза девушки смело

глядели в умные и проницательные глаза старой велши.

- Удивительно, но будущие все так же скрыто серым сумраком

и сквозь него виднеется черная фигура Рагруота.

- Значит, я попаду под тень Собирателя Тьмы ? - обеспокоенно

воскликнула Карин и ледяная рука страха коснулась ее

милого личика, румяные щеки побелели, а глаза тревожно

сверкнули. - Нет, нет, не хочу служить Рагруоту, никогда!

- Не пугайся моих слов, дитя мое! Да, твое будущие как-то

связано с Собирателем Тьмы и еще с королевой Бальмалой...

Ты что так побледнела, Карин? Брось, перестань. Ты самая моя

достойная ученица и наследница. Ты просто умница, самой

судьбой данная мне на воспитание. Не стоит пугаться их. -

Кальвусса криво усмехнулась. - Не такие они великие и

ужасные - Рагруот и Бальмала, их оружие - страх. Собирателя Тьмы и

королеву погибшего Самарона можно одолеть. Есть, есть на них

управа. В зеленом сундучке лежит книга "Предначертания",

она досталась от Молнея, перед своей смертью он завещал ее

мне.

Узнай про эту книгу написанную Пелегами, Рагруот и Бальмала

устроили за ней охоту, применили все свои чары и силы, что

бы найти и уничтожить ее. Но они никогда не узнают про эту

книгу, узнаешь лишь ты при майском посвящении.

Кальвусса перестала говорить и тяжко вздохнула.

- А теперь ложись спать, Кари. Разговор утомил меня. Надо

беречь силы для мая.

- Хорошо, Кальви, лежи и отдыхай. - Карин заботливо поправила

одеяло у старухи, потом убрала на полку трактат о травах и

тоже легла спать.

Промчался месяц март оставив зеленоватый след на травах и

деревьях. В апреле зазвенели громче прежнего птичьи голоса.

Весенние цветы манили к себе пчел и насекомых, а лес еще

больше зазеленел и зашумел молодой листвой.

Только в самой сердцевине Ластыйги не было ни весеннего

ветра, ни яркого солнца. Коричнево-черные, мощные исполины

деревья, переплелись между собой ветвями и корнями в сплошную

стену. Длинные пряди лишайников свисали вниз, а у подножий

странных деревьев вечно клубились сизым паром удушливые

испарения. Туда сама Кальвусса не заглядывала, а звери не

прокладывали своих троп, птицы не нарушали зловещую тишину леса.

Наконец над домиком Кальвуссы разразилась майская гроза.

Вымытая листва изумрудным глянцем засверкала в лучах солнца.

Ручьи наполнились новой водой и быстрее побежали в лесную

речку Иттин. Голубое небо постепенно очищалось от грозовых туч.

Они величаво уплывали на юг, изредка сверкая молниями и

отдаленно погромыхивая.

Через неделю наступило долгожданное полнолуние. Ни одно

облачко не закрывало золотистый лик луны. Мерцающие сияние,

льющиеся серебристым потоком на спящий лес, очаровывало Карин,

заставляло биться быстрее юное горячие сердце.

На поляне у трех старых дубов, сросшихся стволами и называемые

Тридубником, Кальвусса развела большой костер.

Обнаженная, благоухающая цветочными маслами, стройная, сияющая

от радости Карин, блестя глазами смотрела с восхищением на

Кальвуссу.

Над старой велше одета длинная до земли белая рубашка,

перехваченная на талии красным плетеным ремешком. Седые,

распущенные волосы украшал золотой обруч. В эту незабываемую

минуту она казалась помолодевшей и полной сил, будто не

болела всю зиму.

Запев низким голосом песню, звуки которой наполнили душу

Карин необъяснимым восторгом и трепетом, Кальвусса торжественно

одела на голову своей преемницы многослойный венок из трав и

цветов.

- А теперь протяни руки ко мне ладонями вверх, - властно

сказала Кальвусса.

Вся трепещущая Карин повиновалась. Старая велша прижала свои

ладони к ладоням Карин. Ух, какой жар побежал по жилам новой

велши! Это волшебная сила исходящая от Кальвуссы переливалась

в тело Карин и не только от Кальвуссы, но и сила травозная

Молнея.

Отняв ладони, Кальвусса слегка покачнулась. Она почувствовала

себя глубоким колодцем, из которого ушла вся вода и которая

больше не вернется обратно никогда. Жизнь едва теплилась в

старом теле, но обряд нужно закончить, чтобы перед смертью

по-настоящему уверится, что вся сила ушла в Карин.

- Прыгай через огонь, прыгай! - страшно вскричала Кальвусса.

