Если бы Амалия Андреевна, фрау Келлер, как её называют в Германии, вела дневники, она непременно отметила бы в них три самых чёрных дня своей жизни.

Первым стал бы день, когда её единственный и горячо любимый сын Андреас, возвратившись из Новосибирска, куда ездил на встречу с друзьями детства и юности, заявил ей, что намерен жениться на девушке из России, вторым – день, когда в Германию приехала невеста сына, а третьим – день, когда...

 

Впрочем, по порядку.

 

Андрюша вернулся из поездки в родной город необыкновенно-восторженный и ликующий. Его глаза сияли так, что казалось само солнце брызжет из них!

По дороге из аэропорта, где Амалия с соседкой Розой, дочерью приятельницы Марии, встретили Андрюшу, он шепнул матери:

- Мам! А у меня для тебя потрясающая новость! Потом расскажу.

Сердце Амалии сжалось в недобром предчувствии. Её предположения оправдались, когда Мария с Розой, засидевшиеся у них в тот вечер за разговорами о прежней жизни, о бывших соседях, общих знакомых, ушли домой и сын сообщил ей такое...

- Мамочка,- Андрей с немного виноватой улыбкой взял ладонь Амалии, прижался к ней губами, - знаешь что... Я сделал предложение Марине! Помнишь её? Она со мной училась в одной группе?

- Это та рыжая вертихвостка?! Так я и знала! Сердцем чувствовала!

- Мам, ну, какая же она вертихвостка?! Просто весёлая с отличным юмором девчонка...

- Mein Kind! Schatz!- задохнулась Амалия от негодования. - Ты с ума сошёл! Зачем она тебе нужна? Мало тебе девушек в Германии? Не бывать этому, запомни! Костьми лягу, но не позволю состояться этому браку!

В этот вечер мать с сыном серьёзно поссорились. Кажется, первый раз в жизни...

 

- Ты подумай только, - жаловалась Амалия Марии, благо та жила с нею на одной площадке и не надо было далеко идти, чтобы поплакаться «в жилетку". - Мой дурень решил жениться! Смотри-ка, какой характер проявил! Уже и мать ни во что не ставит. А ведь такой домашний всегда был, покладистый...

- Не делай трагедию, - усмехнулась приятельница. - Рано или поздно это должно было случиться. Что ж ему, всю жизнь за мамкин подол держаться?!

- Твоя-то Розалия держится! Уж сколько лет – вдова, и симпатичная, а не хочет чужого человека в дом привести или самой уйти, мать одну бросить.

 

Мария на это ничего не ответила, но странно как-то посмотрела на Амалию. Разговор прервался.

Вот всегда так! Суровая, немногословная подруга: лишнего слова не вытянешь. А дочка-то её, Розка, какая заботливая и ласковая. Всё: «мама», «мамочка»... И только на «вы» к матери обращается!

 

В тот день, когда Андреас поехал встречать свою невесту, шёл крупный снег, и Амалия с Марией, накрывая на стол, всё поглядывали в окна. Переживали, как бы чего в дороге не случилось. Наконец, к дому подъехала машина, посигналила. Обе женщины с любопытством припали к окну.

Невеста оказалась статной красавицей в длиннополой норковой шубе. Густые светлые волосы волнами спадали на плечи девушки.

Амалия схватилась за сердце: «Боже мой! Нашёл себе такую... Ему бы, моему дурачку, девчонку попроще! А эта же... Не иначе, как шлюха валютная, таких там, в России, сейчас навалом. Наверняка, решила Андреаса на себе женить, чтобы перебраться в Германию!»

Дальше всё происходило, как в дурном сне.

Когда сын был дома, Амалия не выходила из своей комнаты, притворяясь больной. Нервно и ревниво прислушивалась к голосам сына и невестки. Но стоило Андрею уйти за порог, как она возникала перед Мариной: «Не трогай это!», «Положи то!», «Не смей включать!», «Много воды тратишь!»...

Всё кончилось очень скоро. Андрей с Мариной решили зажить своим домом. Сняли квартиру.

- Мамочка, не переживай, - добродушно улыбался Андрей. - Всё будет о,кей! Станешь в гости к нам приходить. А там, глядишь, и внуков дождёшься!

- Никогда! Слышишь, никогда я не буду нянчить её детей!

 

Её единственный сын, её кровинушка и цель её жизни, сын, которого она считала своим вторым «я» и которого называла гордо «Mein Kind» не просто ласково, а с особым значением, делая упор на «mein», вдруг посмотрел ей в глаза долгим пристальным взглядом. Смотрел так, будто видел её впервые...

 

-Ненавижу её! Ненавижу! - заливалась Амалия слезами на кухне у подруги. - Скажи, Мария, что мне теперь делать? Как жить?!

- Ну, хватит истерик! - резко оборвала её Мария. - Сама виновата. Заела девку. Но, может быть, всё ещё образуется. Поживи одна, хорошо подумай, в чём ты права, а в чём – нет.

- Тебе хорошо рассуждать! Твоя-то доченька Роза...

- Знаешь, Амалия, - Мария положила руку на ладонь Амалии. С минуту помолчала, как бы раздумывая, продолжать или нет. - Моя Роза... Она... Вот ведь совсем не хотела я тебе говорить об этом, да и не только тебе... Роза мне не дочь. Это моя сноха. Сына моего покойного вдова. Погиб он в Казахстане, в аварии на производстве, а Роза со мной осталась. Уже почти двадцать лет вместе живём. Деток им Бог не дал, к сожалению. Роза – у меня единственная родная душа на этом свете. Люблю её. И она меня крепко жалеет! Живём с моей невесткой душа в душу. Но, если она встретит мужчину, который ей по сердцу придётся, я никогда не стану чинить препятствий. Только радоваться буду её новому счастью. А рассказала я всё это тебе, потому что жаль мне тебя, мамаша ты наша, эгоистичная! И сына твоего, и девчонку жаль. Ты спрашиваешь, что тебе делать? Возможно, моё невольное откровение окажется ответом на твой вопрос...