Приобщение к шахматной культуре

 

Судьбе было угодно свести меня с шахматным искусством. С восточной древней игрой познакомил отец, когда мне не исполнилось и шести. Годом раньше научился играть в шашки. Для своего детского возраста в русскую игру играл достаточно сносно. Находясь на лечении в санатории «Калуга­-Бор», многих ребят обыгрывал.

В молодости отец, будучи курсантом военного училища в городе Пушкине, под Ленинградом, регулярно выступал в личных и командных шахматных соревнованиях. Когда я стал подрастать и кое­-что уже соображал, у него появилось желание меня познакомить с волшебным королевством.

В те далекие годы отец не мог предположить, что шахматы будут рядом со мной на протяжении всей жизни. Он не форсировал события, а постепенно, не спеша, прививал любовь к загадочным деревянным фигуркам. Смысл игры я видел в том, что вражескому королю нужно поставить мат. По выходным дням мы с отцом играли в шахматы, и он мне частенько поддавался. Каждой выигранной партии я по­-детски радовался. В семь-­восемь лет я возомнил, что хорошо играю. Среди друзей в школе № 22 и во дворе по улице Чехова никто не умел играть в эту умную игру и не хотел учиться.

На новой квартире, на «Спичке», довольно быстро обрел во дворе друзей. Летом отец купил новенькие деревянные шахматы, и я гордился тем, что играю в них лучше дворовой детворы. Но, как ни странно, появился один дошкольник, который предложил мне помериться силами за доской. Мальчишка был с большим чувством юмора, многим напоминал Винни­-Пуха: такого же небольшого роста и упитанный. По развитию и интеллекту он притягивал даже мальчишек старше себя. С Борей было интересно и весело, он без устали рассказывал детские анекдоты. Однажды в прекрасную солнечную летнюю погоду Боря предложил сыграть партию в шахматы. Я был удивлен и думал: «Как он, младше меня на два года, смел без боязни согласиться поиграть в шахматы?» В таком возрасте многие боятся быть поверженными. Шахматы — это интеллектуальная игра. Никого, кроме себя, за проигранную партию винить не приходится. Некому предъявлять претензии за неумение выстраивать шахматную гвардию, во главе которой стоит король. В коллективных играх дело обстоит проще. Например, в футболе или хоккее всегда находится крайний, на кого можно свалить все промахи. В шахматы играют только два партнера, и многое зависит от индивидуальной подготовки.

...Мы расположились на балконе. На журнальном столике расставили красивые деревянные шахматные войска и начали партию. Минуты не прошло, как я получил мат. Особого значения этому не придал, подумав, что случился какой­-то казус. Мы сыграли несколько партий, и во всех я был вынужден признать себя побежденным. Такой поворот событий меня никак не мог устроить. Вечером я настоял, чтобы со мной позанимался отец:

— Сегодня мы сыграли несколько партий с Борей Щитовым из первого подъезда. Во всех партиях он поставил мне мат в четыре хода. Покажи защиту от него.

Мы занимались несколько вечеров. Однажды к нам зашел сосед по подъезду, неплохо разбиравшийся в шахматах, и очень удивился, что я играю с отцом в серьезную игру.

— Сережа, я согласен с тобой каждый вечер играть в шахматы. Может быть, впоследствии мой Мишутка заинтересуется, — предложил свои услуги тридцатитрехлетний Юрий Николаевич Мануйлов.

Я с радостью принял его предложение. На протяжении нескольких месяцев шло обучение. Сосед раскрыл мне свои немногочисленные шахматные секреты. На шестидесяти четырех клетках он показал, в какой последовательности должны развиваться фигуры, некоторые простейшие тактические удары. Все это я воспринял не по-­детски серьезно. Очень хотелось в честной борьбе одержать победу. Заиграло самолюбие, хотелось доказать, что я способен побеждать. Во время обучения набил много шишек, прежде чем стал неплохим шахматистом.

