СИСТЕМА ЭПИЛЕГАТА Фантастический триллер Предисловие Эпидемия свирепствовала с невиданной до сей поры силой и размахом. За это время страны мира постепенно исчезли с карты, растворились в зарослях и появившихся джунглях. Человечество вымерло не полностью, остались еще люди, способные бороться за жизнь, за будущее своего народа и всего человечества. Россия стала раем для выживших, тогда их было немного, тех, кто смог добраться до последнего пристанища великой страны, называя её островом живых душ. Эти люди поселились в местах проживания россиян, число их было ничтожно малым. Как ни странно, долгое время эпидемия обходила Россию стороной. Все надежды, что вот и сейчас все закончится и люди станут жить, как прежде, без страха, оказались тщетными. Эпидемия новой чумы уносила жизни миллионов людей, тогда-то и было принято решение об испытаниях новых препаратов жизни. Положительных результатов это пока не давало. Сумасшедшие ученые испытывали новейшие препараты на себе, многим из них пришлось погибнуть от своей же руки, и все-таки они разработали вакцины и препараты, заслуживающие внимания. Победили СПИД, болезнь Альцгеймера, Паркинсона, но найти средство против чумы не удавалось до того момента, пока люди не изолировали себя в бункерах и подземных городах, соединяющихся со всеми сооружениями новой эры Эпилегата. 1 Огромные наземные бункеры по всей России были связаны между собой туннелями, уходящими вглубь земли, ведущими к подземным железобетонным сооружениям, способным выдержать термоядерные авиабомбы мощностью более сорока мегатонн. Оснащение бункеров создавало атмосферу, мало отличающуюся от условий жизни на поверхности, так было до момента ужаса, пришедшего с неизвестной стороны. С каждым годом расширение подземных городов становилось этапом и смыслом жизни, они занимали колоссальные территории. Все средства уходили на расширение мира, который люди создавали под землёй. Нельзя было останавливать процесс, все должно идти своим чередом для достижения запланированного результата. Первые вспышки чумы до изоляции фиксировались в Германии, Италии, США, Японии и других странах мира одновременно. Теорий было множество: одни сводили все к химической атаке террористов, испытанию учеными нового химического оружия на мирном населении, другие — к инопланетному вторжению, где инопланетяне выпустили вирус, чтобы истребить человечество. Некоторые ботаники выдвинули теорию о мутации свиного гриппа — якобы, мутируя, он приспособился быть невидимым и более голодным, чем его предшественники, уносящие жизни в малом количестве по сравнению с новым черным жрецом, творящим такое непоправимое зло, как массовая гибель людей. Церковные деятели и другие религиозные структуры так же, как и сектанты, любые вспышки эпидемий и факторы, уничтожающие человечество, сводили к приближению конца света. Зачем множество теорий, если можно все зациклить на одной, не думая и не разрабатывая способы борьбы, например, вакцину? Лишь Бог способен выбирать и испытывать праведников, перешедших на его сторону добра, где им придется спасать заблудшие души — это и будет вакциной, дарованной Богом, а не придуманной человеком. Первые симптомы страшной болезни — кашель, головная боль, недомогание, жидкий стул, незначительное повышение температуры. На следующий день проявлялись и другие, более удручающие — почти не сбиваемая высокая температура, до сорока и выше, рвота, головокружение, сильные головные боли, кашель, боль за грудиной. На третьи сутки все симптомы пропадали, оставалась только слабость, а к вечеру или на утро четвертых суток человек терял сознание и умирал от остановки дыхания. Врачи недоумевали: за несколько дней человек превращался в бездыханное тело. Новый вирус или чума (так его стали называть по опыту прошлого времени, когда бушевала черная смерть, никоим образом не связанная с этой эпидемией) быстрым темпом истреблял живые организмы не только в среде людей, но и животных. Конечно, назвать чумой этот вирус было большой глупостью для ученых. Это устрашающее определение можно было заменить другим, таким как черная лихорадка, вирус смерти и им подобными, да, в конце концов, никому не было дела до названия, если на то пошло, все думали о своей безопасности. В организме человека не обнаруживалось ни одной зацепки, приводящей к летальному исходу без определения конкретного диагноза. Даже способы заражения не были выявлены, ведь лабораторные исследования по разработке вакцины проводились в укрытиях. Теории были разные: и разумные, и сумасшедшие. Большинство ученых ставили крест на всех экспериментах, а оставшиеся упорно работали над выявлением причин, созданием вакцин, способных погасить вспышки на поверхности до изоляции в мир Эпилегата. 2 Люди, изолированные в системе Эпилегата, занимались обычной повседневной работой: выращивали растения в теплицах с искусственным имитационным солнечным светом, без вреда действующим на плоды, увеличивая их в размере и повышая урожайность. Имитация солнечных лучей была настолько совершенной, что можно было расположиться в одной из таких теплиц, принимая солнечные ванны, и все это без нанесения вреда здоровью человека. В теплицах выращивали тыкву, огурцы, морковь, фасоль, капусту, помидоры, картофель в малых количествах. Земли и площадей для разведения скота было предостаточно, единственное, что сводило показатели в минус, это откорм скота. Тут требовались большие затраты, поэтому оставшихся в живых крупных животных — коров, быков, лошадей — в изоляции забивали сразу после загона в подземные сооружения, разделывали и помещали в холодильные камеры на длительное время. Этим мясом питались не простые люди, всё предусматривалось заранее. Перед убоем скот проверяли на заражение неизвестным вирусом, оставляли его на трое суток в помещении предубойной секции, на четвертые сутки забивали поголовно всех животных, разделанные туши размещали в холодильных камерах. Предубойная выдержка была необходима, чтобы дать скотине отдохнуть после перегона или перевозки. Убивать переутомленных животных не рекомендовалось, так как их мясо быстро портилось при хранении и в некоторых случаях могло быть причиной заболеваний людей. По стандарту рогатый скот и птицу перед убоем выдерживали без корма в течение двадцати четырёх часов, свиней — двенадцати. О новом вирусе, кроме его симптомов, толком не было ничего известно. Инфицированный человек и животное погибали на четвертые, в исключительных случаях на пятые сутки, для этого и предусматривались меры защиты от попадания вируса в Центр Эпилегата. Ни одно животное и никто из людей, попавших в изоляцию, на удивление не были инфицированными. Благодаря методам по борьбе с неизвестностью при обработке дезинфицирующими растворами живых существ, в том числе и человека, не были зафиксированы вспышки инфекции в изоляции под землей. Кто-то хотел, чтобы часть живых организмов осталась нетронутой, или человеческое мышление успокаивало людей, прибывших в новую систему, необходимой верой в высшие силы божественного разума. На фермах по разведению улиток создавались условия влажной среды, в аквариумах несколько раз в день обрызгивали водой среду обитания, для кормления использовали прогнившие листьях капусты и бобов. Человек везде сможет выжить, придумывая новые планы жизни, разработки, позволяющие сократить усилия, используя технологии, способные думать за нас. Отрядами собирали мох со стен в пещерах, расположенных за пределами основного Центра проживания, где опасность и страх поджидал каждого, рискнувшего отправиться на поиски чудного пещерного мха, сладковатого на вкус. Из него варили кашу, супы, делали бальзамы, изысканным напитком была крепкая спиртная настойка на его основе. Некоторые из подземных пещер стали составной частью бункеров, где добывались нужные для жизни ископаемые. Такие науки, как математика, физика, химия, геология, медицина и другие заявили о себе. Некоторые из них помогали в процветании и росте городов Эпилегата, способствуя его полному расширению. Был создан величайший комплекс построек подземных городов с огромными территориями. Главный — Центр Эпилегата, от него пошли отростки-векторы на юг, север, запад и восток с множеством ходов и разветвлений. Центр правил всеми примкнувшими отдаленными территориями, 3 не враждующими с ним, снабжая всю систему Эпилегата водой, газом, светом. С теми, кто сотрудничал в Центром, расчёт производился денежными единицами Эпилегата — металлическими монетами с буквой «Э» в центре — или плодами урожая, собранными не в очень большом количестве. Продавцам товаров был позволен выбор, чем торговать и как рассчитываться с покупателями. Не во всех отдалениях и близлежащих к ним базах с немногочисленным населением оплата единицами Эпилегата была возможной, поэтому платили или обменивались тем, что в их среде обитания больше всего ценилось, что можно было по стоимости приблизить к денежной единице. В будущем ученые вывели и испытали газ, продляющий жизнь, результат на удивление был превосходным. «Вечный человек — вечное будущее», — такой лозунг можно было встретить везде: на стенах туннелей, жилищ, зданиях, картинах, типичных для современного человека, одежде и т.д. Этот газ разработан в 2238 году, в нем не заключалась вечная жизнь, а лишь приближение к ней, можно было прожить не вечно — около шестисот лет и более. Слова о вечности по-своему звучали ободряюще, вдохновляли надеждой на бессмертие, и, чтобы не расстраивать человека, открытие решено было называть газом жизни или жизненным компонентом. А впрочем, было у него множество наименований, каждый называл так, как ему было угодно, а думать о смерти в ближайшее время не приходилось, только лишь о выходе на поверхность интерес возникал почти у всех жителей Эпилегата. Выход на поверхность для мирных обитателей был заблокирован, только ученые и военные получали доступ к поверхности на незначительное время. После выполнения заданий высших чинов правительства Центра они снова погружались в мрачную атмосферу коммуникаций Эпилегата. Газ жизни добавлялся в воздух бункеров и в другие области подземных территорий и городов именно Центрального расположения. Дальние участки и постройки тех, кто не хотел принимать новую жизнь, были лишены этого. Газ, смешиваясь с воздухом, изменял его структуру. На каждом километре устанавливались баллоны с газом жизни, человеку приходилось постоянно дышать этим суррогатом, смешанным с воздухом городов. Литра выделяемого газа хватало на сутки для обеспечения расстояния в один километр всеми элементами, продлевающими жизнь. Газ без запаха и вкуса технологично вписывался стойкими свойствами без его повторного суточного распыления. Воздух на поверхности планеты не был такого же качества, ученые не могли пойти на огромные жертвы и затраты ради своего безумия, чтобы испытать газ вне бункеров. Газ, растворенный вне бункеров, не привел бы к ожидаемому эффекту, невозможно растворить газ на поверхности, взаимодействующей с воздухом и лучами солнца, результат сводился бы к нулю. В помещения бункеров свет не поступал, освещение было искусственным, фильтрация воздуха в Центре Эпилегата постоянной. Только в теплицах присутствовал свет, имитирующий солнечные лучи, он безвредно влиял на газ. Проникновение солнечных лучей могло привести к обратному процессу, и чтобы обезопасить себя и жителей бункеров от каких-либо последствий, было решено прекратить любое соприкосновение человека с воздухом и солнечными лучами на поверхности. В лабораториях проводились опыты сначала на мышах, крысах, хомячках, морских свинках, потом на более крупных видах млекопитающих, таких как кролики, свиньи. Кроме человека и обезьян (горилл, шимпанзе) не удавалось продлить жизнь на несколько сотен лет даже подопытным животным. Все живое на поверхности, за исключением насекомых, погибало от быстрого распространения неизвестной чумы. Возможно, у них был особый иммунитет, 4 позволяющий им выжить в этой обстановке. Испытания на насекомых были одобрены правительством, они проводилось на некоторых видах, оставшихся не тронутыми инфекцией и живущих непродолжительный промежуток времени, таких как пыльцевые комары и некоторые виды бабочек. Их собирали в стеклянные контейнеры и доставляли в лабораторию бункеров, но все безрезультатно, ученым так и не удалось открыть секрет иммунитета к чуме у насекомых. В конечном итоге пришлось плюнуть на все опыты, признать чуму непобедимой и необходимость оставаться в подземных городах сколько потребуется. Главное — человечество не вымерло полностью, и это уже большой шаг к будущему в подземных городах. Новой бедой, настигшей человечество, точнее то, что от него осталось, явилось смещение магнитных полюсов, регистрировавшееся еще с 1885 года. Земля меняет полюса с перерывом примерно в миллион лет. Появление магнитного поля Земли объясняют течением жидких металлов — железа и никеля — на границе земного ядра с мантией. Точные причины смены магнитных полюсов остаются загадкой, геофизики предупреждали, что это явление может нести смерть всему живому на нашей планете. Если, как утверждается в некоторых гипотезах, во время переполюсовки магнитосфера земли на некоторое время исчезнет — на землю обрушится поток космических лучей, что может явиться реальной опасностью для обитателей планеты. Со смещением полюсов связывают всемирный потоп, исчезновение Атлантиды, гибель динозавров и мамонтов. Смена климата привела к истреблению всего живого на планете, и только русские ученые, рассчитав и предвидев в 2080 году это событие, решают построить бункер, наделенный всеми жизненными возможностями, оснащенный теплом, энергией, запасом воды из скважин земли на миллионы лет. Трубы, по которым поступала вода, в дальнейшем будут названы «трубы надежды». Жители России готовились к одной настигающей их катастрофе, а получилось так, что беды удвоились. Основным предназначением бункеров до чумы было сохранение жизни людей от приближающегося смещения магнитных полюсов, которое по расчетам ученых припозднилось: настигло человечество не в рассчитанный срок, как предполагалось, а чуть позже. Эволюция и судьба вносят поправки в критерии жизни человека, после чего его предназначение меняется. Теперь не чума опасный фактор, не позволяющий выйти на поверхность, а суровые условия для тех, кто попытался бы выйти на поверхность. И это все было внушением будущему поколению, рождающемуся в Системе Эпилегата. В связи с достижениями ученых по завершенным разработкам газа, продлевающим жизнь, изменились некоторые законы и права человека. По новому закону Центра населению разрешалось воспроизводить потомство в том случае, если численность его снижалась в связи со смертями по неосторожности. Население Эпилегата составляло около двух миллионов жителей. Человек, приближенный к вечности, мог умереть только от повреждений внутренних органов и других экзогенных факторов, необратимо влияющих на его организм. Выход за энергетические блоки, формирующие воздух и не выпускающие его за пределы созданного комплекса Центра, запрещались. Байки о существах, обитающих за пределами защиты, распространялись каждый день, придумывались новые истории, запугивающие народ, который и так был разделен враждой наций. Для каждой существующей нации, оставшейся в живых после напастей и ужаса, который им пришлось пройти всем вместе, созданы независимые города за 5 пределами Центра, где каждому народу было комфортно. Человек должен ощущать свое призвание в той среде, где тебя всегда поймут, но он не должен посягать на владения и революционные действия в отношении Центра. Эпилегат стал комплексом всех городов и убежищем для каждого народа с разной историей. Эпилегат — это мир, где обитание