Я смогу победить свой физический недуг только при помощи высоконравственных людей

 

Каждый человек — творец своего счастья, но не всегда он способен его сотворить без посторонней помощи. Мироздание создано таким образом, что иногда определенную личность продолжительное время многие испытывают на прочность, на моральную выносливость, на стойкость. После второй зарубежной поездки мне казалось, что моя жизнь закончилась. Меня никто не услышит из руководителей России.

В самолете ко мне неоднократно подходил крепко сложенный предприниматель из Обнинска Александр. Мы с ним находились в одной туристической группе. Он старался чем только мог помогать мне в пекинском отеле. Соотечественники, с которыми довелось познакомиться вдалеке от дома, желали мне удачи. Они, как и я, надеялись на благоприятный исход моего отчаянного поступка.

Если подходить с философской стороны, то можно сделать некоторые выводы из этого путешествия. Само собой разумеется, что российские медики и сам государственный аппарат не были заинтересованы в лечении россиянина. Есть и вторая сторона медали, которую сразу сложно разглядеть невооруженным глазом. Каждую неординарную личность судьба испытывает на прочность и на выносливость. В этих жизненных испытаниях самое главное самому не превратиться в хищного зверя, по­-прежнему доверять людям и чем только возможно помогать тем, кто в помощи нуждается. Она может быть не только материальная, но и духовная. Так уж устроена матушка Россия. К примеру, взять и проанализировать жизненный путь знаменитого калужанина Константина Эдуардовича Циолковского. Его в свое время принимали чуть ли не за сумасшедшего, и только через много лет пришло признание государства и ученых мужей. Я же своим поступком в один миг разрушаю всю сложившуюся систему в лечении и реабилитации последствия детского церебрального паралича. Это для российского здравоохранения не шутка, а скорее трагедия. Многие специалисты в этой области медицины относятся к данной проблеме спустя рукава. Мое лечение в китайской клинике могло бы заставить серьезно задуматься в эффективности метода лечения. Это означало бы пересмотр всех методов врачевания, а те, которые ранее применялись на практике в отечественных клиниках и санаториях, окажутся не у дел. Какому специалисту нужны лишние проблемы, они привыкли заниматься лечением такой категории больных по накатанному пути.

На протяжении всего перелета Пекин–Москва пассажиры ни на минуту не оставляли меня со своими мыслями, находили те необходимые слова, которые могли хоть на несколько минут отвлечь от происшедших событий. Обнинский предприниматель при подлете к Шереметьево­2 сказал мне:

— В нашем распоряжении около двух часов, чтобы добраться до Киевского вокзала. Сумки свои и твои сумею дотащить сам, только ты постарайся немного прибавить шагу.

Таможенный контроль прошли быстро. Александр минут пятнадцать подождал, когда ему выдадут саквояж, который был сдан на сохранение в пекинском аэропорту. В глубине души я надеялся, что меня встретит Владимир Леонов, как два года назад, но этого не произошло. Тогда не долго думая предприниматель из Обнинска в руки взял по две увесистые сумки, и мы вышли из аэропорта. Маршрутный государственный автобус уже стоял на остановке, на нем благополучно доехали до станции метро «Речной вокзал». Александр с сумками всех расталкивал в метро. Когда же пытались ему нагрубить, он говорил:

— Я помогаю инвалиду добраться до Киевского вокзала. Вы посмотрите, как ему трудно передвигаться. Прошу предоставить нам дорогу.

До вокзала мы добирались с одной пересадкой в метро. Александр в переходе метрополитена меня вежливо просил:

— Мы должны успеть на экспресс-­электричку. На Калугу она отправляется в 19.00. Меня будут встречать друзья из Обнинска уже с билетом.

Сопровождающий меня попутчик прекрасно знал все подземные переходы на вокзале. Из метро мы с ним вышли прямо к электропоезду.

— Александр, у меня нет билета. Необходимо его купить. На экспрессе льгот для инвалидов никаких не предусмотрено, — стал говорить я своему спасителю.

