Заочница

(рассказ основан на реальных событиях)

 

Анне не везло в любви. Неброская внешность, скромность в одежде и поведении, да и учёба в чисто женском учебном заведении – педагогическом университете, не давали возможности быстро и успешно заводить знакомства.

Была первая любовь – очень трагичная, безответная, когда 2 года отношений, надежд на совместное будущее, семью, детей, разбились о твёрдое «Нет» - любимый вернулся к бывшей жене. Это сильно подорвало уверенности Анны в своём женском очаровании, веру в то, что она может быть любима, желанна, что для кого-то она может стать самой-самой: звёздочкой в небе, нежным, трепетным цветком, который нужно беречь, любить и лелеять.

Анна заканчивала 2-й курс педуниверситета, когда увидела у одногруппниц газету знакомств. Интернет тогда только входил в нашу жизнь, компьютеры с Интернетом дома были не у всех, да и самих сайтов знакомств почти не было. Не показав своего интереса к этому изданию, чтобы не вызывать последующих расспросов и подколок в случае неудачного знакомства, Анна по дороге домой купила газету в ларьке «Белсоюзпечати».

Изучив дома объявления, Анна выбрала невысокого спортивного светловолосого голубоглазого минчанина – человека, живущего с ней в одном городе, но по внешности полная противоположность себе – немного полной, кареглазой, среднего роста девушки с каштановыми волосами до середины спины. Написала небольшое письмо с рассказом о себе, оставила номер пейджера. Давать домашний телефон незнакомому человеку Анна посчитала неосмотрительным, так как жила с родителями, а пускать кого-то в свою личную жизнь ей не хотелось.

Через неделю пришёл ответ, написанный красивым почерком. В конце письма был нарисован смешной, подмигивающий зверёк. Очень странно, так как Анна ждала не ответного письма, а сообщения на пейджер с номером телефона или координатами встречи.

В своём письме Анна ещё раз указала номер своего пейджера и попросила Владимира, так звали её собеседника, сбросить ей сообщение с номером телефона. Но … в ответ снова пришло письмо. Парень явно был поклонником эпистолярного жанра, а тему телефона или личной встречи упорно замалчивал.

Не бывает таких мужчин, которые бы жили с женщиной в одном городе, вроде бы проявляли к ней интерес и симпатию, а встречаться лично не хотели. Что-то тут явно не то.

- Или у него проблемы с внешностью, - размышляла вслух Анна. – Что он стесняется со мной встречаться, либо он инвалид-колясочник, который сидит дома, а его письма в ящик на улице бросает соседка.

Любопытство не давало Анне покоя, и она решила наведаться на адресу, указанному на конверте в качестве обратного. На улице Кальварийской, в районе дома 36 в Минске она не нашла жилых домов, а … несколько зданий казарменного типа за высокими заборами, увенчанными колючей проволокой.

Рядом была остановка общественного транспорта и, ошарашенная своим открытием Анна, спросила у ближайшей женщины, что находиться в этих зданиях. Та ответила, что это военная часть – махнула рукой на ближайшее здание, а там, дальше, в глубине – тюрьма, зона.

Анна была расстроена и одновременно зла, что Владимир ей не сказал правды о своём местонахождении. Но зато теперь было понятна его любовь к эпистолярию и нежелание, тут уж, скорее, невозможность, встретиться лично.

Но Анна точно не знала, в каком же из двух, находящихся по этому адресу, заведений, находиться Владимир. Решила блефовать. В следующем своём письме она написала, что приезжала по его «домашнему» адресу и знает, какое заведение там находится. Дала понять, что рассердилась – надо было сразу сказать, а не устраивать тут тайны Мадридского двора. В ответ Владимир извинился и рассказал, что он на зоне (всё-таки на зоне, а не в военной части!!!) 2 года из пяти, сидит за драку, есть возможность досрочного освобождения – на год раньше.

Так как других поклонников у Анны не было, то она решила продолжить общение с Владимиром. Ей очень нравились его нежные, мужские письма, полные восхищения, комплиментов в её адрес, рассуждений о жизни, рассказов о доме – Владимир жил в райцентре на юге Минской области. Жил с родителями, сестрой, братом, женой брата и двумя племянниками – детьми брата.