разных существ независимо от происхождения не могло бы осуществляться без защиты подземных городов, объединенных только одним названием. Мусульмане категорически отрицали неестественные последствия созданного в Центре Эпилегата газа, продляющего жизнь, поэтому и необходимо было разделение людей разных наций и вероисповеданий. Принятые россиянами меры позволяли обезопасить каждого человека от недопонимания и дальнейшей вражды. Мусульмане отказывались от той жизни, которой существовало большинство людей, их вера не позволяла поддаваться соблазну неверных и принимать новую веру долгой жизни. В их городах не размещали баллоны с газом, а ранее установленные, но не использованные, были уничтожены их вождем Махмудом. Существ за пределами энергетических блоков они называют гули, ифритами или джиннами. Появление их в системе Эпилегата связывали с разработками ученых Центра. Мусульмане придерживались своих идей, считали происходящее наказанием человека по воле Бога, чтобы он смог понять одну маленькую и важную деталь, видимую всем в данном случае, а не отдельным лицам, как это было раньше: борьба за жизнь является главной причиной, ради которой человек уподобляется злу в поисках сохранения своей плоти. Испытания по воле Бога помогут отделить категорию разных людей, неверных и верных, на пути к вечности быстрым способом — это обитание среди существ, поедающих нечистую душу, и вражда отдалений с постоянными потерями людей в ходе никому не нужных битв. Энергетические блоки выполняют несколько функций. Первая — сохранение газа, который не оседает на видимых глазом объектах материи, присоединение его к молекулам воздуха (кислорода), что тем самым изменяет его структуру в форму, пригодную для продления жизни. Вторая — защита от внешних факторов: радиации, тепла, холода, и существ, обитающих в просторах Эпилегата. Эта функции была установлена в восточном отдалении построек мусульман, по требованию их вождя Махмуда и в других городах, сотрудничающих с Центром. Никто не хотел враждебных действий со стороны мусульманских народов, поэтому было решено не сопротивляться их требованиям по установке блоков защиты от джиннов. Торговля между разными населенными отдалениями не запрещалась. Интерес людей отдаления проявлялся в торговле продуктами питания, обмене товарами. У каждого населения отдалений были свои изысканные блюда, новые разработки в науке, достижения в разведении и скрещивании новых видов растений, разведении кроликов, собак, улиток. Мусульмане верили, что их святыня в Мекке — черный камень Каабы (слово «Кааба» происходит от «куб») или камень прощения, по преданию принесенный ангелом Гавриилом (Джабриилом) из рая Адаму — до сих пор не сокрушим, находится на том первоначальном месте поклонения. Свиньям приписывали все смертные грехи и происходящие конфликты между отдалениями. Эти животные, по мнению мусульман, грязные и глупые, не пригодные для приготовления еды, — источник всех инфекций. Если же принимать их в пищу, в перспективе может наступить смерть всех наций. Даже прикасаясь к свинье, можно заразиться любой существующей инфекцией, умереть раньше дней, отписанных Аллахом. Мусульмане охотно сотрудничали с Центром, оказывая любую помощь, не затрагивающую их веру: проверяли группы людей, нужных для Центра, участвовали в 6 задержании преступников и сторонников Западного отдаления, ведь они являлись, можно сказать, самой большой угрозой для населения Центра. На просторах Эпилегата обитало множество вероотступников, мусульман, христиан, буддистов, бандитов, и в отличие от них отшельники не признавали никаких учений и течений, они были сами по себе, скрывались от всех общин, и только очень редко, когда заканчивалось продовольствие, они приходили в разные отдаления за покупками. Их принимали не в качестве врагов, а как уважаемых людей, их было множество, они слыли нейтралами, не причиняющими вреда народу. Их кормили, давали в путь снаряжение и продовольствие, воду. Относились с уважением к рискнувшим быть не заложниками системы, а вольными людьми, расспрашивали их о приключениях. Отшельники выполняли в некоторых случаях функцию проводников, провожая группу из одного отдаления к другому, если требовалось установить связь и торговые отношения между разными отдалениями. Спали отшельники по-разному: в палатках, спальных мешках, или накрывались старыми ненужными теплыми накидками, купленными или подаренными жителями подземных городов. Им встречались разные люди: добрые и те, которые наносили удары кулаком под дых, отбирали у них еду и приобретенные товары. В большинстве случаях отшельники не вступали в конфликт, отдавали по возможности не ценные вещи, а ненужные тряпки и предметы. Все ценное они прятали в надежных местах, там, куда никто не проберется, а если и проберется, не факт, что найдет тайник. В опасных районах темных подземелий и пещер, под камнями были зарыты в земле особые предметы, стоящие внимания скупщика товаров. В Центре Эпилегата к отшельникам относились с опасением и осторожностью, толком никто не разговаривал с ними, только продавцы товаров, для них они были средством обогащения. Отшельники приносили им разные товары, от пещеристого мха до золота, драгоценностей, все что смогут найти в отдалениях и развалинах Эпилегата. Чтобы зайти в Центр отшельникам и другим жителям отдалений, сотрудничающим с Центром по своим определенным причинам, полагалось надеть дезоляционную маску, защищающую от проникновения газа в легкие. А для выхода жителей Центра за его пределы — тот же самый способ, но с присоединением к маске трубки, ведущей к баллону, наполненному особым воздухом жизни, а не простым кислородом. Человек, живущий в Центре Эпилегата, зависел от нового вида воздуха, которым он дышал, так как легкие приспособились и адаптировались к нему во время необратимого переходного процесса, а попадание воздуха с поверхности в незащищенные районы Эпилегата стало бы небезопасным и привело к летальным исходам. На поверхности наблюдались постоянные ветреные бури, особенно в зимнее время. Земля стала пустырем, где использовались землеходы, замерзавшие и отказывающиеся работать. Солнечная энергия в летнее время больше не была активной и яркой, а в зимнее время ужасный холод, превышающий сто градусов по Цельсию, превращал в лед живые организмы. Человек полностью зависел от бункеров — они являлись единственным спасением. Выход на поверхность для него являлся опасным занятием, еще не было придумано оснащение, позволяющее подниматься на поверхность и проникать в отдаленные места за чертой системы Эпилегата. Неизвестно, какой суровый климат присутствовал на той стороне, за пределами России, но каждому из жителей Центра внушали, что они никогда больше не смогут ступить на поверхность земли. Глава 1 7 Центр Комната разочарований Помещение было рассчитано на два места, изолировано от всего мира, воздух поступал через вентиляционные щели, куда, кроме любознательных крыс, вряд ли кто смог проникнуть по вентиляционным отсекам, подслушать разговор через щели и увидеть картину происходящего. Проникающий теплый воздух подавлял звук своим свистящим фильтрованным составом. Крысы и мыши выживали везде и во всех ситуациях размножались, воровали еду, где придется, этим они пользовались, находясь в тяжелых условиях жизни. В Центр Эпилегата они проникли с поступающим в контейнерах грузом продуктов, вещей, с техникой, материалами для будущих построек отдалений во времена первой изоляции в подземный мир. На удивление те грызуны, которые заражались вирусом, скапливались в одном месте на поверхности и не следовали за здоровыми стаями, затаившись, ждали и принимали смерть как дар. Знали, что они обречены и, если попытаются проникнуть в изолированные места со здоровыми особями грызунов, полностью уничтожат свои популяции. Люди поговаривали, что грызунов невозможно полностью истребить, они, как инфекция, проникают в те места, о которых нельзя и подумать, что там живут их многочисленные семьи. Со временем они стали более осторожны по отношению к людям, как будто у них появился интеллект и они стали способны думать, а не просто тупо разбегаться в случае опасности по норам. Затаившись на складах и убедившись, что угрозы от человека не исходит, прогрызали ящики с продуктами, растаскивали запасы зерна в укромные места своего проживания, например, в пространство, где тянулись провода вдоль стен, кабель, вентиляции и уборные помещения. Комната разочарования, как исповедь одного человека перед другим, где никто не мог услышать и выкрасть тайны, о которых поведают они друг другу. Каждый имел возможность использовать эту каморку в качестве личных целей, получая удовольствие от виртуального видеопросмотра высшего уровня с начала сотворения мира до видения будущего в большом форматном пространстве, изменяя его быстро образовавшуюся структуру вхождением в поле сферы. Человек достиг высшего уровня эволюции не тела, а научного прогресса. Возможность проводить время, создавая виртуальные образы именно в плане построения форм и объектов неживого типа. Создание человека не осуществлялось, так как комната была рассчитана на медитационный (медитация) принцип действия с расслабляющими тело мелодиями без посторонних шумов и живых организмов, способных двигаться. Один голос, раздваиваясь, превращался в другой, отдаляясь от хозяина и создателя мыслей. Человек стал богом, не способным дать жизнь, но способным пробуждать интерес к созданию пространства в качестве живого организма или контроля над своей волей в виртуальной сознательности. Голос настраивался индивидуально для каждого, объекты и фигуры в виде здания, камней, еды и т.д. выполняли функцию человека — могли разговаривать, неограниченно мыслить. Эта техника медитации была основной функцией этой комнаты. Второй человек, находящийся в этой комнате, подключенный к формату иллюзии, не мог проводить время с первым, соединять разум в основной функции запрещалось, так как это могло привести к сбою системы. Он мог выбирать встроенные функции по своему 8 желанию. Первая функция — это совершенствование своего разума (медитация, разговор с подсознанием), самая главная функция, не допускающая вмешательство других лиц, кроме объектов неживого характера. Вторая функция — виртуальная игра с использованием уже человеческих форм и живых объектов, задействовать напарника в игре разрешалось. Третья функция — уровень активности, здесь не предполагалось подключения к виртуальной реальности, человек мог общаться с партнером в надежде, что никто не сможет их услышать, в основном такой род занятий использовали политики или искатели любовных приключений, прятавшиеся за занавесом тайн, не выходивших наружу. Четвертая функция — видения будущего и прошлого. Показ будущего в основном никогда не удовлетворял клиента видениями предсказаний, которые не сбывались, в дальнейшем в народе ее стали называть функцией несбывшихся предсказаний, прошлое же при этом вызывало восхищение и восторг. Человек видел перед своими глазами рай, где все позволено и не нужно постоянно вдыхать воздух с газом жизни, как ему казалось, в отвлеченных пространствах, созданных в 2238 году ученым, покончившим жизнь самоубийством. Все ощущения в виртуальности мало отличались от реального жития человека. Чувство в виртуальном мире было на самом высоком уровне, не возможным для определения, все было реальным, не ведущим к летальным последствиям в виртуальности. Устанавливалось определенное время для каждого и с толчками после выхода из виртуального мира, чтобы человек смог таким образом быстро адаптироваться к переходу в реальность из виртуальности. Совершенствование своего разума — самая опасная функция этой комнаты. После выхода из состояния медитации человек проходил через фазу пробуждения, где организм временно не поддавался контролю, тремор возникал по всему телу, длился примерно две минуты, а после проходил. На этом не заостряли внимания, но последствия могли быть серьезными и принимали скрытый характер. После всего наступала фаза разочарования, она заключалось в той форме, когда человеку хотелось заново погрузиться в мир сравнения всех своих возможностей, но часы пребывания в комнате истекали, давалось двенадцать часов на изолирование себя от мира живых. Помещения Краутины Если человек, каждый раз погружаясь в виртуальность, сливался с ней, то мог однажды просто не вернуться в реальность, сойти сума, просто потерять способность отличать виртуальность от реальности. В дальнейшем таких больных иммобилизовали, привязывая к креслу-каталке в помещении Краутины, куда отправляли людей с диагнозом «слияние сознания». Комната разочарования для некоторых стала надеждой увидеть виртуальный мир в представлении прошлой жизни до того кошмара, в котором они вынуждены были пребывать в типичной жизни перед атакой эпидемии, все это было опьяняющим обманом. Эти комнаты стали новым наркотиком, зависимость медитационных воздействий на организм вела к ужасным, описанным выше последствиям. Фобия мало отличалась от вспышек слияния сознания, так как единицы, населяющие Центр Эпилегата, жили в замкнутом пространстве и не могли сами справляться с недугом, поэтому ученые разработали систему лечения, которая помогала человеку справляться со страхом в замкнутом пространстве. В этой программе осуществлялось отвлечение человека в определенном порядке от негативно влияющей на него обстановки, а также поэтапный переход в мир живых организмов. В бункерах мало кто мог увидеть наших 9 меньших братьев и растения, допуск был только у ученых, живших в лабораториях и громадных территориях подземного парка, непосредственно примыкающих к помещениям Краутины . Специальные помещения, растянувшиеся на несколько гектаров с насаженными растениями и декоративными деревьями, воздействовали благоприятно на психику, помогали на прогулках после оказания сонной терапии, длившейся от нескольких недель до месяцев. Этот этап прогулок по зеленым паркам, где обитало множество видов животных, был завершающим и носил характер ремиссии. Рождение солдат. Оружие Центра и отдалений Эпилегата Комната роста представляла собой помещение, где ребенок пребывал до своего сорокалетия в глубоком сне, после кесарева сечения, произведенного лазером на шестом месяце беременности. Матерей находили методом отбора, уговаривая, предлагая им компенсацию в виде переселения из низшего уровня к верхним слоям населения. Предлагались все апартаменты, какие только можно было пожелать, с условием, что суррогатная мать не претендует на какую-либо роль в воспитании ребенка, и в дальнейшем не может с ним видеться. Развиваясь таким образом, после сорокалетнего сна он становился солдатом Центра Эпилегата, защищающим свое население от деградировавших выродков, маньяков, психопатов, существовавших по соседству. Основное необходимое оружие солдата и жителя Центра закреплялось на запястье, оно было предназначено отпугивать шаровые молнии ударом исходящего импульса. Человеку этот вид оружия никоим образом не вредил, напротив, он был средством защиты, единственное, чем он мог нанести ущерб — отбросить на несколько метров толчком удара. Другие виды оружия старого образца использовались против повстанцев Западного и близко расположенных отдалений, не поддерживающих Центр. Пистолет Макарова с жидким бездымным порохом использовали охранники территории Центра и патрульные. Солдаты любили более серьезное оружие — автомат Калашникова (АК72-5) нового вида, из металла, не подверженного перегреванию, и магазинами, вмещающими до пятидесяти патронов, а также лазерные винтовки. Дуло автомата стало длиннее на восемь сантиметров, гильзы заправлялись жидким бездымным порохом, что способствовало меньшей