— Времени нет, чтобы дойти до железнодорожной кассы и купить проездной билет, — возразил мне Александр.

Он с двумя друзьями посадил меня в вагон второго класса. У них же были приобретены билеты первого, который находился через вагон. Прежде чем меня покинуть, житель научного подмосковного городка взял у меня номер домашнего телефона и сообщил родителям, что я приближаюсь к родному городу.

Электропоезд тронулся и быстро набирал скорость. Он увозил меня в родные края, назад от мечты, которая была так близка совсем недавно. Я еще до конца не осознавал, что произошло со мной в Пекине. Почему со мной так безжалостно и жестоко поступили руководители российского посольства? Не успел оправиться от одного стресса, как над моей головой навис очередной удар. Ко мне подошел контролер и попросил предъявить проездной билет.

— Я его не успел купить в кассе. Времени не было. Я только, что еду из Шереметьево­2. Добрый человек меня довез до Киевского вокзала и впихнул в эту электричку, — вынул из грудного кармана паспорт и авиабилет на обратный путь и протянул контролеру.

Прежде чем проверить мои документы и установить личность, он сказал:

— Вы должны уплатить стоимость билета и штраф в размере восьми рублей тридцати копеек.

— Я согласен. Деньги при мне имеются, — без какого-­либо возмущения сказал железнодорожному работнику.

Проверяющий в железнодорожной форме раскрыл мой паспорт, в который было вложено удостоверение Союза журналистов России. Он внимательно посмотрел документы и сказал:

— Можете продолжать путешествие. Ближе к конечной остановке обратитесь к проводнику вагона, чтобы он помог вам сойти на платформу и донести вещи до вокзала. Может быть, сообщить родным домой, что в этом электропоезде вы прибываете в Калугу?

— Большое вам спасибо за внимание и отзывчивость, проявленные ко мне. Родителям по сотовому телефону уже сообщили о моем прибытии, — поблагодарил я работников железнодорожного транспорта.

Я искренне благодарен родным, друзьям и собратьям по журналистскому цеху за то, что меня никто не оставил в этот сложный момент жизни. У меня в первые дни после вынужденного возвращения было ощущение, что я стремительно приближаюсь к пропасти, и стоит сделать только один последний шаг... Недруги и недоброжелатели только и дожидались такой развязки. Друзья мне твердили, что это сделать легче всего, трудней взять себя в руки и продолжать правовым путем добиваться направления на лечение за рубеж. Но как это сделать? Я ведь был депортирован из Китая российскими органами по просьбе администрации области, лично коммунистического губернатора. Он и его команда со мной поступили так, как поступали со многими в недалеком прошлом. Во всех их действиях, в неумении скрыть негодование к неугомонному инвалиду наглядно проявлялась неуклюжесть и топорно выполненная слугами работа.

В экспресс-­электричке Москва–Калуга случайно встретился с калужским поэтом и главным редактором «Приокской газеты» Виктором Викторовичем Теном. Он был удивлен нашей встрече. По всем его данным, я должен находиться на излечении в китайской клинике, а не ехать в этой электричке. С огромным трудом, выдавливая каждое слово, поведал ему, что со мной произошло в тот злополучный день в первой половине, когда находился еще в Пекине. Через неделю в его газете № 32 (208), 24—30 августа 2000 года на первой странице появилась небольшая информация Н. Колпакова об этом событии «Здоровье за юани».

Уже на следующей день, 16 августа, меня с недоумением встречали на улице, в коридорах редакции, знакомые и друзья. На моем лице все могли увидеть безысходность и шок. В таком ужасном состоянии я находился какое­-то время.

Но жизнь продолжается, ее невозможно остановить, как нельзя воспрепятствовать смене дня и ночи и наоборот. Люди какое-­то время могут посочувствовать, но не больше. Помогают только тем, кто находит в себе силы бороться с произволом и идти дальше к намеченной цели.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки. На протяжении полутора месяцев каждый день по вечерам писал свою «Исповедь». Моей задачей было показать своим читателям истинную правду о том, что испытывает вдалеке от Родины парализованный человек, который хочет победить физический недуг и стать таким, как многие, то есть практически здоровым, как относятся при этом к таким людям, как я, государственные чиновники и министерство здравоохранения.

