7

 

Я закрыл за Лысым дверь, быстро прошёл на кухню, аккуратно перевернул окорочка, которые на "медленном огне" ещё даже не подрумянились, и кинулся... нет, не бриться, а к шкафу. У меня было десять, от силы пятнадцать, минут и за это время мне надо было перепрятать часть денег, так что бы можно их быстро, а главное незаметно взять. Не буду же я на глазах у всех лезть в шкаф и что-то доставать оттуда. Почему только часть, а не все деньги? А потому что Трезуба вчера укусила овчарка Флакона.

С минуту я смотрел в открытый дипломат, на аккуратно уложенные зелёные бумажки, из-за которых меня могли грохнуть ни секунды не сомневаясь, и решал, сколько их взять для выполнения моего, ещё не до конца продуманного плана. Не то, что мне было жалко, я просто просчитывал, в какую сумму поверят хозяева денег, когда найдут их. И поверят так, что в другом месте искать не станут. Они ведь тоже не тупые, по крайней мере, не все, значит, будут искать до конца. Но с другой стороны вся сумма для них не так уж и большая, так что тут важнее не пропажу найти, а того, кто их слямзил наказать. Это уже дело чести.

Вынув полностью один ряд, я засунул деньги в полиэтиленовый пакет, с изображением Рассела Кроу в древнеримских доспехах, перетянул получившийся брикет скотчем и, пройдя в ванную, засунул его в стиральную машину под грязные шмотки. Вернувшись в комнату, убрал дипломат обратно под коробку из-под видика, подумав, что место надо найти получше и не в своей квартире. Но среди бела дня с кейсом на улицу не выйдешь и хотя время уже девятый час, солнце ещё светит вовсю, так как июль на дворе. Из стиральной машины я прихватил грязную наволочку и быстро упаковал в неё разодранную ветровку и кроссовки. Кроссовки, конечно, можно было бы отмыть, но сегодня некогда, а завтра может быть уже поздно. С наволочкой в руках я заскочил сначала на кухню (про моё фирменное блюдо тоже забывать не надо), а потом снова в ванную. Все, что было на мне вчера, отправилось вслед за кроссовками и ветровкой, как раз влезло, а весь тюк в стиральную машину. Пока. Всё-таки ночью придётся выйти из дома и избавиться от него.

Брился я с перерывами. Левая щека - переворот куриных окорочков, правая - снова переворот, подбородок - рывок на кухню и так далее. Однако выбрился я тщательно и окорочка не сжёг. Вернее физия моя была уже гладкая и благоухала лосьоном, а окорочка только на половину были готовы. Добавив накал на плите, я прошёл в комнату, выкушал стопочку водочки, поставил диск "Рокетс" восемьдесят первый год, и принялся дошинковывать начатый Лысым салат.

Кстати о Лысом. Я тут метался, торопился, пытаясь уложиться в десять минут, которые нормальному человеку потребовались бы, что бы дойти до магазина, купить то, что нужно и вернуться. Вовка отсутствовал уже полчаса. Опять наверное любезничает с девчонками, а может, ждёт их, чтобы прийти вместе. В общем, зря я торопился. Я уже и плиту под окорочками выключил, и салат майонезом заправил, и даже пепельницу помыл, а Лысый всё где-то лазил.

И тут, когда все дела были переделаны, на меня напали сомнения (при моём характере обычное дело). Ведь всё равно найдут, не сегодня так завтра, не завтра так через неделю. Мой план, ещё до конца не продуманный, из-за одной какой-нибудь мелочи, накроется медным тазом. Нет, не медным - стеклянным. Потому что вылезти я уже не смогу, но только слепой меня не увидит. Ещё и Лысого с девчонками подставлю. Да и Трезуб, хоть и дерьмо полное, но передо мной ни в чём не виноват.

А я виноват?!!

Нет!!!

Но в этом никто разбираться не будет. Никто, конечно, не поверит, что это я загрыз курьеров, но никто и не поверит, что не хотел я этот дипломат брать!

Чтобы успокоиться я встал с кресла, в котором сидел, тупо уставившись в стену, подошёл к столу, налил себе водки, и несколько раз глубоко вздохнув, вылил её в рот. Проглотил. Подышал. Немного помогло. Гнев (не страх) куда-то отступил.

Меня вообще всегда бесило такое положение вещей, которое, как ни старайся, от тебя не зависит. Например, спешишь на работу, а автобус ломается, или маршрут меняет, а дурак-начальник, который толком не объяснил, чего хочет от меня в такую рань, начинает орать, а когда начинаешь возражать в ответ такую подляну устроит, что приходится увольняться. И всё из-за сломавшегося, даже не по твоей вине, автобуса. Обидно.

И смешно.

Это ещё одна моя черта - я во всём могу найти смешное. Смешно, как кондуктор в автобусе пыталась успокоить пассажиров, которые и так не нервничали. Смешно, как дурак-начальник, которому на пенсию давно пора, но его держат именно потому, что он дурак, махал у меня перед лицом своими ручонками, и орал на меня брызжа слюной. И какая рожа у него у него сделалась, когда я ответил.

Третья моя черта - я умею доводить людей до белого каления. Мог бы рассказать, как это делается, но не буду.

Но третий мой талант пригодится попозже, а сейчас мне был необходим второй.

Ничего смешного в ночных приключениях я не видел, в том, что будет потом тоже. Да и сейчас, честно говоря, мне было не до смеха.

И знаете, что я решил? Я выбрал самый смешной выход.

Пусть всё идёт само собой. Раз уж судьба-насмешница подкинула мне полный чемодан счастья, так пусть она его и оберегает. Я её об этом не просил, вот и пусть сама отдувается. И если со мной что-нибудь случиться нехорошее (в чём я не сомневаюсь), пусть ей будет стыдно.