Если бы апокрифический миф о вечном страннике, был бы правдой, то в наши дни Агасфер путешествовал бы только самолетом. На эту мысль наводит наблюдение за поведением пассажиров со стажем. Они спокойно садятся на свое место, и стараются чем побыстрее отрешиться от происходящего. Их отличает постоянно ищущий избавление от скуки нетерпеливый взгляд, с оттенком желания избежать любого непосредственного общения. Это не особая форма превосходства или проявление высокомерия. Это попытка избежать общения с невольными соседями, которые летят впервые в жизни или переживают постоянный страх перед полетами. Обычно, привыкли изображать Агасфера пустынником. Но есть ли более острое чувство отчуждения, чем то, что может быть достигнуто одиноким пассажиром? Иногда для того, чтобы два незнакомых человека познакомились друг с другом, необходим особенный случай, как минимум - попытка совершения террористического акта, если не авиакатастрофа. Таким вот Агасфером чувствовал себя Дмитрий. Ведь ему, как торговому агенту одной из высокотехнологичных фирм по производству добавок, для топлива, необходимо было мотаться по стране очень часто и на приличные расстояния. Клиент, прежде чем идти на заключение контракта, должен был убедиться сам в качестве. Однако, при всем финансовом и внешнем благополучии он понял, что лишен общения с людьми. Общение для Дмитрия давно уже перестало быть удовольствием, а стало средством для достижения цели. Хороший торговый агент способен продать три пары перчаток Венере Милосской, сказал как то американский юморист Роберт Орбен, сделавший карьеру в Белом доме. И именно с того момента, как Дмитрий почувствовал, что может продать перчатки Венере Милосской, неуловимо но бесповоротно изменилось его отношении к миру. Он почувствовал, что уже не принадлежит к роду человеческому. Пока в человеке есть чувство общности с семьей, друзьями, народом непосредственное общение ему не так необходимо, а иногда даже мешает. Достаточно посмотреть телевизор, пролистать журнал или услышать радио, чтобы удовлетворить эту потребность. Никто не обращает внимания на информационный шум. Дмитрий понял, что переступил, сам того не желая, за черту, где каждый звук, даже звук музыки из приемника, каждый взгляд, пускай и из телеэкрана, каждое изображение, даже на бигборде, приносит с собой чувство чужеродности, искусственности. Это чувство искусственности отравляло его собственные его общение с людьми, ведь не проходило и двух минут, как он понимал, что уже старается своего собеседника склонить к какому-то действию. «Самое приятное свойство совести то, что она всегда на твоей стороне. Она не потревожит тебя, пока тебе хорошо» - вспомнил Дмитрий из того же Роберта Орбена. Люди любят себя обманывать. Если ты выкинул двести баксов на ветер, то никогда не признаешься, что сделал это зря, а будешь изо всех сил убеждать и себя и других, что «еще бы чуть-чуть» и все бы получилось. Должно было случится нечто совсем из ряда вон выходящее, чтобы посмотреть по другому. И это «что-то» случилось. Случилось с девушкой Дмитрия. Катя выросла вместе с ним буквально в одном дворе, в одном подъезде, но была на несколько лет младше. Естественно, он ее долго не замечал. До тех пор, пока однажды вечером вдруг не увидел в открытом окне профиль ее лица, запрокинутом к звездам. Не стоит и говорить о том, что уже через неделю она была его девушкой. Но вдруг через месяц Катя и ее семья выехали, исчезли, пропали не оставив ни адреса, ни телефона. В своем почтовом ящике он нашёл письмо от Кати. Несколько строчек врезались в память навсегда. «Я не могу рядом с тобой оставаться собой. Хочу надеяться, что мы больше никогда не встретимся». Нет, он не был безумно влюблен в Катю. Но ему хватило здравого смысла понять, что она вместе со всей семьей сбежала от него как от чумы оттого, что не могла с ним полноценно общаться, и люди, которые его окружали, тоже не могли этого делать. Дмитрий остался словно в пустой комнате, где единственными звуками было эхо собственного голоса, отраженного от стен. И вот тогда, тогда он вдруг, разом осознал глубокое одиночество всех великих публичных людей, их безотчетное стремление ощутить себя крайне униженными и раздавленным хотя бы на некоторое время… У Дмитрия начался запой. Но не алкогольный, а интеллектуальный. Он читал, читал, читал. Научился читать очень быстро, читал все, что попадало под руку. В книгах он искал собеседника. Искал и не находил. Нашел только призрачные намеки в мемуарах Наполеона Бонапарта. Этот полусумасшедший старик на острове Святой Елены разговаривал со своей судьбой. Она для него была единственным собеседником, поскольку людей вокруг себя он не видел уже давно… Дмитрий понял, что обречен на такие же разговоры. Но сегодня он увидел свет в конце тоннеля. Знак единорога в кофейной гуще, кулончик с единорогом на шее у девушки, встреченной в том же кафе. Восток, чистота, жертва… Видимо, это единственный путь назад, к людям.