Ноябрь все чаще напоминает холодным ветром, что скоро зима. И от мыслей о морозе и снеге мне становится невыносимо холодно. Коротенький полушубок, согревающий лишь спину и не застегивающийся впереди, чтоб не скрывать женских прелестей, поддерживает во мне слабый огонек жизни. Ноги, в туфельках на высоких каблуках, так окоченели, что я их практически не чувствую.

Я снова здесь на перекрестке возле фонаря одна из представительниц древней профессии. «Путана – ночная бабочка, ну кто же виноват» - это про меня. Вот уже пять лет как за моей спиной закрылась старая дверь детского дома и я с направлением в ПТУ побрела к остановке, от которой в 10-00 отправлялся мой первый автобус, везущий меня в большой город, в новую жизнь.

В ПТУ я училась на маляра, профессия конечно не из моих детских мечтаний, но выбор был небольшой. Талантами бог меня не наградил, поэтому я поплыла по течению судьбы. Маляр так маляр, - подумала тогда я, тем более вариант был только один. И в назначенный день выпускники интерната были выброшены в свободное плаванье. Каждый был за себя, но мы до последнего старались держаться друг друга. Дверь здания, которое было нашим домом на протяжении многих лет, захлопнули за нами навсегда, назад дороги не было. Как мы жили? А как живут подростки получившие свободу? Хорошо жили. Денег правда постоянно не хватало, прожить от стипендии до другой стипендии было не реально, но мы жили, воровали в супермаркетах, подрабатывали уборщицами, мыли посуду в ночных барах, а если везло, знакомились с денежными парнями и тогда жизнь била ключом. Мы знали, что им от нас было надо, а мы брали от них веселую беззаботную жизнь, которая могла закончиться в любой момент. Была ли любовь? А, что такое любовь? Может и была, теперь и не вспомнишь.

Мои неприятности начались в первый день практики. Находясь на сбитом из козлов и досок столе, я старательно красила стену. Мы смеялись, хохотали, перебрасывались шутками со строителями, настроение у всех было замечательное. И тут я почувствовала тошноту, и головокружение дальше я ничего не помнила. Когда очнулась, то лежала в больнице с переломом руки и диагнозом – аллергия на красители. Так закончилась моя карьера маляра, не успев начаться. Дожив в общаге до конца учебы, я в очередной раз почувствовала, как еще одна дверь дома закрылась для меня, и восемнадцатилетняя девушка очутилась на улице с дипломом о профнепригодности. Я стояла тогда вот так же на перекрестке, разница только что это было летнее утро, и смотрела по сторонам, выбирая дорогу, по которой мне идти. Глаза застилала пелена, не слез, страха. Инстинктивно боясь заглянуть в глаза будущему в котором нет родных, друзей и знакомых мне захотелось забиться в норку, но, не имея крыши над головой, я даже это не могла себе позволить, в тот миг юное создание чувствовало враждебность этого мира каждой клеточкой своего тела.

Мои подруги разъехались по стройкам, а я побрела на автовокзал, чтоб вернуться в детский дом, но мне не хватило денег на билет. Я взяла крышку от картонной коробки, валявшейся на мусоре, и написала «Подайте на билет». Словно из-под земли появились полицейские и весьма грубо повели в участок для выяснения моей личности. Так я познакомилась с Верой.

Меня поместили в камеру, где уже сидели две девушки, они были одеты как звезды кино, журналов, но это было впечатление наивной интернатской простушки, которая в своей жизни ничего кроме поношенных джинсов не носила. Теперь бы я сразу сказала, кто они таки и чем занимаются. Нет, я не была тогда наивной и про проституцию знала с тех самых минут, как меня привезли в детский дом. Мне тогда было лет шесть и меня одну бросили на вокзале. Посмотрев на меня, одна нянечка сказала другой: «Смазливая. В полку будущих проституток пополнение». Потом еще много раз я слышала, куда для нас открыта дорога.

Девицы в камере смеялись над чем-то или надо мной, я не поняла, да и не хотела вникать. На меня свалилось столько проблем, к которым прибавился еще и арест. К тому же последние мои деньги были отняты ментами, и смех двух незнакомок, был каплей в море моих бед. Я забилась в угол камеры и невидящим взглядом уставилась в стену.

- Детдомовская? – услышала обращение одной из хохотушек. Меня сразу возмутило то, что люди по моему виду сразу определяли кто я, словно на моем лице высечено клеймо «сделано в детдоме». Я тогда ощетинилась на этот вопрос, на что получила лишь взрыв нового смеха.