Карин не колеблясь прыгнула прямо в высокое пламя. Огонь не

обжог тело. Подобно ветру пронеслась Карин сквозь огненные

языки.

- Еще! - приказала Кальвусса.

Ее ученица пробежала туда и обратно снова сквозь огонь, да

еще лихо сплясала в самом центре костра танец журавля. Ни

один волосок не сгорел на теле и голове Карин. Кожа осталась

гладкой, сияющей, не обоженной. С радостным смехом юная

велша выскочила из костра.

Кальвусса тоже улыбнулась, но улыбка быстро сошла с ее лица,

взгляд посуровел и сосредоточился.

- Подойди ко мне, Карин. - сказала она.

Карин послушно подошла к своей наставнице. Та, подняв с земли

заранее принесенный золотой кувшин, принялась обливать

заговоренной водой с головы до ног тело велши.

Кожа Карин вдруг засветилась мягким золотистым светом.

Необыкновенный прилив новой мощи и силы почувствовала изменившиеся

Карин. Казалось она могла одним движением пальца своротить

горы и повернуть реки вспять. Она слышала голоса зверей,

птиц и растений. Это были незабываемые ощущения, поначалу

страшноватые, но потом чудесные и прекрасные, волнующиеся и

захватывающиеся. Но вот заговоренная вода тонкими струйками

стекла в землю и тело перестало светиться. Юная велша

удивленно посмотрела на Кальвуссу.

- Так надо, Карин, - ответила та, - я отдала тебе Все что

имела. В дальнейшем ты сама приумножай силу, копи знания

о травах. Если через много лет встретишь девочку, а может

и даже мальчика, имеющие желание стать травознаями, возьми

в ученики. Если ученик или ученица окажется достоен и

верен своему делу, сделай обряд посвящения и отдай Все,

накопленное тобою силу, знание и мудрость. Великий травник

Молней посвятил меня в велши отдав мне Все свое. Я отдала

и его и свое тебе, так продолжи и ты нашу традицию. Сейчас,

милая Карин, ты прошла обряд посвящения. Огонь не тронул тебя.

Заговоренная вода обмыла твое тело и не обнаружилось ни

одного пятнышка зла. Новое имя даю тебе - Челесс, что

значит - нетронутая огнем.

Стоящие поодаль от костра звери наблюдали за действиями

Кальвуссы. Странно смотрелись они. Косули находились рядом

с волками, зайцы рядом с лисами, благородные красные олени

с медведями и кабанами.

Птицы дневные и ночные заняли все ветви деревьев окружающих

поляну. Это была великая ночь перемирия, единственная ночь

в году, когда никто никого не опасался, и именно этой ночью

дубы выпускали нежные желтовато-коричневые сережки,

пахнущие едва заметным и тонким ароматом.

Вдруг налетел ледяной порыв ветра. Птицы тревожно

закричали и разлетелись. Звери предчувствуя опасность разбежались

по норам и тайным убежищам. Ластыйга всколыхнулась от

макушек и до корней деревьев. Листья затрепетали и многие

осыпались, а травы низко пригнулись к земле.

- Что это, Кальви? - испуганно закричала Челесс.

- К нам летит королева Бальмала. - глаза Кальвуссы гневно

засверкали.

В грохоте, в ослепительных вспышках, с диким хохотом и

душераздирающими воплями предстала перед ними королева

Бальмала, черная колдунья из погибшего Самарона. Ныне повелительница

велш, которые попали под тень Собирателя Тьмы.

Бледное лицо с синюшно-мертвенным оттенком еще сохранило

красивые черты изогнутых бровей, миндалевидного разреза глаз,

тонко очерченного носа и винно-красных губ. Волосы цвета

сажи развевались подобно змеям из-под короны испускающей

тусклый золотой свет. Глухое, узкое платье и длинный плащ

казались, были сотканы из самого мрака. Костлявые пальцы сжимали

стальной магический посох, позволяющий Бальмале лететь по

воздуху быстрее ветра.

Колдунья злобно посмотрела сначала на Кальвуссу, потом на

Челесс. Ужасен взгляд Бальмалы, взгляд беспощадного убийцы

не знающего, ни жалости, ни сочувствия!

- Ага, значит сведения подтвердились, - мрачно проговорила

сквозь острые зубы королева Бальмала. - Рагруот Великий

приказал мне убить тебя, ненавистная Кальвусса. Ты везде ходишь,

бродишь, смущаешь умы простых смертных, и вдобавок ко всему

науськиваешь подлых людишек против велш, которые действуют

по законам моего повелителя Рагруота Великого. Трех лучших

велш, эти навозные черви осмелились сжечь на кострах.

