Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Владимир Борисов (Vladimir)
Объем: 24701 [ символов ]
Нары
Нары
(Из серии рассказов написанных на даче, при плохой погоде, при стеариновых свечах).
1.
Нары Василию Нечипоренко по лагерным меркам достались хорошие. На втором ярусе, в метрах пяти и от забранного толстой арматурой окна, и от продуваемого зимними, северными ветрами торца барака. Их прежний «хозяин» пару недель назад, лишь первый весенний влажный ветер слизал с прибрежных камней крупчатый ноздреватый снег, подался в бега, но быстро был пойман и отдан на растерзание вечно недокормленным, сторожевым псам. И его истерзанное нагое тело вот уже несколько дней черным поплавком, покачиваясь, висело ногами кверху, подвешенное возле самых лагерных ворот. Иногда крупные крикливые чайки, игнорируя вертухаев и колонны возвращающихся с лесоповала заключенных, прилетали к телу и важно вышагивая по робкой блекло-зеленой траве, выбирали крупных упавших на землю опарышей.
Василий Нечипоренко, раскатав свернутый в рулон расплющенный сотнями предыдущих лежальцев матрац, застелил его хотя и ветхой, но относительно чистой простыней, неторопливо осмотрелся. Большинство в бараке составляли политические заключенные, так называемые враги народа, но были и воры. Сейчас они, собравшись за столом стоящим возле холодной по случаю весны печки, играли в стиры. Карты с липким звуком падали на грубые доски стола. Иногда оттуда раздавался громкий смех и виртуозно закрученная феня. Василию отчаянно хотелось подойти к играющим. Словно невзначай на ходу сбросить новенькую, простроченную телогреечку и ненароком приоткрыв грудь, показать всей воровской братии свою татуировочку, наколотую хотя и совсем недавно в стенах Челябинской пересылки, но, однако вполне серьезную, воровскую. По здешним порядкам вновь прибывший блатной, должен лишь поздороваться у порога барака, а дальше спокойно ожидать, когда к нему подойдет кто-то из воров, за жизнь поговорить да в масти разобраться. Блатные покамест не спешили принимать Нечипоренко в свой круг, зато один из политических, низкорослый и носатый армянин, менявший со стремянки перегоревшую лампочку, даже спросил с высоты:
- Вы здесь, если не секрет, по какой статье оказались, товарищ?
Василий как можно более презрительно глянул на него и, распахнув телогрейку якобы в поисках папирос, явил любопытному армянину татуировку, украсившую правую сторону груди – горящую свечу, обвитую колючей проволокой. В синем пламени свечи колыхались буквы: ПВРС. Что знающие люди сразу бы прочли как: «пусть вкалывают рабы совдепии».
- А.- протянул тот, пряча черную лампочку в карман телогрейки.
- Так значит вы из этих…Прошу прощение, что обознался…
- Бывает, служивый…- скривил губы Василий и, скинув сапоги, прилег.
Доски верхних нар были исписаны нечеткими, кривыми строчками, похоже стихами, сейчас, под вечер, в плотном барачном полумраке практически нечитаемыми, и лишь наивно нарисованный женский профиль, да крупно выведенное черным имя Софочка привлекли внимание молодого заключенного.
- Надо же, Софочка…- Буркнул Нечипоренко и, плюнув в ладонь, погасил папироску. Несколько лет назад перед первой своей отсидкой в его родном городишке была у него знакомая девушка Софочка. Софья Загорская. Жила она вместе с матерью в соседнем дворе, в небольшом, стоящем несколько особняком флигеле. Отца ее, Василий (или как чаще всего его называла мать – Васька сукин сын) видел всего несколько раз - в длинном кожаном реглане и начищенных до черных всполохов, сапогах. Соседи с опаской поговаривали, что он в городском НКВД дослужился до больших чинов и якобы даже сам Ягода навещал его как-то в новогоднюю ночь. Так это или не так, Васька не знал точно, однако черная сверкающая при любой погоде автомашина, при усатом, вечно полусонном водителе частенько стояла возле подъезда флигеля.
Однако в тридцать девятом, аккурат перед самым новородом, легковую машину с личным шофером заменил горбатый автомобиль с зарешетчатыми окошками. Измордованного в кровь Софочкина отца двое сотрудников в штатском, под руки вывели из подъезда, а потом, словно напоказ долго и лениво избивали возле дровяных сараев, явно наслаждаясь стонами своего бывшего начальника. Почти месяц после этого Софочка Загорская не выходила на улицу, и Васька напрасно часами простаивал у окна, в надежде увидеть ее, как обычно в пушистой беличьей шубке и в белоснежном меховом капоре, с темным футляром для скрипки или с фигурными коньками в руках, в зависимости от того, куда она собирается идти в этот раз: на каток, что возле сгоревшей синагоги или к учителю музыки.