- Пойти есть куда? – с какой-то грустью в голосе продолжила она. Я отрицательно помахала головой. – Я Вера, а рядом сидящая хохотушка Маринка. Утром нас выпустят, пойдешь со мной, я сдам тебе комнату. Тогда я сказала, что мне нечем платить, на что они снова засмеялись. – Фигурка у тебя, что надо, а личико хоть на обложку журнала, так что деньги для тебя скоро будут не проблемой.

Так с легкой руки Веры я очутилась здесь на перекрестке возле фонаря. Нравилось ли мне то, чем я занималась? Не буду врать у меня были клиенты, с которыми работа превращалась в приятное время препровождение. Но были и другие, от которых выворачивало и тошнило, словно тебя живьем выпотрошили, и осталась ужасная пустота, заполнить которую было нечем. Вера работала не сама, а на сутенера, увидев меня, он сказал – «Годится, научи ее всему и катись на все четыре стороны». Тогда я не поняла смысла этой фразы Гвоздя, но когда я начала зарабатывать деньги проституцией Вера исчезла и Маринка сказала, что она себя заменила мной, я теперь стою на ее месте.

Меня спрашивали, а не хотелось, ли бежать от этой жизни, бросить все. Хотелось. И встретив влюбленного в меня юношу, я поддалась на его просьбу и уехала с ним, но счастье было недолгим. Его любовь переросла в маниакальную зависимость, в которой моя прошлая профессия отыграла решающую роль, он подозревал меня в изменах, хотя я не давала ни малейшего повода. Он не отпускал меня одну ни куда, и если мне случалось выйти без него в магазин или к соседке он кричал, - «С кем ты была? Кто он?». Затем сыпались обвинения и оскорбления. Дима пристрастился к водке. Встречая новый год с его друзьями, он напился и приревновал меня к мужчине, с которым я всего лишь раз потанцевала, и имени которого даже не знала. Дома он дал мне пощечину от которой я потеряв равновесие упала и, ударившись головой о поручень кресла потеряла сознание. Очнулась в больнице с дыхательной трубкой во рту.

Оказалось, что мой сожитель заснул с сигаретой и спалил наш дом, а сам с опеками второй степени лежит в этой же больнице. Я чудом не обгорела, только надышалась дымом, и наш сосед, бросившийся к дымящему дому, споткнулся в дыму о мои ноги, тем самым найдя меня на ощупь, вынес на улицу. Я иногда ловлю себя на мысли, что лучше б он прошел мимо, не заметив мое тело.

Меня выписали через неделю. И снова я без денег, без жилья и одежды была предоставлена судьбе. Друзья Димы купили билет в мою прежнюю жизнь.

Гвоздь принял меня с условием, что полгода я работаю целиком на него. Сегодня я искупила свой долг. Я хотела б спросить свою судьбу – А сколько я ей должна? И когда отработаю свой долг?

- Привет красавчик! – Маринка вовсю красовалась перед темной иномаркой.

Боже как же я замерзла, - в тот миг подумала я.

- Анжелика! – она обращалась ко мне. Хотя это было не мое настоящее имя. Мама, когда-то называла меня Наденькой. Тогда оставляя меня на вокзале, она сказала, что я была ее надеждой на шикарную жизнь, но надежда рухнула и я ей теперь обуза.

- Он тебя хочет! Тебе сегодня фартит. Такой клиент на дороге не валяется.

Что ж пора работать. Может, хоть согреюсь.

Подойдя к машине, я поняла, о чем говорит Маринка. Такие не пользуются нашими услугами. Мужчина средних лет с небольшой сединой на висках был похож на иностранца, но когда он заговорил тоном, не терпящим возражения, на правильном русском языке, я приняла его за дипломата.

Ехали мы молча. Мне вспомнился фильм «Красотка». Признаюсь, что каждая путана в своих мечтах хочет очутиться на месте Красотки.

- Настя! – я вздрогнула. Как? Откуда? – Я долго искал тебя.

- Кто вы? – тишина была гробовой, я слышала стук своего сердца.

- Я твой отец.

Молчание тянулось очень долго, вопросы роем летали в моей голове, но губы, словно приклеенные не выпускали их на свободу.

- Я долго тебя искал.- повторил он после глубокого выдоха, - Надеюсь еще не слишком поздно?

- Зачем? Я не та кем можно гордиться, скорее наоборот.

- Это не твоя вина, а моя. Дай мне шанс все изменить.

Сидя в этой шикарной новенькой машине, в которой витал запах кожи и мужского одеколона, я вдруг ощутила, что так устала от своей жизни, от вечной борьбы за свое существование, что закрыв глаза, прошептала:

- Как же я устала. И хочу домой.

Открыв глаза, я увидела, как я с человеком, назвавшимся моим отцом, направлялась в поглощающую нас темноту ночной дороги в будущее…