В школе проводили шахматные соревнования. На одной из досок одноклассники доверили защищать честь 4«А» и мне. Игры между классами проводились в промежутке между первой и второй сменой. Для меня это был первый ответственный турнир. С дебютной теорией знаком не был, не представлял, что такое эндшпиль и миттельшпиль. Еще не совсем осмысленно передвигал фигурки на шахматной доске, мог поставить простой мат, но не больше. В тех соревнованиях упустил несколько явно выигрышных позиций. В конечном итоге в личном зачете оказался во второй половине турнирной таблицы. Я был обыкновенным школьным середнячком в шахматном воспитании и тогда даже не мог предположить, что шахматы для меня станут основным увлечением.

После соревнований в школе прочитал объявление об открытии шахматной секции. Занятия должны были проходить три раза в неделю под руководством Льва Дмитриевича Латышева. В назначенный день я упросил родителей, чтобы записали меня в шахматный кружок. Ребят пришло немного, человек восемь. Энтузиаст и пропагандист детского спорта провел с пришедшими сеанс одновременной игры и показал отличный результат — семь побед при одной ничьей. В трудном поединке именно я добился ничьей. Положительный результат меня воодушевил и натолкнул на мысль о необходимости серьезно заниматься шахматами. В голове кружились мысли: «Может быть, шахматы — именно то, чего мне так недостает в жизни». К моему огорчению, это было единственное проведенное занятие шахматного кружка в школе. Он прекратил свое существование из-за нехватки желающих заниматься. Уже через много лет Лев Дмитриевич признался:

— Я не такой сильный шахматист, чтобы регулярно вести занятия. Моя задача как учителя физкультуры состояла в том, чтобы выяснить, есть ли перспективные шахматные резервы в школе. Из сеанса я узнал, что они имеются. Их я увидел в твоем лице. На следующий день переговорил с тогдашним классным руководителем Лидией Петровной Кантур, которая сообщила, что, несмотря на физический недостаток, ты очень любишь шахматы и хочешь в них многого достичь. Для меня этого было достаточно. Помимо того, во время игры в твоих глазах сияли искорки самолюбия, и ты намеревался меня тогда обыграть. Я для себя сделал вывод, что ты обязательно запишешься в кружок во Дворец пионеров.

Взрослые утверждают, что никаких чудес в новогодние дни ожидать не стоит. У них свое видение мира. Эта категория людей иначе, чем ребенок, воспринимает его и новогодние праздники. Для каждого, в том числе и меня, до четырнадцати лет наступление Нового года ассоциировалось с каким-­то волшебством, с подарками и сладостями на пушистой елке. Судьба меня перед Новым годом сблизила с одноклассником Петей Михайлиным. Волшебная игра под названием шахматы нас сдружила. Много часов после школы мы просиживали за ними. Глубину этого загадочного и мудрого королевства мы старались постигнуть вместе.

У меня появился интерес к жизни. Я общался со своими сверстниками уже на равных, даже несмотря на то, что я был частично парализованным человеком. В таких случаях многое зависит от двух субъектов. Каждый должен чувствовать локоть приятеля. По мере возможности старался скрыть от сверстников свои физические проблемы. Дети есть дети. Многие из них не представляли, каких усилий стоило мне ощущать себя на равных с ними.

Петя прекрасно понимал, что одному мне было сложно переходить дорогу в гололед. Он никогда не оставлял меня одного. Всегда ждал, хотя порой это требовало долгого терпения и выдержки.

В начале семидесятых годов ХХ столетия в стране был настоящий шахматный бум. Огромное внимание в советской прессе уделялось матчу века между Борисом Спасским и американцем Робертом Фишером. Я старался прочитать любой материал о предстоящем поединке. Много грязи было вылито советскими корреспондентами на представителя Америки. Велась кампания по преуменьшению достоинств и сильнейших сторон претендента. В канун и на протяжении всего матча я симпатизировал представителю из­-за океана, но всячески скрывал свои чувства от близких людей. Только один человек об этом знал, мой надежный и преданный друг. Достаточно часто в его присутствии американца называл нежно Бобби.

Я думаю, Фишер заслуживает уважения только за то, что своими неординарными выходками в начале поединка, в первой партии, без особой борьбы уступил, а на вторую и вовсе не явился. Таким образом, чемпиону мира предоставил фору в два очка. С третьей партии взялся за дело и продемонстрировал представителю советской школы, как нужно играть. В конечном итоге для такого поединка перевес выглядел впечатляюще в пользу американца (+7, –3, =11).

