Жизнь развела.

Идеологическая приправа производства искусственного навоза.

 

Междугородний автобус стиснут встречным грузовым потоком. Медленно катится по покрытому гололедом шоссе. Пристроился за колонной автомобилей. Растянулись в цепь большой длины. Движутся плавно. С частыми остановками. Пассажиры поволновались: что-как? Спешат. Любопытны. Ничего не поделаешь: люди. С обычными качествами, слабостями, желаниями… И автобус – лишен маневра. Не объедешь на узком шоссе. Как получится! Убаюкивает плавное движение автобуса. Через короткие промежутки будит резкими толчками. Мучительным оказывается сон в движущемся автобусе. Такая погода! Сплошной туман. Опасна скользкая дорога. Неумелый водитель? Расстроен он чем-то? Автобус ведет рывками. Дерзко пресекает любые замечания. Усилилось нахальство: обнаружил добровольную поддержку пассажира: стал общественным адвокатом. В принципе тот прав: «водителя не следует дергать». Оскорбленный пассажир угрожает: «Зачем он хамит? Найдем управу!» В общественном месте обычное препирательство. У каждого нервы! Советуют - другим! Делают замечания. К себе относятся бесстрастно.

В каком-то населенном пункте, на остановке, вышли двое. Зашел один пассажир. Занял свободное место. Удивился: оказался рядом старый друг. Такая неожиданная и радостная встреча! Уже несколько лет не встречались. Расстались, сразу после окончания института. Разъехались по назначениям. Не знали ничего друг о друге. Не писали, не звонили… Пассажиры погружены в легкую дремоту. Фыркают носами, сопят, кашляют… Эти двое оживленно

разговаривают. Вспоминают студенческие годы. Бурно минуло прошлое. Жизни не хватит все пересказать.

Гололед… Нужна постоянная осторожность. Водителя начала одолевать сонливость. В движении проявилась неловкость. Еще большая. В какой-то момент резко вывернул руль. Еще ошибся. Непростительно. Вместо педали тормоза под ногу попала другая. Газанул! Не удержал управление. Автобус развернулся. Пополз юзом. Оказался в кювете, на боку. Пневматические двери не смогли открыть. Где-то заело. Пассажиры выбираются из плена через выдавленное окно. Выбрасывают и передают вещи. Средневозрастные и пожилые Женщины с трудом подтягиваются, выворачиваются. Сбрасывают верхнюю одежду для удобства. И… лезут! На возвышающуюся боковую стенку взбираются. Сползают. Хватаются за колеса. Некоторые получили ушибы. Другие отделались испугом. Девушка в свесившейся набок шляпке и в застегнутом на все пуговицы вздувшемся плаще не может совладеть с истерическим смехом. К счастью, серьезно никто не пострадал. Но зато много стонущих-ахающих. Пока Женщины немного успокоились… Пришли в себя от испуга. Радоваться надо: могли больше пострадать. Несчастный случай редко щадит своих жертв. А тут…

Оглядываются окрест… Начал разжижаться туман. Рассасывается ночная мгла. Алым пламенем пылает восток. С прерывистым посвистыванием, скрипящим качением - дрожит стройный камыш. Поет колыбельную песню –утомленной, отдыхающей природе. Рвется потоками шквалистый соленый ветер. Бросает студенистые массы. В щеки врезается – колючими шипами. Визжит. Покрывало ночи еще чернит. Впитывает в себя, естественный цвет ночи поглощает. Сквозь нагромождение кучевых облаков испуганно пробирается янтарный свет небесной подковы. Завораживает красотой эта вечная покровительница влюбленных, повелительница лунатиков. Предутренняя свежесть насыщена влагой. Аккомпанементом служат завывание, перекрещивающиеся потоки ветра.

Ранняя весна излишне холодит к рассвету. Распущенная с осени почва схвачена коркой. Пучкастая озимь развесила зеленоватые с голубизной отвисающие стрелки. Жизнь не знает передышек. Развивается бурным потоком. Сменяется этапами. Это человек своей бездумной хозяйственной деятельностью побуждает ее изменяться. Находиться в постоянном развитии. Окультурил, по собственному пониманию-вкусу развивает дикую природу. Разрушил девственность-привлекательность. Теперь пытается вернуть ее в первозданное состояние. Словно такое возможно. Остановить опасные разрушительные действия.