Публикация появилась в печати за полмесяца до выборов губернатора области и депутатов в Законодательное собрание. Впечатление у меня складывалось такое, что ее прочитали только рядовые калужане, а чиновничий государственный аппарат ее и не видел.

Калужская губерния выбрала на четыре года нового руководителя области, Артамонова Анатолия Дмитриевича.

В первой декаде апреля 2001 года был запланированный губернатором области официальный визит в Китайскую Народную Республику. Из администрации губернатора были затребованы у меня медицинские документы.

Делегация, возглавляемая губернатором Калужской области А.Д. Артамоновым, совершила дружеский визит в китайскую провинцию Шаньси. Он состоялся по приглашению губернатора этой провинции.

После возвращения калужской делегации из Китая по областному и городскому телевидению, в средствах массовой информации прошло сообщение, что во время посещения научно-исследовательского института традиционной китайской медицины удалось достичь договоренности о моем направлении на лечение в эту клинику. Об этом сообщила и «Комсомольская правда — Калуга» на своих страницах в заметке «И о Сереже замолвили слово...» в рубрике «Визит недели».

Губернатор Калужской области Анатолий Дмитриевич Артамонов в прямом эфире по областному телевидению 2 июля отвечал на вопросы избирателей, касающиеся медицинской темы. Один из вопросов калужан был:

— Когда Сергей Шарабин будет направлен на лечение в Китай?

Губернатор с оптимизмом ответил:

— Такая договоренность есть. Восток — дело тонкое. С китайцами очень непросто вести любые переговоры, но сейчас мы находимся на стадии завершения этого вопроса. Его на лечение в самое ближайшее время отправим, только польза была бы. Обязательно отправим.

Для меня было полной неожиданностью через семнадцать дней после выступления Анатолия Дмитриевича Артамонова прочитать в «Знаменке» письмо:

«МЫ ВЕРИМ В МИЛОСЕРДИЕ!

Мы, ученики четвертой средней школы, много лет занимаемся в шахматной секции у тренера Шарабина Сергея Николаевича. Этот человек обладает физическим недостатком. На протяжении долгого времени Сергей Николаевич борется со своим недугом. Он дважды летал в Китай. При его недостатках нужно иметь огромную силу воли, чтобы отправиться в незнакомую страну в поисках своего излечения. Из его статей и личных бесед мы знаем, что он согласен на все методы врачевания в этой стране. На такой шаг может решиться только очень редкий человек.

Из второй поездки Сергей Николаевич приехал совсем подавленным человеком. Он обрел другой взгляд на окружающую действительность. Он по-­прежнему надеялся, что его услышат руководящие органы нашего города и области.

В середине апреля нынешнего года из выступления губернатора А.Д. Артамонова и из средств массовой информации мы узнали, что была заключена договоренность с китайским коллегой из города Сиань по поводу лечения шахматного тренера. И в самое ближайшее время Сергей Николаевич будет отправлен на лечение в научно-­исследовательский институт традиционной китайской медицины. Мы были восхищены поступком нынешнего губернатора. Нас сейчас волнует, когда же свершатся его слова и наш тренер С.Н. Шарабин вылетит на лечение в Китай. Очень хочется надеяться, что это случится в самое ближайшее время.

Ученики: Николай Соловьев, 11­й класс; Сергей Галкин, 6­й класс; Катя Соловьева, 8­й класс; Катя Котова, 9­й класс и другие».

В своем выступлении губернатор А.Д. Артамонов уже тогда не исключал, со стороны администрации китайской провинции Шаньси, какой=­то нестыковки высказанных ими во время переговоров обещаний. Это я не принимал во внимание. У меня же была надежда на высшую гуманность всех государственных руководителей китайской провинции. Я мысленно торопил время. Все равно, что коней подстегивал, стремясь их как возможно быстрее пустить в галоп. Каждый прожитый день казался мне вечностью перед отправкой на лечение.