Фишер бросил перчатку господствовавшей в мире советской шахматной федерации и всей тоталитарной системе. Системе, в которой простой человек являлся винтиком для коммунистических боссов. Кремлевская продажная пресса тех лет предпринимала все, даже недозволенные приемы, дабы только уломать международную шахматную федерацию (ФИДЕ), чтобы она прислушалась к советской федерации и подействовала своими рычагами на претендента. Может быть, при лучшем стечении обстоятельств и отменили бы матч за высшую шахматную корону, присудив победу без игры советскому гроссмейстеру. Честь и хвала тогдашнему чемпиону мира Борису Спасскому, что он проявил волевые качества и не пошел на поводу отечественной шахматной федерации и правительства, а продолжал играть матчевый поединок до конца. Советское правительство впоследствии все припомнило «непослушному» шахматному королю, которому стало небезопасно жить в самой «справедливой» и «гуманной» стране. Десятый чемпион мира вынужден был переехать на постоянное место жительства во Францию.

Матч потряс меня. Я разглядел своими детскими глазами, что почем в стране. В тот миг хотелось быть даже чем­-то похожим на американского чемпиона мира. Я был шокирован тем, что ради шахмат он бросил школу после шестого класса, что даже в туалете у него была приспособлена демонстрационная доска для анализа.

Все это оставило неизгладимый след в моей дальнейшей жизни, а может, было предначертано самой судьбой. Настал тот миг, когда я с головой окунулся в загадочный шахматный мир. С шахматной литературой, как и с художественной, в стране были большие проблемы. Книжные магазины были завалены решениями съездов, собраниями сочинений В. Ленина и К. Маркса, а необходимых книг днем с огнем не найти. Их можно было купить за огромные деньги у книжных «жучков», в крупных городах, в районных центрах или по великому блату. Без методической литературы невозможно никакое обучение. С помощью родителей задействованы были в поиске каких­-либо книг и журналов по шахматам родственники, соседи, знакомые. Первому приобретенному журналу, книге я безумно радовался.

С большими усилиями кто­-то из знакомых достал мне рижский журнал «Шахматы». В тот миг я находился на седьмом небе. Все свободное время просиживал за чтением журнала, за шахматной доской. Самостоятельно или с Петей разбирал партии. Любил решать задачи и этюды. Огромное удовольствие получал от решений шахматных комбинаций.

С пятого класса защищал честь родной школы. Третий разряд выполнил в конкурсе решений шахматных позиций в областной газете «Знамя». Отдел «Рокировка» тогда вел мастер спорта СССР Владимир Фролович Тимофеев. Именно он в дальнейшем и стал моим шахматным наставником. Много полезного почерпнул от общения с ним. Будучи подростком, посетил его шахматную мастерскую, где он готовился к соревнованиям. Ради древней игры этот перспективный и одаренный человек пожертвовал научной деятельностью. В 1969 году он ушел из педагогического института, в котором преподавал физику, и полностью переключился на одни шахматы. Он возглавил шахматный кружок во Дворце пионеров. Силы и знания были направлены на многочисленные турниры и передачу опыта подрастающему поколению. Меня поразила его шахматная библиотека, а также то, какой огромной информацией он владел. Моментально мог ответить практически на любой вопрос, найти интересующую партию в океане сыгранных и опубликованных позиций в различных выпущенных изданиях. Я понял, какой это титанический труд, чтобы достичь высот моего шахматного калужского кумира.

Целеустремленность не знает границ и преград. Ради шахмат я был готов на любые испытания. Все свободное от уроков время просиживал за ними.

Но «знатоки» советской неврологии были категорически против этих занятий. С двенадцатилетнего возраста не доверяю врачам.

Персонал санатория знал, что я серьезно увлекся шахматами. Однажды осенью, я тогда учился в восьмом классе, позвонила бывший лечащий врач из санатория «Калуга-­Бор» Вера Андреевна Родина:

— Любовь Константиновна, — обратилась она к матери. — Необходимо поговорить и внушить Сергею, чтобы он не занимался шахматами. Они истощают мозг.

