Любимым развлечением Юрия в дороге было наблюдение за другими людьми. Он словно жемчужины коллекционировал впечатления и воспоминания о других людях, и умел хорошо об этом рассказать Аэропорт это место между небом и землей, когда ты уже не на земле, но ещё и не на небе. Пассажир,словно неприкаянная душа,принужден слушать разговоры, которые слушать не собирался, или быть участником или свидетелем ситуаций, которых он предпочел бы избежать. Юрий не испытывал совершенно никаких этических и нравственных колебаний и сомнений. Телешоу превращают телезрителя в телеподглядывателя. Да еще и название выдумали – реалити-шоу! Юрий, однако, начал уже давно подозревать, что все эти реалити-шоу очень далеко отстоят от реальности и носят чисто постановочный характер. Когда-то он читал о так называемом эффекте камеры, открытом в Америке. Дело в том, что поведение человека, на которого направлен объектив камер, резко меняется. Это выявили, когда сравнили два заседания суда по совершенно идентичным прецедентам, но в одном присутствовал тележурналист с камерой, а в другом камеры не было. Как оказалось, судья под надзором объектива вынес гораздо более мягкий приговор, подсудимый себя вел гораздо развязнее, даже наглее, и его не смели удалить из зала суда. С тех пор главным требованием у террористов всех мастей и просто преступников стало присутствие телевидения. Человек в объективе камеры выглядит собственной тенью

Уже при входе в здание аэеропорта, возле рамки металлодетектора услышал такой диалог стоящего впереди человека с представителем службы безопасности:

- Покажите, что у Вас в карманах, сигнал слишком сильный.

- Да у меня много всего.

- А-а-а, ну тогда проходите.

Избыток информации – бич современности. Иногда во избежание информационного «перегруза» человек может пойти на нарушение служебных обязанностей.

Уже покупая кофе из автомата, он стал свидетелем, вернее слушателем интересного разговора. Говорили два человека средних лет в форме обслуживающего персонала. Один из них, видимо, рассказывал о своем предыдущем месте работы.

- У нас на одной из колон зала ожидания был закреплен телевизор. Повыше, чтобы всем было видно. Раз бегу через зал по своим делам, и вдруг вижу – два мужика этот телевизор к выходу тащат. Вы куда телевизор тащите?»- спрашиваю, а они мне : « да он барахлить начал, главный инженер аэропорта сказал в ремонт отнести». «А-а-а, ну тогда несите» - и побежал дальше. Потом думаю: « Постой, какой это главный инженер аэропорта, а я тогда кто?» Развернулся и помчал за ними. Не догнал. Их, наверное, машина ждала. Вовлеченность в чужие дела заставляет забывать о себе.

Улыбнувшись, Юрий подошел к очереди в кассе. Очередь была длинная. Юрию эта мысль показалась очень хорошей, чуть ли не новой мудростью. Очередь двигалась медленно. Очередь – территория краденого времени.

Задержка произошла, как всегда, из-за одного не совсем трезвого пассажира. Видимо, летать боится. А надо лететь. Из другой очереди прозвучал совет: на загранпаспорт фотографироваться нужно пьяным. Тогда и в аэропортах узнавать станут». Реплика вызвала оживленную дискуссию: ну, не скажи. Вот один палестинец у нас делал загранпаспорт. Фотографировался выпивший. Нашу таможню он прошел, а в самолете протрезвел. Ну, вы знаете, как в арабских станах к пьяным относятся. Публичной смертной казнью пахнет. Привел себя в порядок, прилетел, а там его по фотографии не узнают. Отправили назад. Здесь он снова выпил, полетел на родину, снова протрезвел, снова депортация. И, главное, пункт прибытия в визе не изменишь. Налетал на двести пятьдесят тысяч долларов. Восемь лет уже в транзитной зоне аэропорта живет. Трезвость это депортация в реальность.

Порадовала блондинка, что стояла перед Юрием. То есть по состоянию души блондинка. Волосы у нее были выкрашены иссиня черный цвет. «Я хотела бы полететь в Париж» « у нас много рейсов в Париж. Какой компанией вы хотите лететь?» «Какая еще компания! Я одна лететь хочу!» - возмутилась девушка.

Прилетел рейс из Польши. Пожилая пани, уверенная что она русский знает лучше русских, спрашивает человека в униформе обслуживающего персонала:

- Вы несун?

- Я не несун, я носильщик.

- Тогда изнасилуйте, пожалуйста, этот чемодан.

Наконец, удалось приобрести билет. Но честно предупредили, что не знают сколько нужно будет ждать вылета. «Следите за объявлениями». Вот уж действительно диктатура громкоговорителя. А пассажир – лишь пара ушей на ногах.

Через минуту через все здание аэропорта промчалась та самая девушка, которая не желала лететь с компанией. За ней устремились два работника службы безопасности. По пути они сбили с ног пожилую пани с ее несуном. Чемодан раскрылся, и вещи из него услали пол. Среди вывалившегося хлама, внимание привлекли большие часы-ходики. Их срок эксплуатации, как и их хозяйки, видимо давно уже закончился, однако от резкого удара или еще кто его знает чего, они неприлично громко затикали. У скучающих зевак-острословов родилось интересное, по их мнению, предположение.

- Бомба!

Дико вращая глазами, работники безопасности забыли о преследовании девушки, повернулись к часам, развели в стороны руки и стали похожи на куриц-наседок. Комичность ситуации дополнила небольшая деталь. У этих старых часов стрелки двигались очень быстро, и притом в обратную сторону.

То, что произошло дальше, стало для Юрия не только темой для рассказов друзьям, но и темой для размышлений на многие-многие годы. Через секунду-две после выкрика, человек двадцать в радиусе десяти метров от злощасных ходиков осознали себя лежащими на полу «солдатиком», ориентированные головой точно к эпицентру беспрерывного тикания. Вдруг тикание прервалось, лежащие поднялись с пола. Сотрудники безопасности подняли старушку. Они уже не боялись бомбы. Все вели себя так, словно ничего не случилось, и совместное лежание на полу происходит каждую среду, в 11.37. Их поведение было настолько естественно и убедительно, что пассажиры, находящиеся дальше, мгновенно успокоились и перестали проявлять интерес к ситуации. Душа толпы часто непредсказуема. Насколько быстро развивается массовая истерия, настолько быстро толпа может успокоиться и рассосаться. Так и в этом случае. Стоило кому-то даже не в полный голос, а полушепотом произнести «флеш-моб», и единство, возникшее наблюдением необычного зрелища, распалось на отдельные атомы.

Юрий же составил свою точку зрения. Он был убежден, что был свидетелем взрыва, но не в ткани пространства, а в измерении времени. Иначе объяснить, почему люди оказались лежащими головой вперед к странным часам, было невозможно. Ведь части человеческого тела неодинаково проницаемы к течению времени. Мыслью мы можем проникнуть сквозь время, и это глупо было бы отрицать. Бабушка везла контрабандой машину времени! При чем эта машина времени располагалась не в часах-ходиках, а в воспоминаниях, так неожиданно прорвавшим ткань действительности при взгляде на молодую, красивую бегущую девушку, напомнившую ее саму. Видимо, только в аэропорту бывает столько счастливых и несчастных людей одновременно.