Каждый взрослый человек знает, чем обязательно

заканчивается любое опьянение. В лучшем случае, это - отрезвление, а в

худшем – «похмельный синдром» или, попросту, похмелье. Степень или

сила этого эффекта находится в полной зависимости от того, что вызвало

опьянение. И, заметьте, я говорю не о спиртном или, упаси Боже, о чем-то

еще более тяжком.

 

До чего же прекрасна молодость! Если стоять у подножия самого

великолепного здания, никогда не увидишь всей его красоты. Так и

прелесть молодости. Она настолько великолепна и необъятна, что вблизи

это ни почувствовать, ни рассмотреть невозможно. Это потом, через годы

это время будет вспоминаться с улыбкой благодарности судьбе за то, что

все было именно так, а не иначе. Что-то обязательно вспомнится со стыдом

за то, что получилось не так, как хотелось. А еще, будут вспоминаться

ничего, казалось бы, не значащие мелочи, но со временем придет

понимание того, что это именно они, эти мелочи вдруг, на ровном месте,

разворачивали нас и направляли туда, куда мы и шли всю нашу

дальнейшую жизнь.

 

Последние дни лета. Палящий зной уравновешивался приятным зноем

внутренним и периодически охлаждался прохладной, ласковой водой

Амурского залива. Внутренний жар подогревался тем, что это были те

редкие, совершенно счастливые дни, когда ничто не висело над головой –

ни учеба, ни служба, ни обязательства всевозможных видов.

 

Шли последние деньки перед началом «финального рывка». Все практики

позади, вся учеба позади, впереди – диплом и государственные экзамены.

Курсантская жизнь, полная труда, дисциплины и бьющей через край

нерастраченной энергии, вступала в новую стадию.

 

«Да… - думал наш герой, с удовольствием подставляя себя солнцу, - Еще

каких-то шесть месяцев и все, конец курсантской жизни. Начнется

настоящая работа. Как она пойдет? Что принесет? Что отнимет?»

 

Веселый и активный, Он любил все ставить на свои места. Именно поэтому,

в последнее время часто думал о том, что с ним будет после окончания

«бурсы», как тепло называли курсанты между собой Дальневосточное

высшее инженерное морское училище имени адмирала Г.И. Невельского.

 

Сама по себе будущая работа не тревожила. Что с ней все будет

нормально, Он понял на последней практике, в дальнем рейсе. Несколько

беспокоило то, что так и не появилась у Него настоящая подруга, которая

«пойдет рука об руку, в горе и радости...» и тому подобное. Потом, в море

некогда и негде будет искать ее, полагал он.

 

Большинство из их курса уже были по году, а кто и по два-три, женаты,

даже успели нарожать детей. «Женатики» отличались от холостяков.

Прежде всего, спокойствием. Их не тянуло на «подвиги», не рвались они в

мед-ы, пед-ы и прочие места, где во множестве водились девушки в

совершенно фантастическом ассортименте. Не ходили они и на довольно

часто затеваемые в училище вечера, причем количество пришедших на них

девушек, собирающихся на танцевальном паркете, если и не превышало

количество курсантов, то очень приближалось к нему.

 

Нет, не был наш герой серой мышкой, которую привередливые барышни

обходили стороной. Наоборот, внимание девушек к нему было очень

неслабым, и голода по разнообразному общению с прекрасным полом Он

вовсе не испытывал, но…

 

Однако хватит ходить вокруг да около! Уже вторую неделю наш герой был

влюблен. Состояние это и радовало, и пугало его. Он постоянно думал о

Ней. Это было очень необычно для Него. Вот и сейчас Он ждал Ее, с

волнением поглядывая в ту сторону, откуда Она должна была появиться.

 

- «А если это та, которую мне судьба приготовила? - думал Он, - Как

понять, действительно ли это Она, моя единственная и на всю жизнь?

Подсказал бы кто, что ли!»

 

Тот вечер был потрясающе хорош. Накупавшись на Седанском пляже, они

до полуобморока целовались на последнем ряду, во время последнего

сеанса в ближайшем от пляжа маленьком кинотеатре. Потом долго гуляли

по душной аллее, держась за руки. Говорить не хотелось. Все чувства шли

через горячие ладони и сверхчувствительные пальцы.

 

- А давай, пойдем сейчас купаться на пляже дома отдыха? Там сейчас

никого нет, а песочек – как сахар, мелкий и чистый! Хочешь? – предложила

Она.

 

- Конечно же, хочу. Да и ласты при мне – не зря же я их ношу весь вечер! -

засмеялся Он.

 

Это было довольно опасно – купаться в теплой, словно парное молоко,

морской воде вдвоем с девушкой, которая тревожила, волновала.

 

Учитывая то, как прошел день и вечер, Ему трудно было справляться с

собой, но Она ловко уворачивалась, как только понимала, что еще чуть и

случится то, к чему они неотвратимо приближались. Она не хотела

допустить этого здесь, на этом пляже.