Я находился на соревнованиях, когда состоялся тот разговор, а отец — в санатории. Турнирные партии протекали порой в упорном нервном поединке, и за доской приходилось работать по три часа. Именно работать, а не играть. Для меня шахматы были больше, чем увлечение, а с подросткового возраста стали работой. В тот вечер я возвратился домой после девяти часов вечера. Мама металась по квартире, переживала, что меня долго нет, и тут еще этот звонок добавил ей волнения.

— Сергей, почему так поздно возвращаешься из Дворца пионеров? Я уже справлялась у Петиных родителей, но они также подтвердили, что и его еще нет дома, — чуть ли не со слезами на глазах было сказано мне дорогим человеком.

Я не мог понять, почему она так взволнована. Да, пришел поздно, но зачем из этого делать трагедию. Я не где-то баклуши бил или в подворотне с хулиганами баловался сигаретами, а играл ответственную турнирную партию, от которой зависел второй разряд. Для меня было главное, что сумел в изнурительном поединке обыграть грозного соперника. Сделан еще один шаг к мечте.

— Мама, ты пойми, сегодня я стал второразрядником. Это большой успех. Моя жизнь будет связана с шахматами. Хочу быть похожим на Тимофеева. Если же не суждено будет стать гроссом или хотя бы мастером спорта, то обязательно буду тренером.

Мои слова она тогда восприняла как наивную и несбыточную мечту. Только с материнской усмешкой сказала:

— Ты думай, что говоришь! Сегодня звонила врач и просила, чтобы ты не занимался шахматами.

— Шахматы я никогда не брошу. Это моя жизнь и будущее. Вера Андреевна пусть лучше эффективно занимается лечением больных детей и подростков. Сколько существует санаториев и других лечебных центров в стране, а еще никому не помогли справиться с таким тяжелым заболеванием. Я прочитал достаточно литературы и знаю, что игра развивает логическое мышление и математические способности. Все представители шахматной гвардии — люди высокого интеллекта. Среди них нет ни одного дворника. Шахматами занимаюсь и буду ими заниматься на протяжении всей жизни, — напоследок было сказано мной.

Только фанатизм в самом лучшем смысле, преданность выбранному ремеслу и самостоятельная работа с литературой способны поднять человека на высокий шахматный Олимп. Я не собираюсь лукавить: в шахматах видел свое будущее, свою профессию. Одновременно осознавал: при самом лучшем стечении обстоятельств, если сумею выполнить хотя бы норму мастера спорта, мне значительно легче будет выехать из совковой страны на лечение. Меня никогда не страшила эмиграция. Я уже тогда предчувствовал: что­-то не то творилось в «великой» советской империи с тогдашним коммунистическим режимом.

В Кремле, в каждом городе или районном центре были созданы специальные продовольственные и промышленные «благотворительные» магазинчики для измученных трудом коммунистических слуг. Они во благо доверчивого народа и светлого будущего просиживали в просторных кабинетах до тех пор, когда их выносили из них только вперед ногами.

С приходом к власти Леонида Брежнева в Советском Союзе, по официальным данным, никто не мотал срока по политической статье, при нем она была упразднена. Несмотря на то что коммунистической гвардией для одурманивания населения был придуман лозунг «Все во имя человека, все для блага человека». Такие высказывания повсеместно, начиная с постановления съездов десятимиллионной организации, именно организации, а не съездов партии, практиковались на шестой части земли. Силовым методом в партию загонялись умные головы нации. Кто отказывался в эту организацию вступать, тому не доверяли ответственные государственные посты ни на промышленных предприятиях, ни в сельском хозяйстве, ни на профсоюзной работе, ни тем более в структурах государственной власти. Только человек с красной книжечкой признавался морально надежным членом справедливого общества. На других же людей смотрели свысока, с какой­-то брезгливостью. Только они — обладатели партбилета — «понимали» заботы конкретного человека, и только они вправе были распоряжаться судьбой, а иногда и жизнью гражданина.

Повседневно все средства массовой информации вдалбливали в головы людей, что советский гражданин живет значительно лучше других народов. При этом коммунистические «отцы» умышленно умалчивали, сколько свободомыслящих умов Отчизны проходят принудительное лечение в «желтых домах», в которых было значительно хуже мотать срок, чем в колонии строгого режима.