Собиратель Тьмы такого не прощает. Он жестоко карает обидчиков и

тех, кто идет против него.

- Тебе не запугать меня, змеиное отродье, уродливое

порождение Самарона! - храбро ответила Кальвусса. - И на тебя со

временем найдется управа. Ты сгинешь в мир Теней, твоя жестокая

и кровожадная душа унесется в Запределы. Оттуда нету

выхода, особенно такой злобной твари, как ты!

Изо рта Бальмалы вырвалось оранжево-зеленое пламя. Фигурка

Кальвуссы вспыхнула подобно пучку сухой соломы. Серый пепел

осел на землю. Челесс стояла ни жива, ни мертва.

- А-а! Я вижу передо мной новоявленную велшу! - убийственно

красные глаза с черными узкими зрачками уставились в

побелевшее от страха лицо Челесс. Но за одно мгновение юная велша

оправилась от страха и была готова к любому отпору со

стороны королевы Бальмалы.

Страшная колдунья не заставила себя долго ждать. Жгучий огонь

вырвался из оскаленной пасти Бальмалы. От него заполыхала

трава и цветы кругом. Загорелся ярким пламенем и Тридубник,

только Челесс огонь не трогал. Волшебная сила Кальвуссы

надежно защищала велшу от колдовского жара.

Бальмала видя, что огонь не берет Челесс и к тому же та

смотрит дерзко и вызывающе, злобно плюнула на землю и почва

задымилась от ядовитого плевка.

- Позднова-то я прилетела. Это старая карга успела передать

волшебную силу тебе. Ну ничего. Ты, скверная дрянь не

обольщайся новой мощью и дерзскими замыслами. В октябрьское

полнолуние сам Рагруот Великий займется тобой. Уж он-то сделает

свой обряд посвящения. Он умеет подчинять особо непокорных,

чересчур вольных и смелых велш.

Новый залп дикого хохота потряс лес. В грохотах, вспышках,

королева Бальмала Исчезла. Напоследок, ледяной ветер, как

плеткой, хлестнул по лицу Челесс, но велша не вздрогнула от удара.

Взмахнув руками, Челесе произнесла заклинание, усмиряющее

пожар. Пламя быстро погасло. Белый дым расстелился по поляне,

над потухшим костром и обгорелым Тридубником. Никогда больше

на лесном великане не распустятся весной зеленые волнистые

по краям листья, не повиснут желто-коричневые сережки-цветы,

не созреют к осени желуди. Умер старожил Ластыйги.

Челесс опустилась на колени и обхватила голову руками. Она

просидела в такой позе не шевелясь, словно в трансе. И

лишь утренние первые солнечные лучи вывели велшу из

тягостного состояния.

Поднявшись и размяв затекшее тело, Челесс собрала пепел

Кальвуссы в золотой кувшин, из которого старая велша поливала

ее заговоренной водой.

Придя домой, оделась, взяла лучшие одежды наставницы / а их

было немного/, вещи и украшения. На месте кострища выкопала

яму, положила кувшин с пеплом дорогой наставницы предварительно

запечатав горло кувшина белым воском, рядом положила одежду

и вещи. На месте могилы посадила тонкоствольную березку -

любимое дерево Кальвуссы. У обгорелых корней Тридубника, три

дубовых саженца. Пусть растут и радуются жизни. А она...

Нет, не надо отчаиваться и лить понапрасну слезы. Кальвусса

все равно бы долго не прожила. Разве не ее и Молнея чудесная

животворная сила полыхает внутри Карин-Челесс? Челесс.

Какое непривычное новее имя, что сулит оно? Славу или позор?

Радость или горе?

Тяжело вздыхая, Челесс встряхнула с платья комки земли,

оглядела еше раз могилу Кальвуссы, обгоревший Тридубник и

гневное пламя мести забушевало в сердце девы. Сегодня же, прямо

сейчас, она Карин-Челесс достанет книгу "Предначертаний" из

тайника и узнает, как избавиться от королевы Бальмалы и

может быть самого Рагруота...

Тайник с книгой находился неподалеку от домика Кальвуссы.

Прочитав над большим, круглым, обросшем зеленым мхом камнем

заклинание, Челесс легко сдвинула его. Открылся ход с

каменными ступеньками ведущими в темноту. Велше не понадобился

факел, чтобы освещать путь под землей. Она видела в темноте

лучше, чем сам филин Вубун.

Спустившись, Челесс разглядела небольшую железную дверь. На

ней были чары, но молодая велша знала как их снять. Отворив

дверку, протянулась в неширокое, с низким потолком комнату,

всю отделанную красными плитами гранита. Ровно посередине

комнаты находилась тоже из красного гранита возвышение

ввиде квадрата. На возвышении стоял золотой сундук.