отдаче и подавлению шума при выстреле. Масса автомата увеличилась до пяти килограмм и шестистам грамм. АК — самый простой и надежный инструмент убийства, доживший до системы Эпилегата. Остальные прототипы новых видов оружия обходились дорого и были невыгодны для боевого использования и содержания, их старались применять реже, чем самый популярный автомат, еще используемый на земле до изоляции. Гранаты использовали противопехотные, зажигательные, осветительные, плазменные и криогенные. У противников Центра на вооружении было множество побрякушек и установок, выводящих из строя приборы видео-и радиосвязи. Самым надежным оружием против металлических пуль считалось ружье с пространственно-магнитным лучом, захватывающим пули, расщепляя, сбивая и отбрасывая их в сторону от цели мощным потоком магнитного поля, который можно было направить в нужную сторону поражения образованием захваченных в сферу частиц, в простонародье его называли «дуло». Этот вид оружия с многофункциональным режимом и удобными настройками для каждого солдата, чтобы ему удобно было ощущать этот трансформер в руках как для ближнего, так и для дальнего боя. Центр и Запад постоянно совершенствовали старые виды оружия, таким способом соревнуясь между собой в создании технических достижений, 10 убивающих людей разных рас. Враг — это свежее живое мясо, а кому не повезет в бою, то свежее, но мертвое, теплое мясо. Комнаты забвения Помещения в зале на третьем этаже здания были рассчитаны на неопределенное количество капсул и ограниченное число комнат для людей разных категорий, по мнению ученых, не способных ориентироваться в общественном строе и пространстве в целом, для тех, кто мог нанести различные травмы населению подземных городов (маньяки, сумасшедшие, психопаты, убийцы, маразматики). Комнаты забвения освобождались быстро, в результате перемещения этих людей в капсулы. Неподвижность в капсуле — первое положение гармонии и спокойствия при переходе к следующему этапу очистки. Капсулы утилизации, бальзамирования и летаргического сна составляли один из отсеков этого здания. По желанию родственников или самого больного его разрешалось помещать в камеру, а не в капсулу. Это использовалось в исключительном порядке для таких личностей, как сумасшедшие, психопаты, маразматики, и в том случае, если в их поступках не было действий, приводящих к смерти мирного населения. Для маньяков и убийц предназначались другие камеры умерщвления тела, в основном они шли на научные опыты, такие как бальзамирование, испытание химических лекарств, различных видов операций. Население Центра и остальных подземных городов с ужасом представляло себе такой способ уничтожения убийц их же методом, кто-то был против такого рода насилия. В камеру для маразматиков и сумасшедших предельного возраста психики, а не телесного облика, по прошению родственника женского пола должны в ближайшие сроки поместить Линева Илью Ильича. С момента обращения родственников за помощью и изоляции его от населения, принимались меры по установлению фактов, заявленных потерпевшими. Первые дни наблюдение за состоянием пациента велось в домашних условиях. В период недельного пребывания в естественной для него обстановке рекомендовалась временная изоляция среди привычных вещей проживания. Наблюдение осуществлялось по видеозаписи, установленной в комнате пациента. Ему приносили все необходимые принадлежности и средства для выживания, в которых он нуждался. Вечное забвение — полная очистка и стерилизация тела с дальнейшей обоснованной утилизацией. Временное забвение в основном никогда не приводило к положительным результатам лечения и было в какой-то степени ненужным для использования, оно являлось первым отработанным материалом для утилизации. Лечение не предусматривалось, все это было формальным удовлетворением родственников и близких. Маловероятно, что пациент вообще пройдет этот этап и вернется к прежней жизни! Ученые списывали все происходившее на этой стадии на несчастный случай со стороны испытуемого, смерть суицидального характера и много других приемов и загадок, предназначенных для успокоения родственников, если они имеются. Были и такие пациенты, которые смогли выбраться из этого здания по приказу высшего совета, или такие, которые не представляли интереса для ученых, в народе их называли везунчиками. Везунчики рассказывали ужасные вещи, им, конечно, никто не верил, ведь выдумщиков и сказочников с богатой фантазией в Центре Эпилегата хватало, и это было допустимо и законно. Кто-то хотел привлечь к себе внимание, сплетни разлетались по всему Центру с моментальной скоростью, остановить их было невозможно и незачем. 11 Население должно хоть как-то отвлечься от скудной жизни в Центре, где одни стены и замкнутое пространство давали о себе знать непреходящим страхом жизни до смерти в этом ненавистном месте. В этом здании находился и криоматорий, где подвергали криомации умерших в предельном возрасте или солдат, погибших в бою. Офицеры и солдаты охраняли здание. Первые имели допуск ко всем видам оружия, хранящегося в этом же здании под охраной часовых, они являлись руководителями почти всех операций и всех отделов, каждый офицер имел возможность арестовывать того, кого посчитает нужным до выяснения всех данных о человеке, в том числе и патрульных. У каждого офицера и солдата было свое собственное оружие, сдавать его на контроль не требовалось, а только предъявлять при поступлении на службу. В случае утери наказывали жестким образом солдата, а не офицера, заключая в одиночный карцер. Мерами наказания офицеров были всего лишь понижение в звании и выговор. Все дела личного состава контролировали высшие органы Центра. При нарушении режима дальнейшая судьба нарушителя решалась определенным образом — рассмотрением высшими органами безопасности наказания для безответственного, не исполняющего свои обязанности служащего. Оно могло быть лояльным или более серьезным, вплоть до ликвидации. Вернемся к зданию многофункционального профиля, рассчитанному на проживание всех сотрудников в нижнем уровне первого этажа. На втором этаже работали разные категории ученых по видеонаблюдению за пациентами временной изоляции, специалисты по засекреченным исследованиям, в том числе разработкам новых видов оружия и другие. Третий этаж славился просторами огромнейших комнат временного забвения. Четвертый — полная очистка и утилизация. Пятый — бюро расследования, в него входили обученные офицеры, на этом же этаже криминалистика, морг. На шестом этаже — склады оружия. Седьмой и восьмой заняты лабораториями нижнего и верхнего уровня. Девятый этаж — криоматорий. По словам сестры будущего заключенного в комнату временного или вечного забвения, её брат не мог контролировать себя, не признавал родственные связи, считал себя двадцатидевятилетним парнем, вовлеченным в политические игры. Врачей, как таковых, в бункерах Центра не предоставлялось, всеми экспериментами над человеком заведовали ученые. Врачи — это прошлое, ученые — будущее. Серьезные болезни внутренних органов в Центре не наблюдались, лечение было исключительно психического характера. Такого рода заболевания, как шизофрения, невменяемость, бредовое расстройство превышали нормы. Все принятые меры по распространению психических заболеваний ограничивались заключением пациента в комнату временного забвения. Перед недельным исследованием проводилось собеседование с пациентом, задавали глупые вопросы, все зависело от человека, проводящего собеседование. Ученые представлялись органами порядка, офицерами и солдатами, высшими структурами Центра Эпилегата, все зависело от степени заболевания пациента. Спрашивалось все, что может выявить причину заболевания, проводились тесты для активации функции пробуждения. Крайняя заинтересованность в любых видах психоза вызывала в ученых удовлетворение от проводимых опытов. Линеву задавали интереснейшие вопросы: в чём заключается цель вашего прибытия в подземные города Эпилегата? каково ваше состояние и как вы перенесли переход из прошлого в будущее? какой является численность населения 12 планеты в вашем времени? Вопросы о возрасте и месте рождения родственников, друзей не звучали. Тесты были интерпретационного характера, без вмешательства лекарственных препаратов — сыворотки правды. Родная сестра Линева, стоявшая рядом с пациентом, говорила с ненавистью: — Заберите его, заберите! — Я вынужден по приказу покинуть своё родное место для решения задач, о которых я не могу поведать… — повторял ее брат в ответ на задаваемые ему вопросы ученых. Один из ученых делал пометки в электронном планшете: «При переходе через пространственный Колизей произошел сбой системы… толчки возникают в случаях перехода по неполадкам системы, влияют на память кратковременной амнезией, но в ближайшие сроки все приходит в обычное состояние». Другой тестировал пациента следующими вопросами: — Значит, ваше прибытие толком для вас необъяснимо? Вспомните, как можно связаться с вашим командованием? Пространственные приборы, перемещающие ваше тело из нашей системы и способные еще раз переместить вас, в какой части наших городов они располагаются? Вы это помните? — Нет, но когда память придет, я вспомню, для чего был послан в ваше время, постараюсь ответить на ваши вопросы. Сейчас я помню не все события! Помню переход через пространственный Колизей… точно, что происходило, не могу поведать, все это вертится в голове, а когда напрягаю мозг, то перед глазами появляются яркие вспышки, я боюсь потерять сознание, неописуемый страх преследует меня. Я в растерянности, не могу понять, как я попал в это помещение! — Больше всего страх преследует меня! — вступила в разговор сестра. — Он набросился на меня, когда я пришла его проведать, принесла ему пищу, а он стал кричать и спрашивать, кто я? Я безумно испугалась, он сошел с ума, наорал на меня, выгнал за дверь! — Скажите, это все правда, о чем говорит ваша сестра? — спросил ученый, потирая нос, пыль в помещении раздражала слизистую. — Я первый раз её вижу, никого я не выгонял, несколько минут назад до вашего прихода, как ни странно, очнулся в богом забытой грязной комнате, двери были заперты, я и сам не мог ничего понять, а вы мне тут говорите, — испуганный и растерянный, Линев уселся на деревянный стул с лаковым покрытием, отличавшийся от других предметов, — пыльных, с отпечатками жирных пальцев. После опроса он неподвижно застыл, по лицу было видно, что он о чем-то думает — даже перестал обращать внимание на присутствующих ученых, сестру, как будто его мозг выключили, и только по команде «включить» снова оживет его тело. В ушах звучал голос повторяющий имя: «Илья... Илья. Мы с тобой». — Все так, как и предполагалось! — один из ученых без планшета в руках с удивлением произнес вслух. — Что предполагалось, о чем вы говорите? — с интересом спросила его сестра. — О тестах… Удивительно! Тесты показывают, что ваш брат не врет, возможно, подсознание специфически воспроизводит заранее решаемые задачи без колебания слуховых датчиков нашего тестирующего монитора, как защитное свойство его психики. По нашим исследованиям психика человека способна стареть, процессы замедляться, информация, как у обычного человека, чистится, а у некоторых, возможно, остается заблокированной, что и ведет к потерям памяти, психозам и другим последствиям. 13 — Это излечимо? Если нет, пожалуйста, сделайте все, чтобы изолировать его от общества. Он может навредить людям, — добавила сестра, поглядывая на Линева. — Мы постараемся, чтобы результаты вас удовлетворили. По правилам положена недельная домашняя изоляция для решения, нуждается ли ваш брат в дальнейшей изоляции или полном освобождении от неё. После чего мы наведаемся с материалами об изоляции в «Комнату забвения». Сестра проводила ученых, закрыла дверь. Отдала ключ старшему по возрасту ученому в комнате недельной домашней изоляции, он же был главным в исследованиях по видеозаписи. После недельной изоляции с ней свяжутся, сообщат о решении совета. Проведение исследований и наблюдение через видеокамеры начнется в первый день после опроса и продлится некоторое время, пока ученые не решат, что с ним делать. Все данные о пациенте далее передадут высшему совету, который и будет решать, прекратить или продлить домашнюю изоляцию, возможно ли полное освобождение. У каждого ученого своя функция при недельной домашней изоляции в условиях видеонаблюдения: у одного — опрос пациента, у второго — запись опроса и расстановка видеокамер, незаметных для глаз окружающих людей — сестры и Линева. Вот они направились в сторону лаборатории по длинному, хорошо освещенному проспекту. Если поднять голову и посмотреть вверх, можно было обнаружить переливающийся красками стеклянный потолок. В нем отражался отблеск встроенных в гладкие вертикальные стены ярких лампочек, повернутых на пятьдесят градусов вверх. Проспект света был знаменит ярким излучающим светом и отражением множества лучей, создающими спокойную атмосферу уединения для тех, кто любит прогуляться вдали от шума в умеренном спокойствии выходных дней. Это сейчас тут тихо и спокойно, а в будние дни торжествует шум и гам, который создают торговцы, пришедшие из разных районов Центра, например из района Живых, где большинство жителей говорит на странном языке. Он возник для торговли, как средство выжить в тяжелые времена. Слово «жить» на их языке, если перевести на русский, слышится примерно как «житка», бери — бри, слово — ово, есть — падэ, мат — хизца — ёпа, человек — дремка. Многие с уверенностью говорят, что это язык будущего или древний язык, на котором общалось первое племя, жившее на территории России, и от которого пошли все народы мира. Население района Живых составляло около трех тысяч человек. Ранее эти люди попадали в изоляцию маленькими группами. Из-за необычного говора, понять который никто до поры до времени не мог, устанавливать контакт друг с другом им было трудно. Тем людям, кому все же удавалось выучить этот необычный язык, разрешалось селиться с ними на одной территории. Познавшего не только язык, но и происхождение этого древнего народа окружали почестями. Когда ученые Центра обучились новому наречию, первое, что они захотели узнать — откуда эти люди пришли, почему до изоляции об их существовании никто не знал? Жители района Живых поясняли: всему своё время, в некоторых случаях спешить с истиной не стоит, в нужный момент она сама найдет тех, кто по праву нуждается в ней. Истина же заключалась в том, что несколько миллионов лет назад эти люди поселились на территории России, часть из них позже стала кочевать и расселяться по всему миру. Те же, кто отказался от кочевья, остались жить на том месте, где раньше был город Волгоград, рожали потомство, разводили животных, питались тем, что сами выращивали. Спустя миллионы лет им пришлось подвергнуться нашествию соседей, исповедовавших другую религию, и переселиться в Тайгу, скрываясь от злой человеческой 14 неопределенности. Там их и настигла чума, которая стала поедать сначала их скот, а потом и людей, это вынудило их вместе с другими жителями мира принять изоляцию в системе Эпилегата. — Его сестра — любопытная особа, — поделился своим мнением старший по возрасту ученый. — Или истеричка, — произнес другой помоложе. — Наша задача более тщательно изучить пациента в дальнейших испытаниях. Случай, повторюсь, удивительный, следует сообщить советникам обо всем, что мы услышали. — Советникам? Сначала нужно собрать сведения об испытуемом, мы можем ошибаться в его потенциальной опасности для общества. Я не спорю, его психика слаба и изношена, но мы должны придерживаться правил, составленных не нами, а кодексом Центра и сообщить советникам результаты