Встретил же он ее возле закрытой на обед рыночной комиссионки, зимой, в самый разгар февральских морозов, когда и торгаши с центрального рынка, и редкие покупатели, греясь, толпились возле больших металлических бочек с пылающими в них поленьями. Софочка стояла с небольшим кособоким серебряным подсвечником в руках, озябшая и потерянная. Судя по всему, после ареста отца они с матерью жили только от продажи домашней утвари и одежды, случайно оставшейся после обязательной конфискации. Васька, в то время уже довольно удачливый щипач, то бишь карманный вор, купил у девушки некудышный ее подсвечник, переплатив вдвое. Неожиданно для себя, в глазах Софочки вместо ожидаемой благодарности он увидел плохо скрытую ненависть.
Решив, что это ему почудилось, Нечипоренко слегка покровительски похлопал девушку по плечику и по-юношески ломающимся баском проговорил самоуверенно и, наверное, глупо.
- Ты Соня не боись.…Если что нужно, то я завсегда.… А деньги они что? Так, грязь и суета.…А уж мы для тебя всегда расстараемся,…Зуб даю.
Девчонка встрепенулась, покраснела (похорошев при этом необыкновенно) и выдохнула вместе с паром: - Ну и дурак же ты, Вася! - Поспешила прочь по переулку, подгоняемая холодным, заблудившимся между домами белесым от снежной крупки ветром, и недоуменным взглядом молодого карманника.
Примерно через неделю, не дожидаясь и не надеясь на случайную встречу с Соней, Василий решил наведаться к ней во флигель.
Выкурив пару папирос, он наконец-то крутанул бронзовую подковку звонка. Где-то в глубине дома, зазвучал приглушенный звук колокольчика и через минуту высокая, резная дверь приоткрылась.
Вместо горничной в кокетливом передничке, в проеме показалась закутанная в ветхую, тонкую на просвет шаль, мать Софочки – Анастасия Павловна Загорская.
Удивленно посмотрев на молодого человека, довольно броско, пижонисто одетого, с яркой картонной коробочкой с пирожными в руке, она, слегка помедлив, словно вспоминая его имя, все-таки спросила его:- Вы к кому молодой человек, Василий кажется?
- Да. Я Василий Нечипоренко. А пришел я к вашей дочери, к Софочке.
После чего, он довольно непринужденно прошел в дверь, слегка потеснив растерявшуюся женщину.
Первое, что бросилось ему в глаза, была очевидная нищета этого дома. На потертых обоях темнели прямоугольные пятна – следы некогда развешанных на стенах картин и старинных гобеленов. Вместо стульев возле круглого, застеленного бумазейной скатертью стола красовались ящики из-под водки, стыдливо прикрытые газетой.
Соня сидела за столом и тампоном, пропитанным темно-красной краской трафаретила какие-то таблички.
«Кабинет № 18» - успел прочитать Василий, прежде чем Соня прикрыла свое «рукоделие» газетой.
- Ладно, Софочка, завязывай, чего уж там…- Буркнул слегка обескураженный парнишка, и почти бросив на стол картонку с пирожными, присел рядом с окаменевшей девушкой.
Сквозь большой пурпурный абажур с надорванной бахромой на Сонино лицо падал рассеянный, приглушенный свет, отчего ее и без того большие глаза казались неправдоподобно огромными и глубокими. Тень же от ресниц, прозрачными штрихами слегка изменив овал лица девушки, придали ему нечто восточное, еле-еле уловимое, но тем ни менее необыкновенно взволновавшее Василия.
- Ух, ты какая сегодня, красивая!
От волнения он даже хлопнул шапкой об пол, но заметив все еще стоявшую сбоку от него мать Сонечки, вдруг застеснялся и как-то уж очень наигранно сурово проговорил, протягивая ей три бумажки по десять червонцев каждая.