Челесс подошла к сундуку и сказала только одно слово:

- Кэо!

Крышка сундука с легким звоном открылась. Никакие другие

заклинания не смогли бы открыть крышку, а уж пытаться

с силой взломать или расплавить сундук и вовсе бессмысленное

занятие. Великий травник Молней собственноручно выковал

сундук и наложил чары в которые вошла частичка его волшебной

силы. Челесс обладала заветной частичкой, так как она

передалась от Кальвуссы, а Кальвуссе передал сам Молней.

На дне сундука лежала серебряная шкатулка. Челесс взяла ее

и вышла наружу. У самого входа велша присела на траву,

открыла шкатулку и вынула книгу в кожаном переплете.

Закрыв глаза Челесс положила бесценный фолиант на голову и

наугад открыла где-то посередине. Сняв с головы книгу, Челесс

невольно содрогнулась: она открыла на самом нужном месте.

Желтые страницы начертаны Пелегами. При написании Пелегов

использывалась особая черная тушь никогда не выцветавшая от

времени. Вот что прочла Челесс:

"... Далеко лежащей на юге страны Тунгой-Ор, на тучных

пастбищах Хар-Армена пасется огромный черный бык - Рамдыгай.

Сила его измеряется двадцатью быками, самых крупных и

сильных. Расстояние между кончиков длинных рогов равно трем

быкам, если те встанут друг за другом, хвост в хвост.

Смелые опытные охотники и отважные воины пытались убить или

поймать Рамдыгая. Много смельчаков погибло, но не удалось

добыть и черной шерстинки со шкуры быка. Рамдыгай далеко

видел и слышал, чуял все западни и ловушки.

С каждым годом его шкура становилась прочнее и тверже любой

стали. Если сделать из шкуры быка Рамдыгая доспехи и для

прочности укрепить их пластинками вырезанные из его рогов, а рога

Рамдыгая крепче железа, то доспехи надежно защитят от зеленого

жгучего огня Бальмалы и огненного жара Рагруота.

Для того чтобы убить Рамдыгая понадобится пучки душистой

травы-метельника. Съев метельник бык уснет и тут не терял

времени нужно пронзить сердце Рамдыгая золотым копьем и испить из

серебряного кубка бычьей крови. Выпить надо один кубок,

второй будет смертельным!

Сила двадцати быков в том числе и сила Рамдыгая войдет в тело

победителя. Но Рамдыгай не прикоснется к метельнику, если его

разбрасает рука человека. Лишь зверь должен раскидать пахучие

пучки растения".

Челесс нахмурилась. И сразу припомнился черно-бурый лис

Мэлфи, которого, еще лисенком, приручила юная велша. Конечно

Мэлфи поможет ей. Этот хитроумный красавец лис на все

способен, да и бык не обратит на него внимание. Мали ли лисиц

шныряет по равнине. Перестав хмурится, Челесс продолжала

чтение. Далее говорилось о том, как сделать из шкуры быка

доспехи. Пропустив несколько страниц, вычитала следующие:

" Убить королеву Бальмалу, черную колдунью из Самарона и не

дать ей больше возродиться, потребуется меч из подземелья

Хантонреда, в долине Наль-Им. Ножны и меч выкованы из сплава

семи металлов. Ядом Великого Черного Скорпиона Ансирага,

который обитает в Каньоне Ужаса, в самом глубоком Провале,

находящемуся в пустынных землях Теренкрета, надо смазать меч.

Только благодаря пилииму входящему в сплав меча, оружие

выдержит яд Ансирага, другие металлы без пиллима попросту

испарятся. Черный Скорпион последний из тех чудовищ, что обитали

в Темные Времена, до пришествия Радигаксов. Он успел

спрятаться в Провал от прекрасных Звездных Сеятелей. Очень редко

выползал наружу Ансираг уничтожая все живое. Все чаще и чаще

впадает в забытье Черный Скорпион, и пока он не уснул

навечно, яд надо добыть из живого Ансирага, а не из мертвого. Тот

на ком будут доспехи из шкуры быка Рамдыгая, ножны и меч из

Хантонреда, догадается сам, как добыть яд из жала живого

Черного Скорпиона".

Челесс закрыла книгу " Предначертания". Сейчас она не будет

ломать голову о третьем, почти невыполнимом задании. Велша

отнесла серебряную шкатулку вместе с книгой обратно в

гранитную комнату. Произнесла заклинание перед железной дверкой

и над камнем. Книга была снова надежно упрятана. Все, что

нужно для себя Челесс уже знала.

