Перестройка и гласность

 

С приходом в Кремль Михаила Сергеевича Горбачева в стране стали стремительно происходить демократические преобразования. Достаточно быстро коммунистические «грибы» ушли на заслуженный отдых. «Честь и хвала» им только за то, что они умудрились за много лет своего господства превратить богатейшую державу в военно­-промышленный комплекс и в мировой сырьевой придаток. Тут невозможно забыть о винно­-водочной продукции. В основном годовой бюджет был привязан и строился под эту отрасль.

Советскую экономику в восьмидесятые годы стало лихорадить. В наследство М. Горбачеву досталось полугнилое разбитое «корыто». Он принялся за его реставрацию, но все было запущено основательно. В годы правления Горбачева были введены талоны на многие продукты и промышленные товары первой необходимости. «Целительный» сорокаградусный напиток выдавался в перестроечные годы по талончикам только совершеннолетним по две бутылки на душу в месяц. За лишнюю бутылку водки некоторые любители горячительного были согласны даже душу дьяволу продать. Ретивые политические «слуги» в один миг вырубили лучшие сорта виноградника на южных плантациях страны, которые выводились учеными не одно десятилетие. Бюджет страны от этого недополучил огромную прибыль.

Страна не хотела жить по-старому. Побежденные в последней мировой войне ФРГ, Италия и Япония жили в несколько раз лучше победителей. Экономика у них развивалась стремительными темпами. Жизнь простых людей в «загнивающем» капиталистическом обществе с каждым годом улучшалась. В Советском Союзе было только одно кликушество о лучшем житье-­бытье. В действительности же происходило все наоборот. Народ не имел возможности без нервотрепки, часами простаивая в огромных очередях, купить на кровно заработанные деньги необходимые продукты.

Последний Генсек тоталитарной державы принялся реформировать общество. На XXVII съезде КПСС Горбачев провозгласил перестройку и гласность. Михаил Сергеевич не учел одного — эти два понятия не совместимы с коммунистической идеологией. Средства массовой информации получили предостаточно свободы. В печатных изданиях стали появляться секретные материалы о ленинско­-сталинских репрессиях, о ликвидации лучших людей страны. Это не нравилось махровой старой гвардии. В рассекреченных архивных документах можно было прочитать о жестоких, зверских отношениях элитной гвардии партократов против доверчивого советского народа и отдельных личностей. В годы правления «кумунистических» чиновников над головой каждого человека висел дамоклов меч. Одно непродуманное сказанное слово или донос в соответствующие органы какого­-либо гражданина — и моментально сносилась с плеч головушка без суда и следствия. Прогрессивная часть интеллигенции убедилась, что дальше жить становилось просто невозможно при коммунистическом рабстве. Отцы этой системы рады были любого неугодного им высоконравственного интеллигента растерзать у всех на глазах и уничтожить. Они бдительно охраняли свой покой.

С приходом к власти М. Горбачева стали говорить о демократии, о свободе личности, вероисповедания и средств массовой информации. С огромным трудом эти понятия внедрялись в государственные структуры страны. В его бытность появились первые кооперативы. Предприниматели быстро сообразили, что почем в стране. Главным образом кооперативы создавались в сфере торговли. Коммунистическая держава стала напоминать многое из многоукладной экономической политики 30­х годов. В эпоху Горбачева все начиналось с малого. Мало кто верил, что экономика станет многоукладной. В довоенные годы жизненный уровень более­-менее улучшался. Тогда вся частная деятельность была законодательным путем запрещена.

Помня недалекое прошлое страны, высказывание главы государства серьезно воспринималось с трудом. И только отчаянные люди и лица с запятнанным прошлым клич восприняли с полной серьезностью. Новая экономическая политика была поддержана многими медиками. Они быстро сообразили, что могут стать одними из самых богатых в стране. В Москве один доктор, профессор биологических наук, сумевший найти «ключ» к Горбачеву, убедил его в том, что нашел достаточно простой метод лечения детского церебрального паралича с помощью препарата «наком». Вокруг Виталия Николаевича Васильева толпились корреспонденты, а он на протяжении нескольких лет вел себя как стеснительная барышня, не забывая о своем кармане. Этот советский ученый поставил всех на голову. В центре Москвы ему было выделено трехэтажное здание, которое нуждалось в капитальном ремонте и в оснащении аппаратурой. Это было его главной козырной картой. Под предлогом, что ему государство не выделяло денег на ремонт и оборудование, он обратился к семьям, где были инвалиды, с просьбой помочь собрать средства на создание научно-­исследовательской лаборатории и открытие лечебного центра для лечения тяжелейших недугов — детского церебрального паралича, рассеянного сколиоза, различных форм прогрессирующих нервно­мышечных дистрофий. На открытие его лаборатории я перевел месячную зарплату в размере ста рублей.