Возле водителя кружком собрались пассажиры автобуса. Надеются с его помощью найти выход из создавшегося положения. Бесполезно помитинговали. Высказались некоторые – больше для успокоения души. Удивительнее всего: ни одна машина не подбирает пострадавших. Даже попутные автобусы – катятся без остановки. Остерегаются притормозить. Иначе они сами окажутся в подобном бедственном положении. В лучшем случае – не сдвинутся с места. Обычное объяснение: вмешиваться в чужую аварию не хотят водители. Кому охота рисковать своим временем и нервами? Ведь известно, как компенсируется чрезмерная гуманность. Контролирующие лица во всем видят, ищут специально злой умысел. Даже преступность. Множат тупое безразличие. Доброту оскопляют бессострадательно. Успокаивают и озлобляют. Ко всему добавляются оба обстоятельства. Недавно прошел или только начинается месячник безопасности движения. Уже некоторое время встречные машины подают световые сигналы. Впереди автоинспекторы устроили засаду. Достаточно побазарили… Пассажиры решили сообща: по шоссе пробираемся пешком. Навстречу удаче! Вперед вырвался смельчак. Остальные за ним потянулись. Словно гуси – стайкой. Водитель остался возле автобуса: бережет общественное имущество. Прежде решил отоспаться.

Друзья идут рядом. Беседуют. Они не просто друзья –

люди похожие внешне, комплекциями и ростом. Оба чернявые, широкоплечие. Одинаково подстрижены. Лица с мощными носами с горбинкой. Дальше заметны различия: в одежде, темпераменте и характерах.

Потерпевшие бедствие люди добрались до ближайшего населенного пункта с героем пополам. Промучались до полудня на жестких скамьях – в зале автостанции. Здесь много беготни, неразберихи, безответственности, хамства… «Именинников» еле рассортировали – отправили по пунктам назначения и домам. Заняты выяснением судьбы автобуса: не должен был он потерпеть аварию. Поднимут на колеса. Отправят в автопарк на ремонт. Пересадят водителя на другой автобус: на междугородний или… Неплохо платят на

внутригородских автобусах. Жизнь на колесах! Некоторым даже нравится такая неугомонная жизнь, неопределенная судьба. Наполнена риском, испытаниями…

Быстро, стремительно бежит время. Рвется неведомо куда. В никуда! Его бег ничем не замедлишь. Вся жизнь человека подобна одному дню. Растянут в пространстве и времени. Неприметен день жизни. Ушел день – это уже прошлое. Кажется: бесконечное количество, множество будущих дней. Ан нет! Их следует считать – со знаком минус. Никто у нас не считает! А зря!

Вроде недавно сидели рядом за студенческим столом. Общие интересы-заботы. Ученный день студента расписан. Лекционные пары-семинары-практические занятия-зачеты-экзамены… Друзья делили сидор, в общежитии забивали «козла». Пользовались общими шпаргалками. При случае – выпивали. На производственной практике больше сачковали-загорали. С невероятной поспешностью позже время раскрутилось. Одного вознесло! Судьба другого увязла в хляби повседневности. Оказалась его жизнь малоприметной, невыразительной. Рассудительный, степенный, осторожный, медлительный, застенчивый немного, старательный Юрий Ванин не сумел в себе искоренить правдолюбства. Постоянно страдает. Общество наше лицемерно. Пользуется двойной, тройной моралью. Чаще ничем не пользуется. По-грубиянски откликается только на злобу дня. Люди скрывают мысли-намерения. Хитрят. Изъясняются с помощью намеков, междометий- жестов. Непонятно происходящее. Напоминает спектакль с архаичными диалогами. Отличаются интеллигенты от простого народа. Многословно и вычурно выражают обывательские мысли. Искренность заглушают риторикой.