Идя домой она думала о долине Наль-Им. Долина лежала в

северо-западном направлении от Ластыйги. Если встать до

захода солнца и быстро шагать, то ближе к вечеру очутишься у

скалистых всхолмий Наль-Има.

Однако задуманному не так-то скоро удалось осуществиться.

Ночью Челесс приснился больной ребенок. Малыш просил о

помощи. Молодая велша, как наяву, видела заболевшего, где его

искать и в каком доме он живет.

Проснувшись, Челесс поняла, что она добропорядочная велша,

должна пойти и исполнить свой долг. Видно такие сны снились

и Кальвуссе, просыпаясь та знала их дом и чем они заболели.

До середины июня снились Челесс больные и хворые и она свято

исполняла обязанности травознаи. Но вот сегодня, теплым

погожим утром, пробудившись раньше солнца, Челесс слегка

вздрогнула - ни один больной ей не приснился. Не значит ли это,

что пора идти в долину в Наль-Им? Конечно значит. Ей дана

отстрочка от лечебных дел. Теперь дорог каждый день, каждый

час.

Быстро встав с постели, Челесс умылась, наскоро позавтракала,

вышла из дома и стройная фигурка велши бесшумно

растворилась среди деревьев.

Солнце давно перевалили заполдень, когда Челесс выбежала из

лесной чащи. Из прохлады леса велша попала под горячие лучи

солнца, но на потном загорелом лице засветилась улыбка. Вот

она долина Наль-Им, вон блеснуло Лунное озеро! Хоть память

у людей коротка, но легенду о двух братьях из рода Хантонов

помнили и передовали из уст в уста.

Некогда два родных брата, храбрые и смелые витязи искали

место, чтобы построить город-крепость. В долину Наль-Им они

пришли поздно ночью.

Полная луна отражалась в незнакомом озере и старший брат

назвал озеро - Лунным. Со временем, недалеко от озера вырос

город-крепость Хантонред. В середине крепости возвышался

величественный белый замок братьев.

Удача сопутсвовала жителям города. Процветала торговля,

совершенствовались ремесла и воинское искусство. За мощными

крепостными стенами с успехом отбивались от ченгов и

харматов. Один раз шайку великанов айногов разгромили. Айноги

выше на целый рост человека. Грубые, неотесанные существа,

прожорливые, очень падкие на золото. А в последние время, стали

удирать втихомолку из Каргала и Хармалога, так как Рагруот

заставлял их служить. Служба у Собирателя Тьмы известно какая,

сплошная муштра, кормежка не ахти, да еще низкорослые

командуют. Айноги ужас как боялись Рагруота и большинство

терпело его владычество. Однако находились отчаянные, сбивались

в шайку и уходили разбойничать в обжитые места. Ни одной такой

шайке не повезло у дороги ведущей в Хантонред. Два больших

отряда воинов напали на них внезапно. Меткой стрелой сразу

был убит вожак, с остальными тоже быстро расправились. У

разбойников нашли три кожаных мешка с сокровищами.

Награбленное богатство айногов свалили в сокровищницу

братьев. Никто не обратил внимание на меч с черной рукояткой в

позолоченных ножнах. Подобного оружия, в золотых, в серебряных

ножнах, украшенные драгоценными камнями было множество.

Только младшему брату, случайно зашедшему в сокровищницу

приглянулся таинственный меч.

Подержав оружие в руках, витязь положил его на место, так как

у него уже был великолепный лезг с которым витязь не хотел

расставаться.

Беда пришла внезапно и неожиданно. Древнее и загадочное Зло

серыми щупальцами выползло из сумрачной сердцевины Ластыйги.

Люди словно сошли с ума, началась междуусобная резня. В страхе

и панике многие жители кинулись вон из обреченного

города - крепости.

Серые щупальца легко рушили каменные стены и заграждения.

Копья, боевые топоры, стрелы, мечи, лезги тупились и ломались

в сером движущем тумане.

Младший брат вспомнив о таинственном мече в позолоченных

ножнах, с черной рукояткой, бросился в подземелье замка, в

сокровищницу. На обратном пути его убил обезумевший воин.

Разрушив и уничтожив город, Туманное Зло убралось назад в глухую и

непроходимую темнину Ластыйги.

Ходили слухи, что это Рагруот заставил Серый Туман погубить

Ханатонред в отместку за своих погибших ченгов и харматов.

Только это не правда. Зло из Ластыйги не подвластно

Рагруоту, потому что оно древнее и сильнее Собирателя Тьмы.