после исследований. — Я не согласен, в правилах есть исключения, в них сказано: при обнаружении потенциальной опасности совет должен принять все меры по безопасности населения. — Поверь, тут нет никакой опасности, твои переживания необоснованные. Что ты доложишь совету, когда спросят о причинах беспокойства? Будешь основываться на скрытой форме безопасности без выводов, сделанных на основании недельного заключения подопытного? — Ты прав, я об этом не подумал! Вообще, нам не следует говорить об этом между собой вне комнаты разочарования, нас могут услышать, эта информация важная, она не должна попасть к информаторам Западного отдаления. Это единственные существа, способные проходить через энергетические блоки. В их структурах перехват информации — важная часть деятельности, прослушка может быть в разных модусах возникновения, везде напичканы источники, собирающие утечку. Информаторов еще никто не видел, а те, кто встречал их на своем пути, исчезали в непонятном направлении. Они опасны, я думаю, даже люди Западных отдалений их не видели в естественном облике, контакт происходит на уровне сообщений, которые оставляют для них информаторы. Наши источники не могут их пока расшифровать, подозреваю, что происходит это через накопители памяти или телепатическим способом. У информаторов множество имен — одни их называют скользящими, другие прозрачными. Почему им дали такие названия, я не знаю, говорят, что наш глаз не способен увидеть их при обычном свете, они, как хамелеоны, а в темноте можно увидеть их тени. Единственное, что я слышал о них — это безликие существа, не общительные, питаются любой энергией света, а также энергиями наших подземных атомных электростанций. Это всего лишь слухи, возможно, их вообще не существует, и источники преподносят нам неверные сведения. — Ага! Хочешь сказать, шаровые молнии тоже не существуют и у них нет интеллекта? — Ну, это давно известный факт, каждый знает про шаровые молнии, я испытывал их в лабораториях на верхнем уровне, они изолированы в прочных, непробиваемых прозрачных камерах. Поначалу они ведут себя агрессивно, после привыкают к постоянно контактирующему с ними субъекту, так же, как животные, имеют интеллект и память, поэтому легко растворяются в земной породе, без особого труда проходят через мелкие щели, дыры, вентиляционные отверстия. Питаются исключительно энергией земли, без питания погибают в течение нескольких месяцев — постепенно угасают световые контакты молний и шаровая обмотка прекращает функционировать, падает на стеклянный пол и превращается в быстро испаряющуюся жидкость. В наших краях встретить их невозможно, через энергетические блоки они не проходят, все щели заделаны прочным 15 бентонитовым клеем, а вентиляционные ходы защищены тем же полем. Прочные бетонные стены защищают от любых проникновений существ и шаровых тел на территорию Центра и наших союзников. Человек может свободно перемещаться через энергетические блоки, не отключая питание на пульте управления. Возможна повышенная автоматическая блокировка, не позволяющая даже людям проходить через поле в случае опасности. Датчики движения любого типа передвигающихся существ и им подобных установлены на двухсотом метре от поля защиты. Это не по моей части, я рассказал малую долю того, что знаю. — А люди, работающие на станциях, и холодные карлики, живущие в северной части Эпилегата, разве ни разу не встречали информаторов? — Я не общался с работниками станций в северном отдалении, а тем более с холодными карликами, они агрессивные создания и не могут жить в наших помещениях и теплом климате, поэтому им выделены холодные жилые объекты на расстоянии трех километров от станции. Это наша не охраняемая территория. Туда мало кто сует нос, а если и сунет, живым оттуда не уйдет, они его разорвут на части и съедят. Холодные карлики не наделены высоким интеллектом, находятся на уровне развития трехлетнего ребенка, это существа, бурчащие себе что-то под нос, покрытые длинными волосами, маленького роста, их тело разрушается при +20 оС. Они были выведены в лаборатории в качестве рабочей силы, толком не способной думать. Питаются замороженными отходами и любой мертвой плотью. Пищу доставляют из Центра в железных контейнерах с кондиционированным холодом прямо в логово, поскольку чистые продукты не усваивались в их мерзком желудке, пришлось идти на все меры, чтобы карлики жили в здравии, ведь они составная часть Центра. Присутствие уродцев держит врагов Центра в страхе, поэтому потребовалось разведение этой мерзости. За каждую порцию еды, достаточной для жизни, они дрались, отнимая у товарищей отбросы, валялись в холодной грязи с улыбкой на лице. Самки — порода, исключительно отличающаяся от самцов, варваров и недоносков, в любой момент готовых по зову ринуться на войну против Южного, Северного и Западного отдалений и других составных частей Эпилегата, где еще оставались малые группы людей, скрывающиеся в туннелях и развалинах, сбежавшие от жестокого обращения солдат и властей Центра. Ощущение боли, как у любого живого организма, было и у карликов, но в подавленном состоянии. Сражаясь, они не воспринимали боль — злость не давала её ощутить, а, умирая, мучились и, чтобы быстрее закончились страдания, прогрызали своё запястье, таким образом вырывая вены и напоследок напиваясь не кровью врага, а собственной. Когда совет Центра Эпилегата нуждался в помощи для выхода на поверхность в зимнее время, холодных карликов малыми группами отправляли на дальний рубеж к бывшему Черному морю. Землеходы не справлялись с этой задачей на дальнем рубеже — непонятно почему выходили из строя или пропадали, сбиваясь с пути. Встроенные видеокамеры переставали работать! Каждый год карликам приходилось выполнять боевые задачи по установке датчиков и систем с картами навигации для Центра Эпилегата. Эти существа проходили семьсот километров и успевали вернуться до летнего периода времени без потерь. Выжившие люди смогли бы легко ориентироваться по навигаторам в подземных городах, где еще были выжившие, которые с надеждой ждали, что не только во владениях Эпилегата, а и за их пределами есть жизнь. В летнее время навигация уничтожалась лучами солнца, а в зимние суровые морозы для установки навигации на поверхности 16 приходилось заново посылать отряды карликов, проходивших огромные территории ради достижения этой цели. — Ты меня извини, я еще мало знаю о ваших лабораторных исследованиях и про информаторов слышу в первый раз, я человек новый, ты в курсе. — Знаю, поэтому стараюсь объяснить тебе про дальние рубежи отдалений. Ты всего тут около восьми месяцев, благодаря мне с каждым днем совершенствуешь свои знания, и это правильно. Кодексы Центра ты выучил в полном объеме, в этом можно тебе позавидовать, — усмехнулся учёный. — Да... можно, я был лучшим по запоминанию и одним из последних пятого дальнего района Центра. Сейчас он разрушен, обесточен, все узлы связи с коммуникациями отключены, там нет ни души. Все заблокировано и находится под охраной, пробраться туда нет ни малейшей возможности. Одни руины, там негде спрятаться, никто не выжил, даже если там кто-то остался, мрак поглотил его. Мифов множество, а я знаю правду! — Я не имею понятия о мраке, — заявил ученый, сжимая кулаки от нахлынувшей волны неверия, — сведения о пятом районе совсем не те, о которых ты говоришь, он был затоплен по вине строителей. Потом, скрипнув зубами и втянув губы, замолчал секунд на пять и, оскалясь, стал говорить отрывисто, словно лаять: — Во всем виноваты те, кто разрешил построить этот район, не предусмотрев возможную конструкцию безопасности при возведении зданий в опасном режиме ожидания, пока все не пошло к чертям и не пришлось заблокировать его. — Нет, о чем ты говоришь? Он по-прежнему в разрушенном виде, никаких потопов, наводнений не было. — Не... не… не может быть, мой брат, спасаясь, утонул, — по щекам ученого скользнули слезинки, быстро упавшие на пол. Он заплакал, остановившись у выхода с Проспекта света. Чувства и нахлынувшие воспоминания продолжали одолевать его страдающее сердце, он не мог их сдерживать, плевался неверием, повторяя: — Нет, нет, я не могу в это поверить. Зачем, для чего, кому это было нужно? — Никому, кроме мрака. Мы отстреливались всем, чем можно было пальнуть в него, ничего не помогало, пули рикошетом со звоном задевали стены, отскакивая в противоположность, а мрак, из которого вырывались какие-то темные лица, подбирался все ближе, поглощая наши пули. Все три тысячи жителей сгинули, растворились в неизвестности. Кто смог убежать, был помещен в комнаты забвения. Они сошли сума, я полагаю, их уничтожили или навечно заперли в капсулы. Я признаю свою ошибку, я трус, я не должен сейчас быть на этом месте, — как ни пытался сдерживать себя ученый, чувства его рвались наружу, — мой отец, состоящий в совете, позаботился о моей безопасности, мне выделили комнату, я три месяца не мог придти в себя, но в итоге все нормализовалось. Я не мог больше скрывать эту боль, жалость к тем, кто мог выжить, кто мог так же, как и я, спастись. Если бы у них была такая возможность, думаешь, они бы смогли жить с этой болью в сердце, зная, что произошло? Я никогда никому про это не рассказывал, ты мой лучший друг в Центре, я так больше не могу. — Я не знаю, — ошарашено произнес ученый, — я уже ничего не знаю. Не хочу знать... Я знаю, что это всё западцы. Они во всем виноваты, они угроза всей нашей системе, их нужно уничтожить. 17 — Какие западцы? Я не верю, что и ты туда же! Это совсем не они, по нам не открывали встречного огня, как принято у западцев. Я видел то, что видел: мрак поглотил всех. Свет мерцал, время промчалось со скоростью света, крики, выстрелы, все напрасно, темные лица убили их дыханием, поглощающим все живое. — Я должен выяснить, что там произошло и увидеть своими глазами. Ты со мной или останешься в Богом забытом месте под названием Центр? — Да... я в ответе за те умершие души, ты можешь на меня положиться. — Решено, нам понадобится продовольствие, маски с баллонами чистого воздуха жизни, оружие, пропуск на дальний рубеж к городу Триссирию. Там — друзья, я давно обещал навестить их, заодно после выматывающего похода отдохнем в здании сна. Потом закупим продукты питания и напрямик к дальнему пятому району Центра, если он еще не затоплен. На обратном пути двинемся через Поющий город. Там есть шахта, пройдем по ней и попадем к вентиляционным отсекам, проберемся через эти старые ходы прямо к месту. Наш путь опасен, ты должен понимать, выйдя за эти стены, мы можем остаться за ними навечно, лишившись долгой жизни, — закончил ученый. Вентиляционные отсеки выбрасывали отходы переработанного воздуха городов Центра, а в данном случае это были выбросы из дальнего пятого района. В рабочем состоянии это место считалось ветреным, поток теплого воздуха сбивал с ног тех, кто попадал в эти шахты к вентиляциям. Переработанный воздух с используемым мертвым газом жизни отравлял округу близлежащих городов, поэтому в том расположении не было жизни для людей. Раньше, до изобретения газа жизни, здесь проживало небольшое число людей, вынужденных под давлением Центра покинуть город и примкнуть к Западному отдалению. По словам западцев и других их союзников, переработанный газ жизни после использования превращался в вещество, приводившее к мутации живой клетки. Некоторые утверждали, что все ужасные, страшные существа, обитавшие в системе Эпилегата, взаимодействовали с переработанным газом, который преобразил их в чудовищных тварей. Другие предположения о существах, как и все рождаемые слухи, к Центру не имели никакого отношения. Например, рассказывали про существа, живущие изначально под землей, и вина человека была в том, что он потревожил их, создав систему Эпилегата. — Мне неважно, что со мной будет, я уже видел смерть, рано или поздно мы убедимся в ошибочном представлении о ней. Я надеюсь... — Поющий город отнимет у нас несколько лет жизни, это магнит, поглощающий силы. Чтобы не возвращаться и не идти через Центр, мы должны пожертвовать частью наших лет. — Никогда не слышал о таком городе, — заметил молодой ученый. Пожалуй это не было ему интересно, а желание оказать помощь своему другу было важнее всяких коварных городов, его целью было доказать ему свое знание, открыть правду. Неважно какими путями они пойдут, главное — цель их прибытия к дальнему пятому региону. Глава 2 Побег От первого часа 12:00. 18 — Вы выполнили моё поручение, сделали, так как я вам приказал? — спросил высокий лысый человек, подтянутый, в форме и черном плаще. — Да… Карлики сделали свое дело, доставили с поверхности в мою служебную комнату выжившего человека. Я догадываюсь, как он умудрился не погибнуть в сильный мороз. Наша защитная одежда непрочная, как та, что была на Линеве. Термокостюм более герметичный, теплый, годится для перемещения в зимнее время года. В таких же были все выжившие, доставленные в Центр и уничтоженные по вашему приказанию. Что за материал — неизвестно, да и не важно — никто не должен узнать про выживших! Не в наших владениях — на поверхности, возможно, есть еще система, подобная Эпилегату, где уровень знаний превышает усвоенный нашим разумом. — Как восприняли подставу два безмозглых ученых и какова была их реакция на устроенную тобой сцену? — Все прошло так, как и предполагалось. Главное, они и подопытный Линев Илья Ильич в нашей власти, мы сможем управлять происходящим процессом. Я ручаюсь за Линева! Он никогда не сможет узнать, кто он, а ученые будут гадать о выдуманной нами болезни. После же он исчезнет в комнате забвения, его утилизируют, как мы и поступаем в таких случаях. Все ради нашей безопасности в системе Эпилегата, — это была взволнованная и вместе с тем изящная речь женщины-патриотки, профессионала в своем деле. — Ты долгое время нам служишь! — Где-то около трехсот лет, — уточнила она. — Достаточно, чтобы понять, для чего мы все это делаем, я надеюсь, не ради корыстных целей, а ради процветания Центра в системе Эпилегата. Наша сила способна подавить любую атаку в случае нападения на Центр, мы долгое время шли этим путем, скрывали правду. Все должно остаться на своем месте. Если этого не произойдет, мы исчезнем из системы, Центр превратится в развалины. Ты ведь понимаешь, что необходимо любой ценой предотвратить развал нашей империи. Главная задача хранителей Центра — заботиться о живых душах, остерегать их от опасности, устраняя любую дезинформацию. — Я исполню все! Если придется отдать жизнь за Центр ради его спасения, я сделаю это. — Наши люди, внедренные во все структуры и комнаты забвения, при необходимости помогут и поддержат нас в любой ситуации, они преданны и готовы идти с нами до конца, — не отрывая взгляда от лица женщины, жестом правой руки в сторону выхода он дал понять, что аудиенция окончена и следует ждать новых указаний. От второго часа 24:00. Тем временем на улицах Центра царила тишина, и только стук подкованных ботинок трех человек синхронным ритмом оглашал окрестности. Двое людей, шедших друг за другом, следовали за первым, важно шагавшим впереди, похоже, что он был у них главным проводником, показывающим дорогу, как будто вел за собой слепых, физически ненадежных, дряхлых стариков. — Стой, чьи будете? — задал вопрос один из патрульных, бродивший по закоулкам, пытаясь поймать нарушителей. Второй патрульный молча наблюдал за происходящим. — Свои, — ответил человек с важным выражением лица, за ним шли двое. — Свои в позднее время не расхаживают по улицам, тем более в таком количестве, и не ищут на свою голову приключений! Рука человека с важным лицом потянулась во внутренний карман пиджака. 19 — Э-э-э... Без резких движений, — патрульный тем же способом потянулся к кобуре пистолета, висевшей на боку. — Не паникуй, я медленно вытащу документы. — Еще медленнее, медленнее, я сказал, не зли меня. Если что, скажу так и было! Я шутки не люблю. — К чему это, — подумал задержанный с серьезным лицом, — вот смотри. — Так! У-до-сто-ве-ре-ние, — по слогам прочитал патрульный. — Ого!— отдал честь, побледнел и почувствовал себя некомфортно перед вышестоящим лицом. — Вы меня извините, товарищ офицер, у нас усиленный контроль, задача всех, кто будет расхаживать по улицам, проверять и допрашивать. — Да не оправдывайся, ты выполняешь свою работу, твои обязанности позволяют останавливать каждого, даже меня, я не в военной форме, выгляжу подозрительно, но не жалею себя при этом, — улыбка на его лице ободрила патрульного. — Тут неделю назад в нашем районе завалили женщину, лицо до неузнаваемости изуродовано, мы в недоумении, кто же мог сделать такое? А через три дня нашли еще один труп женщины, так же изуродован. За год это уже двадцать первый, в том числе и трупы четырех патрульных, у нас огромные потери. Вы же в зданиях забвения имеете допуск ко всему, появляетесь тут редко, а если и появляетесь, то ненадолго. Наш район мало охраняем, и новые патрульные давно у нас не появлялись, выживаем, как можем. — Спасибо за сведения, но у меня другое задание, должен вас покинуть. Стук башмаков опять раздавался в тишине улиц по направлению к дому, где в комнате домашней изоляции находился Линев. Поднявшись по ступенькам, они увидели перед собой знакомую по описаниям дверь с печатью домашней изоляции. Она была заперта, один из мужчин открыл чемодан, в нем лежало множество отмычек. По выражению лица было заметно, что худощавый знает свою работу. Второй тщедушный член команды, опершись плечом о стену, посматривал по сторонам, а главный наблюдал за обоими. Специалист по взлому вставлял поочередно отмычки в замок, ковырял ими внутри, крутил, пока дверь не открылась. Главный перед входом шепотом предупредил подручных о мерах предосторожности и необходимости работать споро и точно: — Быстро заходим, Кобаль, ты стой у двери и предупреди, если кто будет идти, свистни. Мы вдвоем хватаем его и выводим наружу. Пока будем идти, объясним ему что да как. Маршал, как зайдем, брось устройство помех посередине комнаты, чтобы сбить их камеры слежения. Раз, два, три начали. Распахнув дверь без лишних разговоров, действуя по инструкции, быстрым шагом прошли в комнату, схватили Линева неожиданно для него за плечи и повели в направлении выхода. Линев не сопротивляясь, автоматически выполнял все, что от него требовали, только спрашивал: — Куда вы меня ведете? Кто вы такие? Главный ответил искренне, с сочувствием: — Мы твои друзья. Мы поможем тебе все вспомнить. Линев не пытался вырваться из их лап после сказанных слов, а наоборот хотел поинтересоваться, что с ним произошло до этого, почему страх преследовал его? Он даже не представлял, кто все это с ним сотворил, могут ли картинки, постоянно мелькающие в его голове, быть спровоцированы травмой или ещё чем-то, связны ли образы с воспоминаниями или это игра воображения? В стенах комнаты он бродил из угла в угол, 20 пытаясь найти хоть что-то для себя интересное, что сможет занять его некоторое время в ожидании того, что он сам для себя не мог предвидеть. Он искал ответы, которые смогут помочь ему разобраться в себе, вернуть все обратно до того момента, когда он совершил переход через пространственный Колизей в их мир. Линев догадывался, что его заперли не для того, чтобы проводить опыты и видеть в нем сумасшедшего, помешанного, а для другой цели, важной не только ему, но и всем живущим в этой системе. Он представлял ужасные картины, его одолевало привычное состояние одиночества, когда не с кем поговорить и поделиться проблемами. Одиночество может быть и лекарством, исцеляющим разум и необходимым для поиска истины, и зеркалом, искажающим темные картины, забытые разумом. Ему хотелось глотка свободы, человеческих слов взамен неизвестности и разочарованию. Он жаждал освободиться от навязчивых мыслей и понять самое важное в жизни, сосредоточиться только на одном, что больше всего хотелось осознать. — Отпустите, я сам пойду, я все же не маленький. Не надо меня вести, — тихим и доверчивым голосом сказал Линев, он понимал, что если будет открыто сопротивляться, неизвестно, как они себя поведут, поэтому будет лучше не испытывать терпение незнакомцев. — Друг, давай на ты, пойми, без твоей помощи мы никогда не сможем выбраться из Центра, он хорошо охраняем, если ты нам не подыграешь, все пропало. Извини, я не представился, Вадим, а это два моих товарища Маршал и Кобаль. — Хай, — коротко приветствовал Кобаль. — Ага, — недоверчиво с пренебрежением прокряхтел Маршал. Спокойный голос человека, обратившегося к Илье, вызвал в нем симпатию, как ему показалось, парня можно было не опасаться и даже в чем-то довериться ему. — А я... Илья? — Илья, ты просто поверь, я все потом тебе объясню в спокойной обстановке. Скоро ты все сам увидишь и узнаешь, а сейчас я тебя прошу, когда будем переходить к туннельному рубежу, ведущему к отдалению, молчи и не пытайся чудить. А то мало ли что... Да, я же забыл, ты совсем не представляешь, что это, короче, не путайся под ногами, мы все сделаем за тебя, тебе только надо стоять и молчать в случае задержания. И не усложняй обстановку, а то нас всех положат в братскую могилу. Хорошо? — Не волнуйся, Вадим, я вас не подведу, я хочу узнать, с чем я здесь столкнусь, зачем я здесь? — быстро произнес Илья. Этот человек кого-то ему напоминал, проблема памяти по-прежнему оставалась актуальной. — Скоро ты сам все узнаешь, нужно время, чтобы ты восстановился. Они шли, возвращаясь по пустым безлюдным улицам Центра. Вадим, руководящий операцией по спасению Ильи, резким движением повернув голову, вглядывался в человека не из их системы. Возможно, из той, где, по его мнению, существовала жизнь. Он боялся, что все пойдет не так, как он задумал, поэтому недоверчиво посматривал на Илью. У каждой из сторон был свой интерес: получить ответы на вопросы, которые их мучают. Все четверо остановились у комнат разочарования, пройдя по улице Элизара, названной в честь ученого, придумавшего эти комнаты, растянувшиеся на несколько сотен метров и напоминавшие вагоны поезда, с теми же дверьми, только в светлых тонах. Главный приказал Маршалу и Кобалю занять комнату, на которую им указал, а сам с Ильей прошел 21 в соседнюю. По каким-то причинам вся операция имела определенный подход к той или иной ситуации, все шло по заранее запланированному, отработанному сценарию. — Держи, надевай обмундирование Центра. На правое запястье импульсный браслет. Если на тебя нападет шаровая молния, ты свободно сможешь защититься, отражая удар, или же мощным потоком импульса атаковать первым, прежде чем она тебя покалечит. Илья не представлял себе, о чем ему говорят. Чтобы не показаться совсем глупым, он кивал головой, делая умный вид. Когда же речь зашла о молнии, он активизировался, стараясь как можно больше расспросить о ней Вадима: — Какая? Что еще за молния? — Молния... Это молния. Ты слышал что-нибудь про память Вселенной? — Не... только про Вселенную. — Ладно, расскажу тебе маленькую тайну. До появления планет существовало множество существ, некоторые из них были жестокие, а некоторые более душевные. Но мы сейчас говорим о молниях. Они существовали всегда. Если бы не высший интеллект, объединяющий их в одно громадное пространство, не видать нам наших подземных городов и нас всех вместе взятых. Молнии, возможно, являются частичкой Божественного разума. Благодаря энергии шаровых тел наша Вселенная развивается быстрыми темпами. Эти молнии, находясь в другом пространстве до создания ими же нашей Вселенной, были в несколько раз мощнее, чем сейчас. В то время их невозможно было выследить, обнаружить, познать их структурные соединения. Наш глаз не в состоянии заметить сверхскоростное движение таких молний, и только тогда, когда их энергия до определенного момента расширила нашу Вселенную, сами они стали ослабевать. Энергия не вечна она расходуется. Когда человек и животные в результате расширения смогли увидеть молнию своими глазами, тогда на некоторое время приостановилось развитие Вселенной. Они живые... ну прям как мы, у нас один способ общения между собой, а у них другой. Я встречал их по всей системе Эпилегата, в тех местах, которые не защищены энергоблоками или силовыми полями, вот там нужно быть крайне осторожными. Ученые Центра считают их чем-то вроде живой субстанции, ну как их называют, ослабевшие и истощенные тела неизвестного происхождения они отлавливают и помещают в лабораторию, где экспериментируют над ними и выясняют происхождение этих ярких живых шаров. Илье с трудом верилось, что такие существа обитают в системе Эпилегата, хотя с виду это было уютное место для проживания. Он подумал, и как будто вдруг вспышка озарила память из прежней жизни: «Каким образом люди способны существовать в таких условиях? Ведь тут нет неба, а только мрачный темный пятиметровый потолок без единой светящейся звездочки! Значит, мы в помещении или громадном бункере под землей, подземном городе или еще где-то, а что на поверхности?» Спрашивать про жизнь этих людей в коридорах подземелья не хотелось, да и Вадим обещал, что в скором времени Илья сам всё поймет, а может, больше... будет частью этой жизни, навсегда оставшись в заточении, среди этих стен и их обитателей? — Ну все, друг, теперь можно выдвигаться, нечего нам больше тут делать, нужно вернуться в наше отдаление. Вперед... идем. «Какое отдаление?» — крутилось у Ильи в голове. Когда они вышли из комнаты разочарования, двое из спутников уже переоделись в обмундирование черно-синего цвета, на груди по центру сверкала золотистым оттенком буква «Э», придающая костюму 22 необычный вид. Фуражка того же цвета чисто армейского происхождения с буквой «Э» на кокарде. Левый рукав украшала такая же буква золотистого цвета, от плеча до конца запястья тянулись стрелки красного цвета, подобные линии были и на брюках. У офицеров в отличие от солдат обмундирование разнилось расположением буквы «Э» на погонах. Лейтенант — две буквы, старший лейтенант — три, капитан — четыре, и майор — одна, по размеру больше, чем у низших по званию. Все то же самое, как и при жизни на земле, когда различие среди личного состава офицеров определялось по погонам со звездочками, а теперь их заменила буква «Э», она стала символом Центра в различных отраслях, аспектах и творениях искусства. Солдатские погоны со званиями ефрейтор, младший сержант, сержант и т.д. остались прежними без изменений. Форма одежды при военных действиях — камуфлированный светло-зеленый костюм старой окраски. — Ну что, выдвигаемся к нашему отдалению? — с радостным блеском в глазах тихим голосом спросил Вадим. — Давно пора, хватит тут шаркать, мы и так отстаем от графика, — буркнул сквозь зубы Маршал. Они шли молча, брели, спотыкались, ускоряя шаг. Илья пытался разглядеть надписи и дома, мимо которых проходили. Вдалеке блеснули яркие лучи, непривычный для глаз режущий свет пытался проникнуть в их сознание. Илья, не отрываясь, любовался его ослепляющей красотой, несмотря на то, что пройден был небольшой отрезок пути, он отвык от ярких образов, запомнились только мрачные силуэты зданий и свет, тускло падающий на их лица. По мере приближения к источнику света резь в глазах заметным образом исчезала, они привыкали к фонарикам Проспекта света. На арке болталась табличка с надписью «Рынок Проспекта света». Проспект выводил их из длинного туннеля к комплексу многофункционального здания и других построек Центра. Повернув направо и пройдя примерно полтора километра, вы оказывались перед незначительно укрепленной и охраняемой заставой, существующей для поддержания контроля, проверок тех, кто хочет наведываться в Центр. В случае конфликта в нарушителей, которые проносили оружие и другие товары, запрещенные к вносу, разрешалось стрелять на поражение. Неважно, с чем ты вышел из Центра, но важно, что ты стараешься сюда пронести. В основном в Центр ходили торгаши, барыги. Расставляли свои палатки на Проспекте света, торговали всем, чем придется, а за небольшую плату проносили запрещенные предметы для продажи, например, геронидин в таблетках, куриц, напичканных тем же самым веществом. Их не составляло труда пронести незаметно, без переплаты. Птицу скупали большими партиями хозяева ночных клубов, помещали в раствор, выделяя наркотик из тканей дохлых кур, пропитанных этим веществом. Употребляя геронидин, человек испытывал незабываемые ощущения. Препарат бодрил, заставляя часами работать без перерыва. В течение трех суток без сна можно было зависнуть в состоянии глубочайшего спокойствия, усиленного рабочего драйва или веселья. Главное — настроить своё сознание на один из видов пробуждения путем обострения чувства или меняя его на состояние эйфории. — Нам сюда. Идти прямо — значит попасть в лапы служак, и никакое сопротивление не поможет в схватке с охраной Центра. Ты знаешь, когда-то тут царило спокойствие, Центр всегда поддерживал примирение между всеми отдалениями. Бывший глава Центра был достойным политиком, но все изменилось после его исчезновения. Говорят, что он не поддерживал разработку нового газа жизни, как будто предчувствовал что-то ужасное. Никто не знает, куда он делся, может, примкнул к повстанцам, стал отшельником или 23 егерем пещер. Неизвестно! — Вадим старался разнообразить интересным рассказом их путь к пограничному посту, толком не зная сам, ложь это или правда. — А может, его прибили новые властители империи Центра Эпилегата, — предположил Маршал. Измученный движением, он пытался отвлечься и войти в роль. — Знаешь, Илья, все увиденное тобой в скором времени станет ненужным, все эти здания, пункты, сооружения превратятся в груду металла и руины, когда люди поймут ненужность ими созданного Центра. Они не должны убивать людей отходами газа. — Объясни про газ, что это за гадость? — с интересом спросил Илья, не отставая ни на шаг от Вадима. — Гадость — это еще лояльно сказано. В Центре не существуют дни. Им внушили, что газ продляет жизнь на некоторое время, точно не известно, на какой промежуток. Мы, люди Западного отдаления, считаем, он оттягивает болезнь на некоторое время, разрушая человечность, душу, все самое хорошее, что может быть в человеке. Он создан для тех, кто по натуре эгоист и ради спасения своего тела способен на всё, даже на убийство любимого человека. Люди боятся малыми отрядами выходить за пределы Центра, полностью зависят от газа, который не стоит ломаного гроша. Все это обман: вдыхая газ, человеку кажется, что изменяется время, и он живет дольше отпущенных ему дней. Час жизни определяется им как двенадцать часов, время тянется долго и нудно. Вот, например, от 24:00 тикает первый час до 12:00, потом идет второй час — от 12:00 до 24:00. В Центре два Цикла: первый час и второй. Время бежит медленно и повторяясь, тем самым продлевая им жизнь, и газ жизни не играет никакой роли в их жалком существовании. В Здании времени каким-то образом подсчитывают столетия и передают им неверные данные... Короче, тут путаница, я сам ничего не понимаю, как там строится исчисление. Я только знаю, что если ты прожил 30 лет, значит, тебе уже 300, а если 80 — 800 лет. Часы и время, по моему представлению, никоим образом между собой не связаны. — Хватит разводить демагогию. Пост уже под носом. Нашли время для обсуждения, — буркнул Маршал. — Я отлично знаю... Илья, будь готов. Если пойдет не по плану и придется прорываться, без остановки беги к выходу. Пока они очухаются, у нас будет десять секунд, чтобы покинуть Центр, перебежав энергетические блоки до включения полной блокировки, а за нас не переживай, мы двинемся вслед за тобой, прикрывая. Я думаю, входили без потерь, надеюсь, и уйдем... все будет ровно. — Ровнее только равнина, — усмехнулся Маршал. На башне поста виднелся снайпер, в его руках была винтовка СВД, направленная в сторону приближающейся группы. Пулемет контролировал зону прямо у выхода с возможным поворотом под любым углом. Снайпер бросил камешек, попав в берцы одного из охранников. Тот сердито кинул взгляд на видневшийся флаг Центра, а после на снайпера: — Чаво кидаешь, я тебе чё мишень или банка? — послышался злобный громкий голос охранника. — У... ме... у, — мычал немой снайпер, показывая пальцем на приближающуюся группу людей. — Опа, к нам гости. Чуваки, будьте наготове. Вадим шел спокойно, и двое его товарищей внешне без страха принимали опасность. У Ильи все внутренние органы тряслись, обжигая страхом, адреналин хлестал в кровь 24 значительными порциями. «Нет... ты должен справиться с собой, а то подведешь всю группу», — внутренний голос помогал взглянуть на страх с высоты разума. — Кажется, там наши идут! — с неуверенностью сообщил охранник своим, — расслабьтесь. — У...