Юрий в этом смысле человек малосовременный. Другого свойства оригинал. Всем прямо в лицо режет правду-матку

- не раз, не два малосдержанный язык его подводил. Такое время! Стукачество – в традициях общества. Поддерживает власть, всячески поощряет доносительство, подхалимство. Приспособленцы - самые жизнестойкие, авторитетные, желанные. Честные, самостоятельные («не наши люди!») – самые презренные, непонятые. Идеалисты! Получают всю порцию зависти, ненависти. Их бросают «на прорывы». Ими «затыкают дырки». Все! Постоянно всячески пытаются «воспитать» - в духе послушания, преданности, любви. Не получается – стараются затюкать, затуркать, извести… Чем яростнее отбиваются, тем больше, больнее их кусают. Психиатры исполняют социальный заказ. Даже изобрели новый синдром. Против «упорствующих правдолюбцев» направлен. Могут сказать: «Чушь собачья! Как это можно правдолюбие отнести к психическому заболеванию? При нашем общественном устройстве достаточно еще более нелепых абсурдов. «Целесообразностью государственного престижа» вызваны. Могут ограничиться запугиванием в

кабинете партсекретаря или психиатра. А то и поместить в психиатрическое отделение. И в дополнение ко всему – наказать по определенной статье уголовного кодекса. Нет мудрости у обвинителей. Какая необходимость обвинять, заключать, наказывать? Широко практикуют садистское изуверство для истребления самого понятия «правда». Словом пользуются – только в пропагандистских целях. Понятие наделили другим политическим смыслом.

Вот таким… несдержанным оказался Юрий Ванин. Остался мальчишкой! Его только терпят. Не позволяют развить характер и развернуться. Всячески сдерживают способности. Считают их излишними, вредными в условиях непрерывного производственного цикла. Придираются к неудобному человеку. Относят к неуправляемым. Слишком самостоятельный вольнодумец. Пренебрегает партийными указаниями и административными советами. Его заботы в последнее время обострились. По указанию сверху вводят всякие строгости. Для утверждения дисциплины и порядка. Ему лично грозят – уволить по статье КЗОТ”а. Ванин в журнале раз не отметил отлучку по производственной надобности. За прогул посчитали. Захотят, обязательно найдут повод для придирки. Не принимают никаких оправданий. Никто ничего не хочет слушать-проверять-вникать… Развели формалистику-бюрократию. Имеется уже журнал прихода на работу. Ввели еще журналы опозданий-отлучек. Требуют: каждый должен фиксировать даже пятиминутное опоздание. Положено: приложить объяснительную записку. В выводах указать «конкретные предпринимаемые меры для устранения». Начальник «укажет срок». Есть повод –смеяться не хочется. Грустно, даже дико становится из-за абсурдистики. Хоть роман читай. Находись в кабинете в течение всего рабочего времени. Начальники в своих кондуитах отмечают, сколько раз курил и отлучался в туалет. Фиксируют всю трату «рабочего времени». Это чувствительно заметно по платежной ведомости. Дело пока находится «в развитии». Не закончилось. Для первой острастки – влепили выговор. Поступают резко – больше «для примера». Это еще полбеды. Только начало! Непременно продолжать жать. Постараются провести все «на высшем уровне». Запугивают других вольнодумцев, обожателей традиционно Русской черты – стихийной анархичности.

Его друг Вагин. Такой же верткий. Непоследовательный немного. Даже сумбурный. Он всегда проявлял чрезмерное самолюбие. Стал неестественно честолюбивым. Проблемы подобные его не тревожат. Чрезмерный, ненасытный его эгоизм имеет под собой повышенную чувствительность. Упирается в малообеспеченное детство. Теперь насытился. Ощутил приторный вкус, привкус изнеживающей роскоши и полного довольства. Серега, а ныне Сергей Владимирович всегда нахрапом лез в руководство. По рекомендации-

совету знающего человека, с этой целью удачно женился. Так тесть всю дорогу и тянет за уши. Сейчас приютился в КБ – ведущим конструктором. Постоянно повторяет старик: «Должен созреть!» Проводит по подготовительным этапам зятя. Ускоренным темпом. Втиснет его непременно в номенклатуру. Там уже даже дураку можно крутиться. Волосатая лапа вытолкнет своего человека. Поддержит всегда. Обезопасит тылы. Только партийные группировки себе позволяют роскошь ввязываться в борьбу. На успех рассчитывает. Побеждают хитростью, числом, умением…

Даже непонятно, как Вагин сейчас? Прежде он не умел обращаться с кульманом. Не переносил усидчивой работы. Идеями не блистал. С особым удовольствием «закладывал» за воротник. Долго не пьянеет. Развлечения, Женщин любил. Ему отвечали взаимностью. Дружбой не дорожил, да и любовными связями. Всегда мучил непомерный эгоизм. К деятельности ненасытная жажда приобретательства побуждала. Все удачно сложилось. Считает: «Иначе и быть не могло!» Поэтому удовлетворенным кажется: оптимизмом пышет. Даже транспортное происшествие и полубессонная ночь нисколько не отразились на его самочувствии. Не опечалили. Весь светится! Пылает от довольства-счастья. Попыхивает острыми запахами французского одеколона.

