Нить Он прятался за нагромождением мешков, арматуры и колесных шин. Вот он враг – впереди, еще немного - и можно будет бросить бутылку с зажигательной смесью. Он ненавидел, он жаждал убить, растоптать этих ненавистных ему людей в служебной униформе и касках, вооруженных щитами и резиновыми дубинками. Первая брошенная им бутылка не долетела. Какая досада! «Надо еще подождать, пусть ближе подойдут», - думал он. - Эй, Грицко, ты что там, примерз? Бросай следующую! – это кричал ему сотник. - Рано еще, не докидываю, пусть ближе подойдут, – отвечал Грицко, не оборачиваясь. Там такие же, как и он, молодые парни готовили и подавали сидящим на баррикадах «коктейли Молотова». Наступающий «Беркут» отступил и укрылся за металлическим забором с высоким бетонным постаментом. - Геть, ребята, геть! Не давайте им расслабиться! Кидайте, кто - брусчатку, кто - зажигалки. И не волыньте, ща мы им покажем красного петуха! – это снова кричал сотник. И под прикрытием падающих на «Беркут» камней Грицко метнул свою бутыль со смесью бензина и растительного масла. Он видел, как она взвилась вверх, маленький язычок пламени на фитиле загорелся ярче, и бутылка, разбившись о колонну, выплеснула содержимое на милиционеров. Как живые факелы, они бросились врассыпную, отпихивая своих товарищей, пытавшихся им помочь, а потом падали на землю и бились в предсмертных конвульсиях. Это зрелище и одобрительный гул толпы позади заставляли Грицко гордиться собой и чувствовать себя героем. - Вот усе бы так, и мы бы этого… - сотника прервал вызов по рации. – Да, слухаю. В гостиницу? Так там сидят наши. Связаться не можете? Ща пошлю гарна хлопца, он им передаст приказ. – Повернувшись к Грицко, он сказал: - Бежи до гостиницы, там наши. Скажи, что приказ поступил. И обратно. Понял? - Слава Украине! - Героям слава! – сотник уже шел наставлять других бойцов. Возле гостиницы «Украина» Грицко остановили люди в масках. - Куда прешь? - Сотник приказал начинать. Я от баррикад. - Ясно, иди, возвращайся. Скажи, что начали. Он бежал по Институтской, когда увидел отступающих бойцов своей сотни. Навстречу им шли беркутовцы с автоматами и желтыми повязками на рукавах. Прикрываясь щитами, защитники Майдана пытались перейти в контрнаступление. Но в этот момент то тут, то там начали свистеть пули, и бойцы падали на мостовую, хватались руками за раны, ползли в укрытие, пытаясь спастись от неминуемой смерти. Сначала Грицко кинуло на землю, и он даже не понял, что тоже ранен. Кровь струилась из ноги, а потом пришла и боль. Кто-то пытался его прикрыть бесполезным щитом и оттащить в сторону. Но тоже упал рядом и схватился за шею, из которой, пульсируя, хлестала кровь. Оттолкнувшись от умирающего товарища, Грицко заполз за спасительное бетонное укрытие. Но пуля, пущенная в спину, завершила его жизненный путь. - В спину...- это была последняя мысль умирающего Грицко. *** - Да что же они делают, – Михайло, закрываясь щитом от летящих камней, помог бойцу спрятаться в «черепахе» (римский способ защиты от летящих в бойцов камней). То и дело атакующие подбегали к передним рядам «Беркута» и, оттягивая щиты на себя, брызгали газом в образовавшиеся щели. Следом за ними шли с палками и битами, а иногда на щиты падали бутылки с зажигательной смесью. Потушить смесь бензина и масла было сложно, многие беркутовцы получали серьезные ожоги, и их отправляли в тыл. Хотя, какой тыл? Весь город в огне и дыме. Многие правительственные учреждения уже в руках восставших. Телефоны не работают, президент, говорят, сбежал. Но есть приказ «Стоять», и они, верные долгу и присяге, стояли против обезумевшей толпы. Их забрасывали