НОВАЯ ВСТРЕЧА

Итак, к концу подходили уже вторые сутки их встречи. Назавтра был понедельник, наставала рабочая неделя, народ был готов расходиться, и всех держала лишь скорая возможность получить результат.

И в этой атмосфере звонок в дверь и появление нового персонажа было встречено без прежнего воодушевления, хотя гостье поначалу все были рады. А, впрочем, может быть, не столько рады, сколько удивлены. Таким образом, под занавес появилась очередная однокурсница Клычкова, которая на долгое время совершенно пропала из вида, о которой мало что знали, а, если честно признаться, то никто особенно и знать не хотел. Почему? Да, видимо, потому что настало в отечестве такое смутное время, когда успешные люди вызывают раздражение и смятение остальных, и когда свойства, обеспечивающие по старой легенде успех, уже мало что значили, а на первом плане оказались другие, которые прежде старались скрывать...

Между тем, Тамарочка Клычкова принадлежала как раз к тому типу людей, которые всегда точно знают не только, что им, собственно, надо, но что для достижения цели следует предпринять. Например, еще будучи десятиклассницей, она говорила своим школьным подругам, что не собирается жить в этом провинциальном городишке и выходить, как другие, замуж за своих одноклассников или за других земляков. «Учиться и жить я буду только в столице, а замуж выйду за москвича», – заявила как-то Клычкова на одной праздничной вечеринке, чем изрядно удивила тогда даже более привлекательных и более успешных в учебе девиц.

Собственно, оставить родные пенаты, Клычкову помимо прочего подталкивали обстоятельства. Будучи девушкой физически развитой и веселой, она еще в восьмом классе была замечена педагогами в нежелательных связях, а еще через год понесла. Аборт в те времена для малолеток в русской провинции был еще делом нечастым, утаить его средь учебного года не получилось, огласка вышла скандальной, школу и ее подопечную Томочку Клычкову, ставшую неожиданно знаменитой, долго склоняли на собраниях и педсоветах. А виновник события, мальчик из параллельного класса, напуганный таким оборотом, тем не менее, связать себя супружескими узами желания не проявил... И несчастные родители, обыкновенные скромные работяги, не знали куда девать себя от позора, и, видимо, не возражали против того, чтобы дочь уехала учиться подальше в другой город. Смущало лишь то, что она не проявила себя как толковая ученица, хотя в художественной самодеятельности была не на последних ролях. В самом деле, Томочка, лихо задирая подол и обнажая крепкие ляхи, отплясывала на сценах учебных заведений, всегда срывая аплодисменты ребят, сидевших внизу на первых рядах...

Однако когда более успешные однокашники срезались на вступительных экзаменах в Белокаменной, большинство свыклись с мыслью о том, что к московским вузам без крутых связей не подступиться. А тем временем, Томочка, едва вытянувшая на средненький аттестат, каким-то хитроумным маневром сначала поступила в их провинциальный вуз на заочный, а потом сразу перевелась на дневной. В результате она проучилась с ними до окончания третьего курса, затем попала в столицу на практику, зацепила там какого-то москвича, вышла замуж и вскоре опять перевелась – на сей раз в московский вуз.

Таким образом, они проучились вместе почти три года. И хотя с Клычковой за это время мало кто основательно подружился, тем не менее она не растеряла прежние связи, иногда давая знать о себе. Между прочим, еще когда она впервые появилась на их факультете, то обратила на себя внимание какой-то особенной жизненной силой, умением вживаться в нужную роль и пробиваться вперед. «Наша Тамара своим бюстом даже танк остановит, особенно если попадется танкист удалой...» – говорили о Клычковой ее однокурсники, отмечая деликатные особенности этой любвеобильной натуры, которая не смущаясь, пускала в ход свои женские чары, когда встречала нужных или понравившихся мужиков. Между тем, эта всем известная склонность стала для нее в жизни настоящим подспорьем, поскольку в конечном счете она преуспела много больше других...