- Ты мне еще что-то не рассказал. Вижу! Темнишь? Скрываешь? – Поинтересовался Ванин. – Избавился от соседей? Получил изолированную квартиру в новом микрорайоне? Приобрел садовый участок? Избавился от тещи?

- «Нет, нет и нет! – Довольно хихикает, выразительно машет головой Вагин. – Все это у меня давно есть! – Не скрывает торжества. Ни за что не расшифрует догадливый друг. Распаляет любопытство. Раззадоривает: - А ты лучше подумай. Сам догадайся, скажи! По поверхности не скользи – углубись! Раскинь мозгой, покумекай…»

Устал Юрий: ему недосуг шурупать, да еще разгадывать чужие ребусы, на голодную голову. Любопытство разпирает - не прочь узнать тайну друга. Не утруждает фантазию. Наседает – с полным физическим упорством.

- Расскажи, что тебе так преобразило?!

- «У нас сплошной праздник, банкеты… - Удовлетворен Ванин – вздернул нос. Выдержал паузу полного торжества. Победитель! Признался: - Только тем сейчас заняты – на поздравительные телеграмм отвечаем. Перерасходы в десятки раз – на почтовые отправления. Весь бюджет! Не видно конца-края…»

- Это почему так? – Непонятливый Ванин сосредоточил слух. Выпучил глаза. От нетерпения - заерзал на сидении… - По какому поводу?

- «Разве ты не читал? Мог сам узнать. Поздравить! – Ванин обвел друга высокомерным взглядом. Выдержал томительную паузу. Навалился. – В прессе опубликовано сообщение. Наш коллектив, я в том числе… Исследователь. Представлены на соискание государственной премии «за изобретение принципа и за техническое разрешение государственно-важной проблемы, за изготовление машины для производства конского навоза». Так звучит формулировка представления двух министерств, пяти научных институтов, двенадцати обкомов партии, несчетного количества колхозов, совхозов и прочей публики рангом поменьше. Пришлось организовать всенародную поддержку! Эх, сколько это нам стоило! Ничего: за славу приходится платить. Часто дорогую цену. А как думаешь? Не главное идея – важнее ее утверждение. Самое важное: получить сполна! Реальный социализм у нас. Отмечают по заслугам, платят по труду».

Несмотря на некоторую производственную закалку и знакомство с отдельными методами хозяйствования, Юрий Ванин остался наивным. Простаком.

- А зачем, кому нужна такая машина. - Только от него можно услышать столь нелепый вопрос. – Ведь существуют – лошади?

- «Лошади хороши… - Не может понять простого! Вагин начал пояснять обстоятельно. – Но только это – пройденный этап. С ними – одна морока! Приходится держать конюхов. Ухаживать, кормить, поить, выгуливать, убирать навоз… Где достать корма – в достаточном количестве? Лошадей придется загружать работой. Тракторы-автомобили уже справляются! Не менее важная проблема: где набрать столько конюхов? Необходимы машины по производству искусственного навоза. Это стационарная установка. Гони сырье – отправляю потребителю на склад продукцию готовую! В придачу еще производим конское мясо. «Казы!» Наше производство! Пробовал? Обезжиренный продукт и питание диетическое. Татары любят! А вот крысы от него балдеют! Колбаса способствует их плодовитости. Быстро размножаются – в геометрической прогрессии. И на людей действует соответстующе: лечим импотентов. Накормим страну. По численности населения к концу тысячелетия догоним Индию, а то и сам Китай. – Передохнул малость. Начал наблюдать в окно автобуса. Вдохнул полной грудью. Продолжил просветительное повествование. – В пищу идет всякая дрянь. Не отличишь от настоящих колбасы из искусственного сырья. Вообще сейчас такое время! Все настоящее заменено искусственным… Не осталось настоящего! Перемешалось. Стало на чужое место. Это вовсе не абсурд. Нет! Просто по диалектическим законам течет жизнь. Какой век сейчас? Век научно-технической революции! В остальном – пробираемся сквозь дебри исторических завалов. Дистанцию проходим с крупными успехами и отдельными упущениями. С величайшим напряжением всех физических и духовных сил. Мириться приходится с незначительными недочетами, недостатками, недоделками. Для этого существуем. Исправляем, всегда

доделываем. Главное: тенденция!»