камнями, били битами и арматурой, жгли бутылками с зажигательной смесью, а они стояли. - Приказ: оружия не применять. Стоять, ребята, стоять, обещали изменить приказ. Сюда едут войска внутренних войск. - Да у нас уже половина обгоревших. Куда стоять? Разрешите применить оружие? – это кто-то из уже обожженных. Михайло знал его. Жили рядом, только в разных ротах служили. Сейчас его не узнать, ему бы в больницу, а он здесь в бинтах и полон уверенности, что это временное поражение. - Слыхали? Президент разрешил применить оружие. Сейчас подойдут наши с оружием, а нам надо отступить, – Никола улыбнулся улыбкой победителя. – Мы эту шваль за полчаса разгоним и… Он не договорил, предательская пуля снайпера, пущенная с одной из высоток, оборвала его. Он так и упал с улыбкой на лице. Веря, что скоро все это закончится. - Геть! Вперед! – приказ командира прозвучал странно. С чем вперед, на кого вперед? Стоящие позади Михайло беркутовцы расступились, и в проход вышли вооруженные и хорошо экипированные бойцы. Форма та же, как и у них, вот только странные яркие желтые повязки на рукавах смутили Михайло. Вновь прибывшие прошли мимо и, стреляя в воздух, устремились к прячущимся за баррикадами боевикам. По ту сторону завалов возникла паника, перешедшая в беспорядочное отступление и даже бегство. Следом двинулся взвод Михайло, тесня щитами замешкавшихся или просто растерявшихся повстанцев. За звуками выстрелов идущих впереди, взрывами шумовых гранат и петард, криками людей с той и другой стороны, скрылись предательские выстрелы снайперов. Михайло видел, как падают, убитые или раненные с обеих сторон. Фонтанчики пуль, вгрызавшихся в асфальт перед его ногами, он сначала даже не заметил. Но, когда проследил их траекторию, понял, что стреляют из-за спины. Поняв это, он кинулся за спасительный бетонный выступ и упал на истекающего кровью парня. Несколько пуль ударили и с этой стороны. «Перекрестный огонь», - подумал он и почувствовал жгучую боль в спине. Потом все смешалось. Вой сирен, крики, выстрелы. А когда очнулся, то не поверил, что это может происходить с ним на его родной и любимой Украине. Это была больница, только для одних она была спасением, а для других… - Це кто? Я спрашиваю! Беркутовец? – голос был гнусавым и противным. – Геть его отседа. Своих лечить надо. А это кто? Ааа… Я же его знаю. Жив, хлопче? За его головой ответите. Михайло с трудом приоткрыл глаза. Он лежал в длинном коридоре городской больницы, рядом на таких же каталках или просто на полу лежали еще истекающие кровью беркутовцы и защитники Майдана. Все в одной куче, а вот отношение…. Он понял, что оно не будет равным для всех. *** Он то терял сознание, то приходил в себя. Время как будто остановилось. Единственным изменением было то, что он уже лежал на полу. Рядом, обмотанный грязными тряпками, лежал человек. А может и не обмотанный, узнать не возможно: обгорелое лицо, руки … Снова провалы в памяти, а потом - как прояснение. Он лежит на полу, санитарка или медсестра кормит с ложечки кого-то над его головой. Михайло, застонав, приподнялся. Пули, попавшие в бронник, сломали ему ребра; боль, сильная боль, заставила его тут же лечь обратно, но всего мгновения ему хватило, чтобы узнать лежащего над его головой, на кровати. Он увидел, как санитарка кормит из ложечки … Да, он не мог ошибиться - Грицко. Того самого, которого он постоянно вытаскивал из разных передряг. - Опять влип, – подумал Михайло, но сил окликнуть Грицко уже не было. Боль в груди заставила его откинуться на валик из тряпок под головой. - Сестра, сестра! Дай что-нибудь обезболивающее… – Михайло протянул к санитарке