у…уг, — вырвалось у снайпера, как будто из его слов можно было понять единственное — «угу», в подтверждение увиденных им эмблем Центра Эпилегата на костюмах подходящих к ним незнакомцев. Вадим подошел первым, приказав троим остаться позади на небольшом от него расстоянии. — Ну как у вас тут? Спокойно? Охранники, приветствуя Вадима, косились в сторону Ильи и двух других незнакомцев. — Да так, ждем смены, а её нет. А вы какими путями тут? — Идем по заданию к городу Триссирию. Там дела есть. — Да, там кишит всякая тварь. Она пытается пробраться в Центр, не советую выходить за энергоблоки. Тем более такой малой группой. — Задание. Мы не по своей воле, — артистически правдиво сообщил Вадим с расстроенным видом. — Ну вам виднее. Если что, бегите, не оглядываясь. А... да, забыл... предъявите документики на выход из Центра. Илья заволновался: неужели нас не выпустят, и придется принять бой? Помня о том, что сказал ему Вадим — без размышлений нужно бежать что есть сил за предел энергоблоков — он не хотел оставить товарищей и покинуть поле боя как трус. Наоборот, если развяжется бой, он останется с ними — вдруг кого-то убьют, тогда он подберет оружие и попытается помочь группе отступить к выходу. И все-таки неизвестно, как Вадим отреагирует. Вдруг Илья замешкается, растеряется, а командиру будет казаться, что в суматохе его подопечный бежит прямо через энергоблоки, и, увидев, что он ослушался, ему придется вдвойне защищать группу, себя и его в том числе. «Нет, я все-таки побегу», — решил Илья, пока Вадим вел, как ни странно, дружескую беседу с охранником. — Держи, — улыбаясь, Вадим отдал документ, позволяющий передвижение вместе с ним троих людей за пределы Центра. — Вроде все в порядке. Можете идти, — охранник отдал обратно документ, — и не забудьте надеть дезоляционные маски прямо сейчас, без вопросов. — Как скажете, — произнес Вадим, сминая бумажку желтовато-красного цвета и засовывая её во внутренний карман обмундирования. Он знал, как общаться с людьми из Центра, поэтому прислушивался к каждому совету врага. Раньше он был частью их системы до изобретения газа жизни, видел, как меняются люди, вдыхая создание зла, сравнивая его с высшим для них божеством, способным поработить каждого, принимающего его значение. С небольшим отрядом Вадим скитался в надежде найти пристанище и выйти из этого ужасного места под названием Центр, поработившего сознание людей ложью о времени, дарующем свободу эгоистичному миру. Питались всем, что придется найти во владениях Эпилегата — комплекса жизни! Их было тридцать человек, а осталось восемь, без надежды на выживание, пока не встретили отшельника, помогшего им преодолеть трудности. Они не знали, куда направиться, где остановиться, приютиться. Отшельник поведал им о Западном отдалении, куда отвел их, поручившись за людей, потерянных в этом мире, перед главой отдаления. Их приняли с 25 почестями, веря на слово, без задних мыслей, не проверяя их на честность, выделили комнаты для проживания. Люди добрые, такие же, как те, прибывшие из разных отдалений и примкнувшие к пятидесяти тысячам солдат Западного отдаления, стали частью другой, более гуманной системы жизни. Вадим вытаскивал из военного мешка полнолицевые маски, чем-то похожие на противогаз с прикрученной отходящей от подбородка к баллону трубкой. Вручил в руки Маршалу и Кобалю, подошла очередь Ильи. — Держи маску. Тот не слышал Вадима, пытаясь в последний раз запомнить это место, не сказать, что приютившее его, скорее заточившее в стенах комнаты временного пребывания, — Держи, тебе говорю! Я открыл тебе краник... Илья взял маску и поднес к лицу, нюхая внутреннюю сторону, очищая от грязи, попавшей из сумки Вадима, запачканное углубление для глаз. Надев на лицо эту гадость черного цвета, покосился на Вадима и спросил: — Что дальше? — Идем. Смелее, путь открыт, — кивнул головой в сторону выхода Вадим. Глава 3 Проходы Омса По цепочке, друг за другом продвигалась группа к возведенным энергоблокам, проложенным вдоль стен по вертикали и горизонтали. Первым шел Вадим. Дотронувшись до светового барьера, стерегущего утечку газа из Центра, Илья ощутил резкое похолодание, обозначавшее туннельный рубеж. — Он что еще и тепло задерживает? — через маску обратился он к Вадиму. — Не только! Всю власть Центра... от попадания в него нечеловеческих тварей и других воздействий на живой организм человека. Ты ощутил прохладу и свободу! Теперь можно снять чертову маску. — Как, разве ты не говорил, что мы зависим от Центра? — Я не имел в виду, что без него нельзя жить, это все байки, чтобы держать жителей в своих стенах. Ты, главное, не волнуйся. Когда снимешь маску и проделаешь определенную операцию, то почувствуешь отдышку — это нормально. Если ты не находился в Центре в течение года, ты легко перенесешь переход. А если больше года, то шансов выжить практически никаких, твои легкие перестроятся к вдыханию газа, это уже необратимый процесс. Я первый, потом Маршал и Кобаль, а ты после нас. Старайся после снятия маски и попадания антидота в глаз больше вдохнуть воздуха и задержать дыхание секунд на десять. Общее время 20 секунд. Смотри! Сняв маску, не вдыхая воздух туннеля, Вадим присел на корточки, вытащил из кармана аптечку с антидотом, взял шприц с тонкой, как волос, не заостренной иглой с наконечником в виде шарика и капнул две капли в один, а потом другой глаз. Ту же процедуру проделали Маршал и Кобаль, и все трое после двадцатисекундной задержки воздуха спокойно задышали, настал черед Ильи. Он наполнил легкие воздухом-газом, снял маску, держа ее в правой руке. Вадим медленно подходил к нему с антидотом, стараясь прицелиться, не повредив оболочку глаза. Неожиданно для всех Илья прокричал: 26 — Давай, — выдохнув немного воздуха, он невольно вдохнул новую порцию, позабыв о предупреждении. Воздух тут же попал к нему в легкие, он рухнул на пол, задыхаясь. Сердце жгло, легкие сдавило, будто в жарких тисках. Он бился в конвульсиях, как в эпилептическом припадке. — Замкните его, — кричал в истерике Вадим, — свяжите ремнем ноги, голову выше. Они пытались держать его за руки и ноги, надавливая своими телами. Вадим, подойдя ближе, открыл ему правый глаз и закапал четыре капли, столько же в левый. — Держите... держите. Конвульсии прошли быстро, остался незначительный тремор. Отпустили ноги. Не переставая глазеть на Илью, Маршал плюнул на стену и, усевшись на вещмешок, закурил. «Ох, — подумал он, — какие хорошие сигареты производит Западное отдаление, куришь и наслаждаешься жизнью». — Зачем мы тащим его за собой, какой от него толк? — обратился Маршал к Вадиму, — этот парень даже тебя не слушает. — У каждого свое предназначение. Помнишь, как ты пошел отлить и не вернулся? Мы же тебя не оставили умирать, не отдали тем тварям, унесшим тебя в свое логово? Пришли по горячим следам, постреляли, перебив большую их часть. Мы своих не оставляем в беде! Да. С одной из тех тварей, завалившейся всем своим телом на него, ему удалось справиться. Он нанес удары ножом в шею, оттолкнул тело и вылез из-под него, тяжело дыша, опершись руками о колени, в согнутом положении, другая тварь, подкравшись незаметно, вырубила его ударом тяжелой лапы в затылок и потащила к стае. Подвела усталость и невнимательность. Не стоит расслабляться после победы. Передвижение этих существ было настолько бесшумным, что если бы не предчувствие Маршала, первая напавшая тварь смогла бы легко вырубить его, но этого не произошло. От страха и повинуясь инстинкту самосохранения, Маршал, сжав зубы, не взывая о помощи, бил с такой силой, что коричневая кровь твари хлестала ручьем, брызги сыпались ему в лицо. Очнувшись в их логове, он не надеялся на спасение, а мечтал о быстрой не мучительной смерти. Твари, поедавшие остатки чьего-то тела, толкались, задевая друг друга крепкими черепами, вырывая куски мяса, глотали не пережевывая. Яркая вспышка световой гранаты ослепила неожиданно не только тварей, но и Маршала, заставив существ потерять ориентир в пространстве. Выстрелы из автоматов положили почти всех, некоторым тварям, пришедшим в себя, удалось скрыться из виду, преследовать их никто не осмелился, задача была убраться из проклятого места, захватив Маршала. Тварями местные называют существа, которые бродят по просторам Эпилегата, питаясь путниками, отбившимися от людей своей группы, одиночками, любящими опасные приключения. Те из героев, кому удавалось возвратиться обратно, рассказывали о своих подвигах товарищам, преувеличивая и приукрашивая приключение. Твари представляли собой подобие человека. Рост взрослой особи был от ста семидесяти до двухсот сантиметров. Они были беспощадны, вырубали жертву ударом лапы в голову, походили на обезьян с длинной шерстью, множественными острыми передними клыками, лицо изуродовано угревой сыпью. Людоеды, на пальцах острые когти, на спине присутствовал горб, похожий на верблюжий, с незначительным наростом. Длинные лапы позволяли тварям быстро передвигаться, прыгать на шесть метров броском в сторону жертвы. Они боялись большого скопления людей и разбегались при виде опасности. Нападали большими стаями, от пятнадцати особей и больше. В малом количестве были 27 менее опасны, трусливы, при выстреле и ярком свете пугались. Любили подслушивать разговор, имитировали человека жестами, мимикой лица. Могли идти за группой людей и, если кто-то из них отстанет, нападали и уносили с собой. Второе название тварей, используемое в общении населением Эпилегата, — чистильщики — пристало к ним после того, как, перебив группу в составе десяти человек, они почистили поле боя, унесли мертвые тела в обиталище. Раненых и живых никогда не добивали, оставляя на крайний случай, запасаясь свежим мясом, а мертвые тела доедали с наслаждением. — Свой, одно слово, — недовольно прошептал Маршал, закурив вторую сигарету. Илья лежал, не двигаясь, тремор перестал тревожить его тело, на минуту ему показалось, что он идет по тропинке к месту, которое он никогда не видел, продолжает путь, его самочувствие нормализовалось, лишь микросон тревожил подсознание. Он подошел к зданию, очень похожему на обсерваторию, зашел в открытую дверь, посередине зала была возведена скульптура трехметрового льва, смотрящего в сторону входа. По периметру развешены громадные зеркала, на потолке крутился, отражая свет, зеркальный шар. Даже дверь внутри была зеркальная, как пол и стол в углу справа от него. Он вспомнил, что в детстве боялся своего отражения. Сначала он подумал, что здание является его собственностью, а когда меняющиеся фигуры в зеркальном зале странным образом стали выходить наружу, он испугался своего собственного отражения. Эта минута казалась ему целой вечностью, где он навсегда останется среди неизвестности, которая его ожидает. «А может, моего дома вовсе не существует, — спросил Илья у самого себя, — и это всего лишь представление, и мы после смерти попадаем в то пространство, которое некоторые называют адом, и это есть наше подсознательное вечное видение тех образов, которые мы боимся представить, страшась увидеть их наяву». Ему показалось, что он умер и никогда больше не вернется в то место, в котором пребывал в поисках своего истинного начала, останется навсегда в потустороннем мире в плену своего отражения. Разум жив после смерти и проходит через этапы к вечному, давно решенному за нас ответу, пустому и заново придуманному обману, сводящему все наши чувства в один огромный ужас. Вдруг яркие вспышки в голове прервали видение и, быстро отдаляясь, рвались и соединялись черными нитями на белом фоне. — Кажется, очнулся, — недовольно произнес Маршал. — Как самочувствие? — спросил Вадим, — ну и задал ты нам шороху. — Где я? — Ого, опять амнезия, — с ухмылкой махнул рукой Маршал. — Говорил я тебе: делай, как полагается... вот, молодежь, совсем нас не слушаете. — Блин, я не понял юмора. Вдохнуть и не дышать двадцать секунд. Я так и сделал, — сказал, придя в себя, Илья. — А говорить зачем начал? Давай, давай! Вот тебе и дал. — Да уж, я не думал... что так все... — Думать не надо, — перебил Маршал, — нужно выполнять. Поднялся, докуривая сигарету, и выкинул её в сторону. — Ладно, вставай, держи, — протянул руку Илье, похлопав по плечу, — ничего, обошлось. Идем. Тщательно осмотревшись, собрали вещи, подобрали и взяли с собой маску Ильи, перекрыв краник, а затем двинулись напрямик через близлежащие города Эпилегата. Обычный стойкий запах сигарет и дыма не зависал в воздухе на туннельных рубежах, а 28 втягивался в вентиляционные отсеки коридора, ведущего к множественным раздвоениям. Одно из них, ближайшее, вело к городу Бандрогу, далее, по левой стороне туннеля, на незначительном расстоянии прилегал город Радагос с украинским населением численностью примерно тысяч в двадцать. Бандрог обходили стороной от греха подальше, там собирался сброд — насильники, бандиты и воры. Железные динамические ворота у входа в город были постоянно закрыты, открывались они исключительно для бандитов, возвращавшихся из похода. Раньше, когда не было ворот, обитатели Бандрога нападали на украинский город и другие брошенные и мало защищенные города Эпилегата, им с трудом хватало на пропитание того, что удавалось награбить. Приходилось самим выращивать растения, чтобы хоть как-то прокормиться. Со временем жители Бандрога стали не такой серьезной угрозой, как были раньше, теперь у них появились свои собственные фермы и сады. В их крови еще присутствовал дух убийства, и при случае они по-прежнему грабили людей, проходящих по отсекам и туннелям системы Эпилегата. Разбойники напоминали викингов, были неопрятны, грязны, необразованны, вспыльчивы, но зато хорошо обучены по части разбоя и убийства. Никто из их соседей не стремился с ними воевать, жители городов не хотели терять своих людей ради этих выродков, поэтому их отстреливали другими способами, без значительных потерь для людей. В Бандроге к тому времени осталось совсем небольшое количество жителей, около шести тысяч человек, половина была потеряна в сражениях за территорию, устанавливая порядки сбора дани. Остальные грабили всех, у кого можно было найти полезные вещи, продовольствие, торгашей, расстреливали мусульманские группы. Туннель пришлось сделать чем-то похожим на лабиринт, в нем было множество ходов и отсеков, где можно запросто спрятаться, убежать от преследователей, если хорошо знаешь петляющие проходы Омса — архитектора, придумавшего зигзагообразные раздвоения и проходы из туннеля в хаотичном порядке. Евгений Омс, великий создатель, когда