 

- Идем, - сказала Она, когда они вышли из воды.

 

- Куда? – удивился Он.

 

- В трехстах метрах отсюда живет моя бабушка. Я часто у нее ночую летом,

чтобы не идти по темноте домой.

 

Старенький, аккуратный, окруженный деревьями, от которых шел

яблочный аромат, домик сразу понравился Ему.

 

- Посиди здесь, я сейчас, - сказала Она и, взяв у него ласты, вошла в дом.

 

Ладно сбитый столик со скамейкой был уютен, а огромные звезды над ним

делали мир волшебным и торжественным. Он знал, зачем она привела его

сюда, и понимал, что если все в эту ночь случится, то это будет потом

случаться с ними всю дальнейшую жизнь.

Она вышла с банкой и двумя кружками.

 

«Молоко!» - Подумал Он и ошибся. Это был квас. Настоящий, домашний

хлебный квас.

 

С наслаждением они пили его и не могли напиться, однако жар их страсти

он не остудил.

 

Поставив чашку на стол, Он обнял Ее и поцеловал в холодные от кваса

губы. Эта невинная деталь почему-то так распалила страсть, что Он стал

терять контроль над собой. Она тоже не сопротивлялась и не пыталась

увернуться от его жадно ищущих, ласковых, настойчивых рук, не скрывала

встречную страсть, и все ограничения исчезли. Даже тонкая ткань

купальника больше не защищала – верхняя часть его лежала на столе.

Казалось, ничто в этом мире уже не могло остановить этот полет вне

времени и пространства.

 

-Ой, что это?! – внезапно прошептала Она и Он замер, стараясь унять

тяжелое дыхание и стук сердца.

 

Шлеп…Шлеп…Шлеп… - раздавалось в тишине. Кто-то шел, но это не было

похоже на человеческие шаги.

 

- Мне страшно, - прошептала она, и он крепче прижал ее к себе, силясь

понять, что это за звуки.

 

Шлепки удалялись вглубь участка и затихли было, но вскоре

возобновились.

 

Шлеп… Шлеп… Шлеп… - приближалось к ним. Она стала заметно

вздрагивать в такт шлепкам. Он приготовился вступить если не в бой, то в

контакт с этим неизвестным, и стал считать шлепки про себя, для

храбрости.

 

- Ох, ноженьки мои… Совсем уж перестают ходить… - раздался вдруг то ли

стон, то ли вздох.

 

- Ой, это же бабушка… - прошептала Она.

 

- А что это за… - хотел было спросить Он, но Она зажала его рот ладошкой

и затряслась. На этот раз – от почти не сдерживаемого хохота.

 

- Теперь все поняла! - смогла сквозь смех прошептать Она, когда шлепки

затихли в доме, - Я же положила твои ласты у порога дома. Там, где

бабушка всегда оставляет свои калоши, в которых по саду ходит. Вот, она в

темноте -то и перепутала!

 

Когда они отсмеялись и затихли, вернувшись в мир, он был уже другим. Все

в нем было прежним, за исключением одного – не стало той страсти, что

пылала только что. Он испугался этого и положил руку на Ее плечо. Она

вздрогнула и Он физически ощутил, насколько она не готова сейчас к

этому.

 

«Господи, что же делать?!» - в отчаянии подумал Он, вновь ловя себя на

отсутствии малейшего желания настаивать на чем-то. Более того, никакого

чувства, хоть отдаленно напоминавшего то, что было несколько минут

назад, в нем не было, - Что она может подумать обо мне?!»

 

Помощь пришла совсем уж неожиданно.

 

- Ну, что же… - громко и четко произнося слова, сказала Она, встала со

скамейки и, не отворачиваясь, надела лифчик купальника, - Однако поздно

уже, пора и о постельке подумать. Завтра мне с утра в институт нужно

заехать. Ты позвони, если захочешь, а то – напиши что-нибудь. Хорошо?

Обычно по вечерам я дома, если в институте не задерживаюсь.

 

- Да, конечно, - с облегчением сказал Он, вставая со скамейки.

 

- Пока! – сказала Она и чмокнула его в щеку.

 

- Пока! – ответил Он и хотел было обнять ее напоследок покрепче, но тут

же опустил руки, ощутив, как она напряглась. Чмокнув Ее в щеку,

повернулся и пошел к калитке.

 

- А ласты? – со смехом, вдогонку спросила Она.

 

- Пусть останутся здесь. Может быть, бабушке пригодятся! – не

оборачиваясь, засмеялся Он в ответ и закрыл за собой калитку, как

страницу в жизни.

 

Нет, похмелья не было. Жалеть было совершенно не о чем, потому что

случившееся опьянение было настолько прекрасным и чистым, что даже

просто вспоминать о нем было приятно до холодка в груди. В любое время,

всю Его большую, интересную и счастливую, дальнейшую жизнь.