Давно известно, с каким трудом в стране пробивают дорогу новые медицинские методы. Но в данном случае Минздрав СССР поддержал инициативу ученого биологических наук и врача­невропатолога Л. Шохиной. Профессор В. Васильев приказом № 205 от 27 ноября 1987 года был утвержден руководителем проблемной лаборатории по нервно­мышечным патологиям при Центральном институте усовершенствования врачей.

Вместо того чтобы помогать тяжелобольным людям, профессор В. Васильев открыл кооператив. За одну консультацию и один анализ он назначил таксу 550 рублей. Пытался обмануть тысячи больных, а также ВЦСПС, руководителей предприятий, церкви, оказавших помощь в организации лаборатории, представляясь убежденным гуманистом и человеком, далеким от финансовых затей. Доктор В. Васильев без стыда и совести пытался построить свое материальное благополучие на инвалидах. Даже больных, родители которых проработали на ремонте здания лаборатории два­три месяца, профессор — хапуга принял за полную стоимость, но зато без очереди! Уже тогда начались поборничество и спекуляция на всемогуществе отечественных ученых в лечении сложных заболеваний.

Его кооператив просуществовал недолго. Им даже был распространен слух, что он успешно лечил внука министра иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе. Дальше дело у него не пошло.

В застойные годы нельзя было даже шаг сделать влево или вправо в идеологическом воспитании человека, как сразу навешивали кучу ярлыков. Им была не важна личность, неизвестная или с мировым именем. Они, партократы, являлись владыками антинародной системы, к мировому мнению никогда не прислушивались. Кучка «красных» слуг Кремля могла замучить признанного писателя или ученого. При таком политическом строе думать о направлении на лечение за границу было равносильно тому, что себя закопать заживо. За свободные взгляды вполне могли упрятать в «желтый дом», и никто бы оттуда не вытащил.

Уже в школьные годы я понял, что в стране меня никто никогда не выле­чит. Советские врачи бессильны в борьбе с таким недугом. В 70­е годы «развитого» социалистического общества Минздравом спускались мизерные крохи на лечение больных с последствием детского церебрального паралича и на научные разработки в этой области неврологии.

С подросткового возраста в душе жила вера в победу над тяжелым физическим недугом. Только благодаря политическим переменам в стране у меня появилась надежда на излечение. Я стал добивать­ся разрешения о направлении на лечение за границу (Индия, Китай). Боже мой! Первоначально не мог даже предположить, что мне нужно будет пройти через советско­-оссийский ад. Как точно кто­-то из инакомыслящих растерзанной красно-­коричневой чумой Отчизны выразился: «Когда Господь Бог создавал Землю, он вместо тюрьмы придумал Россию».

Неоднократно обращался к первым лицам страны: М.С. Горбачеву и его жене, к Б.Н. Ельцину. Но никакого ответа не получил. Государственных руководителей не интересовали проблемы конкретного гражданина страны. Их больше заботили лично-­семейное благополучие, борьба за власть и бесконтрольное царствование на «троне». Клерки бюрократического Кремля и «Белого дома» мои обращения направляли в Минздрав. Те, в свою очередь, заявления отсылали еще дальше. Стандартные отписки получал от медицинских чиновников города или области, которые регулярно ссылались на отсутствие валютных средств.

В 1990 году на Рождество в Советском Союзе проходил суточный марафон, посвященный Детскому фонду. Я послал телеграмму о содействии в направлении на лечение в Китай. В Советском детском фонде им. В.И. Ленина ее взяли на контроль и запросили необходимые документы из Министерства здравоохранения РСФСР. У медицинских чиновников заболела голова, как запутать все, чтобы пациент остался без лечения. Несмотря на то что страна была одной из богатейших в мире, медицинское обеспечение не выдерживало никакой критики, и на много десятилетий отставало от многих стран. Начальник отдела Минздрава РСФСР Л.К. Колосова спустила телеграмму заместителю начальника управления здравоохранения Калужского облисполкома Ф.Г. Исмаилову: «Направляя телеграмму, отдел просит решить данный вопрос в соответствии с приказом Минздрава СССР № 682 от 27.12.89 и «Указанием» Минздрава РСФСР № 83/21–03 от 12.02.90». Несмотря на первые обнадеживающие результаты, мое дело не сдвинулось с мертвой точки и было спущено на тормозах медицинскими чиновниками.