- Вы мамаша, чем за спиной стоять, лучше б в гастрономию сходили, пока еще не очень поздно. Колбаски купили какой-никакой, рыбки хорошей если конечно любите…Ну и красненького для вас с Софочкой…Гулять, так гулять…
Он оглянулся к девушке, словно ожидая ее поддержки, и заметив простывшую голландку с распахнутым поддувалом, добавил:- Кстати на обратном пути дайте дворнику пару червонцев, пускай не жлобится и дров принесет. Будет кобениться, морда татарская, скажите, что для меня. Принесет…
Анастасия Павловна побледнела, бросила на дочь растерянный, полный презрения к самой себе взгляд, но деньги взяла и, потоптавшись с минуту, тихо вышла…
- Зачем ты так с мамой?- Не поднимая головы, прошептала Соня чуть не плача.
- Если б ты только мог знать, как ей сейчас трудно. Она никогда нигде не служила, а теперь, после ареста папы, да к тому же и без профессии, ее в нашем городке вообще никуда не берут. Знакомые, которые еще год назад к нам в гости набивались, теперь наш флигель обходят за версту. Словно мы какие-то прокаженные…Меня вот из комсомола отчислили. Мол, как я могла столько лет с врагом народа под одной крышей жить и не сообщить в органы о его преступной, шпионской деятельности? Это папка-то мой шпион? Да он с шестнадцати лет в партии…Верой и правдой.…А ты…Ладно, пойду, чай поставлю. Как раз к маминому приходу…
Девушка вышла из-за стола, и направилась было на кухню, но Василий вдруг поднялся и, схватив девушку за плечи, резко и грубо прижал к себе ее, враз ослабевшую и уставшую.
- Ладно, Соня. Что случилось, то случилось. Не вы первые, не вы последние. А я вам с мамашей твоей помогать стану, вот увидишь, стану…Я до денег не жадный, тем паче у меня сейчас фарт попёр…
…Он говорил что-то еще и еще, страшась посмотреть в глаза девушки, а пальцы его, тонкие и ловкие пальцы карманника уже блуждали по ее телу, расстегивая пуговицы и подвязки Сониного платья.
- Нет! Нет!- прокричало было в шепот ее униженное и раздавленное естество, но было уже поздно: Нечипоренко бросив обнаженную девушку животом на стол, потянулся к выключателю.
…-Да ты никак спишь, керя?
В яркие, тягуче-сладостные воспоминания Василия вклинилась наглая, небрито-фиксатая физиономия худощавого мужика, явно блатного, долговязого и развязного, настолько рыжеволосого, что даже брови и ресницы его отдавали в ярко начищенную медь.
- Вставай паря. Люди с тобой поздоровкаться желают. Сам Игнат о тебе спрашивал…
2.
Большая, эмалированная полулитровая кружка с чифирем ходила по кругу. В карты уже не играли. Степенно курили и говорили за жизнь. Василий в сопровождении рыжего верзилы подошел к столу и вновь поздоровался.
Неожиданно за всех отозвался лысоватый, необычайно домашнего вида пожилой мужик в бархатной душегрейке поверх чистой, белой рубахи и городского вида брюках заправленных в высокие офицерские сапоги. Если бы не синие от татуировок пальцы и кисти рук, да тяжелый взгляд холодных глаз, так этого дедка от счетовода небольшого колхоза и не отличишь.
- Ну обзовись мил человек: кто такой, какая профессия за душой имеется, какое погоняло носишь? Меня кстати дядей Игнатом величать можешь. Я добрый. Я не обижусь.
Он прикурил, взглядом пропустил свой глоток чифиря и, выдохнув дым, приготовился слушать.
Василий засуетился, зачастил, отчаянно жестикулируя и к месту и не к месту вставляя витиеватую феню, словно страшась, что ворам наскучит его по - большому счету довольно непритязательная история.
Блатные, однако, слушали его довольно внимательно и лишь один из них сидя на ближних со столом нарах негромко напевал, несколько подражая Вертинскому, подыгрывая себе на неожиданно для лагеря хорошей семиструнной гитаре с резным грифом темного дерева и толстым отполированным барабаном инкрустированным перламутром.
 
«Когда загнуться можно от тоски,
Что не докажешь людям что хороший,
Я надеваю черные очки,
Как надевают носки или калоши.
 
Вокруг меня лжецы и подлецы,
Им бы вина, жратву, жену и в койку,
И нет проблем и дети и отцы,
Совместно хлещут горькую настойку»…
 
Нечипоренко нахмурился. Слова песни вдруг показались ему знакомыми, когда-то давно уже где-то слышанными, хотя к воровскому репертуару они явно не относились. Ну да, точно: песню эту он слышал в исполнении молодого офицера. Того самого...Говорили, что он сам придумал слова и музыку к ней.…Как бишь его звали? Кажется Александром? Впрочем, неважно…
Тот, который в душегрейке, что представился дядей Игнатом, скорее всего вор в законе, видимо по-своему расшифровал гримасу Василия и, кивнув в сторону музыканта, проговорил миролюбиво.