Прошли столетия, никто не селился в долине Наль-Им. Боялись

Зла из Ластыйги. Лишь изредка пастухи проходили здесь с

овцами, а в последнее время и вовсе избегали ее.

Челесс не боялась долины. Жгучие желание убить Бальмалу и

Рагруота, было сильнее страха. Сначала велша решила сразу

спустится за мечом, но передумала. Лунное озеро манило

искупаться, смыть пыль и пот с тела. Челесс скинула платье и

с удовольствием окунулась в синюю воду озера. Выйдя на берег,

легла на мягкий сладко-пахнущий клевер обсохнуть чуток и

передохнуть.

Черный Кристалл Сенклет показывал Рагруоту подчиненные

страны и края. Собиратель Тьмы молча наблюдал, как рабы и слуги

исполняют его законы и указы в своих уделах. Внезапно

Сенклет показал иную картину: берег озера, спящую красивую

велшу в клевере, унылую долину с редко растущим кустарником.

Неожиданное беспокойство обуяло Рагруота. Он узнал Наль-Им,

Лунное озеро и преемницу Кальвуссы, велшу Челесс. Почему

Сенклет показал эту голую девчонку? Какой бедой она ему

грозит? Да, Темной Душе был известен страх и этот страх

исходил от спящей велши...

Собиратель Тьмы неожиданно взъярился. Чего он испугался

обнаженной дряни так безмятежно лежащей перед ним?! Не он ли

Рагруот Великий? Не он ли Собиратель Тьмы? Произнеся

злобное заклинание, Рагруот склонился над Сенклетом. Взгляд

страшных глаз пронзил черную поверхность кристалла.

Разнежившись на солнышке, в полуха слушая стрекотание

кузнечиков, гудение пчел и жужжание мошек, Челесс совсем было

задремала, как дикая боль свела судорогой тело. Красивое

лицо в обрамлении пышных, длинных кудрей исказилось от гнева и страха.

Мысленный, властный приказ прилетел из мрачного Каргала,

вражьей цитадели Барага, приказ Рагруота, Собирателя Тьмы.

- На колени, ничтожная сборщица сорняков!!

Сила приказа настолько оказалась велика, что все попытки

велши сконцетрировать волю против воли Рагруота, ни к чему

не привели.

С округлившимися от ужаса глазами, Челесс смотрела, как ее

хорошо сложенное тело медленно подчиняется приказу Рагруота.

Вот велша встает, поворачивается лицом на северо-восток,

колени трясуться, того гляди подогнуться.

- Быстрее, лесная образина! Я не привык ждать! - гневный

мысленный окрик, словно ударом бича обжег Челесс. Вскрикнув,

она рухнула ниц. Стальная, черная воля ослабла, а в голове

еще долго слышался довольный хохот Рагруота.

Взвыв от обиды, горечи унижения и позора, Челесс принялась

кататься по траве и колотить в бессилии землю кулаками.

Невесть откуда взявшиеся тучи обложили синие небо и закрыли

солнце. Измученная Челесс затихла в глубоком обмороке.

Очнулась она от ночного прикосновения ветра. На черном

небосводе ярко горели звезды. В темноте перекликались совы,

шуршали в траве невидимые зверьки. Челесс поднялась и оделась.

Вспомнив дневной позор и бессилие перед Рагруотом, велше

захотелось плакать, но вместо этого она вдруг рассмеялась

громким смехом.

Смех казался неуместным в ночной долине. Совы перестали кричать,

прекратилось шуршание и возня в траве. Но так как странный

звук не повторился больше, ночные голоса и шорохи возобновились и

снова.

Челесс погрозила кулаком в сторону Каргала. Несомненно Рагруот

применил древние заклинание Подчинения и усилил его через

Сенклет.

Застал Собиратель Тьмы ее врасплох, но сама виновата. Нечего

расслабляться и нежиться на берегу озера. Ладно, ладно,

она - велша Челесс, достойная преемница Кальвуссы еще

наверстает свое. Долг платежом красен и в наши ворота посветит

солнце. Права, тысячу раз была права Кальвусса! Не такие они

Премудрые и Всемогущие! Кристалл показал Рагруоту долину и

велшу, но недогадливый повелитель решил, что опасность

исходит только от Челесс, поэтому потешил свою гордыню тем, что

поставил велшу на колени. Дескать, я сильние и опасность не

так уж и велика. Но если б он знал, что неподалеку

находится подземелье с заветным мечом, который, может быть, принесет ему

смерть, то Рагруот не смеялся самодовольным смехом. Чении и

харматы перерыли бы всю долину в поисках меча. Однако земля

Наль-Им лежит не тронутая. Черный кристалл Сенклет имел

незначительный недостаток: он не все показывал, что скрыто под

землей, показывал лишь то, куда могла достать и проникнуть

воля Рагрута. А воля Рагрута не была такой уж всесильной,

чтобы охватить все страны и земли.