Только через полтора десятилетия специалисты лексикологии обнаружили ошибку в слове «коммунист». Оказывается, оно должно писаться с одной буквой «м» и с гласной «у» на месте «о», потому что произошло от корня «кум» и проверяется с помощью существительного «кумовство». Тогда же народ находился под гипнозом этой кумовской миллионной организации.

В семидесятые годы в командных школьных соревнованиях судьи строго не контролировали участников, кто с какой шахматной квалификацией играет на своих досках. Игрок с более высоким разрядом по требованию наставника команды мог играть с менее сильными шахматистами. Очень многое зависело от руководителя.

В нашей школе № 4 за шахматные соревнования отвечал опытный педагог, инвалид Великой Отечественной войны Лев Дмитриевич Латышев. На протяжении многих лет он вел уроки физкультуры и в старших классах черчение. На его плечи была возложена вся спортивная работа школы. Только однажды, до 70­х годов, школа завоевала на городских соревнованиях шахматный кубок, а затем долгие годы занимала место в середине турнирной таблицы. Администрацию школы такое положение не устраивало, так как она считалась спортивной. Даже были замыслы сделать несколько спортивных классов. Под эту идею подходил и класс, в котором я учился. Практически все ребята и девчонки занимались в каких­то спортивных секциях. Но дальше разговора дело не пошло.

Лев Дмитриевич умело пользовался несовершенными в те годы правилами командных шахматных соревнований. Все первые четыре доски укомплектованы были из ребят нашего класса. На первой доске постоянно играл Саша Скуборев. Он был мальчиком для битья. Если же он сводил партию вничью, тем более выигрывал, то для команды это являлось большим успехом. На второй доске все шесть лет регулярно выступал Петр Михайлин. Мне была отведена третья. На четвертой выступали то Сергей Коноплев, то Юрий Коровенков.

Лев Дмитриевич ставил перед нами задачу: первая, четвертая и пятая доски в копилку должны приносить хотя бы половину, а вторая и третья — обязаны показывать стопроцентный результат. Желания учителя не всегда воплощались в жизнь. Пройти всю дистанцию без потерь не каждому спортсмену под силу. У любого профессионала бывают взлеты и падения. Для того чтобы занять высокое командное место в соревновании, все спортсмены должны показывать стабильную качественную игру. К сожалению, за много лет у нас не подобрался стабильный состав. В годы моего выступления за среднюю школу № 4 только дважды нам удалось в командном соревновании занять третье место по городу.

Капитаном команды был Петр. Он наиболее тактичный и выдержанный. Ему доверялись заполнение состава команды и подача судейской коллегии результатов сыгранных партий. Если же возникали скандальные ситуации, то функции автоматически переходили в мои руки. Я в такие моменты стоял на жесткой, бескомпромиссной позиции. Порой даже находился на грани фола. Тогда приходилось меня усаживать за свою доску, и начатый конфликт разрешался капитаном.

Одноклассникам тяжело было сидеть около нас двоих и видеть, как порой бестактно разделываемся с противником, который решил играть до мата. Шахматы очень жестокая игра. Они только с первого взгляда кажутся безобидными. Это уже осознает шахматист, имеющий сильный третий разряд.

Во всех соревнованиях я требовал выполнения шахматного кодекса. Для меня никакого значения не имело, кто против меня играет: стар или млад. Если противник тронул фигуру, я требовал ею ходить. Ни к каким уговорам и доводам никогда не прислушивался. В противном случае письменно обращался к судье соревнований и покидал турнирный зал. Создававшиеся спорные ситуации постоянно выигрывал за счет того, что неплохо знал законы игры.

Довелось мне выступать и на областных соревнованиях. На шахматной Спартакиаде школьников, которая проходила в декабре 1976 года, выступая за школу № 4 на третьей доске, я показал стопроцентный результат. За стабильную и содержательную игру был приглашен в сборную Ленинского района Калуги. В нее входили двое учащихся из четвертой школы; мне было доверено играть на второй доске, на первой выступал один из сильнейших перворазрядников города Николай Мамедов, а Петр Михайлин — на третьей. Столь крупный и престижный турнир был запланирован на зимние школьные каникулы. На него съехались команды со всей области.

