Проснулся от боли в животе. С трудом нашёл тапочки под кроватью. Тапочки почему-то всегда имеют свойство ночью передвигаться далеко под кровать. Специально их так далеко не засунешь.

Пошёл. Отлил. Струя лилась лениво, разделившись на два ручейка, ещё и закручиваясь. Брызги мочи попали на край унитаза. Как не пыжился, последняя капля упала в штаны. Полегчало. Надо бы сходить к врачу. Проверится, что такое разладилось во мне.

Ранее утро с трудом пробивалось сквозь жалюзи. Утро - не самое лучшее время суток. Глаза ещё слипаются. Мозг одурманен долгой отключкой . В голове крутятся обрывки каких-то снов. Вспомнить их невозможно. Обычно, если что-то и вспоминается, так это убегаешь от кого-то, а тебя догоняют и хотят то ли убить, то ли избить. Не понимаешь, за что, но чувствуешь, что за то, что ещё живёшь. Иногда в сплывающих в памяти обрывках сна опять сажусь за парту и учусь. Знаю, что школу уже давно окончил, но, тем не менее, боюсь идти на выпускной экзамен. Ведь давно уже всё позабыл. Однажды предъявил диплом об окончании средней школы, чем удивил экзаменующих беспредельно.

Только проснёшься, встанешь, а лень разливается по всему телу. Действовать не хочется. Тянет назад, в постель. Так бы и жил, не вставая, было бы кому завтраки носить и утку подставлять.

За окном одинокий собачник прогуливает овчарку в засранном сквере под окном. Обнаглели. Везде насрано и нассано. Правда, человек может и в лифте насрать и нассать. Наблевать тоже. Собака этого не делает.

Хлопнула дверь в подъезде. Оживают соседи, умирающие только на ночь. Ещё вечером они резвились наверху. Дрались. Матерились. Короче, словесно испражнялись. К утру затихли. Алконавты. Сами не живут и другим спать не дают. Соседи – это наказание божие за неисполнение завета любить ближнего. Не любишь? На - получай!

Пошёл бриться. Бритва новая. Электрическая. Жена купила. Ей, видите ли, не нравится запах крема для бритья. Аллергия. Теперь бреюсь на сухую. Шею постоянно щипет от раздражения. Меня, может быть, изводит её запах изо рта. Всю жизнь терплю. Вчера сказал – обиделась. Хрен с ней! Отойдёт!

Сегодня выходной. Жена собралась в театр,а я – к любовнице под видом старого закадычного друга Олега. Надо, дескать, навестить мужика. Опять сорвался. Запил по-чёрному, аж в ушах звенит. Бывший полковник. Герой. Всё запивает горечь поражений, гибель друзей и обмывает радость побед. Всего столько, что не просыхает.

Попил чайку. Вымыл за собой посуду. Стряхнул крошки со стола. Подмёл под табуреткой пол. У нас строго. За каждую крошку строгий ответ перед супругой. У неё бздик на чистоте. Пока не очухалась после сна и плещется в ванне, смываюсь.

Повернул ключ два раза. Дверь закрыта. Надо бы четыре, но не хватает терпения.

Жену это выводит из себя. Как же, воры за каждым углом только и ждут, когда ты выйдешь из дома. Очень им надо наше хламьё. Из драгоценностей у жены только потёртое обручальное кольцо, которое всегда на ней и снять его можно только вместе с пальцем.

На улице грязь, мусор, запустение .Всякая дрянь вытаяла из-под снега и портит красоту . Утро то чудесное. Погода разгулялась. Небо синее- синее. Ажно голубое. Птицы бесятся в вышине. Почуяли весну, собаки. На даче от них нет спасения. Стаями садятся на берёзу, под которой стоит моя машина и гадят, гадят. Вот уж воистину клоачные существа. Горложопые.

Хорошо на природе. Особенно летом, когда солнышко греет, трава зеленеет, а что-то там блестит. Всё-таки человек – дитя природы. Как бы он не выпендривался и не искал свою мать на небе, в раю или на других планетах. Простолюдин он. Из рабочих и крестьян. Быдло и распиздяй. Природу, мать свою, не любит и губит. С любовью у него, вообще, хреново. В стишках заходится от любви, а доходит до дела – у него не стоит. Не пролететь бы и мне сегодня мимо кассы.