Начальник отдела лечебно­-профилактической помощи управления здравоохранения области Л.Г. Сиденко меня направила за ответом на кафедру нервных болезней Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института имени Н.И. Пирогова. В апреле 1991 года я поехал в это учреждение. Доцент кафедры Т.Л. Демина заранее подготовила ответ заместителю начальника управления здравоохранения Калужского облисполкома С.Н. Лишакову: «...ДЦП — хроническое заболевание нервной системы, к сожалению, не излечивается нигде в мире. Основным методом воздействия на больных, известным нам по личным контактам с учеными других стран и по данным литературы, является сочетание симптоматических средств с медицинской и социальной реабилитацией больных. Для решения этих вопросов рекомендуем обратиться в специализированные учреждения Советского Союза».

С какой­-то робостью этот медик мне машинально сунула в руки заключение, второпях показывая всем своим видом, что торопится к больным. Я только успел у нее спросить:

— Почему на заключении не поставлена дата, нет штампа и печати медицинского учреждения?

Она ответила, чтобы я ее подождал в коридоре минут двадцать-­тридцать. Медицинское «светило» я прождал более двух часов, но она так и не соизволила появиться. Доцент медицины обманным путем отлипла от больного.

С конца восьмидесятых и в девяностые годы письма полетели в разные концы: премьер-­министру Индии господину Р. Ганди, на радиостанцию «Голос Америки», президенту всемирной ассамблеи здравоохранения в Женеву, Генеральному секретарю ООН Хавьеру Пересу де Куэльяру, президентам США Д. Бушу, Б. Клинтону и другим.

Только единственное письмо дошло до ад­ресата — до китайского доктора Лу Чишена из города Сучжоу. Осталь­ные письма и телеграммы осели где­то в Москве... От доктора Лу Чишена получил положительный ответ в 1991 году — он согласен был принять ме­ня на лечение в свой медицинский институт. В заключение доктор написал: «Мы будем письмом ставить вас в известность, когда вам предстоит приехать в Китай».

По почте я выслал доктору интересующие его медицинс­кие документы. Позже еще раз пытался отправлять письма с выпиской из истории заболевания, но все оказалось безрезультатным. Каждое письмо отправлял с международным уведомлением. На неполученные извещения делал запрос в объединение «Международная почта». От заместителя начальника Центрального бюро рекламаций Л.Капитонова получил ответ, что заказное международное отправление разыскивается. За десять лет я так и не получил положительного ответа. По всей вероятности, пись­ма оседали в Министерстве здравоохранения или в КГБ (Комитет государственной безопасности). На международном почтамте по-­прежнему руководствовались негласными законами прежней системы.

Благодаря моей настойчивости и целеустремленности по инициативе народных депутатов СССР и РСФСР в мае 1991 года был открыт бла­готворительный счет. Тогда это было очень проблематично. Счета открывались только по специальному распоряжению высшего руководства города. В Уголовном советском кодексе даже была статья о наказании за приобретение валюты. В советском государстве гражданин имел право пользоваться только рублями с изображением вождя мирового пролетариата — Ленина. Медицинская помощь была «самая» лучшая в стране, но на это внимание никто не обращал. В доперестроечные годы квалифицированное зарубежное лечение не могли получить даже известные люди страны. В эпоху перестройки и гласности теоретически появилась возможность лечиться за рубежом. В действительности Минздравом и правительством было наложено табу. И только когда начал расшатываться тоталитарный Союз и спортсмены стали заключать договоры с зарубежными клубами, они первые убедились в высококачественном зарубежном лечении.

На статью А. Артемьевой «Помогут только в Китае», вышедшую 5 июня в областной газете «Знамя», стали откликаться промышленные предприятия и калужане. К середине осени того же года от различных предприятий и частных лиц была пожертвована на лечение 71 тысяча рублей. Но в связи с экономической реформой 1992 года все деньги, собранные на ле­чение, обесценились благодаря грабительской политике кабинета Егора Гайдара. Инфляция их превратила в приятное воспоминание. В Российской Федерации наступала бандитская экономическая реформа и приватизация. Даже в самом страшном сне подобное не могло присниться. Пожертвованные организациями и частными лицами деньги я возвратил дарителям.

Моя цель отодвигалась на неопределенное время.