По слухам, закончив вуз, Тома сумела остаться в столице, вскоре получила приличное место, отвоевала большую квартиру, потом сменила профессию, и все у нее шло своим чередом. Примечательно, что невзирая на все сокрушительные перемены, Клычкова упорно продвигалась вперед. Причем, еще в середине девяностых, когда только замаячили новые перспективы, Тамара одной из первых открыла свое страховое агентство и сразу попала в струю. Уже через год-два она стала настоящей бизнес-леди, пересела на джип, стала одеваться по моде, купила и сдала в аренду квартиру в Сочи, и стала ездить каждый квартал отдыхать за рубеж. «Наша Клычкова развернулась в Москве не на шутку, у нее только в штате почти тридцать душ, и это не считая нештатных агентов...», – говорили о ней бывшие однокашники, после того как кто-то наткнулся в интернете на ее раскрученный сайт.

Однако за успех, как известно, надо платить. Незадолго до времени нашего повествования супруг Клычковой неожиданно умер. Его нашли где-то в метро на ступеньках, когда он добирался на очередной дальний объект. Сотрудники потом говорили, что его доконала неуступчивая, жадная и злая жена. Оказалось, Клычкова гоняла своего безропотного мужа в жару и стужу по стройкам, обделяла машиной, бранила и унижала при всех. Что там было еще между ними одному богу известно, но только все беднягу жалели, а Клычкову тихо кляли.

Одни презирали за скупость и желание выжать из сотрудников последние силы. По слухам Томка, снижая налоги, оформляла людей на самую низкую ставку, доплачивала им потом «в черную», а львиную долю заработанных премиальных присваивала себе. Тем временем в других агентствах сотрудники обычно получали к зарплате еще проценты от заключенных договоров, однако когда эту тему задевали клычковские подопечные, шефиня сразу обнажала клыки. Случалось, таким диким ором и матом она наводила страх на сотрудников, что те предпочитали не вступать с ней в конфликт и потихоньку искать себе место получше.

К тому же Томка, совсем не скрывая, старалась поощрять стукачей. Донос, как верное средство получения привилегий, был в ее агентстве в ходу. И особенно здесь преуспела одна молодая абхазка, которая с прямого одобрения Томки вела за штатом негласный надзор. Ни мало не смущаясь, она залезала в чужие дела, прислушивалась к разговорам, фиксировала каждую мелочь, ссорила, втираясь в доверие к Томке, которой вся эта скандальная атмосфера была по нутру. И, наоборот, сотрудницы, которые каким-либо образом уклонялись от томкиных притязаний, скоро попадали в немилость. «А на фига мне нужно, чтобы они ладили между собой, а потом сплотились и копали под бизнес...» – откровенничала, гордясь своей житейской хитростью, Томка с попутчиками в зарубежных турне.

Хитрость, как известно, зачастую успешно подменяет ум человека. Между тем, это свойство иногда дает досадные сбои, которые не восполнить ничем. Пользуясь доверием Томки, ловкая девка постоянно сливала информацию из клиентской базы агентства – своему мужу, вольному страховому агенту, который, похоже, специально для этого к Клычковой ее подсадил. А развели потом Томку на той самой квартире в Сочи, которую сосватала их родня, а заодно пообещала устроить земельный участок – от моря в десятке шагов. Правда, дом был построен на плывуне, о чем жильцы пока еще даже не знали, а участок оказался вблизи от коллектора, который выбрасывал в море, как здесь шутили – на экспорт – фекалии или, как величают в народе, дерьмо... Но верно замечено, что чем меньше знает, тем счастливее человек...

Другой заметной особенностью Тамары Клычковой оставалась неискоренимая слабость на мужиков. И это, видимо, врожденное свойство проявлялось порой в самый неподходящий момент. Случайный клиент противоположного пола, сантехник или зашедший к сотруднице человек иногда вызывал такое внимание шефини агентства, что присутствующим даже становилось неловко. В самом деле, когда пожилая, помятая тетка начинает выказывать разные знаки симпатий, слоняться вокруг, тереться и влезать в разговор, то ничего кроме недоумения, смущения и досады это не вызывало. Как-то раз к одной из ее сотрудниц зашел интересный молодой человек, и девушка вышла с ним на крыльцо, а Клычкова вылетела следом за ними и, не сводя глаз с гостя, задала какой-то совершенно дурацкий вопрос. А потом еще долго топталась, явно не желая уйти...