Возле кооперативных гаражей его членов и чужих облаивают собаки, прикормленные ленивыми охранниками. Достаю шокер и пугаю облезлых разрядом. Что? Не нравиться? Мне тоже много чего в гаражах не по душе. Зверюги ещё что! А вот люди! Повадились гадить под воротами моего гаража. Представьте, у вас под дверью вы постоянно обнаруживаете кучи дерьма. Это по-крупному гадит малый бизнес. Работнички и клиентура. Он незаконно открылся в соседнем боксе, без разрешений и туалета. Моет машины, в основном, такси, под видом машин членов кооператива, которым это и нахер не нужно. На территории есть кран и место для самостоятельной мойки. Пошли куда подальше ленивые азиаты, спустя рукава омывающие машины 24 часа в сутки! Председатель кооператива на мои жалобы только руками разводит и делает хитрую морду. Он, вроде, бессилен, а карман оттопыривается от мзды за молчание от владельца мойки. Возвращаю должок - сгребаю свежее дерьмо под его ворота.

Завожу машину, нажитую непосильным трудом. Йети довольно урчит и весело выбегает за ворота гаража. Собаки провожают её весёлым лаем.

На выезде на меня с подозрением смотрят менты, вытрясающие из карманов охранников купюры, полученные за охрану автомобилей вдоль ограды гаражного кооператива с наружной стороны. Их бы воля, они вышвырнули бы меня из автомобиля, продали бы его первому встречному, а деньги разделили бы пропорционально звёздочкам на погонах.

Люблю свою шкодицу. Она резво бежит к заданной цели. К моей девице. Заниматься сексом. Секс излечивает простатит и при этом не печалит душу. Жена уже давно отправлена в отставку. Сколько можно фрикционировать в одном и том же месте без интереса и энтузиазма!? Любовь, как писал поэт, «не вздохи на скамейке», а радостная работа души и тела. Познакомился я со Светкой случайно и легко на корпоративе. Там же её в закутке и трахнул. Получил несказанное удовольствие и запал.

Теперь встречаемся у неё на квартире, когда муж в командировке. Мудак гоняет за границу. Продаёт русский лес финским барыгам, как будто у них своего мало. Они по дешёвке скупают наш, а свой сохраняют для будущих поколений хитрожопых финнов. Лет через пятьдесят заломят нам за свой лес такую цену, что последние штаны снимем. Так нам и надо! Нечего жён оставлять одних. Любовники так и рыщут вокруг, ищут жён богатенких Буратино. Они чистые, сладенькие и остались в любви с длинным носом, как и мужья.

С трудом нахожу место для машины в бесконечном ряду жаждущих заменить ноги колёсами. Ёпть! Потом жалуются на подагру, боль в суставах и болезни сердца. Пешочком надо! Пешочком! Растрясать залежавшиеся яйца. Разгонять кровь по жилам. Приехать к любовнице – это куда не шло. Можно. Силы надо сохранить до и добраться после изнурительной работы домой после.

Консьержка в подъезде с воплем:

- Куда! Их дома нет! – бросилась мне наперерез из будки.

- Откуда знаешь, старая, к кому? – заорал я в ответ – Может к тебе, а ты на месте!

Своим ответом я сбил с толку стража подьезда.

- К кому? – переспросила она.

К Великорусовым, - назвался я.

- Что-то мужики к ней зачастили, как только муж уехал за границу.

- Я к ней один хожу, только часто. Протри очки! – я окончательно сбил с толку старуху.

- Проходи, но в лифте не ссы!- пропустила меня старушка.

Старуха, действительно, подействовала на меня, как мочегонное, и, войдя в квартиру, я сразу направился в туалет.

-Если ты за презервативами, то сегодня у меня безопасный день. Не надо, -прокурлыкала Светка.

-Не напрягайся! – крикнул я из санузла. – Бережённого бог бережёт!

Дальше всё сработало, как часы и говорить то не о чем. Меня это насторожило.

Привычка в любви – первый признак приближающегося конца. А, может быть, уже и пора.

Ночь выдалась звёздная, словно дневное солнце рассыпалось на мелкие кусочки, и они замёрзли в ледяном космосе. Кажется, огромная вселенная состоит из мелочей, как наша жизнь. Погрузившись в доморощенную философию с душком дебилизма, я открыл окно, закурил, бросив окурок вниз на клумбу, сплошь усыпанную за зиму окурками таких же рапиздяев, как я. «Надо бы в ведро , а не мусорить», - заметил я сам себе. «Подумаешь! Мелочи жизни! Стоит ли на них обращать внимание!?»