- Ты, малой, на Жорку нашего лишний раз не фыркай. Он конечно дырявый (что есть, то есть), но нам он замес-то радио, тем более еще пару лет назад песни в его исполнении на грампластинках по всей стране продавались. Да и кум его любит, чего уж тут скрывать.…А хорошее расположение духа у кума и нам, ворам не лишнее.
Он хохотнул и, глянув на педераста, молча кивнул головой, словно приказал.
– Давай мол, продолжай. Какого замолчал?
Жора улыбнулся и, склонившись над гитарой, снова запел, но уже гораздо громче, слегка притоптывая ногой в такт песне.
Неожиданно из-за стола вышел уже не молодой, сутуловатый вор в расшитой бисером тюбетейке и, сбросив ватник на скамейку, прошелся вокруг стола в странном танце на расслабленных и полусогнутых ногах. Пальцы его рук, сложенные в щепоть двигались в такт песне где-то на уровне лица, на котором, кстати, застыло равнодушно - сонное выражение. Искусно выколотый темно-синий собор, увенчанный шестью или семью куполами, покачивал крестами на лопатках. Было что-то неуловимо страшное в этом блатном его выходе. Чувствовалось, что ровно с такой же небрежной грацией и равнодушием, с какими он двигался сейчас в танце, урка этот выудит из голенища сапога отточенное жало ножа и по первому кивку дяди Игната, прервет лагерное существование любого из здесь присутствующих. Василию даже показалось что танец этот, пренебрежительно-ленивый был исполнен именно для него и непременно что- то должен был означать…
- Значит, говоришь сто шестьдесят вторая и по профессии ты якобы ширмач? И окрестили тебя на Челябинской пересылке в Ваську Креста. Ну что ж, карманник дело достойное. Сытное и уважаемое, если конечно до портяночников не скатишься, у старух полуслепых из кошелок морковку красть не станешь…
Вор в законе зашелся добродушным, мелким смешком.
- Ладно, мальчонка. Пока о тебе с воли никаких известий не поступало, в отказники не ходи. Поработай. Пальцы твои жалеючи, поставлю тебя на недельку - другую, на пилораму. Оно вроде бы работа мужицкая, но не такая уж и тяжкая.…Кстати, сынок: я меркую, что недолго тебе сосны на доски распускать. Слух идет, что с ближайшим этапом к нам сам Инженер пожалует.…Уж он-то в тебе скоренько разберется. Он, мил человечек ты мой Васенька давненько себе ученика подыскивает, и обо всех карманниках, особливо из молодых, хоть что-нибудь да слышал.
- Инженер?
Нечипоренко недоумевающее сморщил лоб и спиной прижавшись к ближним нарам, повторил отчего-то севшим голосом.
- Инженер? Да кто же это?
- Нда…- Игнат поморщился и потянулся за папиросой.
-…И они еще чего-то хотят добиться, в нашей жизни нелегкой…Инженер, паря, это не просто карманник. Это если так можно поэт своего дела. Он у фраеров котлы из штанов вынимает, только для того, что бы время узнать.…Узнает, и опять в карман часы эти бросит…Ладно. Даст Бог, еще свидишься…
А сейчас, иди- ка ты парень, поспи, покамест возможность такая есть. Кто знает, как она завтра ляжет, карточка-то твоя.…От судьбы брат, не скроешься, не убежишь.…Иди, иди. Что-то устал я от тебя, пацанчик.
3.
Работа на пилораме Васе Кресту неожиданно понравилась. От кедровых и сосновых досок шел умопомрачительный аромат свежей смолы, меда и скипидара. Сквозь золотисто-белые опилки пробивалась упрямая зелень травы, вызывая у Нечипоренко приступы щенячьей радости, когда хочется петь в голос. И не тоскливые воровские напевы, а напротив: нечто обязательно задорное и бравурное.
А еще под звуки пилы хорошо думалось о доме. О матери. О Соне…
…Жизнь постепенно входила в нужную ей колею. Василий во флигель к Загорским приходил пару раз в неделю. Приносил продукты, водку, дрова и деньги.
Анастасия Павловна обычно сразу же уходила на свою половину и долго осуждающе ворочалась под звуки пружин кровати, Сонечка же напротив, стоя выпивала, стакан водки и не оборачиваясь, направлялась в свою спальню, по пути сбрасывая с себя платье и белье.