Теперь у Вагина появилась связная речь. Даже он не заикается. Прежде всего мекал-бекал. Только через слово паразит «значит» соединял слова и предложения. Где он сумел так развиться? Мог учиться в высшей партийной школе. Сами партийцы за столами с бутылками, всякой закусенцией рассказывают только сальные или Еврейские анекдоты. Стал идейным! Может выполнять обязанности агитатора-пропагандиста. А то и лектора! Выдаст отдел

пропаганды райкома партии типовой доклад – зачитает. Даже ответит на вопросы. Приподнял только он завесу таинственности со своей личности. Решил выложить все! Продолжает философствовать. Любит тянуть резину слов. Не иначе: воспитан на философии «Краткого курса», чего-то подобного…

- «Впрочем, все так и должно быть. Есть! Взаимосвязано все: замена, подмена, вытеснение… Переход из состояния одного – в другое. Подразумевается законом отрицания. Это как бы диалектика. Не в философском смысле пустого размусоливания. В действии! Диалектика учитывает интересы. Действует на пользу всех трудящихся. Маркс в «Капитале» предусмотрел. Последнее решение ЦК уделило внимание. Иначе быть не может, не должно! Целостный это – целесообразный процесс. Поступательное движение. Шаги к великому будущему. Иначе не бывает! На смех курам, кошке под хвост произошла социальная революция? Должны начатое довести до победного конца. Попробовать, что получится. Действовать по закону проб-проверок- ошибок. Нахождения оптимальных вариантов, окончательных политических решений. Экспериментируем мы постоянно с историческим процессом. На службу партии-народа поставили всю мощь государства. От любых врагов защищаемся. Действительных, мнимых… Мнимые враги помогают – укреплять бдительность. Сохранять на должном уровне обороноспособность. Без врагов – нет злости. Нет классовой ненависти к эксплуататорам пролетариата. Всего трудящегося человечества. Нет пролетарского социалистического интернационализма. Нет поступательного, неодолимого движения «во внешние сферы». Будь то космос, Азия, Африка, Латинская Америка. Мы можем-должны победить во всемирном масштабе. Миру диктовать свои условия – из единого центра.

Как ему не надоест изощряться? Пространная игра со словесным материалом. Всякие декларации. Политические лозунги. Свихнулся он на почве словоблудия? Слабости в студенческие годы за ним не наблюдалось. Сама жизнь меняет человека. Ударился он в одну точку – все! Ведет к фанатизму чрезмерная увлеченность. От него открыта дорога к психическому заболеванию. Так считают самые авторитетные врачи-психиатры. Политическими кумирами прежде являлись философы. Сейчас психиатры. Стали они главной опорой органов безопасности. В своих выводах они опираются на теоретические исследования. На постоянно встречающиеся «бытовые случаи». Действуют избирательно. В соответствии с рекомендациями партии. Вагин знаком с концепцией психиатров. Собственное мнение он пока не выработал.

- «Мы действуем по-правильному, по-научному… - Вагин продолжает высказываться. – Научно-обоснованно… Иначе просто нельзя! С наукой нужно дружить. Действовать строго по ее рекомендациям. Понимать: история – материальная конструкция огромной созидательной силы. Она направляет объективные законы. Мы – не слабаки. Подправляем. Делаем себе послушной. От нас зависимой. Такова тенденция жизни: борьба, успехи, изменения по намеченному плану… И – план! Иначе нельзя существовать человечеству. Без направляющей и руководящей силы. Без твердого руководства, постоянного контроля. Народ – хлябистое, податливое тело. Его прежде необходимо объединить. Закалить волю. Научить беспрекословно и быстро выполнять приказы. Изготовить из народа нечто другое – производное. Более приспособленное к нашим выкладкам. Другой нужен народ! Он незаменим в труде и обороне. Помогает нам совершать чудеса доблести и геройства. Строить бесклассовое общество. Не будет знать внутренних болезней, космополитических идеологий. Избавим от кухонных войн, уличных потасовок, семейных скандалов, бытовых проблем и воспитания детей. Наивной справедливости отдельных гражданских прав не останется. Религию заменят отдельные коммунистические убеждения. Проживем без совести! Она станет вовсе ненужной. Балом править будет половой член и Женская безотказность!»

