Однажды, в кухонной кладовой одного древнего особняка жили обычные серые мыши. Кладовая была огромной — полки ее ломились от мешков с различными крупами, сахаром и мукой. От такого изобилия популяция мышей потихоньку росла, поколения сменяли друг друга, и вскоре мыши забыли как и откуда они появились.

Еще в доме жил старый черный кот по имени Всеотец. Этот зверь был больше чем сама жизнь и старше чем время, по крайней мере так думали серые обитатели кладовой. Не было ни одной мыши, которая бы помнила время без Всеотца. Кот этот никогда не гонялся за мышами, не стремился истребить их род, а лишь наблюдал, как они снуют между его лапами.

Конечно, иногда какая-нибудь мышь, не важно старая и больная или молодая и здоровая, внезапно исчезала без следа. Тогда остальные говорили — «Всеотец забрал ее. Теперь она с ним», и не скорбели напрасно, успокоенные мыслью, что так оно и должно быть.

Время шло, поколения сменялись поколениями, а кот старел все сильнее. Глаза его помутнели, черная шерсть покрылась серебром, дыхание стало тяжелым и таким едким, что некоторые мыши падали без чувств, попав под него. Многие из серого народа приходили в ужас, когда видели как Всеотец вышагивает по кладовой, едва перебирая лапами, как он трясется, стараясь сохранить равновесие, как он кричит и воет во сне. Смерть для этих мышей была не вопросом времени, а делом случая, и происходящее с котом пугало их.

И вот однажды, в день и час, когда ослепительное полуденное солнце светило сквозь окна кухни, Всеотец умер. Все мыши собрались вокруг иссушенного тела кота, и не могли поверить в то, что они видят. «Всеотец умер!» - пропищал кто-то, но тут же замолчал, ужаснувшись от собственных слов. Кот был для этих мышей не просто больше чем жизнь и старше чем время — он был воплощением жизни и времени, и не существовало мира без него.

Ничего не смогли решить мыши, и нечего им было обсуждать. Многие из них, никого не замечая и никак не сговариваясь, забрались на самую высокую полку кладовой, чтобы спрыгнуть вниз и разбиться насмерть. Другие сказали себе — его смерть что-то означает, мы просто должны понять что. Позднее одни стали говорить, что Всеотец так возлюбил их, что позволил самим управлять собственной жизнью и численностью. Кто-то утверждал, что мыши чем-то разгневали Всеотца, и он решил покинуть их, поэтому очень важно снова заслужить его любовь. Совсем немногие робко предполагали, что Всеотец просто кот, и он умер в назначенный ему час. Но последние сами не верили в то, что говорили, потому что боялись того, к чему ведут такие разговоры.

Вскоре оставшиеся мыши настолько разошлись во мнениях и толкованиях учения Всеотца, что отказывались слушать друг друга, уверенные в собственной правоте. Они лишь проповедовали свои истины, требуя того же от остальных, а когда убедить не получалось — в ход шла грубая сила. Так последователи свободного пути обвиняли остальных в том, что они напрасно разбазаривают дар Всеотца, и пытались уничтожить несогласных. Верующие в необходимость заработать прощение, в свою очередь, обнаружили разнообразные мышеловки и яды, которые появились после смерти кота. Решив, что это оружие искупления, они подсовывали их в места, где обычно скапливалось много мышей, чтобы разом погубить как можно больше. Каждый погибший, говорили они, отправляется прямиком к Всеотцу.

Такое кровопролитие вскоре вошло в привычку, и вражда стала неотъемлемой частью жизни мышей. Не ограниченное котом, число грызунов неуклонно росло, не смотря на взаимное уничтожение. Даже идеи, ради которых погибало столько мышей, в конце концов размылись, стали неопределенными и, в итоге, превратились в повод для совершенно других целей. Кто-то еще надеялся понять, чего хотел от них Всеотец, но таких остались единицы.

Так они и жили — множились в числе, уничтожали запасы провизии в кладовой, убивали друг друга... Пока хозяева дома не завели себе нового молодого кота, который за сутки истребил всех мышей до одной, со всеми их идеями, мыслями и надеждами...