Руины города-крепости не видно из-за разросшегося

терновника, дикой акации, зарослей ежевики и низкорослых корявых

грондов. Кладка камня совершенно скрылась под широкими

листьями лопухов, жгучей крапивы, настырного и вездесущего

репейника.

Челесс не мешали, ни колючие кусты, ни цепляющиеся за одежду

сорняки.

В непроглядной темноте, она нашла вход в подземелье,

спустилась по хорошо сохранившийся лестнице в коридор отделанный

гладко обтесанными каменными плитами.

На самой середине коридора, Челесс наткнулась на кости воина.

Ее не устрашили пустые глазницы скалящегося черепа. Одежда

истлела, но богатые доспехи и кольчуга сохранились. На

серебряном поясе, сделанном в виде колец, висели позолоченные

ножны.

Челесс осторожно отстегнула их и обнажила меч. Лезвие меча

в верху более узкое, внизу более широкое. Рукоятка сделана

из черного рога дракона Нессерета. На одной стороне рукоятки

вставлены три крупных алмаза, излучавшие подобно звездам

голубоватый свет. С другой стороны само изображение дракона.

Оно выполнено точно и скрупулезно из красного металла.

Маленькая копия дракона Нессерета казалась живой на рукоятке

меча. Челесс дивилась древним мастерам умевшим ковать столь

грозное оружие. И без яда Черного Скорпиона Ансирага меч

может унести множество жизней.

Пальцы сжимающие рукоять засветились красным светом. Это

изображение дракона от прикосновения теплой ладони замерцало и

налилось рубиновым огнем. Челесс в немом восторге смотрела

на меч. Да, наверно младший брат решил, что этим мечом убивали

драконов. Ведь рукоятка из его рога!

В последний час Хантонреда витязь вспомнил о мече, когда свой

сломался. Он понадеялся, что таинственный меч поможет уничтожить

Серое Зло из Ластыйги. Но, увы, было уже поздно...

Челесс несколько раз взмахнула мечом. Будто молния

разорвала мрак подземелья! Меч оказался не таким тяжелым, как

казалось с виду. Меч без натуги держала и девичья рука.

Издав радостный возглас, молодая велша приставила острие меча

к своему лбу и нараспев произнесла хорту-заклинание:

 

Ты - лежащий мертвый воин,

В подземелье Хантонреда,

Не считай меня ты вором

Меч послужит твой для дела.

И для дела не простого

Зло должна я уничтожить.

Черный яд из скорпиона

Мне убить ее поможет.

Злой колдунье королеве

Нанесу удар я смело.

И рука моя не дрогнет,

Унесется дух из тела.

Злобный дух из Самарона

Сгинет вскоре в Запределы.

Нет тебе обратно хода,

Я клянусь здесь в подземелье.

Спи спокойно мертвый воин,

Клятву я свою исполню.

Меч для битвы подготовлен

Нет отныне мне покою.

Смолкли слова хорты-заклинания. Отняв меч ото лба, Челесс

посмотрела на оружие. По его краям пробежали белые сполохи.

Клятва принята.

- Я назову тебя Велльдор, что означает обретенный вновь, -

сказала велша и направилась к сокровищнице, чтобы взять

четыре слитка золота для изготовления копья.

После того, как одноглазый кузнец Туутикен, которого Челесс

вылечила от лихорадки выковал ей золотое копье, она

договорилась с ним и о доспехах из шкуры быка, которую велше

предстоит добыть. Челесс доверяла молодому и не возврасту

молчаливому кузнецу.

Еще дорассветные сумерки бродили под зеленым пологом

деревьев, еще спали первые утренние птицы, а чашечки и бутончики

цветов не раскрылись, Челесс уже была на ногах.

Выйдя на оленью тропу прокричала три раза по-оленьи. Немного

погодя послышался звонкий топот копыт.

Царственный олень Эйс, краса и гордость Ластыйги, с

великолепными ветвистыми рогами, появился на тропе и доверчиво

подошел к лесной деве. Велша погладила оленя по шее и

угостила соленым корешком. Съев любимое лакомство, олень

ткнулся мордой в плечо Челесс. Она погладила его еще раз по шее,

тихо рассмеялась и отстранилась от Зйса. Затем велша позвала

лиса Мэлфи, шорох в кустах заставил ее обернуться.