Да, он ведь заговаривается! Кажется, все «такое» бредом называется. Неуважительно высказывается о народе. О нашем великом и могучем советском народе! Смотрит поверх голову. Уперся взглядом в светильник. Слова сами вырываются изо рта. Сквозь разжатые узкие губы видна золотая фикса. Могли выбить зуб! Не те времена! Серега устроенный… Сергей Владимирович не ввяжется в драку. За себя постоит. В студенческие годы накачал бицепсы. Вот только сейчас предпочтет действовать… через милицию. Дружки-собутыльники – окажутся в качестве телохранителей. Но почему не разъезжает на черной «Волге»? Не стрельнул тачку? Что-то не вполне ясно. Стал трепачом или – на пути в номенклатуру? Изменился сильно. Стал многим солиднее. Не столько возрастом – осанкой. Не всегда, взаимосвязана сущность человека с внешностью. Глаза, лицо – раскрытые страницы души. Жаль: мало кто умеет «читать»…

- «у нас все будет иное: огромное, мощное, великое… - Вагин продолжает фантазировать. Безусловного свойства его пристрастие к словоизлияниям. – Мы – представители передового человечества. Элита. Другого-лучшего не надо. Мы – богатыри, руководители! Вышли из народа – в этом с ним родственники. Дружим. Поддерживаем неразрывную связь. Но мы – не простаки. Не держимся за прогнившую пуповину. Из народа производим для сиеминутных нужд себе строителей и строительный материал. Этот самый материал цементируем идеологической закваской. Пусть-ка все попляшут под нашу дудку! А как же иначе? Доверять народу нельзя. С самостоятельностью сам не управится: начнет бесконтрольно закатывать запои анархичности. Бесчинствовать. Вовсе сопьется. Несмотря на отдельные антиалкогольные мероприятия. Ведь народ – глупый, слабый, тщеславный, несамостоятельный. От хмеля – «веселенький». Он – словно малое бездумное-непослушное дитя. Без руководства, контроля народ просто… обезумеет. В лучшем случае: смешается. Потеряет лицо. Выродится. Наше передовое общество превратит в анархическое сообщество. Сам народ – нам классово чуждым элементом может стать. Если выйдет из подчинения. Сейчас уже проявляет переборчивость-требовательность. В условиях труда, в потреблении, в жилищных проблемах, в поисках пищи, удобств, развлечений… Все зависит от экономики. От уровня производства, производительности труда. Известны проблемы: неритмичность, со снабжением перебои… Слабая структура обслуживания… Халтура повсеместная! Чем и славимся – во всем мире! Уже повсюду знают это типично Русское слово – халтура! Все тонкости, разнообразия, смыслы не могут уловить…»

Безбрежным потоком фонтанируют слова. Редки дельно высказанные. Они перемешаны с бредовым политическим завыванием, ортодоксальными идеями доисторического марксизма. Дополняет впечатление – мания его величия! Он разве сам не ощущает болезненность? Бахвальство это – рисовка? Остался мальчишкой! Накачивает вес авторитета. Неудачника колет преуспеванием. Намеренно вызывает зависть-ненависть. Добьется своего – торжествует.

- «Впрочем, наш народ не стоит ругать. Он надежный! В труде-быту. Во всем прочем – ненадежный! Что ожидать-требовать можно от пропойцы-баламута? От анекдотиста-развратника? От неразумного малого дитяти-юродивого? – Не кончил пока Вагин упражняться. Точнее, испражняться – словами. – Народ нельзя оставлять безнадзорно ни на минуту. Пуще того – без руководства! Сопьется! Нажрется отравы! Но лучше – пусть он сопьется… подыхает. Любую естественную убыль выдержим! Нам для величия хватит и ста миллионов! Ни за какие заслуги не позволим народу лезть в политику. Пусть даже не пытается нас подменить! Поставить под сомнение нашу политику. Страшиться нам нечего народа! Не давать лишней свободы. Иначе придется поминутно опасаться за свое руководящее положение».

Ванин вовсе не восхищен. Не завидует преуспевающему другу. Надоели его политиканство-демагогия.

- О, да! - Не скрывает иронии в голосе – спросил: - Стал ты деятелем… Это видно…

- «Избрали в партбюро!» - Достаточно горделиво звучит признание. Вагин никогда не отличался чувством юмора. Однообразен, прямой, даже ограниченный. Вовсе не зря его относили к «кирзовым сапогам». И сейчас подначки он не чувствует. Не воспринимает издевательства. Серьезен.

- Да…. – Несколько смешался пока беспартийный Юрий Вагин. Ему уже предлагали однажды поступить в партию. Советовали: откроется столбовая дорога. К карьере, жизни – только так! Не послушал. Не захотел! Пролетарской для блезира держат партию. Установили процентную норму: на двух рабочих от станка принимают службиста лишь одного.

Выстроилась очередь! Появилась возможность махинаций: со стороны аппаратчиков. А начальники нашли выход: за ручку приводят работяг. Одновременно их подшефные становятся партийцами. До невероятных размеров партия разрослась. Механическое большинство голосует во всех случаях единогласно. – А как навоз? – Поддел Ванин. Он не собирался трогать. Что-то дернуло за несдержанный язык. Ляпнет – потом жалеет.

Вагин оседлал своего любимого конька. Не отстраняется от привычной демагогии. Прежние фантастические домыслы не отвергает.

- «Народ: он… и есть… - Не сразу подобрал нужное слово – Народ… навоз… истории!» - Риторически прозвучала эта

точно бредовая фраза. Он даже не почувствовал: «заскок» - не оплошность. Восторгается собственной находчивости. Не зря люди опытные, ответственные считают: глупость и чушь непременно бесконтрольные разглагольствования рождают.

- Постой-ка! – Осадил Ванин. – Я вовсе не о том… Идет как продукция?

Он понял нелепое бахвальство друга: не зря отрезал. Он развился не сразу. В его рассуждениях появилась трезвость – минуту назад показался несмышленышем. Расколол друга – преодолел барьер его многоречивости. Медленно-уверенно

время пришло такое: сейчас никто не верит в религию марксизма-ленинизма. Это – давно пройденный этап. Современное, веселенькое - требует жизнь: соответствовать должно действительности века, народным нуждам. Где-то на Кубе, в Анголе возможны тиранические режимы. Народ соглашался молиться бородачам-усатикам. Пусть себе… Но в Европе! Лишь с завихрениями мозговых извилин люди могут так рассуждать. Не чувствуют угрызений совести.

- «А… - Неопределенный жест Сергей Владимирович дополнил характерной мимикой. Признал без охоты: - Даем план. Вывозим. Но… Никакого толка! Накапливается. Не разлагается. Та же структура. Не то! Не усваивается пока растениями. Надо придумать что-то… Растворять должно… А пока… Сейчас «материал» растворяется только в кислотах повышенной концентрации. Оно сжигает все живое. Нам приходиться выращивать растения определенных сортов. Передаем свой положительный опыт… Дурная вся затея эта! Но ничего… Идет! Налаживаем производство. План нам уже увеличили. Гоним темпы! Крутимся. В текущей пятилетке искусственным навозом все колхозы-совхозы страны завалим. Повезет – выйдем на мировой рынок. Это – валютные поступления! Можно навязать Монголии. Не отобьется Северная Корея, Северный Вьетнам, Камбоджа…

Пусть наши аграрники спирают на объективные условия! –

После некоторого раздумья, добавил: - Впрочем, возрастут затраты. Урожайность вряд ли повысится… Может упасть!

Ничего: Канада выручит фуражным зерном».

Вот и остановка. Без теплоты-сожаления расстались прежние друзья. Даже не обменялись номерами телефонов. В убеждениях, принципах морали не нашли единства диалектических противоположностей. Жизнь развела!