Почувствовав себя любимой, такой нужной и желанной – Анна расцвела, как расцветает цветок, который не забывают поливать, и, греясь теплом этой любви, полюбила сама – тёплой, нежной любовью. Теперь не было того вечно хмурого выражения на её лице – только мечтательность и счастливая улыбка отражались на нём.

- Я буду с ним до конца, я его не брошу. – думала Анна. – А когда он выйдет, то мы поженимся и заведём детей.

Прошлый печальный опыт, заставивший её душу сжаться болезненно в комок, забиться глубоко вовнутрь, стал забываться. Почувствовав себя любящей и полюбив сама, Анна начала оттаивать душевно, изнутри. Появилась уверенность в себе, невероятное стремление добиться всего на свете, о чём раньше и подумать было немыслимо. Любовь, стремление к тому, чтобы любимый человек тобой гордился – вот та движущая сила, способная горы свернуть.

Так в переписке прошёл год. Владимир предложил Анне прийти к нему на краткое свидание – полчаса поговорить по телефону через стекло. Ему нужно было её согласие, чтобы подписать заявление у начальника зоны. Вообще, такие свидания разрешены только с родственниками, но Владимир был завхозом в своём отряде – водил остальных заключённых на обед, в бараки, где они жили, либо работу – на промзону, где трудом заключённых собиралась мебель. Поэтому Владимир был у зоновского начальства на хорошем счету и заявление на свидание ему подписали.

Было лето. Анна наслаждалась летними каникулами в университете. Родителей летом часто не бывало дома, поэтому можно было сходить на это свидание без лишних объяснений – куда и зачем. Свидания проходили по понедельникам, средам и пятницам. Нужно было придти с утра – с 8 до 10 часов, сказать к кому ты пришёл и немного подождать – так рассказывал Владимир Анне о кратких свиданиях.

Анна приехала на Кальварийскую к 9 утра. Но она точно не знала, в какое именно здание ей надо идти. Она подошла к зданию, как потом оказалось, военной части, огороженной кирпичным побеленным забором. Подойдя к металлической двери, Анна заглянула в маленькое зарешёченное окошко. Внутри был двор, несколько зданий казарменного типа, недалеко от дверей был пост со стойкой и телефонной будкой внутренней связи. Солдатик-часовой с винтовкой за плечом заметил недоумённое лицо симпатичной девушки, всматривающейся сквозь решётку, уже подходил к воротам. Анна сказала, что пришла на краткое свидание и назвала фамилию Владимира. Солдатик отошёл к телефону, куда-то позвонил, затем вернулся и сказал, что ей нужно не к ним, а на зону – махнул рукой в сторону зданий, стоящих в глубине двора.

Анна нашла нужный дом, вошла в комнату для посетителей. Это была небольшая комната со стенами, выкрашенными синей краской. На стенах инструкции под стеклом, деревянные лавки для посетителей вдоль стен, а в центре – стол, на котором лежали двойные листы из школьной тетради в линеечку и ручка. Таким образом, надо было вставать в очередь: вписать в листочек фамилию, имя, отчество заключённого, его год рождения и номер отряда. Записываться в очередь можно было только до 10 утра, а потом только ждать, пока подойдёт твоя очередь и тебя вызовут.

Анна села на лавку и начала осматривать помещение. Был в комнате служебный вход и окно, закрываемое деревянными ставнями, ведущее в соседнюю, служебную, комнату. Через него посетители передают передачи для заключенных, и осуществляется проверка документов у посетителей при кратких и длительных свиданиях. Бетонная лестница вела в туалет, дверь которого не закрывалась изнутри и не было разделения на мужской и женский – нужно было следить за входящими/выходящими, чтобы избежать неприятной встречи. Кроме входной двери, никаких промежуточных дверей или коридоров между комнатой для посетителей и туалетом не было, поэтому летняя жара и духота дополнялись тошнотворным запахом.

Анна рассматривала посетителей, ждущих своей очереди на свидание. В основном это были женщины – постарше и помоложе – матери с дочерьми, свекрови с невестками. Изредка с ними были мужчины, которые помогали донести передачи в больших баулах. Была очень красивая женщина в годах с аристократической внешностью, как будто сошедшая со старинных картин в музее или с экрана исторического кино. Она была в обществе молодого мужчины – сына – с болезненным лицом и сутулой спиной.

