Лет через пять мне пришлось вновь побывать в этих местах. Это было не моё желание, очень уж тяжёлые воспоминания оно навеяло бы, так получилось. Мне пришлось срочно покидать обжитое «логово» по причинам не очень хорошим, и не совсем интересным. Проезжая на поезде мимо знакомой остановки я не смог удержаться и вышел. По местам «боевой славы» я бродить не стал, потому что вряд ли бы нашёл там что-то напоминающее о наших приключениях. Просто дождался автобуса и приехал в Сугрэс. Можно было проехать до Верхней Пышмы, и билет я взял до конца, но что-то буквально вытолкнуло меня на автостанции Среднеуральска.

С остановки я направился в сторону озера. Вокруг ничего не изменилось. Те же двухэтажные дома, которые строили ещё пленные немцы, то же здание администрации, почему-то выглядевшее ещё древнее бараков. Рынок, магазин и смотровая площадка над озером.

Я облокотился на перила и стал смотреть на небольшие волны.

Воспоминания, конечно же, пришли. Не нахлынули, а именно пришли, постепенно и, к моему удивлению, не причиняя никакой боли. Я не говорю, что мне не было никого жалко, но время и мой образ жизни последние пять лет притупили все мои чувства, и поэтому я просто стоял и любовался красотой лежащего у моих ног озера.

Время было к вечеру, и народ гулял по берегу, наслаждаясь хорошей погодой и прекрасным видом. Особо не обращая на гуляющих внимания, я думал, куда мне отправиться. Не то чтобы это была проблема, но в пустую гонять по стране, как это было в первые полтора года моей новой жизни, мне не очень улыбалось.

Размышляя над этим, я достал сигарету, но прикуривать не стал, да и зажигалки у меня не было. С некоторых пор курение вызывало у меня тошноту, а вот запах табака мне, почему-то нравился. Одна из привычек изменилась в другую, так же как изменился я сам. Я мял пальцами сигарету, кроша табак вниз с обрыва, и вдруг рядом спросили женским, до слёз знакомым, голосом:

- Сигареткой не угостите?

Я с трудом отлепился от перил, выпрямился, достал из кармана пачку, выудил оттуда сигарету, и только потом повернулся к Маше.

Она изменилась. Немного, но заметно. Волосы были длинными, лицо чуть похудело и стало более… благородным что ли. Но главное, в её зелёных глазах я не заметил тех самых искорок, озорных и весёлых.

Я протянул ей сигарету, не зная как начать разговор. Маша взяла её и вопросительно взглянула мне в лицо, ожидая, что я дам ей прикурить, но я стоял и просто смотрел на неё. Тогда она достала из своей сумочки зажигалку и, прикурив, выпустила дым, подняв лицо вверх.

- Как живёшь, Леший?- спросила Маша и то, что она назвала меня старым прозвищем, а не по имени, сразу провело между нами черту, перебраться через которую было практически невозможно.

Я, молча, пожал плечами.

- Всё такой же скромный,- Маша усмехнулась, повернулась к озеру и облокотилась на перила.- Где пропадал?

- Так.… Ездил туда-сюда,- ответил я.

Она посмотрела на меня, ещё раз затянулась сигаретой и выбросила её вниз.

- Вернуться до этого момента не хотелось?

- Хотелось,- признался я.

- Так почему не вернулся? Не думаю, что ты чего-то боялся.

- Нет, не боялся.

- Да, тебе же теперь нечего бояться.

Я посмотрел на Машу, пытаясь понять, шутит она или нет, но она смотрела вниз и ничего я не понял. А, не поняв, я начал злиться.

- Это верно, бояться мне нечего,- немного резко ответил я.

Маша никак не прореагировала на мой тон.

- Я очень рада тебя видеть,- спокойно сказала она.

- Я тоже рад,- злость быстро ретировалась.- А ты как живёшь?

- Я?- Маша выпрямилась и оглянулась.- Я прекрасно. Твой подарок очень мне пригодился. Кстати, кое-что я могу тебе вернуть.

Я удивлённо поднял брови.

- Мне помогли распорядиться деньгами и, если хочешь, я примерно четверть могу вернуть тебе хоть завтра.

На моём лице водимо что-то такое проявилось, потому что Маша улыбнулась и сказала:

- Не рычи на меня,- она немного осеклась, потому что «не рычи» прозвучало как-то двусмысленно, но продолжила.- Я знаю, что ты не возьмёшь, но предложить я должна была.

Я кивнул и уже открыл рот, чтобы ответить, но меня опередил детский голосок:

- Мама, мама, мы тебя потеляли!

На смотровую площадку, как метеор, ворвалась девочка и, подлетев к Маше, обхватила её за ноги. Маша нагнулась и подняла её на руки.

- Как это вы меня потеряли?

- А мы шли, шли, а потом лаз и тебя нет,- девочка обхватила маму за шею.- Ты с нами в плятки иглала?

- Нет,- Маша рассмеялась.- Я просто встретила старого знакомого.

Девочка крутанулась в мою сторону.

- А кто это?

- Старый знакомый,- повторила Маша.

- А почему он на меня так смотлит?

А я действительно смотрел во все глаза. Девочка была копией своей матери, но я искал в её лице и свои черты, хотя на первый взгляд ей было года два с половиной, не больше.

Маша посмотрела на меня, всё поняла и отрицательно покачала головой.

Я облегчённо вздохнул, но всё-таки спросил:

- Точно?

- Да.

- Хорошо,- вырвалось у меня.

- Тогда… я сделала аборт.

Меня словно кувалдой долбануло.

- Мама, какой аполт? Аполт это мы собачке кличим, чтобы она палочку плинесла,- девочка снова вертанулась на руках у матери.- А ты опять кулила? Папа лугаться будет.

- А мы ему не скажем, хорошо?

- Холосо.

Пока я приходил в себя, к нам подошёл мужчина и взял у Маши дочку.

- Папа, а мама сталого знакомого встлетила,- защебетала та.

Машин муж осмотрел меня с головы до ног, как сделал бы любой муж, и не слишком радушно сказал:

- Здравствуйте.

Я в ответ только кивнул.

- Ну что, Машенька, пойдём?- муж тут же сделал вид, что забыл про меня.

- Идите, я сейчас догоню.

Муж снова обо мне вспомнил, ещё раз осмотрел и, нехотя, но всё-таки пошел, унося с собой дочку.

- Ну,- Маша смотрела им вслед.- Мне пора.

- Да, конечно.

- Он очень хороший,- сказала она, и я видел, что это правда.

Ещё я видел, что она очень их любит. Обоих. Да и не собирался я ни на что претендовать. Да и права никакого не имел.

- Рад, что у тебя всё хорошо,- сказал я.- Счастья тебе.

- Спасибо,- Маша последний раз взглянула мне в глаза.- Прощай.

- Прощай.

Она пошла догонять свою семью, с которой будет счастлива всю жизнь. И это просто прекрасно. А я остался стоять на смотровой площадке и через несколько минут снова стал думать, куда мне податься. Ясно было только одно – здесь мне делать было нечего. Здесь жизнь била ключом, обходясь без моего участия. Меня не вычеркнули, нет. Не стёрли из памяти, просто мне не находилось в этой простой счастливой жизни применения.

Я не обижался.

На судьбу нельзя обижаться.

И прыгнуть с обрыва у меня желания тоже не возникало. Во-первых, потому что бесполезно – чё мне сделается? А во-вторых, нет такой причины, из-за которой можно добровольно лишить себя жизни.

Поэтому я бросил последний взгляд на озеро, развернулся и энергично пошёл на автобусную остановку.

 

К О Н Е Ц.