РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ГНОМ

(почти фантастическая история)

 

- Дмитрий Иванович, нужно подписать документы, и вы попросили напомнить о встрече с китайцами в 20.00, - щебетала бодрым голосом секретарша Наташа.

«Опять встречи, опять контракты, каждый день одно и то же», - тоскливо думал Дмитрий Иванович, подписывая кипу бумаг, которые услужливо ему подсовывала Наташа. Всё в жизни Ковалевского вроде сложилось. В школе отличник, черный пояс по каратэ, престижный вуз закончил с красным дипломом. Открыл свое дело – и снова удачно, бизнес шёл в гору семимильными шагами. Дом – полная чаша, жена-красавица, везде у него друзья, везде ему рады.

А вот гложет его что-то, грызёт последнее время. «Дмитрий Иванович, может, старость надвигается, сорок в этом году исполнилось», - спросил он, глядя на себя в зеркало. – Да нет вроде, выгляжу отлично, морщин – и тех нет. Хотя в спортзал надо бы уже сбегать, что-то брюшко моё округлилось». Он втянул живот и так постоял несколько минут.

Но тоска не отпускала, Ковалевский стал плохо спать, часто раздражаться без повода, срываться на подчинённых. «Сходить, что ли, к психологу, как там его фамилия, Ирина называла... Нет, не помню, надо спросить, - размышлял он, меряя шагами кабинет. – А не сбежать ли домой, до восьми ещё время достаточно, приеду в ресторан за полчаса, всё и устрою».

Усаживаясь в джип, он вспомнил, что забыл папку с документами на столе.

- Документы забыл.

- Может, сбегать, Дмитрий Иванович? – предложил шофёр Василий.

- Да чёрт с ними, подвезёт кто-нибудь, - разозлился непонятно отчего Ковалевский, – поехали!

- Куда?

- Куда-куда – домой! – рявкнул Дмитрий Иванович и тут же застыдился своей несдержанности, Василий-то в чём виноват? С шофером ему действительно повезло, он работал в фирме уже на протяжении десяти лет и, на удивление всем, с шефом очень ладил, хотя они были полными противоположностями. Ковалевский шёл по жизни легко, без всяких заморочек, есть такие люди, которым всегда и всё удается, за что бы они ни взялись. Василий же, рано женившийся, обременённый тремя детьми, а теперь ещё и внуками, вечно сидел без денег, постоянно экономил на чем-то, где-то что-то добывал, где-то что-то продавал. У него всегда происходили катастрофы в семейной жизни – заболела жена, сын завалил сессию, дочь вышла замуж за идиота, внук разбил витрину, и всё и всегда в таком духе. Дмитрий Иванович часто подкидывал ему денег сверх зарплаты, разруливал какие-то ситуации, решал проблемы, но Василий никогда не переступал черту, не лез в душу, не лебезил. Отношения между ними были ровными и уважительными.

Ковалевскому часто предлагали сменить шофёра, уж больно тот был простоват для бизнесмена такого ранга, но он только улыбался в ответ и отказывался. Есть такая игра, «Верю – не верю», нужно угадать, правду тебе говорят или нет, так вот с Василием ответ мог быть только один – верю. А это по нашей жизни многого стоит.

- Иваныч, мы вечером к часам десяти управимся?

- Да черт его знает, эти китайцы со своими церемониями кому хочешь голову заморочат. Тебе куда-то надо? – поинтересовался Ковалевский.

- Так Рождество сегодня, Дмитрий Иванович. Забыл, что ли?

«Господи, а ведь действительно, Рождество, совсем из головы вылетело», - удивился сам себе Дмитрий Иванович. Это потому, что на рождественские каникулы его фирма в этом году не ушла. Слишком много сделок нужно было заключить именно в начале года. Он достал сотовый и набрал приёмную.

- Наташ, иди домой. Извини, забыл. С Рождеством тебя, премия за мной.

- Ну ты даёшь, Иваныч, подарок жене хоть купил? – покачал головой Василий.

- Давай заскочим в ювелирный по пути, возьму что-нибудь, - буркнул Ковалевский, разозлившись сам на себя. С Ириной они были знакомы со школы, так что прожили вместе немало – мирно прожили, любовный угар прошёл быстро, остались добрые доверительные отношения. Бог детей им не дал, и они давно с этим смирились. Жили, стараясь не мешать друг другу, не надоедать с расспросами, не предъявлять взаимных претензий. Дмитрий Иванович считал их брак очень удачным и всегда внимательно относился к разным семейным датам и праздникам. А тут такое – Рождество забыл, а главное, Ирина промолчала, не спросила, во сколько он придёт, и поручений никаких не дала. Странно.