Посетители тоже рассматривали Анну и, как заметила Анна, с явным сочувствием. Анна догадалась не сразу, но поняла, почему так – её пальцы украшали несколько колец и одно из них – на безымянном – было очень похоже на обручальное. По-видимому, люди решили, что у Анны муж сидит:

- Такая молодая девушка, а уже к мужу в тюрьму на свидания ходит. Значит верная и любящая. – думали люди.

Анну это забавляло, и ей было явно приятно примерять на себя статус замужней женщины, хоть и женой заключённого, хоть и понарошку.

Очередь Анны идти на свидание подошла только в час дня, а очередь она занимала в 9 утра. Видимо, фраза Владимира «нужно будет немного подождать» имела смысл относительно его собственного срока ожидания в 5 лет. У Анны и ещё шестерых человек проверили паспорта, сверив их с заявлениями заключённых. Офицер вышел из комнаты и повёл посетителей за угол здания, поднялись по металлической лестнице, прилегающей к стене зоны, на второй этаж. Ещё одна проверка документов и Анна вместе с остальными проходит вовнутрь. Все двери представляют собой металлические решётки, закрываемые на замки с радиоуправлением от пульта дежурного. Провожавший офицер отдал паспорта посетителей дежурному офицеру сквозь маленькую прорезь в стекле, отгораживающим небольшую проходную от дежурного помещения, и провёл посетителей по коридору в комнату для свиданий.

Комната свиданий – большое помещение продолговатой формы, разделённое стеклом на две половины. Были кабинки для разговоров, для звукоизоляции отгороженные друг от друга стеклом, чтобы разговаривавшие люди не слышали разговоров соседей.

Вновь пришедших на свидание, было шестеро, но свободных кабинок было меньше, так как не все люди, пришедшие на свидание раньше, предыдущим заходом, закончили переговоры и ушли. Пока Анна осматривалась и соображала, что ей делать дальше, более прыткие и бывалые «друзья по несчастью» быстренько заняли все свободные кабинки для разговоров, хотя их собеседники по ту сторону стекла ещё не пришли. А вот к Анне, похоже, уже пришёл её уголовный воздыхатель – по ту сторону стекла стоял парень, внешне похожий на Владимира (свою фотку он Анне так и не прислал – их у него просто не было), и что-то знаками ей показывал.

Анна же не могла понять, к ней ли это пришли и что ей делать, ведь все свободные кабинки заняты. Она показывала на себя и всё время спрашивала:

- Это ко мне пришли?

Один из посетителей, который занял кабинку для разговора до того, как привели его заключённого собеседника, воспринял это не как риторический вопрос, а как требование свалить из кабинки и дать поговорить с тем, кто уже пришёл и ждёт. Он встал и уступил место Анне.

За разговорами время пролетело незаметно. Из-за двери со стороны Владимира, где располагалась комната администрации, несколько раз выглядывала девушка в форме и обращалась к Владимиру по фамилии, намекая на то, что пора бы уже заканчивать свидание, но тот махал на неё рукой, и девушка исчезала, а один раз он даже сказал:

- Да ко мне любовь пришла – не могу отпустить!!!

Так полчаса свидания растянулось на полтора-два.

Среди посетителей Анна заметила очень полную женщину, сидевшую в самой дальней от входной двери кабинке, возле самой стены, в углу. К ней её собеседник-сиделец так и не пришёл. Все два часа свидания она терпеливо его ждала. Анне было искренне жаль эту женщину, что её верность, что все её усилия – передачу для своего заключённого она, наверное, уже передала через администрацию – не получили благодарности: муж к ней на беседу так и не пришёл.

В какой-то момент к Владимиру подошёл заключённый из соседней кабинки, начал что-то ему рассказывать, затем Владимир передал его просьбу Анне. Девушка того парня принесла ему фрукты, но передача в это время ему не была положена. Поэтому решили переоформить передачу от имени Анны на фамилию Владимира, а тот потом передаст её по назначению. Анна согласилась помочь, так как сама для Владимира ничего не принесла – просто не знала, что можно передавать что-либо, а Владимир ни о чём не просил и не рассказывал о такой возможности. Анна согласилась помочь ещё и потому, что тот парень, которому эта передачка изначально предназначалась, должен будет поделиться фруктами с Владимиром в благодарность за помощь. Таким образом Анна доказала бы Владимиру свою любовь. Появилась девушка из зоновской администрации, приняла у Анны фрукты, предварительно взвесив их, нужно было только переписать заявление, но Анна переложила это на плечи той девушки, которая принесла фрукты своему сидельцу, та справилась с этим сама. Просто не хотелось последние минуты свидания тратить на писанину.

Прошло ещё несколько месяцев переписки. Следующей весной Владимира отпустили досрочно. За несколько дней до освобождения Владимир попросил кого-то из администрации сообщить Анне на пейджер дату и время его освобождения, чтобы они могли встретиться.

Анна пришла!!! Но ждала не прямо у ворот, а чуть поодаль, так как оттуда выходили и другие заключённые, Анна относилась к ним с опасением – не все же такие хорошие, как её любимый. Запикал пейджер, но сообщение почему-то не отобразилось на экране. Анна направилась к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить в пейджинговую компанию с просьбой продублировать сообщение – вдруг там что-нибудь важное. Уходя со двора, она услышала за своей спиной крик:

- Девушка, девушка, куда же вы уходите…

Обернулась. Он!!!

Подбежала, обняла, он подхватил её на руки, закружил!

Они гуляли по городу, заходили в пункт связи «Белтелеком» - Владимиру надо было кому-то позвонить. Заходили в МакДональдс. Угощала Анна, так как те деньги, которые выдали Владимиру при освобождении, нужны были на покупку билета на автобус до дома – в Солигорск, что в Минской области, далеко ехать.

Была суббота. Анна заканчивала четвёртый курс. Занятий в этот день не было, но Анне надо было заехать в университет и переписать расписание занятий на следующую неделю. Ей очень хотелось встретить кого-нибудь из одногруппниц, чтобы её увидели в обществе такого симпатичного парня (Анну, правда, немного смущал штопаный пиджак, одетый поверх майки, что был на Владимире), но никого встретить не удалось.

Какое же это счастье – видеть его рядом с собой, обнимать, смотреть до бесконечности в эти голубые глаза, в которых тонешь, как в море – море нежности и любви, в глаза, которые смотрят на тебя с непередаваемым восторгом, любовью. Эти поцелуи в метро…. Анна поймала на себе завистливый взгляд пассажирки. Сердце кольнуло сочувствие – сама Анна до этого момента тоже с завистью смотрела на влюблённые, целующиеся в транспорте парочки и всё думала, чем же она хуже других, почему так не везёт-то. А тут свершилось – я счастлива, меня любят, и я люблю!!!

Владимир проводил Анну домой, до подъезда. Спросил, на каком этаже она живёт, узнав, что на восьмом, посмотрел на окна и сказал:

- Ничего… я в армии десантником был….

Обещал приехать к ней на следующие выходные, крепко поцеловал на прощание и ушёл. Нужно было ехать домой, стать на учёт в милиции о прибытии по месту прописки, найти работу на госпредприятии, так как у него ещё было полтора года исправительно-трудовых работ – это когда государство высчитывает из зарплаты около 20%.

Только после его ухода Анна вдруг поняла, что она не спросила его адреса в деревне, а сам Владимир не дал ей его. В письмах Анна умышленно не стала спрашивать этот адрес, посчитала, что будет правильней узнать его уже при личной встрече. Когда Владимира освободят, то тогда это не будет выглядеть так, будто она хочет взять его под тотальный контроль. Захочет – сам даст адрес! А тут вышло, что не дал.

Что же теперь делать? Значит, ждать, пока он сам позвонит на домашний телефон (спустя какое-то время Анна дала Владимиру не только номер пейджера, но и домашний номер), оставит сообщение на пейджер или просто приедет в гости на следующих выходных, как и обещал – адрес же он знает.

На следующих выходных Владимир не приехал и не позвонил. Анна поняла, что, скорее всего, она его уже никогда не увидит и не услышит, поэтому он и не дал ей своего домашнего адреса, так как не планировал дальнейших отношений.

Анна как будто очнулась от чудесного, сладкого сна, где была желанна, любима и, наконец-то, счастлива. Всё прошло, закончилось, испарилось, как туман под лучами утреннего солнца. Боже!!! Как же болит душа и плачет сердце – как же жестоко она обманывалась эти полтора года переписки. Ведь она уже поверила в то, что она может быть любима, счастлива и у неё может быть семья. Нет! Похоже, всё только иллюзия…

- Мне суждено страдать, быть одной, отвергнутой! – думала Анна. – Почему?

Слёзы катились из её больших карих глаз, оставляя солоноватые дорожки.