Василия поначалу забавляло и даже возбуждало подобное поведение Софочки, но равнодушные, смотревшие сквозь него глаза девушки и ее бесстыдно, широко разведенные ноги постепенно озлобляли молодого карманника. Нечипоренко нарочно оставлял на шее и плечах девушки темные засосы, в кровь царапал ее плечи и бедра.
Поздней весной, когда перед зданием бывшего дворянского собрания до унылой, фиолетово - лиловой пены наконец-то вскипела цветущая сирень, Василий понял, что к Сонечке его уже больше не тянет. Более того глядя на ее неприкрытую наготу, небольшие твердые груди с темными сосками, плоский упругий живот с аккуратной раковинкой пупка и темный треугольник курчавых волос в паху, ничего кроме тупой злой ненависти он к ней, казалось бы полностью подвластной ему женщине не почувствовал…
Вмазав ей от души пару раз, до темно-бардовых полос по щекам, Нечипоренко безнадежно прислушался к себе и для верности сунув левую руку в карман и пошарив в мошонке, громко зашипел, наклоняясь над ее опрокинутым, залитым слезами лицом.
- Что бл...дь, околдовать меня надумала!? Небось, вообразила себе, что силы мущинской меня лишила, сука позорная? А вот хрен тебе! Меня в любой малине, любая, самая последняя баба на ноги поставит.…Любая…Ты слышишь, погань, отродье вражеское!?
Он ушел, громко хлобыстнув дверью, прихватив с собой принесенные час назад деньги.
…Следующий этап, в котором наконец-то появился столь долгожданный и Василием, да и всем воровским сообществом лагеря, карманник Инженер, случился лишь ближе к маю, когда на сопках уже расцвел багульник, а метровой толщины байкальский лед распался на отдельные, темно-серые, ноздреватые плиты.
К этому времени, пилорама под началом молодого Нечипоренко неожиданно для всех, и для лагерного начальства, да и скорее всего для самого Василия начала с легкостью выполнять двойные, а то и тройные нормы выработки. Как знать, быть может физического труда, требовал молодой и здоровый, не изведавший в свое время малейших нагрузок организм Нечипоренко, а быть может, сработал какой-то странный рефлекс самозащиты: страх перед прибытием незнакомого, а от того еще более страшного Инженера. Хотя вполне может быть, что все объяснялось гораздо проще: сытый, откормленный уголовник в любом случае сильнее голодного, забитого, изможденного непосильным трудом «врага народа».
Не суть важно, какие рычажки окаянной воровской души Василия сработали в данном случае, но одно ясно: работа на пилораме доставляла Нечипоренко истинное, огромное удовольствие. Случались дни, когда он даже забывал о том, что находится в неволе, за высокими дощатыми, опутанными колючей проволокой заборами, с вышками и сторожевыми, надроченными на «человечину» псами.
На взгорке, возле огромной кучи полупрелых опилок, Василий врыл для себя скамеечку, жег небольшой , бездымный костерок и откуда с этой самой скамеечки, в редкие часы простоя любил смотреть на голубеющую тайгу, сопки в желтоватых проплешинах, высокое, бездонное небо. Хорошо, очень хорошо смотрелось, и дышалась Нечипоренко в такие минуты. Очень хорошо…
4.
…- Неужели ты полагаешь, что любой человек, кто хоть раз что-нибудь украл, уже стал вором? Конечно же, нет! Иначе в ворах ходило бы добрая половина нашего славного СССР. Где работают, от туда и несут. Вор это не только профессионализм, но и своего рода психология, я бы даже сказал призвание…
- Невысокий, но стройный человек с глубокими залысинами и тонким породистым носом, тот самый Инженер расхаживал вокруг стола, покуривая трубку набитую махоркой.
Василий, как и в прошлый раз, стоял навытяжку возле нар и во все глаза смотрел на легендарного карманника. А тот, в шлейфе сизого вонючего дыма, невзирая на телогрейку и сапоги, выглядел пижонисто и интеллигентно.
- Мне говорили, что у тебя неплохо идут дела на ниве построении е социализма, в отдельно взятом лагере? Я имею в виду твои успехи на пилораме. Это правда?
- Да. – Василий кивнул головой и громко сглотнул.
- Так может быть тебе проще остаться в мужиках? Поверь, никто и никогда тебя не попрекнет и зубоскалить над тобой не будет.