руку , но та брезгливо отшатнулась. – Пожалуйста. – повторил Михайло. С соседней кровати, находящейся - как показалось - в небесах, раздался знакомый голос. – Дядя Михайло, ты? - Я, а ты кто? -Так сосед твой, меня ваши вчера подстрелили. – голос был знаком, но Михайло не мог вспомнить, кто это. - Ты кто? - Дядько, не признал? Сосед твой Грицко. – голос говорившего звучал почти бодро. - Грицко? – Михайло не верил своим ушам. – Мы же вчера… - Снова свет с потолка. Коридор почти пуст, Из раненых остался только Михайло, лежащий на полу, да Грицко на удобной реанимационной кровати. -Дядько, а тебе повезло. Я успел за тебя сказати. Иначе, как и остальных…. – говоривший замолчал. - Что как остальных? - В безвозвратные. – Собеседник помолчал и добавил. – Беги, дядько. Беги, если сможешь. Твою жинку уже нашли и тебя не пощадят. Говорят, в России вас примут. А вот мне бежать некуда. Дурень я, дурень. Кому поверил… - говоривший еще долго проклинал и себя и тех кто его … - Матку жалко. Что я ей скажу? Михайло с трудом встал. Заглянул в лицо своему собеседнику. Узнал. - Эх, дурачина, и чего тебя туда понесло? -Тикай, дядьку, тикай. – лицо Грицко побледнело, и глаза заволокло поволокой. Невидящий взгляд устремился в потолок коридора, он несколько раз дернулся и застыл. - Эко тебя… – Михайло озабоченно посмотрел на соседа. Рука умирающего была вся в следах от иньекций. – Наркоман. И сколько их здесь, таких? Тихо, чтобы никто не слышал, он вышел по коридору на лестницу и спустился вниз. Больницу не охраняли. Прячась по темным подворотням, пугаясь каждого шороха, Михайло выбрался из города и стал пробираться на юг. Туда, куда не дошла волна безумия и фашизма, захлестнувшая его Родину. Только там он найдет убежище и … - Готов. Еще один «Беркут». Ничего, мы еще с их семьями потом поиграем. – здоровенный детина с бейсбольной битой улыбнулся и, обтерев кровь об одежду убитого, посмотрел вдаль. – Там Крым, нам туда. – сказал он, оборачиваясь к своим спутникам. *** -Керри, и ты хочешь сказать, что все идет по нашему плану? – Обама гневно сверкнул глазами. – Ты говоришь, что русские испугаются санкций? Ты утверждаешь, что они слабы, как и прежде? -Господин президент, но ведь никто и предположить не мог, что Путин окажется таким твердым орешком. – Керри уткнулся взглядом в пол. - Не мог предположить? Да вы знаете, чем мне это грозит? Да не только мне, всей Америке? Вы кретин! Делайте что-нибудь. – президент был в бешенстве. - Ну… Ну разве что Европа поможет…- попытался смягчить удар Керри. - Европа? Да они все зависят от России, и их газа и нефти. Вы понимаете? Это конец. Все наши усилия, все деньги, все коту под хвост!. – Обама начал теребить галстук, но вовремя остановился, Ему это что-то напомнило. - Вы не переживайте… - снова начал Керри, но тут раздался телефонный звонок, который прервал его на полуслове. - Алло… Госпожа Меркель? Рад Вас слышать. – Обама привстал с кресла. – Нет, конечно, нет. Мы не дадим им спуска и Вас поддержим. - Себя бы поддержать. – буркнул Керри. – Скоро весь мир прозреет, и что будем делать? В это время Обама, ничего не слушая, продолжал говорить по телефону. – А вы прибалтов и Польшу подключите. Что? Не хотят фашизма? Ну, тогда мы им санкции сделаем. Тогда сами фашистами станут. Да что Вы говорите? Они в Россию захотят? – нервно бросая трубку, Обама повернулся к Керри. – И это Ваш план по переделу мира? Да Вы понимаете, что это конец? НАШ КОНЕЦ. Десять лет спустя. Мир снова обрел гармонию. Двуполярный, сдерживающий друг друга и переставший врать. Вот только надолго ли? | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