Машина притормозила возле витрины ювелирного магазина, и только выйдя из машины, Дмитрий Иванович действительно понял – праздник уже наступает. Он еле пробился через плотную толпу людей, обвешанных свёртками и сверточками, коробками и коробочками, торопившихся домой. Правда, в магазине особого столпотворения не наблюдалось, и Ковалевский быстро выбрал жене кольцо с её любимым александритом.

- Поехали, Петрович, - устало сказал он, захлопнув двери. «Я ничего не чувствую, ни-че-го, ещё год назад я, купив подарок Ирине, предвкушал, как буду наблюдать за волной радости, отразившейся на её лице. А сейчас ничего, совсем ничего», - с горечью думал Дмитрий Иванович, равнодушно глядя в окно на мелькавшие дома и магазины.

До дома они добрались в полном молчании.

- Будь к семи.

- Хорошо, Иваныч, - кивнул головой Василий и завёл мотор.

Ковалевский с какой-то необъяснимой завистью стоял и смотрел вслед удаляющейся машине. Он ясно представил, как Петрович заходит в узкий коридор двухкомнатной квартиры, как на него вешаются внуки, теребит за рукав младшая дочь, жена, суетясь, наливает настоящий хохляцкий борщ. Ковалевский даже почувствовал запах этого густого наваристого борща, один раз ему пришлось зайти к Василию, и его не отпустили без сытного обеда.

Он тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и отправился к дому. «И зачем нам такой домище, - в сотый раз за последнее время удивился Ковалевский. – Три этажа. Бродим по ним с Ириной, как привидения». И тут же вспомнил, как они радовались той первой удачной сделке, на деньги от которой они построили этот дом. Как чертили, рисовали и кроили свое семейное гнёздышко. Жена была в гостиной на первом этаже, сидела на белоснежном кожаном диване – писке последней моды, у навороченного камина, сделанного по эскизам какого-то очень дорого дизайнера, и что-то увлеченно смотрела в компе.

- Привет, - сказал Ковалевский, поцеловав жену. Ирина, не поднимая головы, ответила.

- Привет. Как дела?

- Нормально. Сегодня встреча с китайцами, но надеюсь, к десяти закончим.

- Хорошо.

Ковалевский сел на ковер у камина и внимательно стал рассматривать жену.

- Ты чего? – так же, не поднимая головы, спросила она.

- Ириш, а ты пироги печь будешь сегодня?

- Пироги? – удивленно переспросила Ирина, оторвавшись от компа. – Дим, у тебя что-то случилось?

- Да нет, просто когда-то ты на Рождество всегда пекла пироги и запекала курицу. Помнишь? Когда мы жили в коммуналке.

- Вспомнил? – засмеялась Ирина, - тогда это было тогда.

- А что изменилось?

- Мы с тобой, Дима. Мы изменились. – Она встала и ушла на кухню. – Есть будешь?

- Да нет, спасибо, дотерплю до ресторана, - потирая лицо руками, невнятно ответил он. Потом растянулся на ковре и стал смотреть, как языке пламени лижут берёзовые поленья в камине.

«А ведь не переспросила, уверен, что не слышала, что я ответил», - с грустью подумал Ковалевский и закрыл глаза.

- Дим, проснись, Дим. Тебе пора, уже Василий приехал. Костюм я тебе приготовила, иди, одевайся.

Дмитрий открыл глаза, Ирина трясла его за плечо.

- Надо же, заснул, - удивился он, - Встаю, встаю.

Он оделся вяло, с каким безразличием. Поцеловал в жену и вышел из дома.

На встречу они опоздали, правда, всего на несколько минут. А всё остальное было как всегда. Взаимные вежливости, рукопожатия, тосты. Ковалевский автоматически улыбался и не мог дождаться окончания застолья. Наконец наступили минуты прощания.

- Господин Дмитрий, у вас сегодня праздник. Примите от нашей фирмы небольшой подарок, - вежливо кланяясь, седой китаец протянул ему небольшую коробочку. – Здесь Смеющийся Будда, он приносит семейное счастье. – Дмитрий вежливо поблагодарил и сунул подарок в карман.

На улице было уже темно и холодно. Всё вокруг сверкало и сияло сотнями огней. Город готовился к празднику. Дмитрий глянул на часы, было около девяти.

Уже у машины он неожиданно наткнулся на непонятно откуда взявшегося пацана.

- Тебе чего? – недовольно спросил Ковалевский, еле удержавшись на ногах. Только теперь Дмитрий разглядел, что ему лет восемь. Грязный, в вещах не по погоде и не по росту, мальчишка молча таращил на него глаза. Нелепая шапочка, с большим помпоном, когда-то имевшая голубой цвет, делала его похожим на потерявшегося и забытого кем-то маленького гнома.

- Тебе чего? – переспросил Ковалевский.

- Дяденька, дайте, пожалуйста, сто восемьдесят рублей? – пропищал гном.

- А почему сто восемьдесят? – удивился Дмитрий.

- Столько бутылка водки стоит. Мне пацаны сказали, без водки не приходи. Дяденька, дайте, пожалуйста, холодно очень, они меня ночевать не пустят, - гном зябко поёжился и схватил грязной рукой за рукав дорогого пальто.

- Пить в таком возрасте вредно, - стряхнув руку, зло ответил Дмитрий, и, обойдя мальчишку, направился к машине.

- Иваныч, чего пацан хотел? – спросил Василий, когда Дмитрий захлопнул дверь.

- Денег, что ещё, рассказал жалостливую историю о том, что его ночевать не пустят без водки.

- Иваныч, я щас. Фары протру, снегом залепило, - Василий торопливо вылез из машины и стал деловито протирать стекла, поглядывая на одинокую фигурку так и оставшегося стоять гнома.

Дмитрий не слышал, кто первый из них заговорил, но разговор длился несколько минут, и Василий вытащил из кармана деньги и протянул мальчишке.

- Зачем деньги дал? – спросил Ковалевский Василия, усаживающегося за руль.

- Так это, Иваныч, - смутился тот, - у них на улице законы жестокие, могут и правда не пустить, замёрзнет же пацан.

- Да врёт, наверное, всё, – зло ответил Ковалевский.

- Да не похоже, Дмитрий Иванович, мать, говорит, померла, а отец пьёт, не просыхая, из дома его выгнал. Честные у него глаза, настоящие, - твёрдо ответил Василий. - Эх, Рассея-матушка, куда катимся, дети как в войну бродяжничают, – махнув рукой, завёл мотор.

Они успели отъехать от ресторана на несколько метров, и у Ковалевского зазвонил сотовый.

- Да, Ириш, мы уже едем, - не дождавшись вопроса, ответил он.

- Дим, приезжай скорей. Я утку зажарила и пирог с яблоками испекла, жалко будет, если остынет, - прошептала заговорщицки Ирина.

Ковалевский почувствовал, как волна нежности прокатилась в груди. «А я ведь люблю её, до сих пор люблю», - удивленно и радостно подумал Дмитрий.

- И ёлку, ёлку купи, мы же в этом году ёлку не ставили.

- Всё будет исполнено, мой генерал, - рассмеялся он, и в горле защипало от ответного смеха жены. – Давай, Петрович, гони, по дороге ёлку купить надо.

 

- Извини, Иваныч, в пробке минимум на полчаса застряли, – вздохнул Василий, и только тут Ковалевский заметил, что они стоят. – А ёлку вон в магазине искусственную можно купить, сейчас схожу, - и вылез из машины.

Дмитрий расстегнул пальто, ему стало жарко от переполнявшего его чувства радости. Что-то давило в кармане. Забытый подарок старого китайца, вспомнил он, открыл крышку и погладил маленькую, искусно вырезанную фигурку… Неожиданно кто-то заглянул в окно машины. Детское лицо смешно расплющилось о стекло окна и показало язык. Ковалевский засмеялся и открыл дверь. Возле машины стоял мальчик в ярко-синей курточке и в такого же цвета шапочке с помпоном.

- Привет, - весело сказал Дмитрий.

- Привет, - серьёзно ответил пацан и по-взрослому протянул руку. Ковалевский так же серьёзно её пожал.

К ним подлетела молодая женщина, с кучей пакетов.

- Митя, я же просила не отходить от меня, – сердито сказала она. – Простите, он такой непослушный, - извинилась она перед Дмитрием, – Пойдем, пойдем, - и потянула его за руку.

- Да ничего страшного, - улыбаясь, ответил Ковалевский. – Пока, тёзка, с Рождеством, малыш!

Мать с сыном быстрым шагом стали удаляться. Дмитрий задумчиво смотрел им вслед.

- Вот и ёлка, самую лучшую взял, - усаживаясь за руль, похвастался Василий.

- Петрович, давай назад. К ресторану. Быстрей, – решительно сказал Ковалевский.

Василий удивлённо глянул на него, но ничего не спросил и завёл машину. У ресторана народу и машин прибавилось, забыли люди, что Рождество – домашний праздник, тянет их гульнуть широко да красиво. Дмитрий выскочил из машины и заметался по улице.

- Иваныч, слышь, Иваныч, мальчонка сказал, что вон в том доме, в подвале ночует, – подсказал Василий и побежал следом за Дмитрием, который рванул через улицу.

У дверей подвала они увидели скрючившуюся фигурку.

- Малыш, малыш, ты чего, - стал теребить его Ковалевский, испугавшись самого страшного.

- Я.., Я… упал…, я …её… разбил, - зарыдал вдруг мальчишка, размазывая по лицу грязные слёзы.

- Бутылка, бутылка, - засмеялся Дмитрий, беря мальчика на руки, - Нашёл из-за чего плакать, - и сильнее прижал его к груди. – Поехали домой, малыш. Поехали домой.

- Вот это подарок так подарок! С Рождеством тебя, Иваныч!