еще не был известным и популярным, разработал план постройки, точно никто не знает, для чего он построил проходы, соединяющиеся между собой переходами и множественными отводами от основного туннеля, непонятно куда ведущие и где заканчивающиеся. Омс давным-давно покинул мир Эпилегата, еще до момента переворота при создании газа жизни. Может, кто-то подтолкнул его к постройке легендарных проходов, а может, Эпилегат сам вел его в том направлении, в котором суждено было вести каждого жителя, — к определенной судьбе и часто без согласия ведомого. Некоторые жители системы недоверчиво относились к Омсу, называя его лжепророком, никак не связанным с постройкой зигзагов. Они утверждали древнее происхождение беспорядочного лабиринта. Омс же принимал участие в постройке основного туннеля, ведущего на запад, и смог обнаружить проходы, которым позже присвоили его имя. Он якобы явился первооткрывателем, а не архитектором проходов. Эпилегат называли Богом приюта всех существ, он сам и выбирает для них жизненный путь. Это божество стало настолько популярным для всей системы, что некоторые возносили его выше любой религии, пытались заменить все религии на новую. Библия Эпилегата хранилась в городе Эп Южного отдаления, попасть туда, минуя Центр, можно через флексуру бывшего города прокаженных. Библию охраняли отважные войны, ни на минуту не спускавшие с неё глаз. Западный туннель или туннельный рубеж, благодаря зигзагам и раздвоениям, смешивал потоки теплого и холодного воздуха. Туннель играл большую роль в системе Эпилегата, проходы от туннеля представлялись чем-то вроде кишок, переплетающихся и 29 проникающих во все части какой-то значимой системы. Может быть, он питался мертвыми душами или путниками, согрешившими перед неизвестной силой. Это целая система лабиринтов от одного огромного и длинного туннеля. Основной и главный туннель, ведущий напрямик к Западному отдалению, являлся единственным быстрым проходом и средством передвижения на уровне страха, подстерегающей опасности, смерти и жизни. — Надо свернуть, — обратился Вадим ко всем идущим с ним товарищам. — А то мы попадем под прицел бандрогов, они порвут нас. — Сюда мы шли прямым путем, зачем сворачивать? — возразил Маршал. — Так надо. Путь к Триссирию закрыт, отряды бандрогов кишат вонючей падалью. Тогда шли по прямой, а сейчас пойдём по другому пути. Маршал молча последовал за ним, беспрекословно подчиняясь, доверяя своему командиру. Свернули с основного туннеля, продвигаясь в два ряда по цепочке. Вадим достал фонарик из сумки, висевшей на плече. Яркий луч света, растворяя темноту, блуждал метрах в пяти от него, заставляя следить за скользящим пятном. Кобаль использовал свой фонарь подобным способом, светя исключительно себе под ноги. Илья отставал от Вадима на четыре шага, сблизившись с Кобалем, а Маршал перестроился, заняв место Ильи. Тому было интересно, почему Вадим посчитал путь закрытым, откуда он знал об этом, не дойдя до города? Его мучило сомнение в безопасности дороги, а вдруг он ошибается. Что их ждет, подстерегает? Кто такие бандроги, о которых он не имел ни малейшего представления? — О чём думаешь? — обратился Илья к Кобалю, стараясь завести разговор с малознакомой личностью. — О чём? — Кобаль загремел, задев стеклянную бутылку, валявшуюся на проходе. — О пути, о чем же еще. Почему Вадим уверен в безопасности, ведь в этом проходе совсем нет света. Ужасная темень. — Эй, вы... тихо, — всматриваясь в темноту и стараясь что-то обнаружить, произнес Вадим. — Ты мало знаешь Вадима! — сказал шепотом Кобаль. — В наших краях он легенда. Его дар позволяет видеть вещи, скрытые от людских глаз. — Что за вещи? — Неподвластные нам. Он общается с потусторонним миром, может видеть скользящих, телепатически общаясь с ними. Именно они рассказали ему о тебе... — Что... кто они? — Они это они, я не имею представления. Знаю что какие-то существа, питающиеся энергией света, тепла, радиации. Их никто не видел... они выбрали тебя, чтобы ты остался жив. — Тихо вы там, здесь нельзя шуметь, — снова прозвучал впереди голос Вадима. Вспышкой в памяти проявилось странным образом, что эти существа Илье были знакомы, но голова трещала от боли, которая от висков переходила выше дугой к затылку. Знакомое слово «скользящие» звенело в почти пустой голове, как будто срабатывала блокировка, задерживающая память в мизерных отсеках мозга и поселившаяся в его голове неизвестно на какой промежуток времени. Пробирались в узком проходе, то расширяющемся, то сужающемся. Вдалеке слышался шорох чьих-то шагов или же эхо отражало на дальнее расстояние голоса и стук ботинок, шагавших по влажному основанию пола, переходившего в некоторых местах в вязкий 30 глиняный промежуток. Грязь, налипавшая на ботинки, затрудняла ход группы, передвижение постепенно замедлялось, и наконец они остановились отдохнуть в небольшом проеме стены. — Нужно переждать тут, вам ясно? — угрожающе произнес Вадим. — Ясно, — подчиняясь, согласился Маршал. — А чего ждать, — с нетерпением развел руками Илья, рвавшийся вперед. — Того самого, — загадочно строго внушил Вадим. — Вам видней. В проеме стены лежало три деревянных ящика, куски незначительно отсыревшего по краям разорванного картоны, несколько обломков каменной породы, оторванных от стены. Похоже, кто-то постарался заранее собрать мусор в кучу и оставить для себя на будущее. Маршал принялся ломать гнилой ящик, чтобы разжечь костер и согреться исходящим от пламени теплым жаром. Температура лабиринта или прохода ощущалась низким скачком в минус по сравнению с туннелем. Засохшие испражнения существа неизвестного происхождения были навалены в углу у стены — пришлось убрать, сдвинув их в темное отверстие в стене, и они тотчас провалились за предел, в темноту, не издав звука падения. Пустота отверстия, неизвестно куда ведущего, поглотила кучу, избавив от ее нежелаемого вида. — Лабиринт, зигзаг, проходы Омса — разницы нет, — негромко шептал Вадим. — Издавна они являлись убежищем шаровых молний, а сейчас — средства спокойного передвижения путников, знающих эти проходы к городу Триссирию. Путей множество, каждый выбирает тот, который кажется ему надежным, безопасным. Мы выбрали свой, я считаю, что это для нас единственным способ миновать туннельный рубеж, где нас могли бы подстерегать бандроги. Да, сюда мы шли напрямик, а сейчас, поверьте, длинная дорога безопасней короткой, усеянной преградами. Я знаю, Илья, это звучит странно, — он оторвал взгляд от костра и посмотрел в его сторону, — и все-таки мы должны следовать правилу скользящих. Они передают — мы принимаем, они говорят — мы действуем! Илья не стал расспрашивать о подробностях. Усевшись на корточки, он тыкал концом доски от сломанного ящика в горящие угли, внимательно слушая Вадима. Маршал подбрасывал в костер деревянные обломки, поддерживая пламя. — Расскажи мне про систему вашего обитания, — попросил Илья. — Вся система Эпилегата держится на порядке очередности. Кто-то прожил жизнь до старости и умер... кто-то пришел вновь. Выбирать не нам, а высшему духу, обитающему в просторах Эпилегата. Дух важное составляющее системы, путем отбора не слабых, а старых, кто прожил свою жизнь и отправился в другой мир, происходит замена на новых, живущих в этом мире. Устранение старого поколения происходит путем замены после смерти на сильных духом. Каждый человек должен дожить до старости и умереть. — Естественный отбор. Мать её, — вырвалось у Маршала. — Смерть сама придет за нами, главное к ней вовремя подготовиться, — продолжил Вадим. — Твари, обитающие в системе, готовы к ней по-своему, но все же каждое существо стремится завладеть системой любыми способами, заботясь о будущем поколении. Человек в основном думает о себе, иногда о близких ему людях, тем самым обрекая себя и их на неподготовленность. Она же ведет к непониманию смысла или истины, думай как хочешь, что в свою очередь является лишь временной контрацепцией счастья. — Слушай, Илья. Слушай, — кивал головой Кобаль. 31 — Временная контрацепция счастья, — два раза повторил Вадим, стараясь донести до него суть. Маршал, опершись спиной о стену, молча курил сигарету, посматривая на лица окружающих его товарищей. — Хорошо бы сейчас выпить пещеристого, — подумал он вслух, докуривая сигарету. — Ты про это не говори. Забыл, что было в последний раз... та еще разборка. Как подвыпьешь, так по любому поводу, несмотря ни на что опять заваришь кашу. А бить-то тут некого кроме нас, — усмехнулся Вадим. — Помню, как же, — заулыбался Маршал в ответ. В его памяти возникли события, давно прошедшие и почти забытые. Вернувшись из похода в Западное отдаление, Вадим распустил отряд. Маршал долго не мог прийти в себя и, чтобы успокоить сознание, предложил Вадиму с Кобалем зайти в бар, выпить пещеристого спиртного. Он тогда хорошо набрался, расслабился, успокоился. В баре было небольшое количество посетителей. Рассказывая о сражении с тварью и о том, что ему удалось убить одну из них, заметил, что ему, конечно, никто не поверил, не было доказательств. Твари всегда убирали за собой мертвые тела жертв и сородичей, видимо, у них так заведено. А приносить в отдаление убитых существ строго запрещалось, они могли стать источником инфекции и представляли риск заражения и превращения в одну из этих тварей. Люди системы опасались, что при контакте с тварью неизвестного происхождения можно заразиться или произойдёт что-то в этом роде. Разлагающееся тело твари, по теориям ученых Западного отдаления, выделяло отравляющее вещество во много раз сильнее трупного яда умершего человека. На этой боязни, прежде всего, обосновывался запрет проносить тело твари в места большого скопления людей. Лаборатории Западного отдаления не признавали внутреннего вмешательства в организм человека операционным способом. Попытки проникнуть, расчленить и практиковаться на органах преследовались и наказывались отлучением от Западного отдаления. Лечение и опыты над человеком проводились в закрытой форме, без оперативного вмешательства, посредством психических воздействий на мозг, с целью устранить данную проблему беспокойства. Лечение души и облегчение состояния больного другими лекарственными способами запрещалось. Подавление болевого синдрома, не исключая воздействие на внутренние органы, доступно было только психоинтимусным жрецам. Маршал в нетрезвом состоянии рассказывал подробности, о которых Вадим не стал бы распространяться в присутствии людей, уважающих его мнение. Хвала шагает в ногу с эгоизмом, расширяя простор невежественному подходу к алгоритму действий. Единственное доказательство Маршала — кровь на его любимом кинжале, которым он забил тварь. Один из посетителей бара, не выдержав, рискнул оскорбительно опровергнуть подслушанный им рассказ Маршала, за что жестоко поплатился ударом в челюсть. Ввязавшаяся в драку охрана, разнимая, получила несколько синяков. Главное в таком месте завязать драку, а потом ждать, пока к ней кто-нибудь присоединится еще, что и было сделано. Хорошо ещё, что Маршал не воспользовался своим любимым ножом, висевшим на поясе, а предусмотрительно перед дракой воткнул его в стол запугивающим жестом. Удержать свирепого мужика, да еще после перенесенного стресса, просто невозможно. Пока Маршал бил оскорбителя, его оглушили ударом бутылки в темечко друзья противника, после ввязались Вадим и Кобаль, разгромив основной состав и перейдя к охране. Хозяин бара вызвал местные органы правопорядка, после чего друзья 32 были задержаны и отпущены через три дня по ходатайству вышестоящих органов. У Вадима в системе Эпилегата было много своих людей, в том числе в высших органах, помогавших ему в решении любых проблем. Вадим достал из вещмешка вареные улитки, протянул их Илье, от их вида того почти стошнило. Не показывая внутреннее отвращение, он поднес их к носу, ощущая странный запах, снял упаковку и выкинул в то же отверстие стены, куда поместили испражнения существа, чтобы не показаться некультурным. Отверстие в стене манило чем-то необычным, словно подсказывало заманчивое предложение засунуть руку и, нащупав, хитрым образом вытащить оттуда клочок чего-либо, что поможет в поисках себя, даже если потребуется пожертвовать частью своего тела. — У...у...у, — с акустическим эффектом эха отразился в пустом пространстве вопль Ильи, — там пустота. Улитка оказалось на вкус жесткой, как резина. Выплюнуть, значит, оскорбить Вадима, ведь он позаботился о его спасении, еде. Вода в пластиковой бутылке мутная, а не прозрачная, как в Центре, неприятная на вкус. Запивая съеденную улитку захотелось выплюнуть и её, но пришлось проглотить. Мучившая жажда и усталость спровоцировали сухость во рту, хотелось смочить горло. — Скорей всего там такой же ход, зигзаг или проем вроде нашего. А может, пещера... да что угодно, — яростно прошептал Кобаль. — Каждый из нас, не видя обратной стороны, пытается понять суть ошибочной, а может, бессмысленной истины. Вера основывается на приходящем переходе к тому, что больше всего нас беспокоит и держит в этом мире, что позволяет нам справляться с самим собой, открывая путь к совершенству! Сказанное Вадимом Илье показалось учением религиозного характера. Способность к совершенству через веру в себя и в высший разум, приводящий к спокойствию души, и все такое. А что стоит человеку встать на прямой путь, регулирующий познание совершенства? На минуту все замолчали. Вадим беспокойно поднялся с мешка, на который он присел отдохнуть, толкая малопонятную для Ильи речь, затем суетливо вышел в проход, светя фонариком вдаль. — Вы слышите? — Что именно? Ничего не слышу, — прислушиваясь, озадаченно спросил Маршал, выглядывая из-за угла проема. — Я тоже не слышу, — подтвердил Кобаль. Илья в замешательстве вышел в проход, за ним посматривали из-за угла оставшиеся двое, доедая улиток. — Смотрите, там что-то движется, — прищурившись, Илья показывал пальцем в даль прохода на двигающуюся массу. — Да это крысы, — водя фонариком в темноте, рявкнул Маршал. — Собирайте вещи. Тушите костер. Быстро, — приказал Вадим. Бегающие по костру ноги Маршала гасили пламя. К обуви прилипали, расплавляя резиновую подошву, горячие угольки, искры разлетались и тухли, дым струей копоти поднимался вверх, зачерняя потолок. Кобаль, мечась, укладывал остатки разложенной пищи, заверрачивая в блестящую помятую фольгу и закидывая быстро в вещмешок. Стая крыс быстрыми скачками передвигалась по направлению к группе. Крысы ужасно 33 пищали, плотно соприкасаясь гадкими грязными телами, бегая по спинам собратьев. Сразу видно, что их что-то напугало и обратило в бегство в этом направлении. Грызуны, отставшие от стаи, слабые и старые, задыхающиеся от усталости, потерявшие равновесие, останавливались, измотанные, и падали, замирая. Перед Ильей предстала картина загнанных в комнату нагих девушек, ласкающих себя, задаваясь вопросами о непонятных причинах удовольствия. Лежащие на полу тела, обездвиженные, вдыхающие тяжелый воздух любви, передавали сияющие взгляды надежды и жизни пунктиром свободы рядом лежащим. Те, кто стоял, протягивали руки, дотрагиваясь до тел красавиц, нежно лаская спины теплыми прикосновениями. Яркий свет освещал половину группы, другая половина поглощалась постепенно, начиная с ног, темным мраком, созидающим увечьем пустоты. Волосы на свету переливались, затягивая в пучину красоты золотистым блеском, сменяющимся прозрачной ласкающей дымкой, в которой растворились нагие красавицы. Темнота резко поглотила цветовой фон картин, уже не заполненных видом девиц. Осязаемая реальность проступала образами фонарей, рассекающих темный проход, и крыс, бегущих по ногам Ильи и его спутников, с которыми он не так давно познакомился. — Прижмитесь к стене и, чтобы ни