- Нет, не проще.- Василий дернулся было непонятно куда и зачем, но заметив, что большинство уголовников настроено весьма серьезно, и в слова Инженера вслушиваются также внимательно, угомонился и даже осмелился закурить…
- Ты Васенька, (Инженер ткнул влажным мундштуком трубки в сторону Нечипоренко) – сделал свой выбор, а раз сделал, то и держись своих принципов. Ты юноша, отчего-то посчитал своих новых товарищей за наивных, недалеких мужичков и решил кое-что из своего героического прошлого утаить…Плохо это мальчишечка, очень плохо…
- Я. Я ничего не соврал обществу…
Разлепил губы молодой карманник, чувствуя приближающую беду.
- Все как было, вам рассказывал…Ничего не утаил…Дядя Игнат, да скажите вы им…
- Скажет, скажет…- успокоил его Инженер. За ним не заржавеет. – Вот сначала ты скажи нам, как ты мог, молодой вор из-за девицы пойти на сотрудничество с органами?…Тем паче с НКВД…
- Что!? – В голос закричал было Васька Крест и вдруг понял, вспомнил, что это было за сотрудничество…
- Вспомнил дружок?
Ласково спросил его дядя Игнат и кому-то, стоящему за спиной Нечипоренко коротко кивнул.
- Ну и слава Богу. Сам понимаешь, коль ты из-за женщины пошел на подлость такую, на ссучево, то в более серьезном случае, ты Васенька, всех нас с потрохами сдашь.
- Да что вы такое говорите!? Да что б я…Да никогда!
Нечипоренко вдруг ослаб в спине и рухнув на пол на коленях пополз к Игнату.
- Иди Вася…Отдохни…Тебе завра план давать нужно…
В добродушном говорке дяди Игната прозвучали усталые, равнодушные нотки…
Нечипоренко поднялся, суетливо отряхнул фуражкой колени и, пятясь протиснулся среди нар вглубь барака…
- Господи. Неужели пронесло? – Надежда нашатырем полыхнула в затравленном сознанье карманника, а память: услужливая сука уже по полочкам, по минутам разложила тот, Богом проклятый вечер.
… Выпускника Ленинградского, военно-топографического училища, лейтенанта – топографа, Александра Ведерникова, Нечипоренко встретил возле флигеля Загорских совершенно случайно. До него уже доходили туманные слухи о романе Сонечки и какого-то приезжего офицера, но что бы вот так: встретиться лоб в лоб…
- Красивый собака, при портупее…К тому же еще и стишки крапает…
Непонятно от чего, но открытие это еще больше озлобило карманника, и он, подойдя к офицеру почти вплотную, поинтересовался, с откровенно гадливой интонацией.
- Ну что солдатик, судя по цветочкам, ты к Софочке намылился? А где ж твоя гитарка?
Василий скабрезно ухмыльнулся, блеснув на днях вставленной фиксой.
- Неужто у вас с ней любовь?
Лейтенант круто обернулся и, сграбастав пиджачок на груди Василия, прошипел, краем глаза поглядывая на распахнутые окна флигеля.
- А тебе-то, какое до этого дело? Ты вообще кто такой?
- Я-то!?- Василий с трудом освободился и, отступив пару шагов, назад проговорил посмеиваясь…
- Я товарищ лейтенант, тот самый, кто до тебя с девочки этой пробу снял…Ничего девочка.…Под низ пойдет.
- Ох, и сука же ты!- Офицер охнул и коротко, без размаха ударил карманника по ухмыляющейся физиономии.
Василий рухнул, и, прикрывши голову руками, затих.
- Ох, и сука же ты…- Повторил лейтенант и, сплюнув, пошел прочь от флигеля…
…На следующий день, Василий Нечипоренко, как честный советский гражданин, припудрив опухшую скулу, записался на прием в ближайшее отделение НКВД, где честно рассказал, о том, что выпускник Ленинградского, военно-топографического училища, лейтенант – топограф, Александр Ведерников, являясь сожителем дочери врага народа, в ответ на его, Василия Нечипоренко справедливое замечание о невозможности подобного союза советского офицера с чуждой советским идеалом женщиной, был избит и унижен на глазах прохожих и жильцов соседних домов…
5.
…В эту же ночь, Василий Нечипоренко был задушен подушкой.
- Проклятые нары! Сжечь бы их…
Шептали суеверные зека, срывая с неостывшего еще тела вора добротную одежду и почти новые сапоги.
Copyright: Владимир Борисов (Vladimir), 2013
Свидетельство о публикации №307544
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 19.09.2013 23:02

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта