(Сокращённый вариант)

Водитель ночного экспресса Брага-Лиссабон плавно вырулил на проспект Antоnio Macedo и, постепенно набирая скорость, направил свой автобус на северо-северо-восток. По хитрозадуманной планировке уличного движения, пассажирскому транспорту требовалось проехать около километра в противоположном направлении, прежде чем, развернувшись на замысловатой развязке, отправиться по той же самой дороге в сторону португальской столицы.

Наконец автобус выбрался из запутанных лабиринтов городских улиц и выкатил на скоростную многополосную автостраду. Поначалу я и мой дородный попутчик Степан развлекали друг друга разными развесёлыми байками и небылицами. Но постепенно беседа иссякла, и мы умолкли, размышляя о цели нашего давно назревшего путешествия.

Комфортабельный экспресс размеренно двигался по широкой и пустынной автостраде, лишь изредка обгоняемый запоздалыми легковыми автомобилями. На раздельной встречной полосе транспорт попадался всё реже и реже, и я почувствовал, как сладкая полудрёма неторопливо, но неотвратимо одолевает меня.

Неожиданно мой попутчик как-то неестественно, приглушённо воскликнул, и я удивлённо покосился в сторону не в меру впечатлительного гиганта. Даже в полутьме я заметил, как смертельно побледнело его перекошенное от дикого ужаса лицо.

-Тебе что, плохо?- не на шутку забеспокоился я.

Степан только заторможено кивнул головой, вперившись остекленевшими глазами в чернильную темноту автобусного окошка.

-Господи!- поёжился я.- Хотя бы не очередной приступ метеоризма! В сравнительно небольшом пространстве автобусного салона подобный эксцесс мог бы вызвать попросту непредсказуемые последствия. Тем более, что рядом с креслом водителя сидела почтенная дама, пребывающая как минимум на седьмом месяце беременности.

-У меня было видение,- прошептал пересохшими губами Степан, растирая виски непослушными пальцами обеих рук.- Этой ночью мы не доедем до Лиссабона.

-И с чего это твою гениальную голову посетила такая идиотская мысль?- возмутился я.- Нам ведь завтра кровь из носу в восемь утра нужно стоять у порога украинского посольства!

-Куштодиу Эурику Суареш сегодня вечером выпил слишком много своего домашнего вина и плохо задвинул засов ворот загона для крупного рогатого скота. А своенравный Пенеду не прощает подобных небрежностей и упущений,- бесцветным голосом произнёс мой товарищ.

-А это ещё что за овощи?- непонимающе затряс я головою.

-Куштодиу - фермер-скотовод из Парашейры, а Пенеду – племенной бык из его стада,- бесстрастно разъяснил мне Степан. (Прим. Парашейра – селение в центральной Португалии)

-Но какое отношение эта параша имеет к нашим кишечникам?!- совершенно запутался я в элементарной цепочке причинно-следственных связей.

-Пока ещё не знаю, но именно из-за фатальной оплошности сеньора Суареша наша сегодняшняя поездка в столицу и потерпит полнейший провал,- глухо пробубнил гигант.

-Ну, ты и напугала меня, Кассандра Троянская,- облегчённо вздохнул я.- И часто у тебя случаются подобные вещие видения?

-Бывают,- хмуро пробурчал гигант.- И почти что всегда сбываются.

-Да неужели?!- насмешливо съязвил я.- И что же тебе, к примеру, такого пророческого привиделось ранее?!

-Тебе всё смешочки. А я из-за этого чудо дара чуть было не остался калекой на всю мою оставшуюся жизнь,- обиженно проворчал Степан.- Но тебе, херсонский пересмешник, я ничего в жизни больше рассказывать не буду!

-Ну, расскажи, дружище! Я ведь не хотел тебя обидеть!- взмолился я, заинтригованный таким замысловатым зигзагом сюжета.

-Ладно!- неохотно смилостивился мой попутчик.- Во всяком случае, у меня уже нету иного выбора. И если быть предельно откровенным, то мне просто крупно повезло, что ты очутился подле меня в эту лихую годину. Ты мой старый и верный друг, испытанный в многочисленных злоключениях и передрягах. Но если ты останешься в неведении о грозящей мне опасности, то не сможешь помочь мне ни словом, ни делом, ни личным примером. Поэтому мне придется доверить тебе тайну, в которую не посвящены даже мои самые близкие родственники. За исключением моей бабушки Христи. И хотя до поворота на Парашейру ещё довольно-таки далече, но поведать подробно обо всех выпавших на мою долю неприятностях я просто-напросто не успею. На это не хватит даже всей нынешней ночи. Поэтому постараюсь быть предельно лаконичным.

Впервые подобные предчувствия появились у меня тогда, когда я демобилизовался из Краснознамённого Северного флота. Мой крейсер в то время стоял на ремонте в устье Северной Двины. И я возвращался поездом Северодвинск-Москва, чтобы немного прогуляться по бывшей столице великого и несокрушимого Советского Союза. Призывался я с Украинской Советской Социалистической Республики, а возвращался в независимую Украину.

Мой друг и сослуживец Серёга Мельник из Берислава по случаю дембеля нализался до свинского состояния и к Архангельску уже и лыка толком не вязал. Так что, немного поводив козу, он полностью отключился и мирно похрапывал на верхней вагонной полке.

Вот тогда у меня и замельтешили перед глазами вещие видения, и я услышал сначала слабый, а потом все более и более чёткий предупреждающий Внутренний Голос.

Меня передернуло, и я непроизвольно отодвинулся от моего глубоко задумавшегося собеседника. Мне доподлинно было известно только одно: если кто-либо слышит внутренний голос, то возникают серьёзные подозрения, что у этого человека вялотекущая, а может быть и прогрессирующая шизофрения. Хотя кто может дать гарантию, что все именитые прорицатели и ясновидцы не страдали скрываемым от недоверчивых глаз раздвоением личности.

-По глупости я не доверился ни предчувствиям, ни видениям, ни Внутреннему Голосу,- не замечая моего смятения, продолжил Степан.- Поначалу мне почудилось, что всё это следствия алкогольного отравления по вине вылаканной мной накануне водки. Из-за этой моей беспечности я был ввергнут в водоворот событий, из коего мне дивным чудом удалось выкарабкаться невредимым. А ведь всё это маленькое дембельское приключеньице могло запросто завершиться для меня фатальным исходом. Моё нездоровое любопытство и бессмысленное озорство толкали меня вразрез повелениям Внутреннего Голоса, в самое пекло.

В конце концов, я заполучил хотя и не очень тяжкую, но крайне обидную телесную травму и очутился на операционном столе Североморского военного госпиталя. Вот там я случайно и подслушал, что мне собираются ампутировать одну из конечностей.

-Всё понятно!- не смог удержаться я от язвительной шпильки.- Любопытной Варваре нос оторвали! Но коли нос, руки и ноги у тебя всё ещё целы, то что же тогда врачи собирались у тебя отчекрыжить?

-То самое, о чём ты сейчас так пошло подумал,- без тени улыбки ответил гигант, повергнув меня в цепенящий ужас.- Воспользовавшись временным отсутствием начальства, потомственный военный хирург Живобор-Масник намеревался отхватить у меня приглянувшийся ему орган. Да ещё и вместе с примыкающими к нему принадлежностями. И этот законсервированный в формалине экспонат должен был стать украшением негласно существующего при госпитале анатомического музея. Хирургом и его помощником, фельдшером Коноваловым, был сфабрикован документ о якобы уже начавшейся у меня гангрене. Слава Всевышнему, что я уразумел это до того, как произошло бы непоправимое. И хотя в меня вкачали лошадиную дозу транквилизатора, я не впал в полное беспамятство и воспротивился злостному посягательству на мою жизнь. Ведь для мужчины насильственное отторжение детородных органов равносильно постыдной смерти и лишает всяческого смысла его дальнейшее существование.

И я вступил в неравную битву с тремя откормленными мордоворотами за мою висящую на волоске жизнь. Вот тут-то мне и подсобили мудрые советы моего Внутреннего Лоцмана. К концу сражения операционная оказалась практически разгромленной, а мои поверженные недруги валялись в бесчувственном состоянии. Но инъекции, в конце концов, подействовали на мой организм и у меня начали сами собою слипаться веки. Меня захлестнула волна безысходности и отчаяния, так как мои нокаутированные мучители могли очухаться намного раньше меня. Внезапно дверь операционной распахнулась, и в неё ворвался начальник хирургической службы госпиталя, а за ним степенно вошла моя бабушка Христя. Это было последнее, что я заметил сквозь щёлки смыкавшихся от сонливости глаз.

 

Моё постепенное возвращение к жизни сопровождалось странными чувствами и удивительными ощущениями. Мне чудилось, что я безмятежно лежу на цветущей и благоухающей дивными запахами лесной поляне. Казалось, ласковое майское солнышко приятно нежило мою кожу теплыми, животворными лучиками. Однако эти Божественные лучи довольно глубоко проникали в мое расслабленное дрёмой тело. И их благое тепло прогревало не только мою возрождавшуюся плоть, но и лелеяло мою истерзанную невзгодами Душу. Поскольку целительное излучение исходило справа и немного сверху, то я пришел к выводу, что либо уже наступило тихое позднее утро, либо же начинался ранний погожий вечер.

И тут мне вспомнились до тошноты головокружительные злоключения нескольких предшествующих дней. И в Душу мою закрались ужасающие подозрения, повергшие меня в полнейшее смятение. Где я? В Раю? Или насмешница Судьба зашвырнула меня в совершенно иное пространство и время?

Я с опаской приоткрыл глаза и увидел, что лежу на койке небольшой больничной палаты, за окном которой мелко моросил противный осенний дождик. Я удивленно повернул голову направо и обнаружил, что запахи цветущей лесной поляны и благое тепло исходит от моей любимой бабушки Христи, сидящей на стуле у изголовья постели. Она была одета в чистый больничный халат и белоснежную косынку, и неторопливо вязала плотные шерстяные носки. Бабушка скорей походила на заботливую сиделку, чем на встревоженную посетительницу, пришедшую проведать приболевшего родственника.

-Ты уже проснулся, Степушка?- мягко улыбнулась буня и отложила вязание в сторону.- Сейчас я напою тебя отваром из лечебных трав и горячим куриным бульоном. По ходатайству доктора Этмана начальник госпиталя разрешил мне ухаживать за тобой до полного твоего выздоровления. Примочки и мазь, которую я наложила, уже сделали свое дело.

Я отбросил одеяло и с радостью обнаружил, что мой любимый «дружочек» и его верные спутники снова приобрели нормальный размер и цвет.

-Бунечка! Да ты просто волшебница!- не сдержал я бурных эмоций и заключил мою спасительницу в крепкие объятья.- Как ты почувствовала, что я в беде? Как ты здесь оказалась?

- Отпусти, медведь! Задушишь! И откуда у тебя только силы берутся?! - удивилась бабушка, мягко укладывая меня на прежнее место. - Сначала еда, лекарства и процедуры, а уже затем удовлетворения твоего нездорового любопытства.

Лишь только через два часа, когда были улажены все дела, мне удалось заново приступить к расспросам. Оказалось, что доктор Живобор-Масник свихнулся на почве профессиональной нереализованности и тщательно скрываемого комплекса неполноценности. Он утверждал, что его взбунтовавшийся пациент (то бишь я) владеет сверхъестественными, демоническими способностями. По словам хирурга оперируемый принудил упавший скальпель подняться в воздух и перерезать кожаные ремни, фиксирующие на операционном столе его тело. Используя враждебный полтергейст, он вывел из строя всю имевшуюся в наличии медицинскую аппаратуру. После таких экстраординарных заявлений уже никто не сомневался, что военный хирург окончательно спятил.

Фельдшер Коновалов и медбрат Егоркин признались, что доктор угрозами заставил их участвовать в сомнительной ампутации. Однако их повествование о несостоявшейся операции оказалось ещё более ярким и захватывающим, чем сумасшедшие бредни Живобора-Масника. По свидетельству приспешников живодёра по операционной летали не только скальпеля и ножницы, но так же шприцы, зажимы, стерилизационные коробки и ещё черт знает что. Всё стало ясно, и Живобора-Масника, Коновалова и Егоркина, в сопровождении дюжих санитаров, отправили в специализированный «желтый дом». Причем и первого, и второго плотно упаковали в смирительные рубашки, а впечатлительный медбрат согласился на доскональное медицинское обследование по своей собственной воле.

-Но коим образом ты узнала, что мне грозит такая жуткая опасность?!- сгорая от любопытства, перебил я рассказ бабушки.

-У меня было пророческое видение,- просветлело лицо моей бабушки.- И я, забросив все мои неотложные дела, тут же примчалась сюда. Но видимо напрасно я беспокоилась, поскольку ты самостоятельно справился со всеми свалившимися на тебя бедами и невзгодами.

-А кто бы тогда меня излечил от полученной травмы?- забеспокоился я.

-Ты это мог бы сделать своими же собственными руками,- успокоила меня буня.- Помнишь, как я тебя ещё в детстве учила? Нужно лишь растереть у солнечного сплетения ладони, наложить их на пострадавший орган и мысленно запрограммировать поток проникающей энергии на исцеление всех повреждений. Вот так просто.

-Но у меня же нет ни лекарских, ни целительских способностей,- запротестовал я.

-Ошибаешься, внучек,- понизила до шепота свой голос бабушка.- Ты происходишь из древнего рода потомственных ясновидцев и знахарей, и все эти способности есть у тебя от рождения.

Смолкнув, Степан неторопливо распрямил плечи и спину своего могучего тела, похрустывая всеми суставами своих тридцати двух позвонков. Затем он встал с тесноватого для него кресла и попытался выпрямиться во весь свой впечатляющий рост в узком проходе салона. Это оказалось практически невозможно, учитывая его непредусмотренные конструкторами экстраординарные габариты.

-Мышцы и суставы совсем онемели,- беззлобно пожаловался мой попутчик.- Надобно хоть немножко размяться.

И гигант неуклюже сделал пару простых упражнений на растяжку и расслабление позвоночника. Я заметил, как худощавый водитель порицающе зыркнул в зеркало обзора салона, но пораскинув мозгами, воздержался от изливания желчи на голову двухметрового великана.

Внезапно, страшная догадка вспышкой грозовой ночной молнии озарила мой отдыхающий от забот мозг.

-Степа! А что ты там говорил о своих нынешних видениях?!

-О каких видениях?- оторопел мой друг.

-Ты что-то говорил о скотоводе Куштодиу Суареше и его быке производителе Пенеду,- напомнил я.- По твоим словам, именно из-за них мы и не попадем сегодня в столицу.

Степан замер в проходе, напряженно вглядываясь в бегущее нам на встречу полотно многополосной автострады. Неожиданно веки его очей закрылись, а обострившиеся черты лица мало-помалу разгладились.

-Синьор Суареш сейчас сладко дремлет под боком своей пышной и необъятной супруги доны Грасы,- бесцветным голосом сообщил великан.- Пенеду же выбил своей головою ворота загона и уже около двух часов бродит по окрестным дорогам, полям и пастбищам. Он идет на восток в сторону автострады А1.

-Загляни в будущее!- дернул я за рукав друга, который без сомнения находился в глубоком трансе.- Чем ночная прогулка быка грозит нашему путешествию в Лиссабон?

-Я вижу автобус с помятым передком и выбитым лобовым стеклом, стоящий посреди дороги,- продолжал бесстрастно вещать Степан, чуть шевеля слегка побелевшими губами.- Перед автобусом, неестественно вывернув копыта, лежит безжизненная туша быка Пенеду. На туше кто-то сидит. На обочине, на подстилке лежит полная женщина и истерически кричит от жестокой боли. Вокруг неё мечутся какие-то люди.

-Так значит, бык своей головой выбьет лобовое стекло этого автобуса?!- похолодел я от ужаса.

-Нет. Это моя головушка выбьет переднее стекло нашего экспресса,- едва слышно предрек гигант.

В это мгновение водитель резко ударил по тормозам. Омерзительно завизжали покрышки в надменном желании протереть асфальтное покрытие до самой щебенки. Меня, как и всех пассажиров, бросило на спинку переднего сидения. Краешком глаза я видел, как стоящего в проходе Степана кинуло вперед и ему, чтоб не упасть с размаху навзничь, пришлось очень быстро перебирать своими длиннющими ногами. Он бежал по проходу, силясь, во что бы то ни стало сохранить зыбкое равновесие своего тела. Мой попутчик пытался ухватиться за спинки кресел, но руки проскальзывали, а безжалостная сила инерции неумолимо гнала его вперед.

Когда Степан пробежал по проходу с добрый десяток метров и буквально поравнялся с водителями, автобус врезался в какое-то невидимое мне препятствие. Меня нещадно вдавило в заднюю стенку стоящего впереди кресла. Но я все-таки успел заметить, как при столкновении гигант окончательно потерял равновесие и, артистично выпрямившись, улетел куда-то головой вперед. Я ожидал услышать звон бьющегося стекла, но мой слух уловил лишь сухой звук, напоминающий треск ломающейся тонкой пластмассы. Автобус в последний раз дернулся и окончательно замер.

-Интересно. Чем Степан выбил лобовое стекло? Головой или все-таки успел выставить вперед руки?- пронеслась в голове совершенно идиотская мысль.

В момент начала экстренного торможения практически все пассажиры мирно дремали. Поэтому я не слышал ни панического крика, ни истерических возгласов ужаса или отчаяния. Зато сейчас, когда автобус полностью остановился, сдавленные стоны и всхлипывания слышались отовсюду. Где-то впереди пронзительно кричала женщина, и крик этот был наполнен невыносимым страданием и жгучей болью.

Я опрометью вскочил на ноги, с облегчением чувствуя, что совершенно не пострадал во время нежданной аварии. Промчавшись по проходу, я нерешительно остановился перед зияющей пустотой проема переднего окна экспресса. Справа от меня на первом кресле лежала беременная пассажирка, оглушающая салон жуткими воплями. Над ней хлопотали водители автобуса, пытаясь хоть как-то утихомирить несчастную страдалицу. Я осторожно выглянул через проем окна наружу - и пораженно ахнул.

В четырех метрах от меня посреди дороги лежала огромная, как гора, туша породистого племенного быка рыжей масти. Между тушей и бампером лежало выбитое лобовое стекло вместе с вырванным резиновым уплотнением. Стекло не рассыпалось на мелкие обломки и осколки, однако покрылось густой паутиной длинных и тонких трещин. На останках быка, широко раскинув ноги, сидел Степан и, судя по выражению его лица, пребывал в состоянии глубочайшего психического шока. Я по-юношески выпрыгнул из окна автобуса и бросился к моему, казалось, совершенно окаменевшему другу.

-Стёпушка! Ты жив?! Посмотри на меня! Это я, Василий! Ты ничего себе не сломал?! Ну, скажи хоть что-нибудь!- отчаянно заголосил я, тряся великана за онемевшие плечи.

Степан медленно повернул голову на мой голос, но его застывшие остекленевшие глаза смотрели сквозь меня в бескрайнюю и неизмеримую бесконечность. Мне пришлось несколько раз щелкнуть пальцами перед самым кончиком носа контуженого богатыря, прежде чем он начал хоть как-то реагировать на внешние раздражители.

-У тебя ничего не болит? Ты ничем серьёзно не повредился?- ожила во мне призрачная надежда на счастливый исход инцидента.

Наконец Степан сумел сфокусировать взгляд на моем лице, но, как мне показалось, это далось ему с величайшим усилием воли.

-Й-й-й-йа?! К-к-кажется, н-н-нет!- заикаясь, ответил неудачливый тореадор, с удивлением переводя взор на распластанную под ним тушу.- А он что здесь делает?

-Уже ничего. По-моему, этот зверёк умер от разрыва сердца, когда на его шею внезапно свалился один очень крепкий и увесистый громила,- прояснил я сложившуюся ситуацию.

Внимательно осмотрев чело моего товарища, я не обнаружил на нем ни ссадин, ни шишек, ни кровоподтёков.

-А знаешь Степа? Твой благородный лоб пострадал от дорожного столкновения гораздо меньше, чем таранообразный череп этого элитного бугая-осеменителя,- огласил я свои естествоиспытательские наблюдения.

На лбу Пенеду отчетливо проступала кровавая, зеркально отраженная надпись «MAN». По-видимому, это был оттиск эмблемы фирмы-производителя, красующейся на вогнутом передке автобуса.

-Сравнил член с пальцем!- тяжело ворочая языком, пробурчал Степан и нервно тряхнул своею гордой головой.- Я - это венец эволюции на нашей величественной и прекрасной планете! А бык?! Это всего-навсего ходячая кладовая спермо-мясных продуктов, полуфабрикатов и изделий! А кто это так кричит?

-Та беременная дама, что сидела на переднем пассажирском сидении. При резком торможении её бросило на защитное ограждение и, вероятно, она травмировала низ своего живота,- прокомментировал я случившееся.- Больше, похоже, никто серьезно не пострадал.

-В автобусе есть хоть один врач или медсестра?!- в отчаянии крикнул худосочный водитель, вглядываясь в глубину салона экспресса.

Степан, кряхтя, встал на нетвердые ноги и, пошатываясь, направился к двери автобуса. Но с каждым последующим шагом его движения становились всё более пружинистыми и уверенными.

-Дружище!- крикнул я вслед гиганту.- Им нужен врач, а не враль!

Но Степан даже не отреагировал на мою неуместную шутку.

-Откройте дверь и помогите мне вынести сеньору из автобуса!- скомандовал он водителям, через разбитое окно.- У вас есть подстилка? Нужно положить женщину на ровную поверхность. Срочно позвоните 112 и вызовите амбулансию.

К моему глубочайшему удивлению водители без пререканий кинулись выполнять повеления моего товарища. Упитанный краснощекий шофер тут же открыл дверь и принялся звонить по мобильному телефону. Его желчный коллега выскочил из автобуса, отворил водительский отсек багажного отделения, выволок оттуда поролоновый коврик и расстелил его на обочине дороги. Оттуда же он выхватил целлофановый пакет, резко разодрал его и извлек новенькую двуспальную простынь. Субтильный водитель ловким движением набросил тонкое белоснежное полотно сверху на далеко не стерильный поролоновый коврик. Затем он помог Степану вынести из автобуса истерически кричащую женщину и уложить её на импровизированное ложе.

-Необходимо что-то подложить пациентке под голову,- обратился великан к своему суетящемуся помощнику.

Худощавый водитель тут же сбросил с себя куртку, скрутил её валиком и подложил её под голову дамы.

Во мне что-то перевернулось. До этого момента я считал нашего сухопарого шофера зловредным, придирчивым и неприветливым типом. Но теперь моя антипатия и неприязнь к нему улетучивались, словно испарение кристалликов замороженной углекислоты. Готовность и решительность этого человека сделать все ради спасения жизни потерпевшей пассажирки не могли оставить меня равнодушным.

Наконец мне удалость стряхнуть оцепенения и подойти к созданному на скорую руку полевому лазарету. Низ платья лежащей на подстилке женщины промок то ли от крови, то ли от отошедших родовых вод.

Степан присел на одно колено, положил свои широкие ладони на огромный живот мученицы и закрыл свои веки.

Душераздирающие крики женщины постепенно начали ослабевать, выродились в тихие, жалостливые всхлипывания и вскоре совершенно утихли. Я потрясенно смотрел на кисти рук гиганта и отчетливо видел, что они излучают легкое беловатое свечение, глубоко проникающее в утробу роженицы.

Через несколько минут мой товарищ широко открыл свои голубые глаза и облегчено вздохнул. Степан уже собирался убрать свои руки с тела женщины, но та неожиданно распахнула свои длиннющие ресницы и судорожно схватила гиганта за широкие ладони.

-Ману?!- встревожено вскрикнула она (Прим. Mano - братик, порт.).- Что же теперь будет с моим ребенком?! Ты же знаешь, как долго я не могла забеременеть. И вот - когда, наконец-то, появился лучик надежды…

-Не волнуйся, мана (сестричка),- ласково произнес Степан, потихоньку освобождая свои руки и поглаживая кисти женщины.- Через 13 минут приедет амбулансия и увезет тебя в госпиталь Санту Андрэ в Лейрию. А через 52 минуты у тебя родится здоровый и жизнерадостный мальчик. И не беспокойся, что он родится семимесячным. Взгляни на меня! Я ведь тоже родился до срока, а каким богатырем вырос! Твой маленький Уго вырастит крепким, сильным и умным, и ещё порадует тебя своими достижениями и успехами.

Женщина слабо улыбнулась, её тело расслабилось, и она закрыла свои темно-карие очи. Мне ранее чудилось, что этой солидной даме уже далеко-далеко за сорок. Но теперь, когда напряжение сошло с её бледного лика, я не дал бы ей и тридцати полных лет.

-Доктор! Она умерла?- простонал водитель, испугано таращась на неподвижное тело роженицы.

-Нет. С ней всё будет в порядке,- успокоил мой товарищ шофёра.

Меня поразило не столько яркое проявление целительских способностей Степана, сколько его речь. Ещё прошлым вечером в Браге он говорил по-португальски с множеством ошибок и неточностей. Сейчас же его речь была настолько чиста и выверена, будто разговаривал, если и не португалец, то человек, досконально знающий литературный язык этой страны. И не случайно водитель назвал его доктором. По какой-то неведомой мне причине он был в этом абсолютно уверен.

Я отвел моего попутчика в сторону и по-змеиному зашипел на него:

-Ты же говорил мне, что у тебя нет никаких лекарских способностей!

-Они у меня изредка проявляются, когда чьей-то жизни угрожает смертельная опасность,- виновато принялся оправдываться Степан.

-Ладно. Не будем сейчас об этом,- отпустил я вину моему другу.- Как ты думаешь? Столкновение быка с автобусом хоть как-то повлияло на вероятность нашего благополучного прибытия в Лиссабон?

-Нет,- с суровой правдивостью ответствовал мой компаньон.

-И что же теперь с нами будет?- дрожа не то от холода, не то от страха, нервно спросил я.

-Экспресс не сможет продолжить свой путь. Из Лейрии пришлют другой автобус и нас отвезут на автовокзал, чтоб позже пересадить на машины других рейсов. Но по дороге в Лейрию произойдет нечто ужасное. Ни в Лейрию, ни в Лиссабон мы в ближайшее время попасть не сможем. Я лишь только смутно вижу устрашающее грозовое облако, застилающее темью наш дальнейший жизненный путь,- глухо предрек тернопольский ясновидец.

-Надо что-то экстренно предпринять,- высказал я до ужаса банальную мысль, чувствуя, что моё сердце вот-вот выскочит из груди.- Только действуя вопреки предначертанному сценарию, мы сможем избежать неизбежного трагического финала.

-Но не идти же нам в Лиссабон по дороге пешком,- попытался образумить меня мой прагматичный друг.

В эту минуту сразу же за нашим автобусом остановился какой-то другой экспресс. На его лобовой информационной панели скользила бегущая строка VIA RАPIDA LISBOA. Дверь автобуса открылась, и из него выскочили взволнованные водители, а за ними и пару дюжин полусонных, но чрезмерно любознательных пассажиров-ротозеев. Вскоре вокруг туши быка и ложа спящей роженицы стало до чрезвычайности шумно и многолюдно. Пассажиры обоих автобусов и их водители охали, ахали, удивленно качали головами и галдели, как стая потревоженных капитолийских гусей. Но вот вдали послышалась сирена скорой помощи, и замелькали яркие всполохи мигалок.

-Так вот же он, безусловный знак вероятностного перехода на спасительный вариант Судьбы!- нервно подпрыгнул я и метнулся в салон нашего автобуса.

Подхватив свою сумку и вещи Степана, я снова выскочил наружу и дёрнул гиганта за руку.

-Тихонько! Не привлекай к себе внимания и на цыпочках следуй за мной!- скомандовал я на ухо сотоварищу.

Мы обогнули попавший в аварию автобус и тайком проскользнули в открытую дверь чужого экспресса. В салоне почивали лишь несколько пассажиров, не проявивших особого интереса к дорожному происшествию. Мы втихомолку устроились на свободных задних местах и затаились за спинками впереди стоящих кресел.

-Вообще-то, это не наш автобус,- недовольно проворчал Степан.

-Заткнись и не рыпайся! Если, конечно, твоя задница не хочет попасть под молнию грозового облака, о котором ты так трагично вещал,- пригрозил я чистоплюю.

Мы вполглаза наблюдали через окошко, как роженицу загрузили в карету амбулансии и поспешно отправили в лейрийский госпиталь.

Через несколько минут пассажиры стали заполнять салон автобуса. Свободных мест почти что не осталось, но к величайшему счастью на занятые нами места иных претендентов так и не нашлось. Экспресс тронулся, и мы наконец-то вздохнули полной грудью.

Довольный собою и удачно сложившимися обстоятельствами, я поуютнее устроился в удобном, мягком кресле и снисходительно подмигнул моему могучему попутчику:

-Есть зайцы белого цвета,

Есть зайцы серого цвета.

А, ты, без билета,

Какого цвета?

Степан ещё раз осуждающе взглянул на меня и укоризненно покачал белобрысой головой. Я добродушно ухмыльнулся недовольному приятелю и с нескрываемым оптимизмом посмотрел вдоль прохода салона на освещённую фарами автостраду. И буквально обомлел! Тощая, как вобла, старушка, сидящая на переднем кресле, что-то энергично растолковывала водителям автобуса и тыкала длинным костлявым пальцем конкретно в нашу сторону.

Свободный от управления экспрессом шофер включил освещение салона, встал на короткие, но очень крепкие слоновьи ноги и решительно направился в заднюю часть автобуса. По его решительной походке и по тому, что он нигде больше не задерживался, я понял - скандала нам нынче не избежать. Когда мы прошмыгнули в салон, я был уверен, что бабушка, облюбовавшая первое пассажирское кресло, смиренно и безмятежно дремала. И даже слышал её протяжное и присвистывающее похрапывание. Похоже, актерское мастерство и детективные способности португальской миссис Марпл поставили закоренелых иностранных преступников в безвыходное положение.

-Ваши билеты!- грозно востребовал водитель документы, дающие право путешествовать на данном пассажирском транспортном средстве. И хотя этот коренастый и плотно сбитый мужчина не обладал богатырским ростом, но было сразу заметно, что сопротивление ему чревато весьма болезненными неприятностями и последствиями. В полном отчаянии я повернул голову к моему попутчику, скорчил склерозную рожицу и удивлено осведомился:

-А ты случайно не помнишь, куда подевались наши билеты?

Степан невозмутимо взглянул на ультимативно настроенного водителя и поочерёдно запустил свою руку сначала в один карман, затем в другой, а потом и в третий. Наконец он извлек из бокового внутреннего кармана две смятые полоски бумаги и великодушно протянул их набычившемуся шоферу.

Тот поднес листочки к светильнику, и очень долго и крайне придирчиво их изучал. Спустя несколько минут водитель расстроено хмыкнул, перевернул листочки на другую сторону, а затем снова на лицевую. В конце концов, он вытащил из кармана ручной компостер и пробил дырочки поочерёдно в каждом листочке бумаги.

-Простите, сеньоры!- удрученно пробубнил присмиревший шофер.- Я был уверен, что вижу вас впервые. У меня что-то в последнее время появились какие-то странные проблемы с головой. А ведь ещё вчера я бахвалился моему коллеге, что легко запоминаю в лицо всех пассажиров нашего автобуса. К тому же вон та пожилая сеньора уверяла, что вы тайком пробрались в салон экспресса во время нашей непредвиденной остановки.

-Вы же знаете, что многие отжившие свой век люди страдают прогрессирующим старческим маразмом,- попытался я успокоить подавленного мужчину.- А Вам необходимо всего лишь славно выспаться и хорошенько отдохнуть. И с Вашей феноменальной памятью сразу же всё наладится.

Водитель устало кивнул и, ссутулившись, медленно побрел к водительскому месту. Проходя мимо старушки, он пронзил её испепеляющим взором и раздраженно щелкнул выключателем освещения.

Я изумленно уставился на моего попутчика, но заметил, что гигант был ошарашен не менее меня самого. Он, не мигая, смотрел широко раскрытыми глазами сквозь потолок автобуса в глубину нашей необъятной Вселенной. В его могучем кулаке были зажаты концы бумажных полосок, которые вернул ему только что отошедший придирчивый контролер.

Мне понадобились все мои силы, чтобы вырвать листочки из конвульсивно сжатой ладони Степана. Я вскочил на ноги, включил ночной светильник и приблизил билеты к моим слезящимся глазам. Я держал в руках два талона автоматического мультибанка, отображающие движение счета моего друга за вчерашний и позавчерашний день. Посредине каждого листочка бумаги зияла дырочка от компостера недоверчивого водителя автобуса.

Из последних сил мне удалось выключить светильник, и я безвольно плюхнулся на мое теперь уже вполне законное место.

-Боже мой! И как тебе только удалось заставить этого парня поверить в то, что это в действительности наши билеты?- съезжая со спинки кресла, простонал я.

-Я и сам этого не знаю,- хрипло ответил Степан, поддерживая моё безвольное осунувшееся тело,- Мне просто очень этого захотелось.

С четверть часа мы ехали, не проронив ни единого звука, стараясь собраться с иссякшими силами и с разбредшими мыслями. Однако постепенно моё стремление хорошенько сосредоточиться начало преобразовываться в состояние расслабленности и сонливости. Мне понадобилось немало усилий, чтоб растворить слипающиеся веки и взглянуть на бездумно таращившегося в потолок попутчика.

-Стёпа,- промямлил я потрескавшимися губами.- Попробуй снова заглянуть в будущее. Ты видишь что-либо угрожающее нам в ближайшее время? Ведь намерено изменив ход событий, мы должны были преобразовать и наше грядущее.

Гигант слегка призадумался, затем выдержал многозначительную паузу и постарался успокоить меня не слишком обнадёживающей сентенцией:

-Будем надеяться, что да. Полагаю, мы благополучно прибудем на автовокзал Oriente. Вот только какая-то странная неопределённость как будто зависла в наэлектризованном воздухе.

-Какая ещё неопределённость?!- встрепенулся я.- А ты не мог бы это уточнить у своего Внутреннего Навигатора?

Мой напарник тяжко вздохнул, прикрыл свои голубые очи, и суровые складки прорезались на его сократовском лбу. В течение нескольких тягучих минут он сидел неподвижно, словно статуя размышляющего над проблемами Мироздания философа. И я уже начал серьёзно опасаться, что он просто вздремнул, убаюканный мягким покачиванием автобуса.

Неожиданно великан выпрямился и застыл, словно прислушиваясь к каким-то неуловимым для меня звукам. Меня бросило в дрожь, и я мысленно приготовился к самому наихудшему. Но вот на лице Степана медленно проявилась загадочная улыбка святого угодника, на которого снизошло пророческое озарение. Он мягко откинулся на спинку кресла и, наконец-то, блаженно расслабился.

-Все кончено!- радостно возвестил он, и мне показалось, что его лик осветился легким золотистым сиянием.- Я не слышу больше назойливый зуд моего Внутреннего Поводыря. А это значит только одно – никаких опасностей и препятствий для нашего предприятия больше не существует. Можешь теперь спокойно почивать до самого Лиссабона. Добрых тебе снов, дружище!

Степан прислонился к оконному стеклу, подложил под щеку плотно сложенные ладони и почти молниеносно уснул. И мне ничего не оставалось делать, как последовать его весьма благоразумному примеру.

 

Пробудился я уже в португальской столице с гудящей, будто от тяжёлого похмелья, головой. Проснулся с твёрдым убеждением, что все эти безумные приключения привиделись мне в кошмарном, болезненном полусне. Мой спутник даже словом не обмолвился о каких-либо ночных осложнениях, что ещё больше укрепило меня в абсолютной здравости этой мысли.

Вот только три обстоятельства едкой щёлочью сомнений разъедали возведённую моим разумом стену уверенности. В Лиссабон мы прибыли не на вокзал Oriente, а в автотерминал Arco do Cego. И в Браги мы садились на экспрессе фирмы “Renex”, а в пункте назначения сошли с автобуса компании “Rede Expressos”. К тому же высаживала нас вовсе не та пара водителей, с которой мы отправлялись в ночной рейс.