Инвалидная коляска

 

За две недели пребывания в клинике первый раз вышел в город.

До моего сознания в те дни многое не доходило. В НИИ прекрасно знали, какой пациент к ним приехал из России. Медперсонал все же не дал своего согласия выйти мне за пределы клиники без инвалидной коляски. Все мои уговоры в тот день были напрасны. Тогда для себя сделал вывод, что спорить с ними бесполезно. Необходимо было их методами умело воспользоваться. В шутливой форме создать такую обстановку, чтобы они оказались на моем месте.

Я сел в новенькую коляску для неходячих инвалидов и в сопровождении трех сотрудников спустился в вестибюль на первый этаж. Сопровождающие вывезли меня через торцовую дверь здания, за которой не крутой, но разбитый в нескольких местах пандус. Они втроем хотели перенести коляску со мной, но сделали несколько неуклюжих движений. Я их нерасторопностью воспользовался и с непривычного кресла поднялся.

При обсуждении лечения в Сиане допускал возможность передвижения в инвалидной коляске, но только не при таких условиях. Друзья, знакомые, сведущие в медицине, меня подбадривали, вселяли уверенность в успехе предстоящего лечения. Они были убеждены, что март станет подготовительным месяцем к сложному хирургическому вмешательству в мой организм. Два года назад главный невропатолог в центральной Пекинской больнице откровенно мне сказал: «Без сложного оперативного лечения уже не обойтись. Время упущено».

Эти слова не остановили моих намерений лечиться только в Китае. Я прекрасно понимал, что предстоящий курс врачевания, который мне необходимо пройти в восточной стране, будет очень сложным.

Мне хотелось все знать о своем организме и методах, которые врачи были намерены применить. Такой информацией я не располагал.

С первого дня пребывания в китайском научно­-исследовательском институте вел дневник.

Сианскую землю ощутил под ногами только в этот теплый мартовский день. Она необычайно приветливая. Для меня стало удивительно, что от почвы исходило тепло. С первого раза, когда под собой ее почувствовал, ощутил аромат, напоминающий чем­-то парное молоко.

Мы втроем вышли за территорию клиники. Медсестра средних лет выскочила в медицинском халате. Это мне показалось странным. Когда проходила первая прогулка, старался от нее находиться в стороне. Для меня было совершенно непонятно, как женщина в такие годы может гулять по центру города в таком наряде.

Отошли от клиники метров на десять. Телохранители стали уговаривать меня сесть в непривычный передвижной транспорт. Я недолго думая предложил в нем прокатиться Ван Хуичинь. Она долгое время сопротивлялась такому повороту событий. В конце концов она не устояла перед моей настойчивостью и вынуждена была выполнить просьбу пациента. Я ее прокатил в инвалидной коляске по городу метров сто. После этого дальнейшие уговоры прогуливаться в коляске отпали сами собой.

Я уже свободно стал любоваться древним китайским городом.

Сиань расположен в центре равнины Гуаньчжун. К югу от города находятся горы Чжуннаньшань и Цуйхуашань, к востоку от него — горы Лишань и Хуаншань. На западе протекают реки Фынхэ и Цзаохэ, на юге — Хаохэ и Цзюэхэ, на востоке — Чаньхэ и Бахэ, а на севере Цзинхэ и Вэйхэ. Наличие множества гор и рек делает географическое положение китайского города привлекательным во многих отношениях. В ХIV веке стал административным центром вновь образованного округа Сиань (Сианьфу). Со второй половины ХVII века является основным городом провинции Шаньси. Крупный промышленный центр Северо-­Западного Китая.

История города уходит в глубокую древность. Первые поселения людей возникли здесь 6000 лет назад, на протяжении 2000 лет Сиань был свидетелем зарождения, расцвета и падения по меньшей мере пяти императорских династий и три раза был столицей империи — Яньан, столица империи Цинь и империи Хань, и Чанъань, столица империи Суй и империи Тан. Император Цинь Шихуанди, объединивший Китай под своей властью, расширил Сиань на северном берегу реки Вэй и создал поселения на южном берегу. Если Сяньан находился к северу от современного Сианя, то столица империи Хань и ее преемница — великолепная Чанъань — стояли как раз там, где впоследствии возник нынешний уже город. Планировка Чанъани основывалась на традиционном китайском стиле: внешние городские стены образовывали прямоугольник, 10 км с востока на запад и 8 км с севера на юг. Внутри была сетка пересекающихся под прямым углом улиц и широких проспектов. Внешние стены достигали в высоту 5,5 метра, в толщину — от 5,5 до 9 метров у основания. В стене 11 ворот пропускали во внутренний город, где еще за рядом стен находились императорский двор, дворец и присутственные места администрации. Чанъань вполне могла спорить с Римом или Константинополем за право называться крупнейшим городом мира: в VIII веке н.э. внутри внешних городских стен проживало два миллиона человек, еще миллион жил снаружи. Предпринятая императором династии Суй Вэнь Ти реорганизация империи ставила своей целью стягивание в Чанъань лучших кадров для госаппарата со всех концов Китая. Сюда же естественным образом стягивались лучшие художники, ремесленники, поэты и писатели, философы и учителя, а также все мыслимые в то время материальные блага и богатства. Чанъань стала началом и концом Великого шелкового пути. Связанная с системой Великого китайского канала специально прорытыми каналами, Чанъань получила выход к морю. Город стал центром международной торговли, и в нем осело либо его посещало большое количество купцов, путешественников, мастеровых и миссионеров из самых разных стран мира — от огнепоклонников из Персии и мусульман до христиан­-есториан. Неудивительно, что современный Сиань и его окрестности являются одной сплошной музейной территорией, — для этого хватило бы наследия одной Чанъани.

С закатом империи Тан в 907 году н.э. закатилась и слава Чанъани: новые столицы создавались и рушились теперь на юге и востоке, пока новый период стабильности империи не ознаменовался новой твердой столицей — Пекином. Чанъань стала Сианем и играла роль изолированного провинциального города.

Город известен не только своими монументами династий Хань, Тан и Мин, но и как база для посещения знаменитого Музея терракотовой армии Цинь, который находится к востоку от города. Мне довелось своими глазами увидеть историческую достопримечательность цивилизации. На этом месте до 1976 года было обычное поле. В том году крестьяне, копавшие колодец, провалились под землю и увидели поразительную сцену. В подземном склепе находились 6000 терракотовых воинов и лошадей в натуральную величину, выстроенных в боевые порядки. Статуи выполнены с высоким художественным мастерством, лаконично и просто, и в то же время с исключительной тонкостью отдельных деталей, имеют правильные пропорции и выразительны по пластической форме. Каждый воин имеет собственное выражение лица. Встречаясь с безмолвной армией, невольно окунаешься в атмосферу древней тайны.

Сиань лежит в среднем течении реки Хуанхэ — колыбели китайской цивилизации. Настоящий Китай родился именно здесь. Это, можно сказать, китайская Эллада, китайский Рим, если хотите, китайская Киевская Русь. Одним словом, истоки. От его былого величия осталось немного. Но громадная 14­метровая городская стена с ее 13­ю воротами отлично сохранилась.

Только в XX веке город стал преображаться в связи с постройкой железной дороги Чжэнчжоу — в 1930 году. Современная политика в отношении города — превратить его в мощный торгово-промышленный центр «в центре страны», в противовес бурно растущим гигантам побережья.

В окрестностях Сиани раскопано много цветной керамики первобытного общества, бронзовых сосудов эпохи Шан и Чжоу, черепиц династии Цинь, гончарных изделий в правление Хань и много других предметов и памятников культуры.

Культурные традиции наследовали от предков и заимствовали достижения из Индии и других стран, искусство Китая при династии Тан достигло расцвета.

Поблизости от научно­-исследовательского института традиционной китайской медицины в центре Сиани, на перекрестке четырех магистралей расположена башня колокола (чжунлоу). Она была построена в 1384 году при императоре династии Мин Тайцзу (Чжу Юаньчжан). Колокольня занимает площадь в 1377,64 квадратных метра, с высотой тридцать шесть метров. Крыша ее имеет тройной антаблемент с приподнятыми по четырем углам карнизами. Раньше в башне висел огромный колокол для отбивания времени. От него и получило название архитектурное строение. Если смотреть с башни, то можно увидеть весь город. Вход в башню находится на северной стороне через подземный переход. Наверху сейчас выставлена коллекция восковых фигур императоров Чанъани, династии Цинь, Хань и Тан.

Пешком прошли не один километр. Уже стоим около лифта. Я решил на восьмой этаж подняться по лестнице. Движение туловищем резко делаю влево и своим ходом стал подниматься. Мои компаньоны завизжали, но я на их сопротивление не обращал никакого внимания. Им ничего не осталось делать, как в отделение подниматься пешком. Без визга не обошлось, но в их сторону в тот миг не обратил внимания. Мы зашли в палату. Они были взмыленные от физических нагрузок и первым делом набросились с жадностью пить воду.

Светлана настойчиво заставила меня выпить налитую в бокале жидкость. Я рассчитывал, что в нем утоляющий жажду напиток. На деле там оказалась прохладная кипяченая вода. Налитое содержимое в стакане я пить не стал.

Молоденький парень Сяо По в комнате моментально плюхнулся замертво на софу. Несколько минут не мог отдышаться. Светлана первые минуты отдыха от моего поступка свирепела. В палату пришла старшая медсестра Тя Хунвей. Я китайских молодых людей в это время только подзадоривал. Им предлагал на лифте спуститься на первый этаж и проделать тот же маршрут. Они только от меня отмахивались, как от назойливой мухи. Я тогда принял решение завести китайскую молодежь. Им с моей стороны было предложено в находящемся помещении размяться физически. Ван Хуи­чинь начала было в азарте со мной соревноваться в приседании, но у нее духа не хватило.

Младший медперсонал долго смеялся над моими шуточками, когда мы возвратились с прогулки. Всем было рассказано о нестандартных действиях русского инвалида. Некоторые медицинские сестры отделения приняли решение в тот день запечатлеться на память сидящими в инвалидной коляске. Все их уговоры сфотографировать меня в непривычном кресле потерпели фиаско. Я был непримирим и твердо стоял на своем.

В палате с помощью разговорника медикам объяснил, что в коляску сяду только тогда, когда буду прооперирован и некоторое время не смогу самостоятельно передвигаться.