произошло, закройте глаза, пока я не дам сигнал их открыть. Выключайте фонари и не двигайтесь, не разговаривайте, — прокричал Вадим, прижавшись вплотную к стене, — они идут. Яркие тени! Идут... По ногам ещё чувствовалось передвижение крыс, задевающих носки обуви. Глаза закрыты, но сквозь сомкнутые веки проникал свет, щекочущий лица, волосистую часть головы и бровей. Откуда-то взявшийся электрический разряд посередине прохода отрезком луча расщеплял крыс, не успевших добраться до безопасного места. Страха в тот момент не было, как будто его заменили на спокойствие, убрав тревогу прочь, и только вибрация самого тоннеля больше всего заботила Илью. Он сжал веки, пытаясь справиться с какой-то силой, медленно ослабляющей мышцы. По телу Ильи и остальных пробежало легкое расслабляющее покалывание, отчего захотелось немного подвигаться. Но он вспомнил, что Вадим, остерегая от чего-то, приказал не двигаться, и охота сразу прошла. Лучи света, скользя в воздухе, искали хоть какие-то звуки и движения, на которых можно сосредоточиться. Объектом света стали грызуны — единственные жертвы в мирное и военное время. Что только с ними ни делали — травили, убивали, жгли, ели, а им хоть бы что. Яркий свет, оторвавшись от лиц путешественников, прижавшихся к стене, медленно исчезал вьющимися отростками к основанию главного тела. Дрожание стен медленно перемещалось по ведущей тропе к Центру и в другие отдаления. Куда именно, никто из группы не ведал. В темноте послышался щелчок, это Вадим включил фонарик, посматривая с опасением, не вернутся ли яркие тени. — Все, можно расслабиться. Разойдитесь. — Многое видел, но такое в первый раз, — подходя к Вадиму и расправляя затекшую спину, задумчиво выдохнул Маршал. — Да тут есть, чему дивиться. С каждый разом становится все жарче, — поводя плечами, добавил Кобаль. — С каждым разом я убеждаюсь в подлинности живой и могучей системы Эпилегата. Раз от разу она приносит нам испытания, а мы подавляем свой разум неверием. Что нас больше всего мучает, что подстерегает на пути к опасности? Все, с чем мы сталкиваемся, 34 есть единый и могучий объект истинного смысла. Да, я чувствую вещи, о которых не следует сообщать другим, мало понимающим значение слова. А иные, неведомые для меня значения могут погубить всю систему, разом стерев память мира, — подвел итог Вадим, — нам нужно идти. Вещи, уже собранные в вещмешок, но оставленные на произвол судьбы во время световой атаки, дожидались своих хозяев. Закинув рюкзаки на спину, они двинулись цепочкой вверх к городу Триссирию. Илью волновали не яркие тени, как их называл Вадим, а размышление об увиденной им картине обнаженных девушек. Это все больше туманило разум. Обычная буро-серая окраска крыс поменялась на белую, мертвые особи, не успевшие перебраться в безопасное место, остались лежать застывшими трупиками. — Ого, побелели... все из-за этой прошедшей штуки? — поинтересовался Маршал у Вадима. — Другой причины я не вижу. — Вадим... перед яркой надвигающейся тенью и тогда, когда я упал, глотнув воздух, я кое-что увидел, но не понял, что именно, — идя рядом с Вадимом, Илья подстраивался под его шаги и несколько раз тронул за плечо. — Сначала я подумал что это сон, но сейчас мне кажется, что это больше похоже на галлюцинацию. — Что именно? — Я видел здание, внутри него находилась статуя льва, над головой которой на потолке крутился зеркальный шар, отражая свет, зеркала покрывали все стены помещения. Посмотрев в одно из зеркал, я заметил, что мое отражение двигалось, выходя наружу. Ещё я заметил на стеклянном полу непонятные для меня знаки... буквы переливались волнообразным движением и, поднимаясь вверх, исчезали. Еще я увидел нагих девушек, обнимающих друг друга. Они лежали на полу... и мне показалось, общались с помощью телепатии. А потом темнота поглотила их. Ну вроде все... Рассказав вкратце о видениях, Илья некоторым образом об этом пожалел. Он не был уверен, что Вадим поймет его, а может, наоборот, посмеявшись, примет все сказанное за сумасшествие или сон. Но ведь и он говорит о тех вещах, которые не следует упоминать, опасаясь, что недооценив, могут перевернуть первоначальный смысл. Илья, может быть, сам в глубине души усмехался над странным человеком, за которым он отправился в поисках истины. — Тут не о чем беспокоиться. Система испытывает тебя образами и твоим собственным воображением. Это хороший признак! Ты сам жаждал познания, хотел разложить всё по местам. Интеллект системы таким способом обучает тебя, направляя к будущему или прошлому, акцентируя внимание на том, что ты должен знать... что ведет тебя к ней... что должно быть. Скоро. Скоро мы дойдем до Триссирия. — А что там? — Там мы сможем, Илья, нормально отдохнуть. Есть кабинки для сна, дешево и не накладно. Поспим по программе часиков шесть, и дальше... дальше к Западному отдалению. Потом будет видно. — Да, перевести дух не мешает, — умиротворенно сознался Илья. Быстрая ходьба выматывала организм, не успевающий отдохнуть. Шедшие во втором ряду на несколько шагов отставали, измотанным путешественникам не хотелось попусту ронять слова. Ноги слегка подрагивали и гудели, хотя они старались это не показывать. Плечи подались назад под тяжестью вещмешков. Легкие прочные ботинки, рассчитанные на дальние расстояния, казались бесполезным средством, но, по сравнению с берцами, 35 неудобными в таких случаях, возможно, были спасением. Это удобная обувь, хорошо переносимая в долгих передвижениях на дальние рубежи. Конечно, в бою лучше всего использовать берцы, они менее травмировали стопу при ударе и прыжках. — Мы почти дошли, осталось совсем немного, — язык Вадима заплетался, — за поворотом туннельный зал и разветвление. До поворота к основному туннелю, с которого они свернули, осталось примерно несколько метров, не больше пятисот шагов. Продвигались к туннельному залу с указателями, обозначающими движение к городам. Отблески света, замеченные группой, падали на стены за поворотом. Раздававшиеся голоса будоражили усталое тело, заставляли прислушиваться к хриплым разговорам из опасения ввязаться в нежелательный конфликт с неизвестными людьми. — Надеваем маски, это могут быть солдаты Центра. Илья, перекрой краник от попадания газа в легкие, это сейчас нам некстати. Выходим как ни в чем не бывало... если окажут сопротивление, открываем огонь. Держи! — Вадим передал Илье запасной «макаров», вытащив из вещмешка дополнительно две обоймы с кобурой. — Надевай. Пользоваться очень просто! Снимаешь с предохранителя... взводишь, нажимаешь курок. Огонь. — Надеюсь, не придется его применять... все обойдется, — измученно пробормотал Илья, закрепив маску на лице и внимательно повторяя за Вадимом порядок отключения газа. — Выходим... Они все вместе двинулись в сторону ярких лучей, слепивших их. Сощурившись, Илья не успевал ориентироваться, пока не привык к свету. И тут же заметил, что шестеро неизвестных людей в масках, похожих на ту, что находилась на лице Ильи, требовали от двоих в черных плащах без масок, прижавшихся к стене, что-то выдать. Автоматы уставились на безоружных. С их лиц, разбитых ударами прикладов, оставивших рассеченные раны на бровях и подбородке, стекала на пол кровь. — Завалим их, да и все. Что с ними возиться, — кричал нападавший. — Ничего, сознаются. Суки... даю вам пять секунд. Мы не станем вас мучить, убьем быстро. Отвечайте, куда вы их спрятали, где ключи? Видимо, те двое не боялись умереть. Возложенная на них миссия придавала им сил перед лицом смерти, при этом они, по всей вероятности, понимали, что их уже никто не спасет, и готовы были уйти в мир спокойствия. На лицах безоружных не было страха, их били, а они не сознавались, молча стояли, пошатываясь, падали, их снова поднимали и били. Вадим, Кобаль, Маршал и Илья, тихо и быстро приближаясь, направили оружие на неизвестную группу людей. Те в свою очередь обратили внимание на приближающихся четырех человек. Один из них, избивающий беспомощных людей, чтобы исключить побег, поставил их на колени, развернув лицом к стене. Прижав к затылку одного дуло пистолета, требовал от обоих не оборачиваться. Остальные пятеро направились к группе Вадима, целясь в грудь неизвестным посетителям. — Бросайте ваши пукалки. Вам с нами не справиться... быстро я сказал, — потребовал приближающийся к ним с пистолетом Макарова. — Сначала вы, или мы все тут ляжем, — возразил Вадим, угрожая. — Они еще спорить будут, — крикнул кто-то из толпы. — Вам что не ясно. Кто вообще такие? — целясь сквозь прорези маски, прохрипел первый. — А по обмундированию не видно, что из Центра? — ответил вопросом на вопрос Вадим. 36 — Видно, да только с трудом верится, что оттуда. Последние выходящие были мы. — Значит, мы предпоследние. — Умник, документы на выход есть? — Может, они вообще мародерные крысы, — снова прохрипел голос из толпы противника. — Допустим, есть. — Без резких движений, мы этого не терпим. Левая рука Вадима ползла к внутреннему карману, расстегивая замок кителя. Он понимал, что люди из Центра на форму не реагируют агрессивно, тем более не избивают задержанных, прижатых вплотную лбами к стене. Перед Вадимом встал вопрос быстрого устранения противника. Выстрелив первым, он нейтрализует главного, целившегося в него. Маршал и Кобаль ждали указаний Вадима. А тот знал, что если он выстрелит, это и будет приказ открыть огонь на поражение. И только Илья его беспокоил, ведь по неопытности он мог пострадать — нужно было все взвесить. Двое пленных тоже могли подвергнуться уничтожению. Окончательно всё обдумав, Вадим нащупал во внутреннем кармане разрешение на выход, вытащил и протянул неизвестному, удивленно бросающему взгляды то на Вадима, то на бумажку. Неожиданно для него Вадим резко поднял пистолет, направив дуло ему прямо в лоб, и выстрелил, от чего тот упал замертво, подергивая коленом. Следующий выстрел в голову получил стоявший сзади с автоматом, от чего мышцы его руки конвульсивно дрогнули и указательный палец нажал на курок, паля без остановки, к счастью, никого не ранив. Маршал и Коваль после первого выстрела командира подключились к бою, убив двоих. Третьего, который имел неосторожность промахнуться, Кобаль сразил наповал. Илья, подкравшись, смог удержать на мушке последнего растерянного, державшего под прицелом двоих задержанных, выбросив пистолет, он поднял руки вверх, умоляя о пощаде. — Поздно просить, сволочь, — Маршал приближался, держа его на прицеле. — Погоди, — снимая маску и отстраняя Маршала, произнес Вадим. — Медленно отходи в сторону, — приказал Кобаль неизвестному, остановившись около брошенного им оружия. — Вы, двое, встаньте и руки опустите. Теперь вы свободны, — скомандовал Вадим. — Откуда будете? Поднявшись с колен, они благодарили спасителей. — Мы из южного города Эп, шли к Триссирию, минуя Центр, распространяли библию Эпилегата. Несли 120 экземпляров... люди должны познать истину. — Смотря какую! — возразил Вадим. — Ту самую, в которой говорится о происхождении системы Эпилегата. Мы, монахи, живем в мире. Все, кто уходил из города Эп к Триссирию, обратно не возвращались. Мы, избранные, идем на огромный риск ради слова Эпилегата, у нас нет имени, мы называем себя детьми Эпилегата. Наши пророки доверили нам миссию, к которой мы все стремимся. — А что же эти пророки сами не выполняют эту миссию или боятся за свою жизнь? — насмешничал Вадим, высказывая пренебрежение к пророкам. — Их миссия — поддержание законов, описываемых в библии Эпилегата. Пока Вадим вел беседу с монахами, трое его друзей окружили неизвестного. Маршал попробовал провести допрос: 37 — Рассказывай, да смотри: утаишь правду, я размажу тебя об стенку, — крепко схватив и приподнимая за одежду неизвестного, выпытывал Маршал, дыша ему в лоб. — Кто вы и откуда? Снимай маску. — Мы... мы... я бенжлимот (наемник), — снимая маску, отвечал тридцатипятилетний на вид мужчина, — мы поджидали монахов, нас наняли, чтобы мы их ограбили, убили и сожгли книги, но перед этим выведали у них, где находится ключ света. — Зачем маски надели, вы же не дышите газом! — А вы зачем? — Тут вопросы задаю я, — разозлившись, Маршал ударом в грудь покарал бенжлимота, — отвечай! — Мы бенжлимоты. Я не знаю зачем — было велено и надели. Спроси это у него, — он показал пальцем на убитого командира, — даже не знаю, кто нанял, мы лишних вопросов не задаем. Заплатили суму и все... вперед. — Вот уроды, совсем обнаглели, на кой заказчикам монахи сдались... не пойму. Сколько же тут всякой твари лазает. Система, блин. Вадим, что с ним делать будем? — перебил он его беседу с монахами. — Отпустить надо. В Триссирий с ним опасно идти... пусть бродит в поисках своей смерти, он нам ни к чему. — Да, была б моя воля, я бы тебя прям тут пристрелил, оставив твой труп на съеденье тварям и падальщикам. Вали отсюда... — Я вас умоляю, оставьте воды и еды, — хлюпая носом, просил бенжлимот, — пожалуйста. — Обойдешься, бандюга поганая. На нашем месте ты бы поступил так же. Катись уже отсюда... Маршал, Кобаль и Илья, перешагивая через трупы, собирали патроны, обыскивали карманы. Денег за убийство монахов ни у одного из них не обнаружили. Разжимая пальцы убитых, державшие мертвой хваткой автоматы Калашникова, Маршал и Кобаль забрали оружие и повесили себе на плечо. Илье отдали несколько обойм от пистолета, похвалив его с задержанием бенжлимота, тот, радостно улыбаясь, принял трофеи. Бенжлимот явно уходить не торопился, присев в углу, посматривал на трупы товарищей. Твари, чующие запах мертвой плоти, в скором времени придут забрать съестное, и, если бенжлимот останется здесь, ему крупно не повезет. Вадим, общаясь с монахами, помогал собирать разбросанные книги, рассказывал, как они попали в Центр из Западного отдаления, и что сейчас направляются в Триссирий, а потом в Западное отдаление. На груди монахов на веревочке висела натертая, блестящая медная буква Э, сочетаясь с черными плащами и поясом желтого цвета. На голове, вместо волос, — татуировка с той же самой буквой, символом их веры. Монахи — честные и порядочные люди, каждый человек для них ценен и может не беспокоиться, что его рассказ или важное для него дело когда-нибудь вылетит из их уст и станет достоянием толпы, это были глубоко верующие в слово Эпилегата люди, боявшиеся кары за предательство. — Нам по пути... идти совсем немного, позвольте вас проводить, — Вадим, как мог, старался войти к ним в доверие, — нам нельзя долго задерживаться, твари уже на подходе к залу. 38 Указатели, выбитые сверху на бетонном кубе, расположенном посередине зала, показывали направления: одно — обратный путь к Центру, через города Радагос и Бандрог; другое — по туннелю налево от Центра к Поющему городу и Шахте; третье — на запад от Центра, к городам Триссирию, Анома и Западному отдалению; четвертое — направо от Центра, к проходам Омса и Пустой долине. Монахи подняли сумки с книгами, отказавшись от помощи. Они сами должны нести эту тяжелую ношу, не рассчитывая на помощь других. — Уходим. Ничего не забудьте, — направляясь к городу, Вадим покачивал головой и посматривал на мертвые тела и наемника, сидевшего в углу стены, возможно, обреченного на смерть. Покидая зал с ориентирами, Маршал не мог выбросить из головы слова бенжлимота о ключе света, во время допроса он специально не заострил на нем внимание, и только сейчас измученно пытался понять, что он имел в виду. «Странные монахи, надо бы выведать у них о ключе», — мысль Маршала, не останавливаясь, скользила, пробираясь окольными путями вглубь, к сердцу. Вадим, обратившись к Маршалу, отвлёк его, поинтересовавшись допросом бенжлимота. Маршал рассказал об намерении наемников. — Их наняли, чтобы они сожгли книги и у% | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