Конечно своей похвальбой – рассказами о ботексе, которыми ее регулярно накачивали, об эротическом массаже и других процедурах, которые она принимала в столичных клиниках и зарубежных турне, причем, обслуживали ее молодые ребята, – она вызывала не менее глубокие глубокие чувства сотрудниц, которые им с трудом удавалось скрывать. Зато когда они оставались одни, то давали волю своим ощущениям: если бы хоть раз Клычкова услышала эпитеты, которые касались ее, то пришла бы в ярость и всех бы разогнала...

«Неужели, эта старая задница, которая давит на молодых мужиков косяка, ваша начальница?», – обронил в другой раз неосторожную фразу один из посетителей, – фразу, которую подслушала Клычкова, и которая привела ее в бешенство, побудив выместить зло на рядовой страховщице, к которой обратился клиент. Впрочем, этот случай, как и другие, не смогли изменить плотоядную и блудливую натуру Тамары, для которой каждый более-менее сносный мужик представлял собой желанную цель.

Из вышеуказанного свойства, видимо, произрастало другое – ненависть к молодым. С недавних пор под благовидным предлогом Тамара запретила носить платье с декольте, короткие юбки, пользоваться макияжем и даже красить ногти – своим юным сотрудницам, за которыми устроила настоящий надзор. И при этом сослалась на поступившее распоряжение свыше – для поддержания служебной этики, деловой атмосферы, реноме и т. д., которого, как оказалось, не было вовсе...

Ненависть к чужим прелестям особенно окрепла после того, как сотрудницы стали под разным предлогом отказываться сопровождать ее в зарубежных поездках. Вот для Клычковой странное положение: окажещь доверие, пригласишь с собою в турне, а те еще морду воротят, и под разным предлогом норовят увильнуть... А одна, настоящая стерва, даже набралась нахальства, спросила, кто будет за путевку платить... Время, видимо, такое настало: никакого уважения к старшим, никакого желания ладить, никакого представления о том, как надо жить...

Обеспеченность – вот главная цель человеческой жизни, которая открылась Тамаре давно. И кого бы ни корчил из себя человек, что бы ни говорил, а на деле настоящая цена его – только размер накоплений, все остальное – преходящее, ерунда... Кстати, на встречу со своими бывшими однокурсниками Клычкова направилась не только лишь потому, что захотелось немного сменить атмосферу, побыть среди сверстников, посмотреть чего они стоят, чего в жизни добились, и, конечно, рассказать о себе... А заодно проведать других старых знакомых, и, может, встретить своего первого, который, по слухам, как и она, обеспеченный человек...

Сразу после прихода, едва освоившись и наспех поведав о недавней утрате, она живо стала рассказывать про свои достижения в бизнесе, путешествия, знакомства, дела. Не вникая особо в занятие, которому предалась добрая половина собравшихся, Клычкова без устали молотила про выгодные страховки, проценты, преимущества, отличия и т. д. И в конце концов, предложила собравшимся страховать недвижимость и автомобили в ее столичном агентстве, обещая все оформить по интернету и по льготной цене.

Зато когда ей предложили заполнить типовую форму определения самых важных свойств для успеха, она словно очнулась и снова стала оглядывать всех. Может, внешний вид собравшихся внушил ей не самые лучшие мысли, может, показалась скромной квартира или убранство обеденного стола, а только она неожиданно скоро примолкла, а потом вышла с мужчинами на балкон покурить...

А чего это вы здесь решили собраться, будто нельзя было снять какой-нибудь ресторан, и почему не пришел Толя Егоров, и что это вы тут мудрите с компьютером?.. – стала пытать Клычкова на балконе вышедших с ней мужиков. А попались ребята простые или прикинулись таковыми, и ей прямо сказали, что ни много ни мало расчитывают формулу жизненного успеха и самые оптимальные свойства, без которых в Эдем не попасть...

Тогда Тамара ринулась в зал, пододвинулась к мэтрам, стала пялить глаза на экран. Но поскольку ни в школе, ни в вузе прилежанием не отличалась, а потом в науках не продвинулась ни на шаг, то вся стихия, бушующая не десктопе, как она ни старалась, осталась для нее непостижимой. Просидев так минут двадцать и видя, что никто на нее внимания не обращает, и все увлечены этой странной затеей, Клычкова понемногу стала скучать. Тут, наконец, кто-то из женской половины подсел, завел с ней разговор, с кухни принесли свежий прибор и кусок разогретого пирога. Клычковой налили рюмку оставшегося коньяка, она не отказалась, и даже попросила потом повторить. Мало-помалу Тамара порозовела, освоилась, вскоре совсем осмелела и понесла:

Послушайте, что вы мудрите? Какие-такие секреты хотите открыть? Ну, что вы как дети, все тайны растиражированы миллионами экземпляров, все формулы успеха известны, и, главная — не хлопать ушами, чтобы своего не упустить...

И поскольку многие люди только и поджидают подходящего случая, чтобы других поучить, а человек удачливый этим желанием жутко томится, то Клычкова, как случается с попутчиками в вагоне, которых не встретищь потом никогда, начала почти без утайки излагать свою стратегию жизненного успеха. Из ёё повествования выходило, что предприимчивый человек может устроиться в жизни во все времена. Опять прозвучали знакомые установки: плыви по течению, не трать попусту силы, карабкайся на одну вершину, но, главное, смотри в оба и не верь никому. И, конечно, не бойся: если надо взять, то бери...

А, как же заповеди? – спросила, не отрываясь от компа Горячева, невольно услышавшая разговор. На что Тамара ответила, что религия это опиум для народа, то есть, для дураков...

А ты хоть знаешь продолжение этого определения?.. – вошел в разговор Селиванов, но Клычкова только махнула рукой, – я знаю попов, они у меня страхуют свою недвижимость и машины. А недавно один сгорел в бане вместе с двумя прихожанками... Так что про церковь, святых отцов и заповеди лучше молчать... – И Селиванов, в самом деле, умолк. А Тамара от такого успеха зашлась, и с еще большей охотой стала излагать свои взгляды на жизнь. И по всему выходило, что остальные, в провинции, столичную бытность совершенно не знают, от современной жизни отстали, что всякие принципы это комплексы, пережитки и прочая лабуда...

Люди – мусор, отнесись к человеку по-человечески, он тебя потом обманет, подставит, закажет, продаст... Через меня столько народу прошло, сейчас подо мной человек пятьдесят, и никому верить нельзя. Вчера умоляли принять на работу, божились, что не подведут, а сегодня уже мои доходы считают, и того и гляди донос напишут, подставят или дачу сожгут... Вот, недавно приняла молодую, а она мне говорит, что в банк выручку не понесет, подавай ей охрану, чтобы обеспечить безопасность. Я говорю, а как же мы в одиночку носили?.. А она мне в ответ, это вы, мол, носили свои деньги, а я понесу не свои, так, зачем мне рисковать... А тут, как назло, в соседнем агентстве девку с выручкой подстерегли и прямо средь бела дня стальным прутом по макушке. Правда, ее врачи откачали, хотя месяца полтора провалялась, но денежки-то уплыли, и теперь придется ей возвращать...

То есть, как возвращать? – спросили Тамарку, — ведь сама сказала, что на нее напали?..

Ну, так что? А там поди-разбери, может, все это подстроено...

Так, она в больнице с травмой лежала?..

Ну, и что? Вы людей плохо знаете, они ради чужого бобла на любую хитрость пойдут...

Так, выходит, она права, — не отрываясь от экрана сказала Горячева...

Что ты сказала, кто права?..

Да, эта твоя молодая. Ну, в самом деле, зачем ей нести твою выручку без охраны, и почему ее у тебя, если положено, нет?..

Да, ты знаешь, если делать все, что положено, то можно любой бизнес прикрыть, — отмахнулась Тамара. — Поставить охраника – это значит минус почти тысяча баксов, а если еще выдерживать график по кзоту, да давать всем по желанию выходные и отпуска, то надо будет принять еще трех сотрудников, а это еще минус три тысячи, а выручка прибавится от силы на тысячу – вот и считай...