В торжественной обстановке прошло открытие. Каждый день приходилось играть по две партии с контролем времени полтора часа на тридцать шесть ходов и два часа до конца партии.

В десять утра гонг возвещал о начале тура, а следующий начинался в шестнадцать часов. За два часа отдыха между турами успевали на двух троллейбусах добраться до дома, чтобы пообедать и проветрить разгоряченные от шахматных баталий головы. Турнир для меня стал одним из сложных испытаний на выносливость. До этого никогда не приходилось столько времени просиживать за шахматной доской и в таком нервном напряжении проводить ответственные поединки, требовавшие от меня концентрации всего организма. Нагрузки, как физические, так и психологические, были колоссальные. Я выступал не только в личном зачете, но чувствовал дыхание напарника. Команда — это единый, целый организм. Если лихорадит одного, то неуверенность передается и другим партнерам. Я на своей доске сумел набрать пятьдесят процентов, но результатом не был удовлетворен.

С тех пор утекло много воды, но запомнилось окончание одной из сыгранных партий. Я играл белыми фигурами, имел подавляющее преимущество над соперником, но часы неумолимо отсчитывали последние секунды. На доске у меня находились король и ладья, а у противника — король и пешка, при том она была непроходная. Победа, как говорится, уже в кармане. В мозгу перебирал множество вариантов, как уложить соперника на «лопатки». Ему только оставалось поставить мат. Для второразрядника это не представляет особого труда. От нервного возбуждения по лицу градом катился пот. В небольшом турнирном зале мне не хватало воздуха. Все это негативно отразилось на моей нервной системе.

В надежде на то, что я уроню флажок, мой соперник продолжал играть. Наш столик обступили судьи, представители команд, сыгравших партии. Мне никогда ранее не доводилось бывать в глубоком цейтноте. Я не знал, как должен себя вести в подобной ситуации, в которую попал из­за нерационального расходования времени.

Стрелка на циферблате отсчитывала последние секунды, я нервно схватил королем пешку соперника и успел переключить часы. Вроде все переживания остались позади... У меня уже лишняя ладья, король соперника загнан в угол, и осталось сделать два хода, чтобы ему поставить мат. Ничего не понимаю, но партнер ликует, подняв руки вверх. Я еще флажок не уронил. При помощи главного судьи моментально выяснилось, что на доске стоит патовая позиция. Ничья!? Пешку бить было нельзя. В созданной позиции необходимо было играть королем вперед, и мата в несколько ходов соперник бы не избежал. Легко говорить после сыгранной партии! А когда недостает времени и тебя начинает трясти как в лихорадке, то не до этого. Мне стало неудобно перед командой, что упустил явный выигрыш.

На мне не было лица. Очень тяжело переживал конфуз, произошедший при огромном скоплении людей. Тогда я не сумел взять себя в руки, тем самым предотвратить драматические события, которые произошли в самом конце партии. Шахматист обязан оставлять все эмоции за дверью игрового зала. У меня этого не получилось. Я до конца еще не осознавал, что такое психологическая подготовка шахматиста. Все это приходит с годами и с опытом, сколько бы книг ни было прочитано. Выдающиеся шахматные литераторы и психологи в своих трудах делятся многими курьезами, которые происходили с ними. За игрой невозможно все предвидеть заранее, но необходимо быть психологически готовым к каждой ситуации. Шахматная партия — это не только искусство умело руководить войском, но и элемент спорта.

От водонапорной башни, в которой на пятом этаже расположен областной шахматный клуб, до остановки второго маршрутного троллейбуса — метров пятьсот. В середине семидесятых годов существовало только шесть троллейбусных линий. Мы с Петром доходили минут за пятнадцать­двадцать. Зима в тот год выдалась неустойчивая, с резкой переменой погоды. Лютые морозы сменялись оттепелью. Для меня самое страшное зимой — гололед. В подростковые и юношеские годы мои ноги были значительно слабее, чем во взрослой жизни. Я горжусь тем, что имею такого замечательного друга. Петя никогда не уезжал с соревнований раньше меня. Он всегда дожидался, когда я закончу играть партию. В гололед он поддерживал меня, не позволяя упасть. И в тот злополучный день, по дороге на обед, он нашел нужные слова:

— Сергей! Ты ведь не какой­-то там слюнтяй, а спортсмен. Прекрасно знаешь, что шахматы — очень жесткий в психологическом отношении вид спорта. Один неточный ход может коренным образом изменить позицию на доске и повлиять на исход партии. Это и произошло с тобой несколько минут назад. Необходимо об этом забыть как можно быстрее и переключиться на положительные эмоции. Нужно взять себя в руки и психологически подготовиться к следующей партии, которую предстоит играть через два часа.

Слова друга были сказаны в нужный момент. Он заставил меня проанализировать выступление в турнире и другими глазами посмотреть на допущенные при игре стратегические и тактические ошибки. За оставшееся до очередного тура время я сумел настроиться на партию.

Минут за сорок — сорок пять мы добрались до своих квартир. Дома пообедали, минут пятнадцать передохнули и снова отправились в областной шахматный клуб на очередной тур. Я принял решение:

— Петя, прошу меня не дожидаться на остановке, — попросил друга по телефону после обеда. — Я обязательно приеду на игру, но с опозданием минут на двадцать. Хочу в предстоящей партии продемонстрировать психологическую атаку на противника в том же стиле, какую применял раньше великий американский чемпион мира Роберт Фишер.

— Смотри сам, тут я тебе не советчик, — было сказано с недоумением на другом конце провода.

Я умышленно опоздал на игру на двадцать пять минут. На лице представителя Ленинского района волнение, без игры команда теряет на второй доске очко. В дверях меня встретил руководитель, подгоняя быстрее сесть за шахматный столик и начать партию. Я не спеша сел за столик и тепло, с юмором поприветствовал своего соперника, затем переглянулся с напарниками по команде. Николай Мамедов, игравший на первой доске, произнес удивленно:

— Когда ты начнешь играть? У тебя до контроля осталось чуть больше часа.

Я не обратил на это никакого внимания, сделал первый ход и уставился в глаза противника. Так смотрел на него несколько минут. Соперник вдруг начал ерзать на стуле. Я решил разыграть черными редко встречающийся вариант, который применялся в середине ХIХ века. Играл быстро и азартно, порой даже нагловато расставлял на доске свои фигуры, все силы бросил на королевский фланг противника. Мои пешки в середине игры оказались на вражеской территории. Со стороны на партию было страшно смотреть. Один неточный ход, и вся позиция могла рассыпаться. Я с каждым ходом наращивал наступление. Пожертвовав коня и слона, вскрыл позицию белого короля. Уже проглядывался мат! Буквально все возможные варианты рассчитал до последнего хода. Только тогда позволил себе подняться из-­за столика и прогуляться по залу. При этом не забывал поглядывать на шахматные часы. Над последним ходом противник думал минут тридцать. Что он тогда думал, над какими вариантами размышлял? Это осталось для меня и других шахматистов загадкой. Часы соперник остановил и признал себя побежденным. Я не скрывал своей радости, что одержал победу и принес команде столь важное очко. В оставшихся двух партиях набрал только одно очко.

Каждый день до начала утреннего тура главный судья соревнований раздавал представителям команд продовольственные талоны. От Калуги приняли участие в соревновании две команды, одна была скомплектована от Ленинского района, а другая — от Московского. Независимо от того, что мы являлись жителями областного центра, нам тоже выдавались талоны. Организаторы соревнований сумели договориться с несколькими столовыми, чтобы в последний день отоварили всех калужских спортсменов сухим пайком. Каждый участник получил продовольственные талоны на сумму шестнадцать рублей. В буфете спичечно-­мебельного комбината «Гигант» нам предложили сухой паек. В него вошли два килограмма ветчины, килограмм конфет «Мишка на Севере», пачка индийского чая. Я гордился этим набором. Ведь я впервые заработал это в школьные каникулы, выступая на областном турнире. Не столь важно было, какая сумма в денежном выражении мной заработана. Главное, что я впервые принес в дом столь важные продукты. Именно я своим трудом заработал их на шахматном поприще.