Желтые глаза чернобурого лиса смотрели на деву с укоризной и

неудовольствием и та знала почему. Его отозвали от родной

норы, где осталось пятеро лисят и лисица,

Велша склонилась над Мэлфи и долго что-то шептала в лисье

ухо. Полузакрыв глаза Мэлфи внимательно слушал. Наконец

согласившись, лис лизнул щеку хозяйки и убежал за метельником.

Прибежав обратно, держа в пасти пахучую траву, он по знаку

Челесс прыгнул на спину оленя Эйса. Лесная дева сама

уселась верхом и благородный олень вихрем понесся на юг, в

страну Тургой-Ор.

Огромный черный бык Рамдыгай мирно пасся на обширной равнине,

наслаждаясь покоем и тишиной. Ничто не предсказывало беды.

Внезапно среди ярких июльских цветов и зеленых трав

промелькнуло черное тело лисы.

Бык фыркнул и раздраженно топнул тяжелым копытом. Слишком

близко кружилась около него лиса. Не видит что ли, Кто перед

ней? Но лиса уже удирала со всех ног, испугавшись гулкого

удара копытом о землю, да и самого быка - исполина. Рамдыгая

же разобрало любопытство, отчего так близко шныряла лиса? И

почуял запах редкостной травы. Бык обнюхал раскиданный

метельник и не обнаружил никакого подозрительного запаха. Съев

метельник, Рамдыгай тем самым подписал себе смертный

приговор.

Челесс было жалко убивать Рамдыгая, но клятва и месть жгла

душу и сердце. Золотое копье пронзило сердце быка. Челесс

выпила один серебряный кубок горячей красной крови Рамдыгая

и сила двадцати могучих быков вошла в тело девы. Не теряя

времени велша заветным мечом отрубила половину рога и ровно

столько шкуры сколько надо на доспехи отрезала от

быка. Потом сожгла несколько черных шерстинок Рамдыгая и

произнесла заклинание, чтобы душа быка не преследовала ее, а

улетела бы на небесные пастбища и никого больше не тревожила.

Затем Челесс отпустила лиса и оленя в родную Ластыйгу, а

сама направилась в привольные степи Сумархана, где паслись

дикие табуны коней маджуков. Путешествие в Сумархан заняло

около пяти дней.

На шестой день, рано утром велша присмотрела вороного

жеребца - вожака большого табуна. Челесс издала призывный клич молодой

кобылицы. Вожак встрепенулся и поскакал на зов.

Велша с замирающим сердцем глядела на вожака и поневоле

залюбовалась им. И как таким майджуком не залюбоваться! Не зря

про них говорят: "конь-огонь!" Раздутые ноздри трепетали,

темно- фиолетовые глаза метали искры, пышная грива и хвост черными

султанами развевались на ветру. Стальные мускулы

переливались под лоснящейся кожей, а копыта будто вообще не

касались травы.

Вороной жеребец гневно захрапел, встал на дыбы. Вместо

кобылицы он увидал деву смотрящую прямо в его глаза и от этого

взгляда нельзя было убежать. Челесс быстро произнесла

лошадиное заклинание, усмиряющее самых диких степняков. Гордый

вожак много численного табуна, несколько мгновений тому назад

вольный, как орлиг в небе, позволил сесть Челесс себе на

спину верхом и поскакать туда, куда она приказала.

Вернувшись в Ластыйгу, Челесс прибрала в доме, малость

передохнула, затем не мешкая направилась к кузнецу Туутикену.

К концу августа доспехи из шкуры быка Рамдыгая были готовы.

Челесс еще сплела длинную-предлинную веревку толщиною с мизинец,

но крепкую и прочную, для того чтобы спустится в Провал.

Время поджимало лесную деву, оставался один сентябрь, а ей

предстояло выполнить третье задание: самаое трудное, сложное,

требующие безумной отваги и храбрости. Каньон Ужаса мог

стать могилой для Челесс, а клятва не исполненной. Смерть не

устрашала велшу, лишь мучил вопрос, как добыть яд из жала

Ансирага. С этой неотвязной мыслью, Челесс села на Мельтеса

/ так она назвала вороного жеребца/ и верный конь понесся в

пустынные земли Теренкрета.

У самого обрыва Каньона Ужаса, Челесс спешилась, вбила в твердь

скалы стальной клин и крепко-накрепко завязала узел веревки.

Повесив на левое плечо второй тяжеленный моток веревки, она

подошла к коню, похлопала его по морде:

- Я оставляю тебе корм и воду. Ты жди меня, я должна вернуться,

удача не изменит мне. Меч и доспехи у меня есть, добуду и яд.

Мельтес заржал и понуро опустил голову. Уж очень ему

хотелось умчаться от страшного места, но он не смел ослушаться

своей хозяйки.