Тамара продолжила, взбодренная тем, что ее слушают:

А другая сучка не успела год поработать, как забеременела и хотела, чтобы я ей стала оплачивать, как в советские времена... А потом они сговорились, теперь не хотят работать в вечернее время, подавай им в офис охрану. Ночами по паркам шарахаться не бояться, а тут снова капризы, даже вспомнили кзот. Вы поняли, какая наглость?!. Вот и получается, что человеку нельзя давать слабину...

Молчали, потом кто-то заметил, что слышал про большие заработки в страховых агентствах, и угодил в самую точку. Тамарка начала загибать пальцы, высчитывая доходы продвинутых столичных страховщиков, с которыми она встречалась на конференциях или на отдыхе. Про свои дивиденты она осмотрительно умолчала, хотя и без того всем было ясно, что в этом бизнесе Клычкова не среди последних персон. Потом она достала из своей дорожной сумки бутылку армянского, открыла, налила себе рюмку, выпила, поставив коньяк перед собой. Словесный поток хлынул с удвоенной силой:

Бобла у народа немерено, а тем более сейчас всех обязали недвижимость и машины застраховать. Главное – организовать дело так, чтобы страховые премии остались у хозяев, то есть в семье, и отодвинуть от дохода агентов и наемных страховщиков...

Говорят, они обычно сидят на проценте и получают в столице по две-три штуки... — проявил осведомленность один из присутствующих за общим столом и, словно, задел за живое...

Вот, вот, каждый норовит сесть на процент, а только не каждый может. Ты попробуй наладить все это дело! Мы, может, ночами не спали, а сколько взяток передавали, сколько денег в ресторанах потратили, чтобы бизнес поднять... Вот им дулю вместо процента, – Клычкова выпростала над столом пухлый кулачок с фигой – слишком получится жирно, пусть сидят на ставке, хватит им тысячи баксов. В каком-нибудь Мухосранске горбатят за триста баксов и счастливы, правильно я говорю?..

Так, вот, значит, главный фактор успеха — способность отнять у других?.. — снова не смолчал Селиванов...

А как же? Не без этого, кто смел тот и съел. Да только дело-то это мое и бизнес мой, а потому мне диктовать... Хотя я не принуждаю: желающих за воротами много...

Слушай, Тамара, а ведь у тебя родители были обыкновенные работяги, ну откуда в тебе эта помещичья фанаберия? Почему для тебя люди как мусор? А, вдруг, времена переменятся, и придется за все отвечать?..

Да, ты что, милая, сбрендила? Как же они переменятся, если все уже в России поделено, все прихвачено, за каждым делом пригляд. Да, никому теперь не позволят в чужие дела носа сунуть, а сунет, так его враз оторвут...

А если поднимутся угнетенные массы? — опять возник Селиванов.

Какие-такие массы? И откуда им взяться? Никаких пролетариев больше нет, армии тоже, кругом одна пьянь... Ну какие вы здесь темные, хоть бы послушали, что по телевидению говорят. Были и кончились все рабочие и колхозники...

А если разведутся всюду бандиты? Вот в вашей Москве появится снова какая-нибудь «черная кошка» и станет вас всех потрошить...

Так, мы живем в цивилизованном государстве – кто же позволит, если у каждого уважаемого человека теперь есть охрана, секретная служба, а теперь вот полиция появилась, да еще... А разве зазря мы платим налоги? Это мы содержим теперь государство, которое должно защищать наши права... Понимаете – наши права...

Все молчали и это убеждало ее в правоте:

Вы думаете каким-нибудь бандюганам или пролетариям можно нас оделеть?.. Нет больше силы, которая может повернуть Россию обратно, и не надо пугать... И вообще, что-то я здесь засиделась. Думала встречусь с деловыми людьми, а здесь какие-то комсомольские разговоры и дурацкие игры. Я так понимаю, здесь диспут на тему, отчего мы несчастны и как бы сытно покушать. И Егоров сюда не придет...

Потом Клычкова еще раз себе налила полную рюмку, опрокинула, придвинула к себе телефонную книгу и стала ее изучать. Далее, на протяжении часа она звонила по разным номерам, разыскивая кого-то из своих старых знакомых, и совсем увлеклась.

А тут как раз настал ответственный и тревожный момент: все снова сгрудились возле стола, потому что компьютер начал опять выдавать результат.